Нет нужды говорить о любви

Дамиано

      — О боже, неужели это пони?! — Когда в субботу днём до меня донёсся изумленный вопль, показавшийся мне голосом Лорелай, я подумал, что ослышался, потому что девочки всегда оставались в доме бабушки до воскресенья. — О БОЖЕ, ЭТО ПОНИ!       Я выпрямился в кресле. Это определённо были возгласы моей младшей дочери.       Я вышел из кабинета и направился туда, откуда доносился шум. Что-то явно происходило на заднем дворе. Чем ближе я подходил, тем громче становились звуки. Я слышал не только голос Лорелай, но и множество других голосов.       И здесь действительно собралась целая толпа народу.       Дворик был празднично украшен, на ветках деревьев покачивались розовые с золотом воздушные шары. В двух мангалах пылал огонь, и Итан с Томасом жарили мясо.       Друзья, которых я не видел долгие месяцы, собрались во дворе со своими детьми, играя, хохоча и отлично проводя время.       — Что здесь такое… — Я распахнул дверь, и все, вероятно, сразу же заметили моё изумленное лицо.       — Папочка! Папочка! Посмотри! Поооооони! — закричала Лорелай, как раз катавшаяся на маленькой лошадке.       Это действительно был самый настоящий пони.       Мысли путались в моей голове. Затем, бросив взгляд в сторону, я заметил радостно улыбающуюся Карлу. Она поспешила ко мне и водрузила мне на голову праздничный колпак.       — Отличный праздник, Дам, — сказала она. — Лучший детский праздник, который мне доводилось видеть.       У меня замерло сердце, и я с трудом перевёл дух.       — Это ты придумала? Для Лорелай?       Она покачала головой:       — Не только для неё. И для тебя. Мы сделали это для тебя, — сказала она, указывая на собравшихся во дворе людей, которые когда-то были мне дороги.       Все они пришли. Хотя я месяцами не желал общаться. Не отвечал на звонки. Отталкивал их. Но они всё равно пришли ко мне.       И они даже представить не могли, сколько это для меня значило.       Карла не представляла, что ей удалось совершить.       — Спасибо, — с трудом выдохнул я.       — Пожалуйста, — откликнулась она. — А теперь пойдём! Поздоровайся со всеми! Это ведь праздник, так что давай веселиться. — Она дунула мне в лицо из своей праздничной дудки и радостно улыбнулась.       Я уже собрался уходить, но остановился. Обернувшись, я вдруг обнял её. Я так сильно прижал её к себе, что казалось, раздавлю её, но я ничего не мог с собой поделать. К счастью, она не просила меня отпустить её. Наконец, я отпрянул от неё, сгорая от смущения. Эти внезапные объятия были совершенно не в моём характере, но почему-то сейчас мне думалось, что я всё сделал правильно. Только так я мог искренне выразить ей свою благодарность.       И она не выглядела потрясённой моим внезапным порывом. Она снова ласково улыбнулась и кивнула в сторону моих друзей.       — Иди повеселись, Дам, — сказала она.       Веселье.       Я уже забыл, что это такое, но постарался сделать так, как она сказала. Я подошел к Итану и похлопал его по плечу.       Он взглянул на меня и пошло ухмыльнулся.       — Крутая вечеринка, чувак! Ты должен рассказать, кто здесь не замужем, — пошутил он.       — А ты что здесь делаешь? — спросил я, удивлённый тем, что мой лучший друг оказался в Риме.       Он пожал плечами:       — Просто оказался по соседству.       — Ещё вчера ты отправлял мне голосовое сообщение из Лос-Анджелеса. Ты был на другом конце мира!       Он искренне улыбнулся и похлопал меня по плечу:       — Для тебя, Дамиано, я всегда по соседству.       И это значило для меня больше, чем он мог представить. Я сжал переносицу.       — Слушай, я знаю, что последнее время был невыносим…       — Ещё раз извинишься, Дамиано, получишь по яйцам, — предупредил Итан.       Я примирительно вскинул руки:       — Ладно, ладно.       — Смотри-ка, а Карла повзрослела, да? И, чёрт подери, она ничего такая.       Она всегда была красива, просто большинство людей этого не замечало.       Итан поскрёб бороду, которую отращивал для предстоящей роли в боевике.       — И… она не замужем?       Я закатил глаза:       — Только не начинай, Итан. Ты не станешь спать с моей няней. Кроме того, много лет назад ты уже спал с её кузиной Викторией.       — Виктория… Виктория… — Он задумался, пытаясь вспомнить женщину с этим именем среди множества своих подружек. А затем вдруг включился и шлепнул меня по руке. — Твою мать, Виктория Де Анджелис. Моя первая любовь!       Я расхохотался:       — Если именно это ты называешь любовью, мне становится страшно. Ладно, пойдем выпьем.       — Не откажусь, — согласился Лэндон. — Только DavidHouse производит нормальный виски, всё остальное — ослиная моча, — пошутил он, и я усмехнулся, отмахнувшись от него. Похоже, я впервые искренне рассмеялся за долгие месяцы.       Все друзья общались со мной так, будто и не было моего затворничества весь прошлый год. Они приветствовали меня радостными улыбками и объятиями. В тот день у меня было очень много объятий.       И уик-энд, от которого я не ждал ничего хорошего, принёс мне радость.       Глядя, как веселится Лорелай, я чувствовал, что сердце наполняется теплом. Мне казалось, что она уже в сотый раз проезжает по кругу на своём пони. А вот Карла так и не вышла к гостям из своей комнаты.       Когда праздник закончился, я отправился к ней с куском торта с единорогом. У меня всё сжалось внутри от волнения, когда я постучал в дверь дочери.       Она взглянула на меня из-за компьютера и приподняла наушники.       — Что? — пробурчала она, глядя на меня так, словно я был самой большой неприятностью на свете.       — Я, гм, принес тебе кусочек пирога, — начал оправдываться я, заходя в комнату.       Она прищурилась:       — Зачем?       — Подумал, что ты захочешь попробовать. — Я присел рядом, но она по-прежнему враждебно смотрела на меня. — Как было бы замечательно, если бы ты тоже присоединилась к празднику. Все спрашивали о тебе.       — Понятно, — пробубнила она, снова уставившись в монитор.       — Стефания, я думал…       — Слушай, может, не будем, а? — огрызнулась она, снимая наушники. — Не знаю, что на тебя нашло, или же ты вдруг осознал, что был ужасным отцом весь этот год, но у меня нет времени на эти разговоры. Вчера был день рождения Лорелай, а ты отослал нас из дома. Вчера была годовщина маминой смерти, а ты даже не удосужился побыть со своими дочерьми. И если другие безумно счастливы, что ты выполз на свет божий и стал вести себя более-менее по-человечески, то мне абсолютно неинтересно, что заставило тебя решиться на это.       Я открыл рот, но не смог произнести ни слова. Она словно изо всех сил ударила меня в живот, и мне не удавалось перевести дух. А что самое ужасное, она была права. Последний год я совсем забросил их с сестрой.       — Мама бы никогда нас не оставила, — дрожащим голосом произнесла она, впервые показав не только свою злость, но и глубокую тоску.       — Стефания… — начал было я, потянувшись к ней, но она отдёрнула руку.       — Уйди, папа, — прошипела она, снова надевая наушники. — И забери свой дурацкий пирог.       Я глубоко вздохнул и взял тарелку. Мне хотелось сказать ей что-нибудь, объяснить, что я чувствую, но я не понимал, как это сделать. Я не знал, как исправить то, что я сотворил со своей семьей.       Я вышел и закрыл за собой дверь. Идя по коридору, я услышал голоса и, заглянув в ванную, увидел, что Карла помогает Лорелай вымыть руки. Она с ног до головы перемазалась в шоколаде и сахарной глазури, и обе хихикали, словно две лучшие подружки.       — Думаю, мы справились, — заявила Карла, коснувшись кончика носа Лорелай.       — Хорошо. А я пока съем ещё кусочек пирога! — Выскочив из комнаты, Лорелай остановилась передо мной, и её глаза радостно засияли. — Привет, папочка!       — Привет, малышка, — ответил я, слегка улыбнувшись ей.       Она бросилась ко мне, обхватила меня за ноги и крепко обняла.       — Спасибо за самый лучший день рождения, за пони, за пирог, за пиццу и… и… ты лучший папа на свете! — Она снова крепко обняла меня, а затем выхватила у меня из рук тарелку и прокричала:       — И спасибо за эту вкуснотищу!       Карла уже собиралась броситься за ней, но я покачал головой:       — Ничего страшного. Проблему со сладким решим потом.       Кивнув, она прислонилась к двери в ванную, глядя на меня.       — У тебя всё хорошо? Выглядишь расстроенным. — Она распрямила плечи. — Ты расстроен из-за праздника? Я просто подумала…       — Нет, вовсе нет. Все было замечательно, Карла. Ты устроила замечательный праздник для моей семьи, для меня, и у меня нет слов, чтобы выразить тебе свою признательность.       —Тогда что не так?       — Я, гм… Стефания никогда не простит меня, и, если честно, я её понимаю, — признался я. — Я бросил их с сестрой, когда они больше всего во мне нуждались, и теперь уже ничего нельзя исправить. Я ушёл и оставил их наедине с горем.       — Просто ей всё ещё очень больно, Дамиано, но она по-прежнему любит тебя.       — Я начинаю сомневаться в этом.       — Конечно, любит, — парировала она.       — Откуда ты это знаешь?       — Огромная многолетняя любовь не может исчезнуть из-за одного трагического года. Просто дай ей время пообвыкнуть, а пока ты должен постоянно делать одну вещь.       — Какую?       — Ты должен постоянно общаться с ней. Она будет отталкивать тебя, огрызаться, стараясь отделаться от тебя, но ты должен стоять на своём, Дам. Ты должен быть рядом даже тогда, когда тяжело, — сказала она. — Особенно когда тяжело. Именно поэтому я достала для нас билеты на бейсбольный матч, который состоится через две недели. Я уже поговорила с Эллисон, и она освободит вечернее время в твоем рабочем графике. А ещё я пригласила свою кузину Вик, надеюсь, ты не будешь возражать. Кроме того, я уговорила Стефанию пойти на матч, сказав, что это подарок на день рождения Лорелай. К переменам нужно двигаться постепенно, маленькими шажками.       — Спасибо тебе, Карла, — вымолвил я.       — За что?       Я засунул руки в карманы.       — За то, что стала причиной моей улыбки сегодня.