Король-техночародей и его убийца

Утро началось с начальственного разноса. Владыка Гор орал на весь Минас Моргул и полыхал так, что стены кабинета закоптило, у Айгена даже коса занялась. Пришлось сбивать пламя, и все немного отвлеклись. Недоволен Владыка был вот по какому поводу. Ему драконом послали некую экспериментальную штуку от «дружественных эльфов» (читай, Трандуила, поскольку остальные остроухие проходили по категории вражеских, а персонально Гала — в графе «вражеские засланцы»). Но в сопровождающие назначили Гудбранда: Айген был занят и при всем желании не мог разорваться. Итак, Гудбранд особо ценный ящик потерял, причем над тем квадратом Темнолесья, где маячки плохо работали. — Четыре сраных процента вероятности было, что вы груз просрете! А вы-таки просрали, гении морготовы! — Гор так топнул ногой, что люстра упала, и прямо на голову Вардамиру. Но тот был в шлеме, хоть и с поднятым забралом, поэтому даже не шелохнулся. Эовин выглядывала из-за Айгена, вела себя очень тихо, но совершенно не боялась в отличие от напряженных назгулов. Ей вообще временами казалось, что Гортхаур так развлекается. — Так, Гудбранд сегодня обучает орков, Кхамул на дежурстве, Настадрен и Феридир как всегда, остальные марш искать ценный груз! — Владыка немного остыл. — Айген берет оруженосца. С его, то есть ее везением вы не только ящик найдете, но и будете как следует наказаны. Гор взмахнул рукой, двери его кабинета распахнулись, и всех оттуда повымело будто вихрем. — Встречаемся через час в драконятне, — спокойно скомандовал Айген. — Эовин, надень легкий назгульский доспех, я сам за тобой зайду. И поспешил в командный пункт — ему нужно было закончить срочные дела и переложить текучку на Кхамула. Честно говоря, заданию в стиле «пойди туда — не знаю куда и найди то — не знаю что» Айген был даже рад — так он хоть немного успокоится после утреннего происшествия. А ведь утро началось как обычно — даже слишком спокойно. Эовин сама к нему пришла, видимо, встав по будильнику. Возможно, надеялась застать за чем-то интересным, но Айген не вставал последние лет двести позже шести, так что нашла она его полностью одетым за его терминалом, вокруг кружились виртуальные листочки документов, которые Айген читал с нечеловеческой скоростью (его скорочтение весьма развилось холодными одинокими ночами за счет груд технической и бюрократической документации). Они надели непромокаемые термокостюмы и побегали под накрапывающим дождиком. Потом, уже под крышей тренировочного зала, Эовин самым невинным тоном попросила помочь ей потянуться: с недавних пор Айген включил в ее тренировки и серьезный упор на растяжку, раз у нее предрасположенность к этому. Несмотря на все благие намерения, которые им двигали, это каждый раз превращалось в сладкую пытку, ведь нужно было буквально руками надавливать ей на спину или тянуть за руки и ноги, пытаясь при этом удержать каменное лицо и не сгореть от страсти. А Эовин нравилось — во-первых, ей это было легко, а немедленные успехи она любила. Во-вторых, это был самый тесный контакт в течение всего дня — ближе, чем ежедневные репетиции убийства Айгена. Вот она и просила постоянно потянуться, хотя уже сейчас вертикальный и продольный шпагаты выполняла не напрягаясь. Наконец тренировка закончилась, и Айген засобирался в душ. Контрастный. Хотя, наверное, можно сразу ледяную ванну сделать. — Мастер, — Эовин как-то странно мялась, явно собираясь с духом. — Я тут у Кхамула прием видела боевой. Но он вредный в последнее время, даже подходить к нему боюсь. И вообще, это ж ты мой мастер. Давай, я покажу медленно, а ты мне объяснишь, в чем секрет? — Конечно, опиши словами, — Айген кивнул, снова поворачиваясь к ней. — Ну, сначала он поставил противнику подножку, и тот упал, но это мы можем пропустить, а то я тебе опять ребро сломаю, — вздохнула Эовин. Айген усмехнулся — его личное проклятие к исходу второго месяца сломало ему каждое ребро и с левой стороны некоторые по два раза. Даже Владыка Гор развел руками и честно признался, что не понимает, как это работает. Однако раненое любовью сердце болело гораздо сильнее, а ребер Айгену было не жаль, лишь бы Эовин была рядом и смотрела на него, как сейчас. — Давай начнем с партера, — терминологии Эовин уже нахваталась. — Ты противник и лежишь на спине. Айген подчинился. Эовин присела рядом и сказала: — Потом Кхамул оказался в ходе борьбы сверху, вот так, и схватил того за руки, — она села Айгену на живот и взялась за его запястья, заводя их вверх. — Противник был выше? — деловито уточнил Айген и, получив утвердительный кивок, пожал плечами: — Странно, ведь логичнее схватить за горло. Ну а дальше что, ударил головой в лицо? — Почти, — и Эовин его поцеловала. Быстро, яростно, словно он ее сейчас оттолкнет, и с такой жаждой, будто умирала. И почувствовала, что Айген под ней окаменел, превратился в один сплошной кусок ледяного камня. Ей показалось, что его взгляд остановился, и время остановилось следом. Когда она уже приготовилась сама стукнуть его, чтобы получить хоть какую-то реакцию, он отмер и ответил с таким жаром и такой неутоленной страстью, что теперь уже она замерла: лед скованного тела, который она чувствовала даже сквозь одежду, слишком сильно контрастировал с бесстыдным огнем, исходившим от ласкавших ее губ и рук. А руки в этот раз были смелее. Пальцы Айгена скользили по знакомым маршрутам — вдоль вздрагивающих крылышек-лопаток, по спине к талии и бедрам, только в этот раз он не притворялся, что всего лишь учит ее драться… — Кхм-кхм… Вкрадчивое покашливание, по эффекту сравнимое разве что со скрипом пенопласта по стеклу, вынудило их остановиться — Мне кажется, у вас молоко убежало. — Гор появился буквально из воздуха и стоял, нависая над ними, а глаза искрились интересом. — Молоко, говорю, проверить надо, да, Эовин? И Эовин, покраснев, кажется, ярче, чем были ее волосы, подскочила и действительно побежала куда-то. Айген сделал движение вслед за ней, но Гор, присев на корточки рядом, остановил его. — Ну, ты и правда неплохо держался, — сказал, вроде бы не сердясь, но Айгена обдало жаром стыда. — Однако впереди еще целых четыре месяца. Справишься? — Не знаю, Владыка, — Айген закрыл ладонью лицо. — Я изо всех сил стараюсь. Будь она не рядом, было бы легче… — У тебя целых десять минут, чтобы переодеться и что-то съесть, — Гор распрямился. — Поскольку скандалы и чрезвычайные происшествия предвижу я сегодня. Гор щелкнул пальцами и исчез, а Айген понял, что его желание немного поутихло — видимо, Владыка поспособствовал. Он выругался и отправился в свои покои: проблемы надо принимать стоически и в чистом исподнем. Сигнал с кольца застиг его в момент надевания штанов: в медотсеке вырубились разом все камеры. Одновременно в нулевом поле Телимат завопил: «А-а, отвали от меня!» — пытаясь использовать этот посыл на ком-то: На ходу Айген проверил маячок: Телимат был в медотсеке. Остальные тоже устремились к медотсеку из чистого любопытства — Телимат вроде бы не подавал кодовый сигнал «Писец», значит, еще не умирал, но что-то там непонятное происходило. Ворвавшись первым, Айген увидел потрясающую картину: Телимат с круглыми глазами и полуобнаженный стоял столбом, а вокруг него скакал на одной ноге давешний эльф — добыча Пушка. — О, мой эльфийский брат, что же ты не узнаешь меня! Что ты забыл здесь, в проклятом логове тьмы? Ты под заклятьем?! Ввалившиеся следом Вардамир и Минардил загоготали: — А мы всегда знали, что он эльф! Что, уши тебе Владыка поправил, да?! — Убирайтесь, проклятые! — Эльф схватился за скальпель. Телимат отмер и осторожно перехватил его руку сзади. — Не надо, пожалуйста, крови, — попросил вежливо, хотя в душе обмирал, потому что ненавидел Неловкие Сцены всей душой. Айген хмыкнул из-за спин «неразлучников» и заодно наконец догадался посмотреть, кто же отключал камеры в медотсеке. А произошло вот что. Эльфа привезли в бессознательном состоянии Настадрену, чтоб слегка подлатал, но медиконазгул увлекся и собрал остроухому разгрызенную кость бедра, ну и по мелочи заштопал. Эльфа пристегнули к койке, накачали обезболом и забыли про него — видимо, зря, потому что обезбол это недоразумение переварило, а от койки каким-то образом отстегнулось. Потом в медотсек зашел Телимат, который неудачно потренировался с утра, и понеслось. Мало того, что эльф принял его за сородича и полез обниматься, и вообще вел себя странно даже для остроухого, так еще и попытка отключить камеры и разобраться самостоятельно спровоцировала сигнал тревоги. Минардил и Вардамир рыпнулись скрутить эльфа и показать, как тут служат Саурону, но тут уже Телимат завопил: — Отвалите от него, козлы нуменорские! Айген решил напомнить, что он тоже нуменорец, попозже. Он разрывался между суровой необходимостью прекратить бардак и недостойным желанием посмотреть на бесплатный цирк, тем более что назгулы благодаря оруженоске тоже всласть над ним поиздевались в свое время. Эльф вносил нотку безумия, высовываясь из-за спины Телимата и вопя: — Врежь им, брат, прямо по яйцам! От этого в рядах зрителей, коих составляли Настадрен, Кирион и Кхамул, слышался нездоровый гогот. Гудбранд улетел по заданию Владыки и весь цирк пропустил, ну ничего, посмотрит в записи, как и занятой Феридир. Когда Вардамир и Телимат уже готовы были сцепиться, в медблок вошла мрачная Эовин и услышала финал проникновенной тирады эльфа, который грозился карами валарскими «грязным насильникам». — Даже не рассчитывай на соитие, — заявила она в наступившей паузе и, не обращая внимание на происходящее, сунулась в шкаф. — Тут в основном лекции о пользе душевной чистоты читают. — Эовин, а тебе-то сюда зачем? — теперь уже Айген удивился, пока остальные потеряли желание немедленно выколотить друг и друга дурь, и даже бешеный эльф слегка утих. — А мне за успокоительным чаем, — проворчала она. — Ромашка и прочее сено! — Да, я прописал, — подтвердил Настадрен. Смешки послышались уже в адрес Айгена. — Так, сейчас все, кто тут петушился, получат ромашкового чая, — ласково сказал Айген, глядя на «неразлучников» и Телимата. — В виде клизмы. — Полуведерной, — посоветовал Настадрен, ухмыляясь в бороду. Но тут у всех затрезвонили кольца — злющий Гор требовал назгулов на ковёр. В итоге успокоительное, хоть и внутривенно, получил несчастный эльф, которого приковал к койке Телимат, и вид имел при этом самый виноватый. А остальные отправились к Владыке за разносом, и Эовин увязалась за ними, за что и поплатилась. Сегодня вообще многое шло кувырком. У Эовин заело сочленение легкого доспеха (нового! Назгульского!), отчего снова пришлось брать броню Телимата, а тот упаковался в тяжелый и ворчал по этому поводу. Айген после слишком горячего утра чувствовал себя так, как будто с разбегу головой в стену врезался, а Эовин отчаянно дулась, хотя, по правде, претензии ей стоило направлять письмом самому Владыке. Ну и уже непосредственно перед посадочным трапом у айгеновского дракона она вдруг заупрямилась: возьмите, мол, Пушка, у него и слух, и нюх, а иначе как вы собираетесь в лесу искать всякое? Ее поддержал Кирион, а остальные были против: никому это белое клыкастое чудище не нравилось. Телимат любил животных, но его почему-то не любил Пушок — видимо, тоже за эльфа принимал, а к Минардилу и Вардамиру Пушок претензий не имел, но он в свое время обгрыз им сапоги и даже погнул назгульский доспех. — Берем варга, — принял решение Айген. Он подумал, что Эовин права, поскольку понятия не имел, как искать потерянный контейнер при неработающем маячке. Пока Эовин бегала за «сцукобакой» (по выражению Минардила), Айген вернулся за подаренным ею фламбергом — очень хотелось в кого-то что-то воткнуть и раза три провернуть. Чтобы прекратить раздоры в коллективе, Айген взял своего большого дракона и МиГа и поделил всех на две команды: он с Эовин, Телиматом и Пушком и Кирион с двумя бывшими учениками, поскольку пиратский король как-то умудрялся держать их в рамках, а перед Айгеном Минардил и Вардамир, конечно, трепетали, но перестать чудить не могли. Айген сел вперед, за собой посадил Эовин, затем пристегнули за ошейник Пушка, и поближе к хвосту («В жопе!» — весело шепнул Минардил в нулевом поле) устроился надутый Телимат. «О Владыка, как ты нас терпишь!» — с чувством подумал Айген, пока дракон взлетал, и, видимо, своим риторическим вопросом случайно призвал Гора. «Иногда с большим трудом!» — хмыкнул тот. И Айгену стало ясно, что Гор нимало не сердится, а этот спектакль был нужен для острастки младших. Полет был быстрым, и все немного расслабились — нулевое поле перестало дергаться от злобных взглядов и ехидных смешков. А Айген в очередной раз полюбовался на мир со спины дракона и подумал, что ему досталось нечто поистине прекрасное — лучшая «работа» на свете и возможность заполучить самую лучшую девушку во всем Средиземье впридачу. Когда-то его утешали море облаков, рассветы и закаты высоко в небе. Теперь он мог разделить их с Эовин, а еще свою страсть к чтению книг, свою любовь к холодному оружию и свое служение Владыке Гору — против последнего она, в отличие от Галы, не возражала. Драконы сели у края леса, над которым Гудбранд выронил ценный контейнер. Айген и Кирион разбили нужный участок на квадраты, каждому квадрату присвоили сыщика-назгула. Айгену, как самому старшему, усиленному помощниками в лице Эовин и Пушка, который как раз догрызал второй запасной ошейник, достался самый сложный участок — между паучьим лесом и Дол Гулдуром, испещренный оврагами и ручьями. На остальное назгулы тянули жребий, и Кириону достался край озера, Вардамиру пауки, Минардилу троллиные норы, Телимату, несмотря на его протестующие вопли и требование немедленно пустить его к паукам, досталось одно из эльфийских поселений. — Кто найдет, тому приз, и вообще, предлагаю потом устроить пикник, — весело сказал Кирион. — Давно мы на природу не выбирались! — А вы не боитесь? — удивилась Эовин. — Кого? Мы тут самые страшные, а Айген до сих пор у пауков в легендах и преданиях как самое кошмарное чудовище, — засмеялся Кирион. — Расходимся, — Айген поправил меч за плечами. — У кого маячок тупить будет, через нулевое поле орите. Кирион отпустил Минардила и Вардамира. Потом неторопливо прочесал свой квадрат, потратив всего-то полчаса, взобрался на холм и остановился, любуясь открывшимся видом. Прямо под его ногами был обрыв, внизу которого раскинулось озеро. В низине у берега, где лежала тень, еще виднелись темные сугробы талого снега, перемешанного с песком и прошлогодней листвой. Но новая жизнь, поверив в весну, уже возвращалась к берегам озера — оковы льда спали с водной глади, и прозрачная вода покрывалась тонкой рябью от каждого дуновения ветра. Впечатление было ложным — еще не наступил новый год, и зима всего лишь затаилась, собирая силы, чтобы заморозить все до дна. Кирион с наслаждением вдохнул свежий воздух полной грудью. «Все равно весной пахнет», — подумал он, еще раз обводя взглядом озеро. Из-за облаков показалось солнце, и у берега рядом с камышами что-то блеснуло. Серо-зеленые глаза сощурились, фокусируя назгульское зрение — на дне действительно что-то было. Что-то похожее на металл. Подул ветер, набежали тучи и закрыли солнце, но Кирион запомнил место, где что-то было на дне. Он поднял руку, разворачивая вирт-клавиатуру смарт-назга, нашел на карте озеро и попытался подтянуть информацию по нему, но сеть молчала. Все, что он смог выгрузить, уместилось в несколько строк: «Озеро Дозмари» ранее было печально известно как место, где постоянно прятали закладки с грибами и травами древние Энты, росла конопля, которая, согласно легендам, «не дорастала до естественного состояния дерева», и постоянно ошивались темные личности. Но после возвращения из памятной битвы при Дагорладе король Трандуил полностью очистил лес от скверны, чудовищ, в том числе Энтов, и неконтролируемых посадок конопли, а озеро получило статус национального заповедника и сразу же стало достопримечательностью. Кирион оглянулся, прикидывая, где будет удобнее подобраться к озеру, и, найдя небольшой спуск, который показался ему более пологим по сравнению с остальной частью обрыва, неторопливо (и даже насвистывая себе под нос прилипчивый мотив очередной саги Гудбранда) стал спускаться. Но сухим выйти из этого приключения ему не удалось — пришлось все же искупаться. Зацепившись за корягу (и откуда только взялась, он же внимательно, смотрел куда наступает!), он полетел вниз, попутно пытаясь зацепиться рукой за проступавший сквозь мокрый песок камень или торчащие корни, но безрезультатно — неведомая сила словно тянула его за ноги вниз. Пролетев пару метров с шумом и руганью и подняв целый фонтан брызг, Кирион рухнул в воду недалеко от камышей. С учетом скорости, которую он развил, пока падал, и под тяжестью доспеха Кирион смог достать ногами до самого дна, покрытого илом. Он огляделся, пытаясь найти, что там блестело в воде, ведь он так удачно угодил именно в самый центр камышовых зарослей. Один участок выделялся — ни ила, ни камышей на нем не было, только большой валун, облепленный водорослями, а в нём меч, воткнутый по самую рукоять с искусно украшенным навершием в форме короны. Кирион еще и инкрустацию на рукояти разглядел — ровно посередине был камень, алый и пульсирующий, словно у меча настоящее живое сердце имеется. Кирион переключил шлем в автономный режим. В отличие от полноценной тяжелой брони в облегченном доспехе фильтры были хуже, а запасов кислорода меньше. Он отметил про себя, что датчик обратного отсчета показывает 15 минут, и попытался встать на скользкое дно, чтобы оттолкнуться и быстрее добраться до камня. «На контейнер, конечно, не очень похоже, но кто знает, может там меч был, а от удара выпал и в камень этот воткнулся, — предположил про себя Кирион, а потом сам же себе усмехнулся, — ну да, ну да, а контейнер от удара испарился…» Кирион, скользя по илистому дну и неуклюже размахивая руками, тяжело двинулся к мечу в камне, отметив про себя странность — идти было тяжело, как если бы он боролся с сильным течением, которого здесь точно не было. Водоросли и стебли камышей стояли, не шелохнувшись. Кирион азартно улыбнулся про себя: приключения и загадки ему очень нравились, так же как и открытия. И озеро с его странной внутренней физикой точно тянуло на открытие — и загадочным мечом, который спрятали весьма оригинальным способом, и этим странным сопротивлением воды. «Да, щас, ага, — Кирион поймал кураж и не собирался сдаваться. — Это кто тут решил, что сможет остановить назгула, которому страсть как интересно найти спрятанное!» Действительно, назгула, испытывающего страсть (и не важно, относилась ли она к открытиям новых горизонтов или явлений, изучению самого себя, мира или оруженосок), остановить было невозможно, такова была их истинная природа, которую их «отец» лишь развил, добавив к их собственному желанию познать этот необъятный мир немного собственного огня. Поэтому Кирион, конечно же, добрался до меча и, с неприятным удивлением отметив про себя, что кислорода осталось только на пару минут, не стал мелочиться: просто взял камень, ухватил его покрепче и потащил к берегу. За спиной проплыло что-то крупное, его обдало илом, поднятым со дна, и волной холодной воды, чуть не сбив с ног. Но Кирион упрямо волок камень дальше, тем более что датчики молчали, как и нулевое поле. Чтобы там ни плавало, опасности для него это не представляло. Поэтому Кирион просто дождался, когда это что-то подплывет поближе, и, чуть присев, развернулся на месте, со всей дури приложив камнем кого-то. Раздался слабый вздох, и что-то полетело прямо в камыши. Кирион довольно крякнул и вытащил камень на берег. Поставил так, чтобы меч вновь оказался сверху, отволок от воды подальше и обошел камень несколько раз вокруг, рассматривая, что он такое нашел. Кирион как раз стянул шлем и задумчиво рассматривал меч, когда из воды показалась женская голова, плечи, а затем на берег стремительно выбралась целая женщина. Красивое лицо было перекошено злобой, бледно-голубые глаза в цвет воды озера яростно вращались, а бледные губы кривились и изрыгали проклятия. — Воу, дамочка, полегче! — Кирион едва увернулся от мокрой женщины, которая прямо из воды с разбегу кинулась на него с кулаками. — Вы чего такая нервная, вы толком скажите, чего случилось! — Кирион легко отбивался от маленьких кулачков, яростно колотящих его по кирасе облегченного доспеха, а когда ему надоело, просто перехватил запястья одной рукой, а второй хорошенько тряхнул светловолосую фурию за плечо. Это несколько привело ее в чувство, и она остановилась, правда, глазами вращать не перестала. — Верни меч! — взвыла женщина и попыталась вырвать руки. Кирион положил руки на талию и поднял их, оторвав дамочку от земли, а когда их глаза поравнялись, уточнил: — Это ваш меч, да? Так я же не знал. Мне вообще контейнер нуже… — и со вздохом увернулся от предательского удара ногой, разжимая пальцы. Дамочка, вереща и продолжая вращать глазами, рухнула в песок, но тут же подскочила и попыталась опять кинуться на Кириона. — Женщина, возьмите себя в руки! — строго сказал Кирион. — Мечу на вид не меньше шести тысяч лет и, знаете ли, если вы его ровесница, то не в том вы возрасте, чтобы так гневаться. А ну как удар хватит. Женщина замерла прямо с рукой в замахе, так и не закончив удар, от возмущения покраснела и хватала ртом воздух. Кирион удовлетворенно кивнул. — Так-то лучше, ведь я не джентльмен, а вообще-то пират, поэтому девиц из беды не спасаю, а скорее эту беду для них организую, — сообщил он и нахально улыбнулся. Женщина побледнела и схватилась за сердце. — А я предупреждал, — сообщил Кирион, — тахикардия до добра не доведет! И пока ведьма озера по имени Мари не пришла в себя, Кирион бочком-бочком попятился, а потом и вовсе бросился прочь, ловко взобравшись по крутому берегу и затерявшись в лесу. Только на безопасном расстоянии он остановился и, отдышавшись немного, рассмеялся в голос, ибо праздновал победу. Про ведьму Мари, что заведовала Озером Дозмари, ходили разные слухи, но доподлинно было известно, что ни один мужчина, попавший к ней в руки, еще живым оттуда не выбрался. А все потому, что несчастную ведьму за ее проделки с коноплей (и за помощь Энтам) Трандуил проклял на вечную жизнь и привязал к озеру, чтобы охраняла от всякой нечисти, а в купальный сезон следила за отдыхающими. Ведьма не жаловалась, тем более, что Трандуил ей и легенду собственную придумал про меч в камне, и жалование хорошее установил. Однако проклятие (и, соответственно, почести и жалование) было установлено ровно до момента, пока кто-нибудь меч из камня не вытащит. Поэтому ведьма и не обрадовалась, что какой-то нахал прямо под летний сезон, на который она очень всегда рассчитывала (и знакомства всякие приятные, и жалование всегда увеличивалось за переработку), собрался лишить ее проклятия и вытащить меч из камня. Ну а Кирион вовсе не горел желанием общаться с ведьмой — он русалок и морских владычиц за четыре тысячи лет столько насмотрелся, что на десятки жизней вперед хватит! Вернемся на час назад… Первое, что сделал Айген, войдя под лесной покров, — спустил с поводка Пушка и пристегнул на тот же самый суперпрочный поводок Эовин (правда, за пояс). — А это обязательно? — она очаровательно сморщила свой нос, видный из-под приподнятого забрала. Айген невольно улыбнулся в ответ, но его под шлемом было не видно: — Забрало опусти, — посоветовал. — Иначе, боюсь, первый же сюрприз из тех, которые ожидают нас на дороге, влетит тебе в рот. — Я надеялась, что ты меня поцелуешь, — не выдержала Эовин. — Лес же! Никого вокруг! И даже связи с другими нет! — Непременно поцелую, — Айген удаленно захлопнул ей шлем, — как только курс твоего обучения кончится. Если ты к тому времени не передумаешь! Сам он не смог удержаться от очередной самодовольной улыбки. Кажется, его мучения первого месяца немножко отомщены, если Эовин страдает хотя бы на четверть так, как мучился он сам, не зная, что с ним творится и зачем ему желать поцелуев с собственным оруженосцем. «Владыка, если она догадается меня каким-то образом зафиксировать и набросится, я не смогу выполнить твою просьбу!», — послал он Гору в нулевое поле мысль. В ответ пришел смешок: «Не беспокойся об этом. У нас точно еще несколько месяцев до того, как эта девственница догадается перейти к прямому насилию над личностью, я подсчитал вероятности. Но знаешь, когда посылаешь такие идеи мне в нулевое поле, ешь лимоны!» «Зачем?» — оторопел Айген. «Чтоб лицо не было таким счастливым!» — и Гор «отключился». Эовин тем временем отвлеклась. Пусть их медленное продвижение под мрачным лесным покровом мало походило на романтическую прогулку — оба в доспехах, причем облегченный телиматов ей тяжеловат, да еще в компании с натуральным чудовищем, которому Айген дал понюхать крепление от потерянного контейнера, вокруг темно, корни как будто пытаются схватить за ноги, и сотни странных мотыльков явно приготовились пировать на трупах гостей, но зато она с Айгеном, а с ним она готова хоть в огонь, хоть в воду! — А что ты будешь делать, если на нас нападут пауки? — спросила. — Пауки в стороне от нашего квадрата, — ответил Айген. — Но если они вдруг объявятся, сделаю из каждого паука по два полпаука. Эовин хихикнула и предложила: — А может потом погоняем их? Потому что… а чо они… людей жрут! — Сначала дело, — не согласился Айген. — К тому же, пауков сегодня гоняет Вардамир. А ты потом будешь сама объясняться с Телиматом, кто заплевал паучьим ядом его доспехи. И угадай, кто именно будет их потом полировать? — Пауки! — пошутила Эовин. — А тут есть ходящие деревья? Я слышала, что в Фангорне такие есть. — Если и были, Трандуил их прогнал, — Айген отмахнулся. — Он не терпит чудищ в соседях, поэтому и варгов повывел. — А это правда, что конопля тоже дерево, только ему вырасти не дают? — Эовин не унималась. Но ей просто было скучно тащиться по лесу, когда ничего не происходит, и она пыталась дразнить Айгена, чтоб слышать в его голосе ворчливые, изумленные или веселые интонации. Вот сейчас он засмеялся. — Брат сказал? — уточнил. — Ага! А как ты догадался? — Эовин попыталась почесать нос о внутреннюю часть шлема и потерпела поражение, а динамик издал хрюкание. — Опыт, — Айген дернул за поводок, останавливая ее, и свистнул, подзывая Пушка. — Что-то тут нечисто… Пушок зарычал, вздыбил шерсть и медленно пошел вперед, забирая вправо. Айген велел Эовин достать меч, хотя сам свой фламберг не трогал, и они отправились вслед за варгом. Путь в, казалось бы, почти непролазном буреломе вывел их к полянке, на которой стояла веселенькая хижина. Красивые разноцветные камни стен были похожи на леденцы, а расписная черепица — на имбирные пряники. За окнами теплился приятный огонек. Пушок сел на краю полянки на задницу и противно заскулил. Тут же тихо скрипнула дверь, и на крыльцо вышла опрятная старушка в вышитом платье. — Ой вы мои гости дорогие, ой вы мои деточки… засюсюкала она. Затем прищурилась и совсем другим тоном спросила: — А где деточки? — Мы за них, — гулко ответил Айген и поднял забрало. Увидев его белое лицо с темными губами, бабка спала с лица. Айген же продолжил: — Ну что, пригласишь в гости? В баньке попариться, откушать, чего Моргот послал? Бабка резво нырнула в домик и хлопнула дверью. Айген спокойно поднялся на крыльцо, поднес сканер к витым столбикам. Крыльцо было сделано из настоящего жженого сахара с чугунными прутьями в качестве основы. Дверь из дерева, покрытую пастилой, бабка заперла, но Айген просто выдернул ее с петлями и аккуратно отставил в сторону, отстегнул Эовин с поводка и велел ей с Пушком караулить, чтоб никто в дом больше не вошел и не вышел. Внутри, конечно, никакой пряничности уже не было. На стене у бабки висела впечатляющая коллекция остро наточенных ножей, в очаге был котел, в котором поместилась бы Эовин, а часть домика была отгорожена под клетку, сейчас пустую. Свет давали гнилушки, а окна оказались фальшивыми. Впрочем, сейчас здесь было чисто и пусто. Айген огляделся, подошел к накрытому крышкой котлу и вежливо постучал. Оттуда не донеслось ни звука. — А хочешь, старая, я тебе костерок под котлом разведу? — поинтересовался Айген, опираясь всем весом на крышку. Конечно, ведьма, или кто бабка там была, со всей дури рванулась на волю, но это глупая затея. Проще сделать дыру в огромном толстостенном котле, чем поднять крышку, на которую налег здоровенный нуменорец в тяжелом назгульском доспехе. Так что минут через десять ведьма сдалась и проворчала: — Чаво тебе надоть, чудище? — Давно детей ела? — Айген не спешил ее выпускать. — А тебе какое дерьмовое дело? — возмутились из котла. — Опять сиятельный король Трандуил, чтоб ему в сортире провалиться, инспекцию засылает? И вообще, милок, какие тебе дети в Лихолесье?! — Заблудившиеся, — Айген не впечатлился, но крышку-таки поднял. Встрепанная бабка вылезла, растеряв часть пряничности, отбежала в дальний угол. — Еще, вон, в клетке запрись, — посоветовал Айген со смешком. — Чего тебе надоть? — повторила бабка. — Нету детев, котлы пустые, на горячем не поймана. Иди подобру-поздорову! Эовин, которой надоело торчать на улице, сунулась в домик, и Айген явственно почувствовал ее разочарование: никакой резни. — Вот скажи, — спросил у Эовин, — если ты бы в детстве заблудилась в лесу и увидела пряничный домик на полянке, что бы ты сделала? — Камнем бы в окно кинула, — немедленно ответила Эовин. — Хотя Кхамул говорит, что гранатой надежнее. Айген ухмыльнулся: кажется, любовь всей его жизни была весьма сообразительной. — Три часа назад над лесом пролетал дракон и обронил некий ящик, знаешь что-то про это? — спросил Айген теперь уже у бабки. В домик тем временем буквально ввинтился Пушок, рыкнул на ведьму и, задрав лапу, нассал на решётку, которая отгораживала домик — видимо, для будущих гостей, от которых потом не оставалось и костей. — Чем быстрее ответишь, тем быстрее уйдём, — поторопил ведьму Айген. Он вовсе не желал разбираться со злым Трандуилом, которому Владыка не сообщил об их маленьком «пикнике» (иначе Тандуил бы приехал в своём лучшем наряде, начал бы лезть под руку и всюду совать свой длинный эльфийский нос). — У гномов ваш ящик, — сдалась ведьма. — А теперь проваливайте. — Откуда гномы в лесу? — уточнил Айген. Детектор лжи в шлеме показывал, что бабка не врала, но теперь нужны были точные координаты. — Бродячие, — ведьма вдруг повернулась вокруг своей оси и приняла настоящий вид, когда клыки торчат во все стороны, из-под седых патл злобно блестят глаза, а на носу столько бородавок, сколько звёзд на небе. — Тутачки рядом, варг ваш найдёт. Только если резать будете, трупы-то не трогайте. Гномы- это законная добыча, мне пре…светлый Трандуил разрешил. — Хорошо, — Айген кивнул. — Но если обманула, я вернусь и поджарю тебе бородавки. — А тебе, — ведьма хитро глянула на Эовин, — на любовь не погадать? За золотишко? — Че там гадать, — мрачно прогудела в чужой вокодер Эовин, — вон моя любовь, — и кивнула на Айгена. — Вы чего, эти, пидоры? — захихикала бабка. — Хуже, — ответил Айген, но не уточнил, насколько и почему. Он пропустил Эовин вперёд и вышел из домика последним, приставил дверь на место и велел варгу искать гномов. Пушок немедленно устремился в лес, порыкивая. Айген снова пристегнул к себе Эовин, не слушая её возражений и клятв, что ни в какую яму она не свалится, а когда её аргументы иссякли, вдруг приобнял её (в тяжёлом доспехе это было не слишком тактильное ощущение, зато без немедленной каменной эрекции в металлических штанах) и сказал, что она ему слишком дорога. Эовин замерла под его рукой, а потом со смешком проговорила: — Вы, мастер, наверное, хотели сказать, что я вам слишком дорого обхожусь? — Сломанные ребра не дадут соврать, — Айген ласково провел рукой в латной перчатке по краю её забрала и снова пошёл вперёд, и на этот раз ворчание утихло: Эовин последовала за ним без возражений. Айген же думал о том, в каком странном времени довелось ему жить. Он верил, пока был обычным человеком, что прогресс неостановим и идёт последовательно. Вместо этого за прошедшие с его перерождения тысячи лет человечество три раза ходило по кругу, и теперь высокие технологии сочетались с вполне замшелой дикостью. Взять бы хотя бы назгулов. Их доспехи великолепны, по последнему слову техники, это и защита, и поддержка жизнедеятельности, и встроенный компьютер, который соединялся со смарт-назг. Но при этом Айген сражается мечом, как встарь. Или вот медицина. У них есть медцентр, лаборатория, стазисная реанимация, чаны для генной инженерии. Но попробовал бы Мордор открыть на чужой территории хотя бы сраную больничку, где из всего лечения только обезбол и слабительное. Тогда Валар решатся даже на орбитальную бомбардировку! И таких примеров были сотни. Айген всегда мечтал о всеобщем улучшении жизни, за что Владыка над ним посмеивался, поэтому невозможность осчастливить людей (и, в особенности, детей) бывшего короля Ангмара злила. «Счастья всем и насильно, чтобы никто не ушёл, да? — хмыкал Гор обычно. — Ты у нас прогрессист! А знаешь, сколько благодарности ты за это получишь? Ноль, и это в лучшем случае. Пока людям рассказывают, что они потомки древних благородных героев, они будут держаться за дыру вместо толчка. Гордость- она такая, заменяет большинству мозги». На это Айген отвечал, что все равно готов снова попробовать, уже без радужных надежд, и что думать надо о детях, которым ещё можно объяснить, что такое наука и прогресс. Владыка всегда на этом месте делал загадочное лицо, и разговор утихал. Бродячих гномов нашли быстро. Те сделали нычку в «серой» зоне леса — вырыли землянку, развесили портянки и развели бездымный костер в яме. Отсюда они промышляли вылазками, немного наемничали, судя по оружию. И, конечно, не могли пропустить пролетающего на самыми верхушками деревьев (чтоб валарские спутники не засекли) дракона, которого Гудбард наверняка заставлял подгазовывать на ходу выбросом пламени из-под хвоста. Эовин хотела сразу спустить на них Пушка, но Айген рявкнул на обоих. Он, разумеется, все еще не был в восторге от этой клыкастой недособаки (в основном потому, что Эовин постоянно «Пушка тискала, обнимала и даже целовала в оскаленную морду, чему Айген отчаянно завидовал, стыдясь этого чувства). Но еще и был против бессмысленного кровопролития — Пушок мог получить арбалетной стрелой в задницу или топором по башке, но половину отряда бы положил влегкую. Поэтому он соединил поводком Эовин и Пушка и пошел на переговоры сам. — Добрый вечер, — сказал Айген, бесшумно выходя из-за кустов. Ближайший к нему гном, собравшийся сходить по-маленькому на чахлую березку, заодно сходил и по-большому, причем не снимая штанов. Да уж, тяжелый назгульский доспех производил мощное впечатление! Все повскакали со своих мест, пара арбалетных стрел звонко отскочили от доспеха Айгена. Он на секунду отключил внешний микрофон и сказал во внутренний: — Эовин, если высунешься без команды, всю следующую неделю будешь вышивать крестиком Устав караульной службы Минас Моргул на полотне три на пять, это ясно? Но будь готова спустить Пушка с поводка и помахать мечом. — Есть, мастер, — коротко ответила она. Айген снова включил микрофон: — Дозорные у вас говно. Поговорим или сначала подеремся? В ответ в него опять полетели арбалетные стрелы, но потом — что поразило его до глубины души — один из гномов сдернул маскировочную сеть с кустарного пулемета и выпустил в него очередь. Ну гномы, ну умельцы ху…дожественные! Пулемет был так себе, плевался железом на небольшой скорости и сильно грелся, но с Айгеном Эовин и дурная псина, и рисковать нельзя. Айген призвал нулевое поле, еще секунду потратил на накопление сил и рванул с места, выхватывая фламберг и зная, что кажется со стороны лишь смазанной тенью. Если б не доспех, то он вообще стал бы быстрее эльфа. Но и этого хватило, чтоб пересечь полянку, наступив в безвредный для него костер, и отхватить у пулемета ствол вместе с рукой пулеметчика. Затем он сбил с ног главаря и упер кончик меча ему в горло. — Еще раз, — спокойно произнес. — Доброе утро. Я знаю, что вы подобрали некую вещь, упавшую утром с дракона. Я ее заберу и уйду. А вы свалите отсюда нахрен! Кто-то шевельнулся, Айген рявкнул: — Оружие наземь! Арбалеты в костер, говнюки! И ты, в кустах за выгребной ямой, тоже, или я вас всех там утоплю, по, нахер, очереди! — Когда они подчинились, Айген вызвал по внутренней связи Эовин. Явление второго железного чудовища в пижонском доспехе Телимата со звездочками и с «собаченькой» на почти перегрызенном металлическом тросе произвело нужный эффект — до гномов наконец дошло, в какую жопу они влезли. Поэтому нужный контейнер нашелся довольно быстро. Айген отправил за ним в землянку того гнома, который не обосрался из-за психической атаки от «дамы с песиком». — А теперь считаю до десяти. Кто не сбежал, я не виноват, у меня варг некормленый! — Айген отвел меч и даже убрал ногу с главаря. — Один… Два… Десять! Гномы рванули врассыпную, как лучшие роханские жеребцы. Эовин звонко хохотала по внутренней связи, а Айген ухватил за загривок Пушка, не давая ему полакомиться обосранным мяском. — Фу! — скомандовал, добавив чуть мощи нулевого поля, и белый вихрь чуть притих. — Люблю, когда ты такой, — вдруг сказала Эовин. — Какой? — поразился Айген, срочно остужая тело. — Ну такой, крутой и с солдатскими смехуечками, — Эовин поболтала руками в воздухе, не зная, как объяснить правильнее. — Какая классная прогулка получилась! Жаль, не довелось самой мечом помахать. — Не накаркай, — нахмурился Айген. И тут они услышали стрекот. Странный стрекот накатывал из леса, и был непохож на звук, что издает живое существо. А потом Айген увидел на краю полянки источники звука — четыре странных механизма, казалось бы, целиком состоящих из манипуляторов, не похожих на работу гномов (нет позолоты), эльфов (ни одного герба мастера на видном месте) или Валар (не фонят всякой дрянью от батарей питания). Эовин была ближе к механическим гостям, но Айген был быстрее, и меч его разносил странный серебристый сплав манипуляторов с той же легкостью, с какой крушил обычную сталь. Поэтому Айген нашинковал механизмы в «салат» из обломков и болтов, и все утихло, Пушок даже поймать блоху под хвостом не успел (он вообще не обратил внимания на звуки и гостей, словно не чуял их или не счел за опасность). — А вдруг они добрые? — Эовин опасливо ткнула носком ближайшую железку. — Тогда пусть подходят по одному и представляются, а не нападают на мою… ученицу, — Айген в доброту не верил, особенно в полном чудищ лесу. Он молча достал небольшой контейнер для опытных образцов и собрал пару кусочков неизвестных механизмов. — Покажу Владыке. Я таких еще не видел. Потом дал понюхать обломки Пушку и велел коротко: — Ищи! *** И снова вернемся на час назад. Телимат натянул шлем. Привычно закрыл глаза прислушиваясь к легкому гулу внутренней связи и звуковым сигналам программ. Когда он открыл глаза, по экрану побежали строчки, автоматика настраивалась на заданные им параметры. В ухе пискнул интерком, раздался голос Кхамула — сегодня он координировал действия всей группы, и вот это уже было совсем непривычно, потому что обычно в центре управления за пультом сидел Телимат, и это его голос сопровождал всех на протяжении многих веков, за очень редким исключением. — Тень востока, принято, отключаюсь, тут все равно связь нестабильна, — это был Айген. Следом за ним эти же слова повторили «неразлучники», Кирион и, наконец, и сам Телимат. — Всем удачи, и пусть не знаю что найдется незнамо как! — пошутил Кхамул и тоже отключился. Группа бодрым шагом расходилась по своим квадратам. Телимат еще какое-то время видел красные точки братьев, новенькую синюю иконку, символизирующую «оруженоску», и даже сигнал с ошейника Пушка, что было совсем удивительно. Только за полет этот неугомонный пес умудрился перегрызть два ошейника. Но Айген, который, кажется, мог предусмотреть в своем занудстве вообще все, взял даже не два и не три ошейника, а много больше. Поэтому резвый желтый значок, символизирующий варга, тоже пометался немного по экрану, пока карта не подернулась помехами и не зашипела. Телимат поморщился и отключил ненужную теперь программу, оставив только датчики движения, внешние камеры и анализаторы воздуха. Все остальное перевел в режим энергосбережения и дополнительно запрограммировал доспех на автоматическое подключение к общей сети, если сигнал вдруг станет стабильным. Далее минут десять Телимат продирался сквозь заросли какого-то жухлого кустарника, усыпанного желтыми переспелыми ягодами, и лениво раздумывал о причинах, почему спутники и антенны стационарной связи сходили с ума именно на этом участке Темнолесья. Сначала ему на ум пришло сравнение с черной дырой, но он откинул его как антинаучное. «Какие, нафиг, тут дыры, — подумал он, — тут даже коллайдера нет, хотя…» Дальше его мысль поскакала радостным оленем по горам теории относительности, долам гравитационных полей и кочкам вероятности наступления такого события (зря, что ли, Отец столько времени потратил на их образование?). Несомненно, эти веселые мысли-скачки могли бы продолжаться долгое время, тем более, что Телимат вообще был мечтательным парнем и любил просто поразмышлять на досуге о всяких там теориях и вероятностях, а то и составить гороскоп какого-нибудь события, но его размышления были прерваны настойчивым писком датчика движения, а камера заднего вида предусмотрительно вывела интересную картинку на экран, от которой Телимату как-то сразу расхотелось рассуждать про черные дыры и коллайдер, с помощью которых они могли бы появиться. Прямо позади него оказалось какое-то строение, поблескивающее серыми металлическими боками покатых стен, в которых не было ни окон, ни дверей. Зато точно были охранники — огромные серые существа с вытянутым полукруглым туловищем и на четырех конечностях-манипуляторах, которые могли с одинаковым успехом быть и руками и ногами. «Все чудесатее и чудесатее», — успел подумать Телимат, прежде чем одно такое существо, встав на задние манипуляторы, не вытянулось в полной рост и противным образом не завопило, привлекая внимание остальных (Телимат насчитал троих внизу и еще двоих сверху на башне). Телимат прикинул, что бежать некуда, и собирался уже принять бой, но тут существа на башне взвыли еще разочек, в этот раз даже сильнее, и активно замахали своим товарищам, показывая совсем в другом направлении, примерно в том, где по представлениям Телимата сейчас находился Айген и его команда. Телимат не раздумывал долго: мысль о том, что надо срочно что-то сделать с этими механическими существами, чтобы отвести их как можно дальше от Айгена, пришла сама. В голове тут же раздался знакомый смешок, и нулевое поле привычно наполнилось голосом Гортахаура: «Так уж и сама, да? Но мысль крайне верная и старайся держаться правой стороны леса, потому что в левой сейчас в яме сидит Минардил, и таких ям там более чем достаточно. Тебе точно хватит…» Телимат больше не прятался: напротив, активировав доспех, мысленно перевел его в режим активного боя, отключил камеры, перенаправляя энергию на защиту, и, выставив вокодер на максимум, заорал, как учил Гудбранд: истошно, дико и почти страшно. Эффект превзошёл все его ожидания: двое охранников (которых Телимат про себя окрестил «руконожки» уж больно вид у них был соответствующий) на башне как раз собирались спрыгнуть вниз, и крик застал их в момент, когда один уже оттолкнулся, а второй только планировал. В итоге вниз, кувыркаясь и вопя, полетели оба, причем один настолько неудачно выставил свои руконоги, что металл заскрипел от удара, посыпались характерные искры, и Телимат не без удовольствия отметил про себя, что первый из пяти охранников странной башни точно выведен из строя. Но радость была преждевременной, потому что башня замигала и завыла: судя по всему, включилась тревога, и из нее посыпались «руконожки» — и большие, и, что было неприятнее, маленькие, причем маленьких было много. Телимат, резво пробегая мимо очередного защитника башни, размахнулся мечом и, не переставая вопить, снес нижние манипуляторы. Он размахнулся еще раз, чтобы отрубить еще и верхние, и едва успел отскочить, потому что сбоку, сверху, сзади — со всех сторон сыпались-скакали-прыгали маленькие руконожки. Телимат вынужденно остановился — отбивал атаку очередной крупной руконожки, и послал Айгену в нулевое поле образы руконожек, мчавшихся через лес. Ангмарец ответил моментально: «Уж видим». Телимат справился наконец со своей руконожкой, попутно затоптав еще пару десятков противно пищащих сигналом тревоги роботизированных «малышей», и, переводя дух, огляделся. Башня, похоже, опустела: несколько крупных руконожек мчались через лес и с ними, пища и треща, катились пару десятков маленьких. Тех, кто охранял башню и кого отправили усмирять Телимата, не осталось. «Что ж с вами делать, Морготовы отродья!» — судорожно соображал Телимат. Со злости он крикнул еще разок, и неожиданно башня ответила ему огнями, а одна крупная руконожка поменяла свою траекторию и поскакала обратно. «Так вы должны башню защищать!» — Телимат натурально просиял и, выкрутив мощность динамика своего вокодера, заорал во всю силу. Он орал все, что приходило ему на ум, — саги Гудбранда, виртуозные выражения Айгена и стихи Кириона, а еще, чтобы наверняка, бегал вокруг башни и лупил по ней мечом, иногда добавляя кулаками. Башня подвывала ему в унисон, с баритона перейдя на фальцет, и мигала уже всеми цветами радуги. «Светомузыка, епта!» — радостно подумал Телимат, пробегая в который раз вокруг башни, и краем глаза заметил, что основная часть руконожек, включая их маленьких миньонов, повернула обратно и огромными скачками несётся через лес, прямо на него, даже лапами больше не размахивает. Телимат пролетел еще разок вокруг башни и резко затормозил, потому что перед ним возникли две руконожки, и обе они, судя по вскинутым верхним манипуляторам, были настроены весьма решительно. Мелкие руконожки противно хрустели под подошвами тяжелого доспеха, мешая остановиться, Телимат летел вперед, но орать перестал, собираясь с силами, а потом размахнулся и ударил. Крупные руконожки — шесть из оставшихся десяти, что убежали в лес, кинулись на него со всех сторон. Они сцепились в клубок, в котором мелькали манипуляторы, клинок Телимата, похожий на яркие вспышки серебряной молнии — с такой нечеловеческой быстротой он двигался, черный доспех Телимата и серые шары, которые один за другим сжимались, получая тяжелые удары, искрили, а то и вовсе рассыпались на части. Спустя несколько минут все было кончено. Телимат устало прислонился к покатому боку «сторожевой башни» и прислушался — все было тихо. Нулевое поле молчало, молчали датчики и камеры тоже не фиксировали движения. Телимат выдохнул и стянул шлем. Пить хотелось нестерпимо. Он вспомнил, что видел ручей неподалеку. От осознания, что вода совсем близко, пить захотелось еще сильнее. Телимат убрал меч в ножны, прицепил шлем к поясу и, развернув карту на встроенном в наруч коммуникаторе, посмотрел дорогу к ручью. Еще раз прислушался, чтобы ничего не пропустить, и припустил трусцой. Ручей действительно обнаружился в низине, и Телимат опустился на колени, жадно припав к воде. Сначала набирал чистую воду в ладони, а потом просто окунул голову в небольшую заводь. Когда он поднялся с колен и вытирал лицо, убирая намокшие спутанные волосы, сзади раздался шорох, а потом чей-то восторженный голос прошептал: — Румис, ты тоже его видишь? Ответом был шумный выдох. Телимат внутренне собрался и искренне, горячо взмолился Гортхауру, чтобы Владыка как можно скорее забрал его отсюда. Пока он молился, количество эльфиек с ведрами и кувшинами наперевес возросло вдвое. И все они смотрели на него восхищенным и очень голодным взглядом, Телимат прямо чувствовал, как они его раздевают. Отчего внутренне поежился и стал молиться еще сильнее. Его мольбы исполнились самым неожиданным образом. Из леса выметнулась рычащая белая молния, и эльфийки завизжали, бросая кувшины. Они разбегались, вопя: «Варг! Варг!» Через пару минут у ручья никого больше не осталось, а злобный, косматый и грязный когда-то белый варг попытался лизнуть Телимата в нос. — Кажется, я тебя прощаю за разгрызенный телескоп, — засмеялся Телимат. Тем временем из леса вышли два чудища — в паутине, тине, грязи и ветках. Они молча подошли к Телимату, и тот выдохнул: — Эовин, Айген, какое счастье, что вы меня нашли! — Нам срочно пора на точку сбора, — прогудело чудище покрупнее, стирая грязь с визора шлема. — Владыка со мной связался, нам лучше унести ноги до подхода Трандуила и его элитной гвардии, иначе скандал будет до небес. А по дороге придется вытащить Минардила из троллиной ямы, где он застрял, и найти заблудившегося Вардамира, который положил дохрена пауков, но испортил навигатор. Сможешь поглумиться всласть!