Король-техночародей и его убийца

— М-да, — король Рохана Теоден, задрав голову, озирал Минас Моргул 2. — Ну что, племянничек, и теперь будешь говорить, что будущего мужа нашей рыжей козы впервые увидел на сватовстве? А до тех пор ни сном, ни духом, да? Эомер покаянно опустил голову, но промолчал. Во-первых, обещал Айгену зазря языком не трепать. Во-вторых, ему тоже нужно было перевести дух. Все-таки эта их мордорско-мордовская архитектура внушала уважение и давила на мозг. Назгулы действительно не стеснялись, а еще очень торопились. Поэтому весь спешно построенный на скорую руку Новый Мордор напоминал старый, но был как будто на стероидах. Было у старой крепости восемь углов, будет у новой шестнадцать. Была крепость высотой сотню метров, а будет все двести. Были стены черные, а теперь как черное зеркало. И все это красиво вписано в гористый ландшафт, хоть картину пиши. — Я смотрю, нас встречают… — Теоден психикой был покрепче Эомера и очухался быстрее. Точнее, его уже сложно было чем-то удивить после того, как за никому не нужной без приданого племянницей однажды приехали свататься одновременно эльфийский лорд и король-чародей и чуть головы друг другу не поотшибали. А еще — и это самое главное — Эовин согласилась выйти замуж за победителя. Теоден даже заподозрил, что девица уж не девица, но мрачный беловолосый чародей вел себя пристойно, не сказать чтоб старомодно, подтвердил намерение жениться и улетел, а через месяц прислал транспортных драконов и оплатил все долги Рохана за двадцать лет. После этого Теоден и уверился наконец, что мужик крайне серьезно настроен. С мечом по полю любой голозадый дурак скакать может, как и на сеновале с кое-чем другим в руке, а вот род невесты только истинно благородный рыцарь уважит. Венчаться предполагалось в жопе мира, или, как было написано в приглашении, «на военной базе государства Мордовия — из соображений безопасности». Но Эомер сказал: жить будут близко, в Ангмаре — считай, рукой подать, если крылатый транспорт есть. Теоден заранее на все согласился (уж слишком сияла Эовин — от ее глаз и иногда ушей можно было свечи зажигать). И вот драконы ссадили их на обустроенную каменную площадку в виду огромной черной крепости, куда вела разделенная белыми линиями на восемь полос идеально гладкая серая дорога, где стояли черные блестящие самобеглые повозки квадратной формы, и на каждой надпись на вестроне типа «Гуль-вагон 001», «Гуль-вагон-002» и так далее, всего числом девять штук. Теоден вполне бодро сбежал по крылу флегматичного толсторылого пыльно-зеленого дракона наземь, Эовин так вообще спрыгнула с неподобающей для невесты лихостью. Она рвалась лететь в штанах, но дядя настоял на приличном платье с народными мотивами. В прыжке подол задрался чуть ли не до ушей, но под ним оказались пресловутые штаны, и приличия были соблюдены дважды. Эомер сел в ближайшую повозку вперед, где уже расположился за странным колесом серомордый орк, который явно выступал за кучера, а Теоден разместился с Эовин позади на удобных кожаных сиденьях. Внутри было прохладно, пахло чем-то сладковатым. — Сейчас зарычит, — вдруг сказала принцесса, — а вы не пугайтесь. — Где, говоришь, полгода гуляла? У эльфов? — Теоден остро на нее глянул, добившись самого виноватого на свете молчания. Повозка действительно заурчала мягко, как будто внутри кот сидел, и плавно двинулась по дороге, остальные чуть приотстали. — Значит, так, — Теоден обвел всех взглядом и поправил торчащий под неудобным углом фамильный меч, с которым отказался расставаться. — Хватит из меня старого дурня делать! Я знаю и вы знаете, что вы меня обманываете. И что в сговоре с женихом были втроем заранее, а вот ушастый вам оказался как снег на голову, или точнее горячий уголь в штаны. Однако кто старое помянет, тому глаз вон. Я рассчитываю на внуков, девка, да побыстрее! А то помирать скоро, а так и не понянчусь, не посажу на коня… — Очень вам дадут помереть до срока, дядюшка, — пробормотала красная, как рак, Эовин. — Я уж надеялся, что хоть в подоле принесешь или вон от этого балбеса служанка залетит, — продолжал воспитательную беседу с неожиданным уклоном Теоден, — у меня умение тайное есть нашу кровь распознавать. Но все нет да нет, так что, коза, раз уж решила под венец замужний, чтоб сразу же долг роду отдала! — Надо у мужа спросить ей, — пришел сестре на помощь Эомер. — А то может у него другие планы. — Поменьше болтай, а то борода выросла, однако все неженатым бегаешь… — чересчур ласково начал дядюшка, но разгневаться посильнее не успел, доехали наконец: повозка миновала арку в толстенной стене и остановилась у окованных узорной медью врат в четыре человеческих роста, и еще один серолицый орк в парадной ливрее открыл им дверь. Теоден вновь засопел, но вылез из повозки сам, отпихнув механического помощника, и зашагал к дверям, которые распахнулись, как только он подошел поближе. Эовин даже приотстала, пытаясь на ходу поправить порядком измявшееся платье и стоящие дыбом после полета волосы. За дверями оказался огромный холл с черным полом и жемчужно-серыми стенами. Там их и встречал Айген — в доспехах и мантии с оторочкой из белоснежного меха, и, конечно, короне. Ну а с ним были Минардил и Вардамир, Гудбранд, Настадрен и Кхамул — тоже в парадных доспехах и коронах. Отсутствовали Телимат, Феридир, Кирион и сам Владыка. — Добрый день, будущие родичи, — Айген вежливо поклонился, Теоден тоже отвесил поклон, хоть и не такой низкий (в спине старого роханца что-то хрустнуло, и все притворились, что не заметили этого). — Мои братья-короли, — Айген представил присутствовавших назгулов по именам и титулам. — Остальные братья и мой отец прибудут позже, чтобы участвовать непосредственно в церемонии. Теоден зашевелил губами, подсчитывая «братьев», и вдруг уточнил: — Троих не хватает, да? — насмешливо глядя на Ангмарца с видом «я тебя уел» и страшно напоминая сейчас Эовин. — Да, — Айген криво улыбнулся. — Прошу осмотреть комнаты, все удачно ли, и затем к столу. Там и обговорим условия, на которых заключают брачные контракты в Рохане. — Особых условий нет, — хмыкнул едко Теоден. — Могу коней впридачу дать за невестой. — Кому и кобыла невеста… — громко прошептал Минардил и вдруг зашипел, как ужаленный, а глаза Айгена сверкнули синими огнями и тут же погасли. — Не годится обсуждать серьезные вещи на пороге, — строго сказал Айген, вмиг сумевший стать суровее и авторитетнее самого Теодена на вид. — Прошу пожаловать. — И первым двинулся показывать дорогу. — И ни разу не выругался, — прошептал Кхамул Настрадрену. — Гони выигрыш! Тем временем Теоден дернул Эовин за рукав и шепнул: — Может, тебе водички попить? А то на женихе сейчас штаны загорятся от твоих взглядов! — Дядя! — краснеть Эовин было некуда уже, поэтому она расстроилась до слез. Ведь с назгульим слухом Теоден мог бы с тем же успехом кричать с горы. Назгулы не подвели, давясь смехом на все нулевое поле и делая пошлые намеки в общем чате. «О Владыка, я взрослый четырехтысячелетний король, почему же мне так хочется их всех просто отлупить?» — с тоской подумал Айген. Гор, как ни странно, ответил: «В том числе потому, что я так отрегулировал твою гормональную систему. Мне понадобилось, если сказать совсем просто, чтоб кровь твоя была горячей, без чрезмерной осторожности, которая свойственна старикам, а разум при этом мог рассуждать здраво. Так что незрелые желания — плата за долгую молодость. Но вообще чтобы надавать братьям по шее, тебе мое разрешение не нужно». Теоден отмахнулся от предложения разместиться в своих комнатах и освежиться — предпочел сразу к столу. Племянников не спросил, да они и не спорили. А насчет багажа съязвил, что хорошей невесте достаточно чести да быстрого коня, чтоб если что не так, сбежать обратно. Судя по тому, как давились смешками братья жениха, что-то там было нечисто с выбором невесты, но этот Айген Ангмарский только кивнул и проводил дорогих гостей в столовую. В просторной зале с высоченными окнами огромный круглый стол ломился от еды, а вот выпивки было негусто, так, вино какое-то легкое. Теоден, не чинясь, уселся на ближайший стул (они все были одинаковые) и кивнул племянникам садиться рядом. Жених же с братьями начали «раздеваться» — черный металл доспехов (у кого тусклый, у кого блестящий) сползал с их тел, как мед с ложки, оставшись только на поясах, наручах и кирасах. Под доспехами обнаружилась обычная черная одежда, строгая, по одной модели, с какими-то знаками различия, понятными лишь местным. Только после этого хозяева сели и воздали должное еде. Еще Теоден заметил, что Эовин не просто умеет пользоваться ножом и вилкой, но разделывает теперь мясо на тарелке такими же движениями, как и этот ее жених, практически синхронно. Подозрения у старого короля окончательно сошлись в твердую уверенность, что племянница его с Ангмарским правителем не просто знакома, а провела много времени вместе. Впрочем, поздно бросать пить, когда лежишь при смерти, девка уже просватана, и этот беловолосый настолько от нее без ума, что чуть буквально не потерял голову. Так что и ругать племянницу нечего за дырки в репутации, думал Теоден, жалея, что нельзя выпить. Во-первых, неприлично. Во-вторых, после того ранения его тошнило от самого маленького глотка водки, как проклял кто. — Когда, говоришь свадьба? — Теоден прервал молчаливый обмен взглядами у племянницы и ее жениха. Этот Айген не столько ел еду, сколько ел невесту глазами, правда, без пошлостей — взгляд в вырез платья не ронял, смотрел только на лицо и насмотреться не мог. — Завтра, — Айген отмер. — Когда прибудут ваши и мои подданные, а также послы и ряд правителей из дружественных стран. Ну и я жду отца, который проведет церемонию. Мои отсутствующие братья смогут участвовать в свадьбе по палантир-связи. Теоден только кивнул, налег на молодого поросенка. — Я предлагаю разместить в Рохане гарнизон из ангмарских воинов и боевых машин после того, как брак будет заключен и скреплен, — перешел к делам Айген. — Формально они будут, скажем, независимыми наемниками, услуги которых я оплачу не напрямую. Так вы закроете рубежи от банд и лесных чудовищ. — Я подумаю, — Теоден скривился. Предложение было поистине королевским, но соглашаться сразу не стоило, и без того берет племянницу без приданого да долги оплатил. — Взамен, — жених, оказывается, еще не закончил, — я попрошу Эомера на год для обмена опытом. От него предварительное согласие я уже получил, дело за вами. — И зачем тебе мой племянник? — Теоден был недоверчив, ну какой обмен опытом, у этого юнца еще молоко на губах не обсохло. На усах. — Для разработки конных боевых машин, — огорошил его Айген. — Нам понадобятся кони, и много. Но ваших не хватит, хотя самых лучших черной масти я, конечно, попрошу. Мне нужен настоящий лошадник для консультаций и обучения алгоритмов. — Я ни балрога не понял кроме того, что тебе нужен роханец. Если договорились, вперед, я Эомеру не мать-наседка, — пожал плечами Теоден. — Надеюсь, вернешь до того, как я помру. Дальше обсуждение пошло проще. Айген свободно обещал золото в длинный долг на развитие сельского хозяйства и животноводства, взамен просил и других юношей в обучение. Глянул на Эовин и поправился: девушек, мол, тоже, будут жить отдельно и учиться тоже. Тут Теоден его удивил: — У нас нравы простые, — сказал, — если парень ребенка признал и женится, значит, не грех все, что до свадьбы. Так что доля поженившихся в результате обучения — это хорошо. Теоден ожидал смешков от братьев Ангмарского короля, но те сидели с каменными лицами, как будто каждый огромную сосульку проглотил, а Эовин краснела за всех так, будто тайком уже тройню родила. Роханский король немного оттаял. Интересно все-таки, где ж его рыжая коза с таким мужиком познакомилась? Вряд ли этот беловолосый шарился в одиночку по дорогам, поджидая рыжих и бесстыжих беглянок. Может, у эльфов пересеклись? После обеда Айген со старомодной вежливостью испросил разрешения прогуляться с принцессой наедине и самым мрачным тоном поклялся, что урона ее чести не будет. «Лучше б был, чтоб род побыстрее продолжился, а то еще вернет эту рыжуху нецелованной и сраму не оберемся», — не менее мрачно подумал Теоден, которому племянница прилично крови в свое время попила, отказываясь от замужества наотрез, поэтому вслух выразил согласие как можно более недвусмысленно. И пока Айген обходил стол и подавал принцессе руку, Теоден отправил Эомера прогуляться — парня аж потряхивало от любопытства и нетерпения. Сам старый король хотел пойти освежиться, но легкомысленно отправил восвояси искусственного болвана, приставленного к нему Ангмарцем, и заблудился. Сквозь анфиладу прекрасных пустых коридоров ноги вывели Теодена на внешнюю галерею, откуда, как оказалось, открывался прекрасный вид на задний двор. Там-то король и увидел снова племянницу и ее жениха: стояли, разговаривали. Жалея, что нельзя услышать, о чем говорят, Теоден сдвинулся за резной столб и присмотрелся. Он страдал дальнозоркостью в последние годы, поэтому видел парочку как на ладони. Эовин стояла и слушала, что ей все говорит и говорит этот беловолосый, потом как будто ахнула, протянула к нему руку, а он перехватил дрожащие пальцы и поднес к губам. «Залета не будет», — по-своему понял происходящее Теоден. В ответ принцесса бросилась жениху на шею, да так умело (с его-то ростом), будто сто раз уже делала так. «А может, и будет», — скорректировал наблюдения Теоден. По знаку беловолосого механический служка вывел из конюшни огромного черного жеребца. «Наша-то порода», — возрадовался Теоден, мигом оценив конские стати. Значит, не врет этот Ангмарец насчет лошадей, торговать будет. А Эовин взвизгнула радостно, аж досюда было слышно, подпрыгнула, да как вскочит жеребцу на спину, только ноги в штанах из-под подола мелькнули, и давай по двору круги наворачивать. «И это наша порода», — ухмыльнулся Теоден, вспоминая родную сестру. Нет, не вернет беловолосый невесту, вон как пялится. А потом из какой-то двери выметнулось чудовище — белое, лохматое, рычащее. «Варг!» — похолодел Теоден, вспоминая траченую молью башку в их пустой сокровищнице. Но жених стоял как вкопанный, а Эовин перескочила с жеребца на спину варгу и давай его, скачущего, тискать, а варг прыгал, дурным голосом скуля, и лизался. «У эльфов она была, как же», — Теоден улыбнулся тепло и решил дальше не смотреть, и так все было понятно. Влюблен в Эовин этот беловолосый пуще жизни, и тут для нее дом родной давно, вон, живность за свою признала сразу. Поэтому и бегает вокруг него этот Ангмарец, подкупает, чтоб на свою сторону переманить. А лучше б просто словами сказал… — Ох уж эти дети, да? — хмыкнул кто-то позади. Теоден медленно развернулся, чтоб не выглядеть застуканным на месте преступления, и увидел, что поодаль стоит, прислонившись к столбу, здоровенный рыжий мужик: ростом с этого Ангмарца, может, даже чуть больше, и с широченными плечами. — А вы, собственно, кто? — Теоден нахмурился. — Отец Айгена Ангмарского, — рыжий подмигнул. — Приехал чуть раньше, чем планировал. Теоден с сомнением оглядел неожиданного собеседника. Лицо рыжего было подозрительно безвозрастным, как и у самого Ангмарца, но за счет ухмылки и легкой рыжей щетины на подбородке и щеках тот казался моложе. Простая черная одежда — рубашка, штаны на ремне, заправленные в высокие шнурованные ботинки — и вовсе не имела знаков различия. Волосы были примерно в таком же состоянии, что и у принцессы Эовин, то есть жгуче-рыжие и ужасно лохматые. И все-таки на человека рыжий не походил. Возможно, потому что тень у его ног странно лежала, поперек тени Теодена. А может, виноваты желтые мерцающие глаза с багровыми огоньками и странноватым зрачком, который менял форму и глубину, если прямо на него не смотреть. Однако упертый Теоден таки посмотрел, потому что не дело это — бояться будущих родственников. Ощущение было — словно пламя в лицо полыхнуло, и под ногами не камень а черная бездна, и горящие глаза прямо в душу смотрят и все видят — стыд за пропитые годы, горе от потери сына, страх за племянников, злость на эльфов, что крутят людьми как хотят, жажду внуков успеть увидеть… Еще миг — и все прошло, Теоден закрыл глаза и пошатнулся, но на ногах устоял. Снова глянул на рыжего, не переменившего позы и не убравшего с лица кривой ухмылки. — Это… где колечко-то потеряли, Ваше Темнейшество? — спросил с отчаянной язвительностью смертника старый король. — В жерло вулкана обронил, — пожал плечами рыжий, глядя на руку, на которой почернели и удлинились ногти. — А что, любезный сват, считаете, стоит новое завести? — А не маловата ли игрушка? — Теодена несло. Даже не то чтобы со страха, просто он впервые повстречался не просто с ожившей стихией, а с тем, кого приучены были бояться за столетия все люди, и ничего, мужик как мужик, ни клыков, ни рогов. — Может, в этот раз что-то покрупнее? Наруч там… корону… ошейник! — Непременно учту ваш добрый совет, — Саурон показал в ухмылке белоснежные острые зубы, а на его указательном пальце блеснул тонкий золотой ободок с огненными письменами, которые тут же пропали. — И на всякий случай представлюсь. Азор Гор, властелин Мордовии. — Титул был другим, — упрямо сказал Теоден, уставший от глупого противостояния, но остановиться не получалось. — Время так быстро летит, — этот рыжий Азор Гор закатил желтые глаза. — Взять хотя б вас сегодня и год назад, просто небо и земля! — А Эовин-то вам зачем? — устало спросил роханец. — Разводить на племя? — МНЕ? — Саурон-Гор так поразился, что вокруг него полыхнуло на миг настоящее пламя. — Мне незачем. Я вообще запретил допускать баб на все важные объекты. Но сердцу моего старшего не прикажешь, я пробовал. А собираются ли они размножаться, лучше спросите у них сами. Хотя могу и подсказать ответ. — Ну? — Теоден оперся о резной столб. — Будут у меня внуки? — Будут, будут, — рыжий нехорошо улыбнулся. — Только потом не жалуйтесь, ваше величество. Смотрите-ка, сзади орк идет, сейчас он вас в апартаменты и проводит. Теоден оглянулся — там действительно оказался один из этих местных механических болванов. А когда снова глянул вперед — рыжий мужик исчез. Вечером Эовин обнаружила сообщение на своем браслете, который привезла еще из старого Моргула и думала, что он безнадежно сломан. Бегущая строка гласила: «Апартаменты Айгена в тринадцатой башне на сорок пятом этаже, лифт ХХL в конце коридора. Подноси браслет к сенс-панелям на своем пути, и тебе как Эдвину охранная система откроет доступ. Давай, завали Ангмарца досрочно! М. и В.» Сообщение прокрутилось три раза и исчезло, а Эовин села мимо стула и возрадовалась, что взяла с собой мужскую одежду. Переоделась, собрала волосы под пиратскую бандану, которую когда-то Кирион подарил, и тайком прошмыгнула мимо комнаты дядюшки к тому лифту, на котором нельзя было уехать без внутреннего доступа. Искусственный интеллект Тхурингветиль, управляющая теперь всем в новом Минас Моргул, действительно узнала ее и пропустила, и уже через каких-то пятнадцать минут Эовин с замиранием сердца поскреблась в единственные двери в лифтовом холле, потому что тут браслет не срабатывал. Наконец дверь с шелестом отъехала в сторону. На пороге стоял Айген — босиком и в рубашке навыпуск (в штанах тоже, так, на всякий случай для читателей уточняем), с распущенными волосами. — Я тебя ждал, — улыбнулся мягко. — У тебя доступ от имени Эдвина практически всюду здесь, заранее сделали. Сама догадалась или подсказал кто-то? Эовин покраснела, а Айген посторонился, и она прошмыгнула мимо него, испытывая острейшее дежавю — когда-то она почти так же пришла извиняться в образе мальчишки, и Айген узнал много нового и неожиданного о своей репутации в Средиземье. Внутри все тоже было узнаваемым. Комнаты больше, но те же шкафы с книгами, тот же сложный беспорядочный порядок на огромном столе, мозаики с драконами на потолках и карты мира на полу. А еще целую стену Айген отвел под штандарт, который Эовин ему вышила, даже в тонкую металлическую рамку вставил. Эовин любопытно тронула рамку и почувствовала легкое покалывание в пальцах. — Это генератор стазисного поля, — пояснил Айген из-за ее плеча. — Совсем слабенький, просто чтоб хранить ткань от времени и пыли. Более мощные в стадии проекта, но Владыка Гор очень воодушевлен перспективами… Есть хочешь? Эовин прислушалась к себе. За обедом и ужином она слишком нервничала, чтоб нормально есть, да и Теоден не похвалил бы племянницу за обжорство. «Мы что, из голодного края?!» — возмущался обычно дядя. Вообще-то из голодного, но Эовин не хотелось раздражать и без того напряженного дядю в ночь перед свадьбой. — Да, я б поела. Все-то ты про меня знаешь, — улыбнулась. Айген выдвинул ей табурет, почти такой же, как тот на котором она каялась мальчишкой, и сделал с кольца заказ на кухню. — Сейчас принесут всего, да побольше, как ты любишь, — улыбнулся, устраиваясь напротив (чтоб не было соблазна распускать руки и рот), поднес к губам чашку с остывшим двойным кофе. Именно этот момент Эовин выбрала, чтоб спросить: — А простыню с девственной кровью ты вывешивать будешь на башне? Айген поперхнулся остывшим кофе так, что у него пошло из носа. — Понимаешь, — быстро затараторила Эовин, — мне по секрету сказали, что иногда крови не бывает, и, понимаешь, у мужчин возникают вопросы, а я не знаю, будет ли, и дядя уже намекал, что лучше ничего не вывешивать, как будто меня в чем-то подозревает, а я… — Стоять! — рявкнул Айген самым что ни на есть командным тоном. Эовин опомниться не успела, как уже стояла, вытянувшись в струнку. — Эовин, — Айген поднялся и обошел стол. — У меня никогда не возникнет подобных вопросов. Я ни секунды в тебе не сомневался. Брак строится в первую очередь на доверии и уважении, а не на страстях и ревности. Тебе так нужна эта простыня на башне? — Нет! — в ужасе замотала головой Эовин. — Тупая традиция, варварская! Вдруг жених с невестой уже до свадьбы успели, и что тогда? — Вот что, — Айген, пожав плечами, взял со стола один из своих кинжалов и взмахом разрезал собственную ладонь, а потом стряхнул брызги крови на стол. — Сколько угодно, если нужно. Анализа ДНК в условиях нет. — Ой, зачем ты это сделал? — Эовин схватила его за руку. — Не переживай, вот, смотри, уже края пореза сходятся, сейчас затянется, — успокаивающе проговорил Айген. — Мы поженимся завтра, даже если небо на землю упадет и Моргот вернется! Тьфу, Мелькор… — Он осторожно приобнял принцессу и уткнулся носом в ее макушку. — Даже если злая колдунья превратит меня в жабу? — вдруг невнятно спросила Эовин откуда-то из-под его рубашки. — Владыка Гор не позволит, но чисто гипотетически да, я все равно на тебе женюсь, — вздохнул Айген. И пока он объяснял повеселевшей Эовин, что такое гипотетически, орки принесли наконец еду, и принцесса ненадолго замолчала. Айген же просто пялился на нее и думал: неужели он победил злую судьбу? Неужели в этот раз все получится, как надо? Ему хотелось взять Эовин на руки, связать чем-то мягким и нетравмирующим и запереть под сто замков до минуты, когда Владыка Гор их поженит у алтаря. К сожалению, при мысли о связанной и обнаженной (вот балрог!) принцессе вся кровь Айгена отлила от мозга и устремилась сначала на юг, а потом на север, поэтому думать сразу стало трудно, сидеть тоже. Принцесса задавалась теми же вопросами, поэтому, как только она смогла не глотать, как удав, по пирожку за два укуса, и даже вытерла руки и рот не об скатерть, сразу спросила: — А все будет как раньше? Или ты больше не будешь меня учить? Типа раз поженились, так снимай штаны и клади меч на полку? — Мечи ставят в специальную стойку или крепят на стене, — сказал Айген, пытаясь выгнать из головы мысли о принцессе без штанов. — Учить тебя я, наверное, буду, мне и самому это нравится, но мне трудно тебя экзаменовать и быть строгим, я уже говорил, а уж после… свадьбы, боюсь, вообще не смогу. Придется просить братьев помочь… или даже самого Владыку! Судя по нервной дрожи, Эовин Гора по-прежнему уважала, поэтому Айген ухмыльнулся, решив и в дальнейшем пугать ее крутым нравом властелина Мордовии. «Тоже мне, нашел сай’тана, — хмыкнул Гор в нулевом поле. — И кстати не поможет. Так что запасайся терпением, все у тебя будет в браке, кроме скуки и неверности». Тут одна из дверей в кабинете затряслась, как будто в нее билось что-то большое. Айген, не вставая, удаленно с кольца открыл, и в комнату ворвался Пушок, которому мало было объятий Эовин днем. Огромный варг начал скакать вокруг, перевернул поднос с остатками еды, повалил обожаемую хозяйку на пол и давай ее вылизывать. Айген закатил глаза и закинул ногу на ногу: он тоже был бы не прочь повалять невесту по пушистому ковру и, гм, облизать все то, что ему в Эовин нравилось. — А что он здесь делает? — с восторгом спросила Эовин, садясь и вытирая лицо рукавом. — Пушок, фу, хватит! — Живет, — Айген вздохнул. — Он, м-м, очень без тебя скучал и выл так, что в нулевом поле слышно было. Пришлось взять его сюда, поскольку другие назгулы жаловались, и он спит у моей кровати либо в ногах… — Ты пустил его в кровать? — глаза Эовин засветились, подобно сильмариллам. — Видят Единый и Владыка, я тебя обожаю! — она скакнула прямо с пола на Айгена, как маленький рыжий варг, и принялась его целовать, а Пушок кружил вокруг, счастливо подвывая и пытаясь сказать на человеческом языке «мама» и «батя». Так что завтрашняя брачная ночь, которую должно проводить по всем правилам, едва не провалилась, помогло только сообщение со смарт-назга, что начали прибывать первые гости, и Айгену нужно срочно решить в отсутствие Феридира, где их размещать, почему на двадцатом уровне прорвало канализацию, а также как доставить из соседнего города тех, чей дракон экстренно сел ввиду острого приступа драконьего поноса. Айген испытал острейший приступ дежавю — сколько раз он так начинал свое ночное дежурство, когда ничто не предвещает проблем, после ужина ты ведешь приятную беседу с ученицей или обучаешь ее чему-нибудь невинному, вроде игры в шахматы, и тут начинается что-нибудь неожиданное, дурацкое и на полночи. Эовин он отправил обратно в спальню с четким приказом выспаться перед завтрашним днем, позволил себе единственный поцелуй напоследок, но зато какой сладкий, и бросился решать проблемы по мере их поступления, чтоб завтрашний день запомнился всему Средиземью, а также Мордовии и гостям с востока не как фонтан фекалий. В следующие пять часов Айген понял, что очень уважает Феридира, но если эта лысая сволочь не появится вовремя, как обещала, то отправится в стазис прямо со свадебного пира! Потому что случилось следующее: — Трандуил устроил скандал, поскольку был недоволен отведенными ему покоями; — кишечный грипп косил драконов на подлете; — гаремов от Феридира приехало три состава, и каждый утверждал, что он главный, а остальные в запасе; — скучающие роханцы сломали сильмарилл-башню, просто по привычке; — пошел дождь! И вишенкой на этом торте из говенных сюрпризов — без приглашения заявилась делегация Рыцарей Неба во главе с целым Майа Эонвэ, официально чтоб засвидетельствовать консумацию брака (или ее отсутствие), да еще и королеву Арнора свежеиспеченную с собой приволокли, видно, чтоб Владыку позлить. Гор хохотал так, что рухнула пятая башня, причем на палаточный лагерь хоббитов, которые вообще неизвестно какого хрена тут делали, кроме того что выпрашивали милостыню на домики для бездомных хоббитят. А хоббиту, попытавшемуся что-то украсть в замке, откусил ногу Пушок. — Трахать вас всех Балрогом!!!» — заявил Айген дружкам незадачливого вора, которые посмели жаловаться, и предложил для равновесия и вторую ногу откусить, заодно подавать будут охотнее. Внезапно у крепостной стены возникла высоченная огненная фигура. Как оказалось, это и был вышеупомянутый Балрог, которого Владыка Гор пригласил на переговоры, справедливо полагая, что в предсвадебном переполохе всем будет не до трехметрового рогатого мужика с огненным кнутом. Однако, когда Айген, находясь в радиусе двух километров от огненного гостя, ругался, Балрогу икалось, поэтому тот пошел разобраться, кто это осмеливается поминать балрогов всуе. Подрались, заодно и познакомились — Айген получил ожог предплечья, а Балрог после удара копьем изо льда захромал. Однако сия битва в итоге привела ко взаимному уважению, и Айген договорился обсудить некоторые моменты добычи полезных ископаемых потом. Ну а видевшие, как ледяной король дерется с огненным демоном, стали вести себя потише, и даже Трандуил прикрутил градус гнева — не столько из страха за жизнь, сколько из переживаний за свой великолепный костюм, поскольку если все эти шелка Балрог подпалит, новую одежду сшить не успеют. А потом наконец явился Феридир и отправил измученного Айгена спать, поскольку над Минас Моргул-2 уже три раза гремела гроза и один раз — целый снежный ураган. Наутро Эонвэ, едва рассвело, нашел Айгена и потребовал аудиенцию, причем у Азора Гора лично. Айген, скрипя зубами и активно посылая Эонвэ Балрога во все темные и труднодоступные места (так активно и так громко в нулевом поле, что Балрог, кажется, опять серьезно обиделся) и призывая Феанора на голову прихвостням Валинора (спасибо, что хоть этот ему не откликнулся), вынужден был связаться с Гором. Владыка, выслушав просьбу, замолчал надолго. Пауза затянулась. Эонвэ стоял с отрешенным видом, но судя по тому, как рука Майа потянулась к пустой перевязи, где раньше был меч, ему происходящее тоже не сильно нравилось. Эта тишина действовала на нервы всем — в нулевом поле стали один за другим возникать огонечки других назгулов, даже Кирион нашелся. Наконец, Гор появился и вкрадчивым голосом — низким, утробным, едва ли ни рычащим, как если бы едва сдерживал раздражение — приказал: — Через час в малом переговорном зале. И отключи лифты: хочет говорить, пусть поднимается на семидесятый этаж пешком! Глядишь, по дороге еще передумает… — Гор замолчал, и Айген уже открыл рот, чтобы озвучить волю Владыки, как Владыка, усмехаясь с совершенно другим настроением, вдруг добавил: — и пришли в этот зал прямо сейчас Эовин! На церемонию это никак не повлияет, зато позволит невесте отвлечься и перестать уже так трястись на все нулевое поле! Айген, глядя в глаза Эонвэ, со щелчком захлопнул рот, откашлялся под его изумленным взглядом и наконец выдавил из себя время и место аудиенции. Эонвэ едва заметно кивнул и ушел, даже не попрощавшись. Айген же, тяжело вздохнув и стараясь не думать, что там задумал Владыка и какая роль будет у Эовин, набрал на смарт-назг короткое сообщение с просьбой Владыки. Почти сразу же он получил восторженный ответ: три восклицательных знака и огонечки. Штук десять. А потом сердечки и подпись: «Спасибо, спасибо, спасибо!» И спустя мгновение еще: «Ты только не волнуйся! Мне после Харада вообще ничего не страшно!» Айген побледнел, затем позеленел, представляя, что же там ТАКОГО могло случиться в этом проклятом, ненавистном Хараде, получил затрещину от Владыки с комментарием «не трепать нервы, в особенности себе» и взбодрился. Дела сами не переделаются, у него еще драконы не лечены, тучи не разогнаны, да и к Барлогу надо отправить что-то в качестве извинения. И вообще, Владыке он доверял больше, чем самому себе. Значит, рядом с Гором Эовин не будет угрожать никакая опасность. Айген несколько раз повторил это про себя, надеясь на чудеса самовнушения. Пока получалось плохо. Оставалось утешить себя тем, что Эовин подключили обратную связь на браслете, и можно будет с ней до свадьбы попереписываться (поскольку видеться роханскими традициями не рекомендовалось). А еще Айген отметил, что грамотность ее возросла, и понадеялся, что это не встроенный автокорректор. Эовин же, в очередной раз перечитав сообщение, подскочила с кровати и нарядилась в черную форму цитадели, ждавшую ее в покоях в шкафу со вчерашнего вечера, нимало не заботясь уже, что там подумают дядя или брат, если увидят. Впрочем, им сейчас было не до нее. Теоден словно ждал какой-то досадливой неприятности с самого утра, проснувшись в дурном настроении (но не беды, серьезные проблемы он всегда за несколько дней чуял). Поэтому, едва позавтракав, направился в покои племянника, где уже полтора часа учил Эомера жизни и передавал «опыт поколений». Эомер тоскливо смотрел по сторонам, рассеянно кивал и иногда бросал отчаянные взгляды на дверь. Однако Теоден, кажется, был намерен срочно восполнить все пробелы в его воспитании, словно замуж выдавали сегодня не Эовин, а Эомера, причем за мужика, чего быть не могло в принципе. Но оставим Эомера на попечении дядюшки, который хотел бы мучаться похмельем, но мучился внезапно возникшим приступом родительской заботы, причину которого сам объяснить не мог, и вернемся к Эовин. Принцесса еще раз взглянула на свое отражение в зеркале, оправила и без того идеально сидящую куртку, оглянулась, с удовольствием отмечая, что брюки из плотной ткани красиво облегают тело, впрочем, не стесняя при этом движений, но делая ее фигуру прямо-таки эльфийской, и, гордо вскинув голову, направилась к двери. Пальцы ткнули сенс-кнопку, Эовин сделала решительный шаг через порог и со всего маху влетела в Захаррра, пребольно ударившись носом. — Ой! — Эовин недовольно сморщила нос и тут же ойкнула еще раз. Мозолистые серо-зеленые пальцы грубо схватились за переносицу и дернули, вызвав чувство дежавю. — Ой-ой! — Эовин протестующе мотнула головой, и недовольно потирая ушибленное место, прогнусавила: — Что, к злобным любвеобильным теткам в пещеру, да? Или куклой опять заставите прикинуться? — Надеюсь, нет, — хмыкнул Захаррр голосом Гора и по-птичьи склонил голову вбок, придирчиво рассматривая Эовин. Изучив ее несколько раз с головы до пят, урук прищелкнул языком, взгляд его потемнел, а огонечки из глаз исчезли. Захаррр отступил на шаг, пропуская Эовин, и уже своим голосом произнес: — Сначала в секретное хранилище, затем к Владыке. — В хранилище, значит в хранилище. Тем более секретное, — азартно согласилась Эовин и бодро потопала следом за уруком. Они прошли несколько галерей, миновали огромный пустой темный зал, в котором почему-то не оказалось окон, а из освещения были только аварийные лампы, тускло мерцавшие по стенам в режиме ожидания, но стоило Эовин сделать шаг в темноту, как лампы загорались, создавая яркую дорожку на стенах на один-два шага вперед, дальше же все также была непроглядная тьма. Эовин из любопытства оглянулась, посмотреть, горит ли свет позади, и даже прихлопнула в ладоши, радуясь собственной догадке. Как она и предполагала, лампы гасли у нее за спиной, отрезая путь назад. Но она не испытывала страха, только щекотку, которую всегда чувствовала, если рядом творились настоящие чудеса. Сердце в груди радостно трепыхалось, она даже забыла, как сильно нервничала утром и как с ужасом думала, что ждать до церемонии еще целых двенадцать часов. Теперь же все эти переживания казались далекими и несущественными. — Ты зря думаешь об этом, как о легкой прогулке. Мы с тобой сегодня будем противостоять серьезному противнику. — Неожиданно раздался низкий голос Гора в голове. Слова, произносимые с сильным рычащем-шипящим акцентом, казалось, вышли за пределы ее головы и заполнили все пространство вокруг, но Эовин только шире улыбнулась. — Но у тебя еще есть возможность отказаться, — строго продолжил Гортхаур. — Да ни за что! — Эовин от нетерпения даже притопнула ногой и ускорила шаг, лампы на стенах заморгали активнее, следуя за ней. — Я в тебе не сомневался, — усмехнулся Гор, — тогда слушай внимательно и делай ровно то, что прошу. БЕЗ САМОДЕЯТЕЛЬНОСТИ! — последняя фраза прогрохотала в ушах камнепадом, и Эовин даже поморщилась, но смысл уловила и часто-часто закивала головой, соглашаясь. — Правила ты знаешь. В хранилище возьми первое, что попросится в руку. Не думай. Делай. Эовин сделала еще один шаг и тут же была вынуждена зажмуриться — яркий свет от тысячи ламп больно ударил по глазам. Когда яркие круги немного прошли, она осторожно приоткрыла один глаз и осмотрелась. И тут же спросила: — А почему всегда брать что-то случайное? Вы разве не можете рассчитать вероятность, разве так не надежнее? — Именно потому, что могу рассчитать и буду знать наперед, я дам противнику козырь. — усмехнулся Гор. — Ты же знаешь, что не известно… — То и не повредит, — радостно договорила Эовин и, сделав несколько шагов между ровными стеллажами, уходившими в потолок, остановилась перед искусно сделанной статуей. Казалось, мраморная женщина стояла на сильном ветру. Белые одежды, волосы, даже золотистая подвеска с алым камнем, все развевалось, подхваченные сильным порывом. Эовин осторожно дотронулась до подвески и вздрогнула. Камень, отражая яркий искусственный свет, словно кровоточил изнутри, а еще подвеска оказалась настоящим украшением, надетым на шею статуи. Тонкая золотая цепочка и кулон зацепились за мраморные складки, словно их и вправду сдуло ветром. Подвеска легко легла в руку, и Эовин, повинуясь странному чувству, потянула вверх, снимая цепочку. Сразу же надела на себя поверх одежды: прятать такую красоту ей совсем не хотелось. — Отлично, а теперь пешочком на семидесятый этаж. У нас внезапное внеплановое отключение лифтов в Гостевой башне… — Голос Гортхаура прозвучал со странной интонацией. Эовин с удивлением поняла, что Владыка, кажется, волнуется, но разве такое вообще возможно? Выходит, что противник действительно серьезный. Перед глазами мелькнуло поле, на котором в ордалии сошлись Айген и Глорфиндел, и сердце словно сжала ледяная рука. — С пр-р-облемами по мер-р-е поступления спр-р-авлят-ть-с-ся будем! — как-то особенно громко прорычал Гортхаур, и Эовин уже привычно почувствовала, что ее за плечи обняла мама, забирая страх и неуверенность. А в следующий миг мама пропала, зато крепкий шлепок пониже спины прилетел, задавая направление. — А теперь, принцесса, покажи-ка мне, чему там тебя учил твой мастер, сколько времени будешь на семидесятый этаж подниматься бегом, ум-м? — спросил Гортхаур насмешливо. — Если не поторопишься, не опередишь кое-кого, кто шествует степенно, чтоб перья не помять и волосы не растрепать. — Нашли чем пугать, — буркнула себе под нос Эовин, — да меня после тренировок Айгена даже пытками не напугать! Кто у мастера Айгена служил оруженосцем, тот драконов не боится… Гор в ответ на такое только коротко хохотнул и тут же исчез из головы. Эовин же, припустив за Захаррром, покинула хранилище. Они вновь плутали по коридорам, несколько раз прошли по десятку пролетов, причем один раз Эовин показалось, что по потолку, миновали галерею, нависавшую над пропастью, вновь поднялись по бесчисленному количеству ступенек и наконец оказались в светлом коридоре с панорамными окнами, за которыми были видны только редкие облака и синее-синее бескрайнее небо. Эовин, уступив любопытству, заглянула в окно и тут же отшатнулась. Раньше она не боялась высоты, да и во время дежурства со своим мастером забиралась на смотровую башню. Но в этот раз… Стекло, тонкое и совершенно прозрачное, создавало неприятное ощущение, что преграды нет, и закружись голова сильнее или сделает принцесса один неверный шаг, как ветер подтолкнет ее, и она полетит вниз. Серая земля, расчерченная многочисленными дорогами, точки, копошащиеся внизу и облака — рваные, белесые, быстро скользящие по синеве прямо перед ней — заставили ее почувствовать себя маленькой и беззащитной. Она сухо сглотнула и повернулась, ища глазами Захаррра, но его уже не было. Зато в конце коридора плавно отъехала в сторону дверь, приглашая внутрь. Эовин сделала пару вздохов, успокаивая часто-часто бившее сердце, как учил Кхамул, повторяя что разведчик из нее как из прошлогодней ветки стрела, и, немного отдышавшись, смело зашла в помещение. Ее встретила небольшая зала с минимальным количеством мебели: большой темный прямоугольный стол с матовой столешницей, черные стулья вокруг, сделанные из камня и металла, тяжелые на вид, но при этом удивительно легкие по весу (Эовин из любопытства сдвинула один и поразилась, как легко она смогла это сделать), серый гладкий камень под ногами, серые же стены и потолок: высокий, арочный, как если бы над головой вместо крыши был купол. «Во-первых, там действительно купол, во-вторых, амулет, что ты выбрала, позволяет тебе быть реципиентом энергии. Что забавно, ты выбрала огненного элементаля, то есть родственную мне сущность, и я уже передал тебе на пробу немного энергии, поэтому, как немного «отпустит», фокус со стульями повторять не советую, спину надорвешь. Кстати, головокружение и неприятие высоты побочный эффект. Понимаешь, огненные духи не особенно любят все эти высоты и просторы, в отличие от воздушных элементалей. Ну, за исключением драконов и меня, но у нас тут не лекция по антропологии, так что к делу. Эонвэ на подходе!» — оборвал сам себя Гортхаур, и на плечо Эовин словно легла тяжелая горячая ладонь, заставив вздрогнуть, а по венам полыхнул настоящий жидкий огонь, от которого лицо разгорелось. Тело ее дернулось опять, в этот раз словно током ужалило. Эовин уже успела познакомиться с электричеством в бытность оруженосцем, когда решила без разрешения использовать инструменты, так опрометчиво оставленные Феридиром на складе. Тогда она отделалась легким испугом, Феридир выговором от Айгена, Айген строгим выговором с внушением (и подзатыльником) от Гортхаура, а Минас –Моргул сожженным распределительным щитком всего двенадцатого этажа. Болезненный укол повторился еще раз, а грудь, где висела подвеска, неприятно обожгло, несмотря на толстую ткань форменной куртки. «Терпи», — приказал Гортхаур и Эовин стиснула зубы. — Сейчас привыкнешь. Зато в нулевом поле мы с тобой будем с одинаковым фоном». «А за…» — начала было Эовин мысленный вопрос: любопытство было сильнее неприятных ощущений и вообще помогало от них отвлечься. «Чтобы никто не догадался, — хмыкнул Гор, — А еще чтобы ты могла меня слышать, а вот нас с тобой никто слышать не мог. И не вздумай долго смотреть в глаза Эонвэ и вообще подходить слишком близко, наш с тобой маленький обман тут же будет раскрыт…» «Но…» «Дно! — грубо срифмовал Гор, но все-таки быстро пояснил: — Ты выбрала амулет, который позволил на время создать вокруг тебя фантомный образ элементаля огня. Фокус в том, что теперь Эонвэ не сможет понять, занял ли я чье-то тело на время или создал новое, а еще, и это здесь главное, не сможет навредить тебе, пока будет у нас «гостить», даже если вдруг захочет». Гор вдруг усмехнулся в голове Эовин, она почувствовала лопатками, как все его эмоции вдруг приобрели какой-то странный насмешливый окрас, в котором появилось что-то, напоминающее отдаленную отцовскую гордость, но не к ней, кому-то другому: «А еще ты некоторое время сможешь поспорить в выносливости с Ангмарцем, и хотя сейчас ты не понимаешь, в дальнейшем не благодари, считай это небольшим свадебным подарком к основным…» Эовин в ответ лишь непонимающе моргнула, пытаясь осмыслить, но не успела. Дверь позади нее с шорохом распахнулась, пропуская посетителя. Она оглянулась и замерла. Высокий мужчина в сияющем белом доспехе с наплечниками, что украшали настоящие белоснежные перья, покачивающиеся в такт шагам, прошел в центр зала и остановился. Вокруг чуть вытянутого лица с острыми каменными скулами и твердой линией губ, подчеркивая аскетичную красоту, ровной рамкой лежали золотисто-рыжие волосы. Прямые брови чуть сошлись, на лице мелькнула тень досады, но Эовин нервно сморгнула, не сумев выдержать испытующего холодного взгляда, и лицо мужчины снова приняло бесстрастное выражение, превратившись в каменную холодную маску. В нем все было идеально, каждая линия и повторяющийся рисунок доспеха, черты лица, выверенные скупые движения, и вся эта неестественная идеальность имела противоположный эффект. Майа Эонвэ не вызывал желания любоваться им, не было в этой холодной отстраненной красоте даже намека на сострадание или любовь к ближнему — только несгибаемая воля и уверенность в собственной исключительности. — Если ты считаешь, что меня проведут твои дешевые уловки, то заблуждаешься. Лорд Дома золотого цветка проверил геном девушки. Неужели ты настолько опустился, что занял тело смертного? Тем более… — губы чуть дрогнули в намеке на кривую усмешку, — тем более женщины? Пусть реципиент и наделен кристальной чистотой души. Эовин вздрогнула. Этот голос она уже слышала и не смогла бы спутать ни с кем другим. Тихий, вкрадчивый, казалось бы, едва различимый голос, тем не менее, заполнял собой все пространство — тело отзывалось странной неприятной дрожью, а разум, повинуясь интонациям, застывал, и все воспринималось словно бы со стороны, каждая интонация отзывалась волной непреодолимой покорности. «Посмотри в амулет!» — подсказал Гор в голове, и Эовин опустила голову, со всем усердием вглядываясь в камень. В голове сразу прояснилось, и сердце, как будто остановившееся под ледяным взглядом, ускорило ход, и жидкий огонь вновь заполнил ее вены. — Начнем, Темный. — Эонвэ не был настроен на долгие разговоры. — Следуя воле Валар и понимая твое отчаянное положение, я первым протяну тебе руку. Знай: я прибыл засвидетельствовать, что брак смертной и твоего п… — Эонвэ будто запнулся, но тут же продолжил, — Темного порождения, сиречь проклятого короля-чародея Ангмара, все же будет заключен по законам Единого. Сам понимаешь, мое присутствие откроет Ангмарцу двери в Средиземье. Но у всего есть своя плата. И прежде чем ты со смехом отклонишь мое предложение о союзе, хочу напомнить, что второй раз я приду уже на похороны. Кого и в каком количестве, будет зависеть от того, к чему мы с тобой сегодня придём. Эонвэ сделал несколько шагов в сторону панорамного окна и повернулся так, что солнце теперь светило ему в спину, создавая гало вокруг золота волос, а белоснежные доспехи и вовсе засияли, делая глазам больно. Эовин сощурилась. Она и без того чувствовала себя неловко. Гортхаур молчал, и пока отдуваться ей приходилось за двоих. — Итак, согласно традициям, я пришел засвидетельствовать брак — Эонвэ, кажется, в отличие от Эовин не был смущен этой встречей и даже готовился, — и, конечно, явился с подарком, как того требует закон Единого. Видишь, — в этот раз Эонвэ позволил себе улыбнуться по-настоящему, вот только от этой улыбки по коже Эовин ледяными иголками пробежала волна, граничащая с животным страхом за собственную жизнь. — Видишь, — повторил он и широко развел руки, вытянув их далеко вперед ладонями вверх. Солнечный свет стал сильнее, и на открытых ладонях сначала появилось слабое очертание строго выкованной рукояти, без каких-либо украшений, даже круглого навершия не было, один цельный кусок металла, черный крест, прямой и гладкий. А потом прямо в воздухе застыли острые куски расколотого в четырех местах меча, испачканные багряными разводами. Эонвэ наклонил голову, ведь разница в росте была очень большой, и прямые пряди по бокам упали на лицо, сделав его еще более строгим, острым, а глаза, холодные, как лед, лежащий под солнцем на самой высокой горной вершине, посмотрели на Эовин без всякого выражения. — Дивлюсь тебе, дорогой друг, — голос Гортхаура насмешливо раздался за спиной Эонвэ, и черная тень со всполохами огня поднялась, закрывая собой солнечный свет. В зале сразу стало темно, а фигура Эонвэ засияла ярче, подернувшись золотом уже вся. — Говоришь, фокусы мои тебе хорошо известны? Эонвэ сощурился на секунду, но с места не шелохнулся, так и продолжая стоять с вытянутыми руками и глядеть на Эовин. — Что, Темный, даже развоплотиться по-настоящему не получилось, да? — Голос прозвучал грустно. — Совсем никто внимания не обращает, что теперь представления устраиваешь перед смертными? Ну и как? Стоило оно того? — Эонвэ добавил голосу сострадания, и сердце Эовин тоже отозвалось скорбью, но она тут же опустила глаза и уставилась в центр камня. Эовин почувствовала легкую щекотку. Она осторожно скосила один глаз, стараясь разглядеть, что там делает Гортхаур. И не ошиблась. Лицо и фигура владыки, окутанные темнотой, неуловимо изменились. Он стал ниже ростом, могучие плечи чуть сжались, сделав его тоньше, человечнее, а лицо… Эовин сухо сглотнула, закрыла и открыла глаза, но наваждение не исчезло: у Владыки по-прежнему было лицо, похожее на лицо Эовин. Он подмигнул Эовин и, улыбаясь, сделал несколько шагов, встал рядом с ней и сложил руки на груди, затем обратился к Эонвэ: — Может ли тьма развоплотиться и оставить тебя наедине со светом, ум-м? Ты же знаешь, для равновесия даже в самом светлом непременно должно быть что-то темное, иначе свет обернется тьмой… Эонвэ удивительно светло и совершенно искренне улыбнулся, с какой-то странной радостью разглядывая измененное лицо Гортхаура. — Все так же играешь словами, — сказал он, не переставая улыбаться, — признаюсь, мне недоставало наших споров. Примешь ли ты мой дар? — спросил он протягивая застывший в воздухе расколотый меч. — Думаешь, не соберу? — произнесла Эовин и сама не поняла, почему это сделала, но прежде чем она успела мысленно спросить что-то у Гортхаура, получила легкий удар по макушке и просто застыла с открытым ртом. — Отчего же. Напротив, очень рассчитываю, что починишь, потому что… — Эонвэ резко повернулся к Эовин и больше не улыбался, сосредоточенно вглядываясь в нее из-под упавшей почти на глаза идеально ровной челки. — В одном ты прав. Без света нет тьмы. Так же как и без тьмы нет света. Вопрос в том, сколько должно быть одного и другого и смогут ли тьма и свет существовать вместе. — Сам пришел к такому выводу или помог кто? — хмыкнул Гор, вынуждая Эонвэ вновь дернуться и посмотреть уже на него. — Прекрати. Это. Немедленно! — Голос воздушного элементаля прозвучал глухо и в нем было предупреждение. Фигура его подернулась золотым сиянием, а расколотый меч заискрил. Эонвэ медленно обвел взглядом сначала Гортхаура, затем, нисколько не смущаясь таким же придирчивым взглядом прошелся по Эовин. Гор, забавляясь, прищелкнул языком в ответ: — Так что же, все еще сомневаешься? Ну как, развоплощен или … — и, не дожидаясь ответа, потянулся к осколкам меча. Тьма, исходящая от руки Гора, соприкоснулась со светом, Эовин мысленно приготовилась как минимум ко взрыву, но ровным счетом ничего не случилось. Только меч мигнул, а потом и вовсе исчез. — Дар принят, — торжественно провозгласил Гортхаур, — и я подумаю над твоим предложением. Гор взмахнул рукой, на которой вылезли черные когти: — Не перебивай, я не закончил, и сам знаешь, — он весело подмигнул опешившему от такого наглого обращения Эонвэ, — если ты второй раз на похороны приходишь, я, как правило, и вовсе не возвращаюсь, не привык повторять дважды… Поэтому мой окончательный ответ о возможном союзе ты непременно получишь, но вначале я хотел бы посчитать вероятности… Эонвэ, молча поджав губы, кивнул. Больше не глядя на Гора или Эовин, он повернулся и вышел. Гор проводил его тяжелым взглядом и пристально посмотрел на Эовин, затем произнес неожиданно усталым голосом: — Думаю, мне не надо напоминать, что рассказы о случившемся тут, тем более Айгену, не приветствуются и могут вызвать негативные для всех последствия? Эовин молча кивнула, но все же не удержалась и спросила: — А он правда думает, что вы в Барад Дуре тогось? — она высунула язык и, закатив глаза, смешно хрюкнула. — Если это должно было символизировать мою безвременную кончину, то да, он думает, что я развоплотился, застрял в мире духов и теперь пользуюсь временными телами смертных. Твоим, например. Или вот этим «человеческим», — Гортхаур провел по лицу рукой с выпущенными черными когтями и принял свой новый облик. Желтые глаза смотрели слепо сквозь Эовин. — В общем не особенно сильный противник. Гор посмотрел на черные когти и сделал несколько быстрых движений: — Но он действительно ищет союза, и вот это настораживает меня куда больше. Впрочем, — Гор перевел повеселевший взгляд на Эовин, — и не с таким справлялись раньше, и в этот раз всех победим. А теперь быстро переодеваться! — велел он и щелкнул Эовин по кончику носа когтями. Она зажмурилась от неожиданности, а когда открыла глаза, оказалась в своей спальне. И на кровати лежало свадебное платье.