Король-техночародей и его убийца

В этот раз пробуждение было куда более болезненным. Айген очнулся прямо в воде, попытался вдохнуть, но помешали трубки, воткнутые в нос и горло. Он выдрал их, игнорируя боль, и тут же на инстинктивном вдохе набрал полный рот горькой вязкой жидкости. Поперхнулся и запаниковал, беспорядочно размахивая руками, в которых все еще сжимал трубки. Сверху появилась размытая тень. Айген заметил ее слишком поздно, когда огромная лапа схватила его прямо за волосы и брыкающегося, дезориентированного потянула с усилием вверх, позволяя поднять голову над водой и сделать первый нормальный вдох. Полуслепой и беспомощный Айген завозился на месте, изрыгая проклятия, и опасно перегнулся через короткий бортик, едва не кувыркнувшись через него. Но в этот раз, в отличие от первого выхода из стазиса, кто-то остановил его, не позволив свалиться на пол. — Кто здесь?.. — прохрипел Айген, с удивлением осознавая, что произнес это на черном наречии. Ответом ему была тишина. Айген прислушался к нулевому полю, сразу же почувствовал присутствие Владыки — где-то далеко, возможно, несколькими этажами выше. Однако рядом точно был кто-то еще — живой и обладающий чувствительностью к нулевому полю. Чужое присутствие ощущалось тревожной вибрацией в затылке, но неизвестный удачно прятался. «Или ему помогают!» — мысль прошила Айгена холодом, затылок завибрировал сильнее. Нулевое поле незнакомца отозвалось странной и такой знакомой дрожью. — Ты слишком громкий! — прошипел кто-то позади него на черном наречии. Айген прикинул расстояние и уже собирался спросить что-то еще, чтобы, ориентируясь на голос, ударить или схватить все еще невидимого собеседника. Тот усмехнулся и все так же тихо, но теперь угрожающе, на вестроне с протяжным южным акцентом прошипел: — Я тоже тебя слышу в нулевом поле. Возможно, потому что у нас хозяин один. Айген поморщился на слове «хозяин», но поправлять незнакомца не стал. Он потом с этим разберется. Сейчас ему больше всего хотелось, чтобы вернулось нормальное зрение и тело стало хоть немного послушным, чтобы можно было выбраться из саркофага самому, без посторонней помощи. — Зачем ты здесь? — спросил, проводя рукой по мокрому лицу. Попытался удобнее сесть, но спина не слушалась, а тело отозвалось неприятным мышечным спазмом. — Хозяин велел. Сказал, что моя жизнь в твоих руках, и если ты откажешься от помощи, он велит своим чудовищам разодрать меня на части. — И ты так спокойно говоришь об этом? — рыкнул Айген, часто моргая. Зрение вернулось так же резко, как и в прошлый раз: зрачки сфокусировались, и глаза полыхнули резкой болью, которая прошла через пару секунд. Айген повернулся, чтобы разглядеть того, кто стоял за спиной. Перед ним был смуглый мужчина в простой черной майке и черных же штанах с эмблемой Минас Моргула. Никаким южанином он не был — скорее, кем-то из представителей народов востока: длинные черные волосы собраны в аккуратный хвост, волосок к волоску, лицо круглое, гладкое, загорелое, на вид немногим младше самого Айгена. Все тело незнакомца покрывали цветные татуировки: здоровенные рыбы, красные, золотые и черные. Узкие не то ленты, не то водоросли змеились из-под майки вверх по широкой груди через поджарые плечи. Карпы и морские змеи с черными телами покрытыми золотистым рисунком и незнакомыми буквами-иероглифами переплетались и расходились по сухим мускулистым плечам мужчины, доползая до самых ладоней. Его черные глаза — хитрые, злые, раскосые, под тяжело опущенными веками — смотрели с неприкрытым интересом, и страха в них точно не было. Айген припомнил, что на поднятых Владыкой со дна морского кусках плоти были дурацкие рисуночки (там, где сохранилась кожа), и наконец узнал собеседника. «Вот ты какой, Второй, значит»… И сразу с мстительным злорадством отметил невысокий по нуменорским меркам рост незнакомца. Прикинул, что сам выше его больше чем на голову, и сразу почувствовал себя куда лучше. Мысленно решил, что, видимо, провалялся в стазисе пару месяцев (а то и дольше), ведь Владыка перед их вылетом в Харад упоминал, что новенькому, если все будет удачно, лежать в саркофаге десять недель — новые конечности отращивать и новое лицо. «Как же там драконы выросли, наверное, за это время…» Из размышлений его вырвал все тот же тихий голос. Айгену опять пришлось напрячь слух, словно его непрошенный собеседник намеренно так делал, заставляя внимать его словам: — Что ты решил? Я должен был сообщить тебе волю хозяина, чтобы ты сделал выбор. — Какой, к Феанору, выбор! — зарычал Айген и мысленно послал в нулевое поле парочку забористых проклятий, сопроводив их красочными образами, где новенького поймали и, кажется, планировали выдрать насухо три балрога, Феанор с сыновьями и создания Моргота. — Сам решай, — скривился новенький, неумело, но с большим энтузиазмом отбиваясь от насланных казней Валарских. Еще и думал громко, что проклятия чересчур однообразные и все с пидорским уклоном, вот говнюк! Айген смог наконец заставить обе ноги согнуться и опять повернулся к новенькому. — Что смотришь? Помогай. И перестань называть Владыку хозяином. Бесишь. — Решил, что буду жить. Хорошо. — сдержанно кивнул незнакомец. — Но благодарить я тебя не буду. Таков закон. Айген только отмахнулся, фальшивая благодарность ему была нужна в предпоследнюю очередь (в последней традиционно стояло обожание от эльфопидоров) — сейчас бы одежду найти. Что удивительно, просторную рубашку и брюки ему протянул новичок. Помог выбраться, впрочем, стараясь лишний раз не прикасаться (видать, сильно проклятий испугался). И внезапно отвернулся, с совершеннейшим спокойствием подставив спину. Брови Айгена поползли вверх. Новенький, не поворачиваясь, прошипел: — Захочешь убить и так это сделаешь. Только не думай, что легко. И уж точно без этих ваших… насухо. — Имя-то у тебя есть? А, последний наглец из народа Сумерек? — мрачно поинтересовался Айген, когда справился с брюками. Рубашку надеть оказалось проще. Нет, он, конечно, сам виноват, что послал мыслеобразы пострашнее, но если этот новичок еще раз намекнет на пидоров… — Кхамул, — коротко проинформировал этот второй и повернулся к нему лицом. — Хозяин позволил мне оставить прежнее имя. Новое брать не положено. Таков закон. Айген остановился, выравнивая дыхание: тело оставалось непослушным, мышцы на ногах уже начинали трястись, не хватало ему только растянуться перед этим Кхамулом. — А ты сильный. И телом, и духом. Достоинство в тебе есть. Это хорошо. Только гордый. Это плохо, — Кхамул окинул его быстрым взглядом и тут же отвел глаза, словно устыдился, что нарушил какие-то только ему известные правила. — Хозяин велел отвести тебя к огню и ждать указаний. Айген кивнул, пропустив пока мимо ушей «хозяина», и сосредоточился на пути до кресла. Десять небольших шагов показались ему забегом по пустыне Харада под палящим солнцем от десяти разъяренных «Големов» и одной не менее разъяренной Агни. В кресло он почти упал, задыхаясь и вытирая пот со лба. — Что же ты натворил такого, что тебя отдали мне в услужение? Айген наконец смог отдышаться и оглядывался по сторонам. Пить хотелось нестерпимо. Что-то он не помнил, чтобы в прошлый раз его так мучала жажда. Вот и ляпнул сейчас, не подумав то, что вертелось на языке, а теперь сам не знал, как себя вести. Впрочем, его «оруженосец» вопрос проигнорировал, значит, и беспокоиться о правилах приличия не стоит. Сейчас он придет в себя, подышит, водички попьет… Но плану, который Айген прокручивал у себя в голове, не суждено было исполниться. Кхамул встал напротив кресла, оглядел Айгена долгим настороженным взглядом, словно оценивал его и свои перспективы в драке, и вдруг ответил, хотя от него уже ответа никто не ждал: — Я последний из народа Сумерек. Мои земли отданы моим врагам, потому что я пошел против воли Валар. Мой род прерван и не восстановится. Мой народ стерт с лица земли, память о нем со временем тоже сотрется. Я должен был уйти вслед за своим народом, но судьба в лице хозяина распорядилась по-другому. Моя жизнь принадлежит ему, мне она не нужна. Таков закон судьбы, таков мой закон. Хозяин внимательно выслушал меня и сказал, что он не вправе отнять жизнь просто так, это противоречит закону Единого, и я признаю этот закон. Сам себя я убить тоже не могу. Поэтому он отдал мою жизнь тебе. Пока Кхамул говорил, Айген несколько раз попытался дотянуться до бутылки воды, что стояла на низком столике. Кхамул, завершив свою речь, молча наблюдал за ним какое-то время, но вот, наконец, не выдержав, сделал тяжелый выдох, закатил глаза, показав Айгену белки, и взял со стола бутыль. Спросил сухо: — Налить? — Я сам! — рыкнул Айген и смог-таки на злости дотянуться до стола и даже подвинуть к себе стакан. Где-то над головой потемнело, мелькнула молния и грохнул гром, в комнате резко похолодало, даже камин не спасал. Но Кхамул проигнорировал это, не желая уступать, и передвинул бутылку ближе к себе, а потом с неприличной легкостью забрал стакан из ослабевших пальцев Айгена. Правда, налить воды так и не сумел: туча в этот раз разразилась настоящей грозой, рычащий гром и электрические вспышки заполнили собой все помещение. Колючий северный ветер прошелся по лаборатории, тряхнул провода, прогрохотал крышками саркофагов. Огонь в камине окончательно погас. — Отдай! — Айген уже всерьез злился, туча над его головой угрожающе почернела и начала разрастаться, обещая уже торнадо. — Нет. Ты слаб! — голос Кхамула стал громче, и у Айгена вдруг заложило уши. Но неприятное ощущение так быстро прошло, что он решил: показалось. — Слаб и абсолютно туп здесь только ты! — прорычал Айген, — Только ты, — повторил он под очередной раскат грома и яркие стрелы молний, падающие вблизи, — отказался от самого ценного, что может быть у живого существа, от своей жизни отказался! — Зачем мне то, что мне не принадлежит больше! В этот раз Айгену точно не показалось — уши заложило так, что даже в глазах на мгновение потемнело. Стакан и бутылка, сделанные из толстого стекла, задрожали, задрожали и стеклянные стенки лабораторных шкафов, металл отозвался странным протяжным звоном. — Заткнулся и отдал мне стакан, гном расписной! Сколько ни малюйся, змеюкой не станешь! — рявкнул Айген так, что сам испугался. Руки вдруг перестали трястись, тело налилось непривычной, бурлящей, как горная река, силой. Айген почувствовал, как изнутри наполняется чем-то темным, незнакомым. В груди, прямо рядом с сердцем, разлилось что-то горячее, и вдруг с пальцев сорвалась настоящая молния. Она, шипя и потрескивая, ударила Кхамула в судорожно сжатые вокруг стенок стакана пальцы. Рука Кхамула задымилась, но стакан он не отпустил. Зато взгляд его потемнел, зрачок стал совсем черным, заполняя собой всю радужку, но вдруг потух. Кхамул отвернулся, Айген успел заметить, как тот приоткрыл рот и коротко выдохнул. От этого выдоха стол вместе со стоящей на нем бутылкой подпрыгнул на несколько метров вверх, ударная волна пошла дальше по касательной задев и Айгена, вдавив его боком в кресло. Красивая кладка камина дрогнула и, спустя мгновение, пошла трещинами скрипя и хрустя. Дрова внутри рассыпались пеплом, но до низа так и не долетели, потому что камин просто сжался в пространстве — словно ребенок в сердцах смял листок, на котором был нарисован очаг, и отбросил его в сторону. В лицо Айгену и Кхамулу взметнулась пыль — то, что осталось от столика, стены, камина и дров. Резким порывом колючего ледяного ветра все это поднялось вверх, а потом кинулось прямо на них, больно кусая и жаля. Над их головами раздался треск: темная туча, видимо, решила, что чудес с камином было бы недостаточно, и разразилась оглушительным громом, формируя воронку. Айген скосил глаза, наблюдая за реакцией Кхамула. Убедился, что тот тоже встревожен происходящим, причем вполне искренне (открытый рот и выпученные до предела глаза были тому свидетельством), и сам тоже выдохнул. Осторожно, просто на всякий случай. Сначала ничего особенного не произошло. В комнате потеплело на несколько градусов, ветер вроде как утих, жадное жерло воронки, было раскрывшееся над их головами, рассеялось. Наступила тишина. И Айген позволил себе расслабиться. Зря. С потолка вдруг посыпался град величиной с голубиное яйцо, больно стуча по голове, плечам и спине. Кхамул расслабил плечи и понурился, позволяя граду лупить себя. Айген, напротив, зарычал недовольно и сжал пальцы так, что подлокотник жалобно заскрипел и брызнул щепками. Этого оказалось достаточно, чтобы град прекратился и вновь стало очень тихо. Айген устало смотрел как градинки тают, смешиваясь с пылью, в которую превратилась стена перед ними, и думал, что Владыка вряд ли будет доволен. «Совершенно недоволен, — Кхамул и Айген вздрогнули одновременно от низкого голоса в нулевом поле. — Да я просто в бешенстве! Это была моя любимая лаборатория!» Мужчины быстро переглянулись. Первым заговорил Кхамул, вроде как извиняясь: — Я не могу управлять этим. — он показал подбородком туда, где когда-то был камин. — Ты просто не пробовал, — сам не понимая, почему вообще с ним разговаривает, ответил Айген, — но учиться придется. — У тебя, что ли, ма-астер? — губы Кхамула скривились в ядовитой усмешке, и голос сочился презрением. Айген демонстративно оглядел комнату и остановил тяжелый взгляд на Кхамуле: — Других мастеров я тут не вижу, тем более что ты сам на такое подписался, нытик. Глаза Кхамула впервые с момента, как Айген его увидел, полыхнули настоящим гневом, наконец-то он проявил действительно сильные эмоции. Айген, довольный произведенным эффектом, отвернулся, чтобы спрятать улыбку, невольно копируя Владыку. Поймал себя на этом, улыбнулся уже во весь рот и, больше не сдерживаясь, расхохотался — звонко, удивительно беззаботно и заразительно. Лицо Кхамула дрогнуло, он фыркнул, губы его изогнулись в намеке на легкую улыбку, и Айген махнул рукой, указывая на соседнее кресло. — Садись давай, ученик, и дыши ровно, пока опять какой-нибудь хрени не устроил! Кхамул привычно закатил глаза — раз, наверное, в пятый за все недолгое время буквально искрометного общения. Однако соизволил сесть в кресло, откинулся на спинку и даже вытянул ноги, отстраненно глядя на разрушенную стену перед собой. — Так, вижу, вы познакомились, — в этот раз глубокий низкий голос Владыки прозвучал вслух, заставив обоих мужчин подпрыгнуть на месте. Стены завибрировали, даже воздух, кажется, содрогнулся. — Теперь будьте любезны подобрать за собой мусор, а то хуже хоббитов при дележке наследства. И в этот раз постарайтесь ничего больше не сломать. Айген первым пришел в себя и ответил, почтительно склонив голову: — Да, Владыка. Кхамул молча кивнул, про себя ухмыляясь, — так нелепо выглядел худющий колдун в мокрой одежде со спутанными белыми волосами и совершенно королевским презрением на высохшем лице, чертами которого можно было кого-то зарезать. Особенно скулами и носом. Да и белесые брови, ездящие вверх-вниз, тоже казались весьма комичными. «Вид лихой и придурковатый, как у солдафона, заслышавшего звук боевого рога», — подумал Кхамул продолжая тихо посмеиваться, но Гортхаур, словно узнав его мысли, произнес вслух: — Король Рун, если ты вдруг передумал быть рабом Айгена, я не против и даже рад, что так скоро сдался. Только рабскую хитрость с лица убери, а то смотреть тошно… Глаза Кхамула вновь вспыхнули. В центре черного зрачка зародилась настоящая искра, словно по тлеющим углям прошелся порывистый ветер, заставив потухшие было головешки покраснеть, разгореться с новой яростью. Вся фигура его на мгновение поплыла в жарком мареве, став размытой, нечеткой. Кхамул открыл рот, но не издал ни звука. В комнате стало очень тихо. Айген настороженно приподнял голову и едва успел повалиться вбок, прикрываясь креслом. Лицо Кхамула исказилось гримасой боли, и он беззвучно крикнул. Белая волна разошлась от него во все стороны, зацепив кресло и Айгена под ним и протащив его до стены на другом конце лаборатории. Уцелевшие после первой вспышки гнева стекла жалобно зазвенели, послышался оглушительный треск. Стены и пол пошли трещинами. Раздался оглушительный взрыв, и стеклянная крошка фонтаном рассыпалась, смешиваясь с осколками лабораторного оборудования, кусками камня, обломками мебели. Все длилось не более минуты, но и этого оказалось достаточно, чтобы лаборатория превратилась в руины, восстановлению не подлежащие. — Неплохо, — сухо резюмировал Гортхаур в наступившей тишине. — Но я просил оставить лабораторию целой. Раз просьбы вы, дети, не понимаете, значит, будут приказы. Айген возмутился и собирался ответить, что он, в отличие от некоторых п…хитроглазых, просьбу выполнил. И вообще, какой с него спрос — он ведь только из стазиса, почему вдруг должен отвечать за тупого-новенького-чтоб-его-орки-заживо-обглодали?! Но Владыка вдруг возник прямо перед ним, протянул руку, чтобы помочь подняться, и, хмурясь (но на самом деле едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, так его забавляли люди), строго произнес: — Два дня даю вам обоим на то, чтобы привести здесь все в исходное состояние, проверю лично. А через два дня чтобы оба были на тренировке. Хочу посмотреть, на что вы способны. Это приказ. Айген кивнул, мрачно прикидывая про себя, что убирать, похоже, придется одному: строптивый новичок, хоть и говорил, что готов служить, похоже, был гордецом похлеще его самого и собрался как следует о Владыку Гора самоубиться, а Ангмарца с собой из зависти прихватить. И договориться с ним сразу не получится, разве что лет через десять, а вот огребать придется обоим. Это Кхамулу, гаду такому, ползучему, посох Пендальфа ему в ж… жизнь, эта самая жизнь не мила, а вот Айгену теперь очень мила. Он, может, после второго стазиса только жить начал! Однако Владыка, оказывается, еще не закончил — повернувшись к Кхамулу, он прорычал, да еще и нулевым полем добавил так, что огонь на секунду охватил всю фигуру новичка, заставив того в ужасе отступить и закрыться руками. Впрочем, пламя Владыки не тронуло его, лишь напугало. — Жить ты все-таки хочешь, глупый, своенравный человечишка! — прошипел Гор, и глаза его полыхали раскаленным золотом, а огненные волосы развевались, делая и без того массивную черную фигуру просто огромной. — Ну, раз хочешь, так покрутись! И не лги больше. Сумей признать правду и запомни: все твои ошибки, все долги судьбе отныне будут тесно связаны вот с ним! — Гор ткнул пальцем, на котором появился черный кривой коготь, в сторону Айгена. — А если продолжишь в том же духе, ты будешь выплачивать свои долги ВЕЧШШШНОССССТЬ! — прошипел майа, и эхо его слов прокатилось по комнате настоящим камнепадом. Владыка щелкнул когтями и исчез. А потолок, единственный целый после всех катаклизмов, выпавших на долю несчастной лаборатории, не выдержал такого издевательства и рухнул вниз, засыпав Кхамула и Айгена побелкой и сделав их похожими на двух грустных призраков. Айген вновь пришел в себя первым. Поковылял молча на выход, но у вырванной с корнем двери, что искрила закоротившими проводами, остановился. Не поворачиваясь — много чести! — зло бросил в сторону Кхамула: — Идем. Если сам не пойдешь, сломаю шестой и седьмой шейные позвонки, чтоб тебя б… балроги подрали. А когда тебя парализует, велю оркам без всякого почтения приволочь в жилой корпус, будешь в углу валяться, гадить под себя и вращать глазами, сколько влезет. Я должен привести себя в порядок, а тебе веры нет, только под ногами путаешься и вверенное имущество портишь. Кстати, — Айген все-таки повернулся, желая оценить эффект. Глаза в обрамлении черных век синим пламенем горели на бледном осунувшемся лице, придавая ему поистине пугающий вид. — Я тут подумал. Владыка не сказал, в каком состоянии он хочет тебя видеть на тренировке через два дня. Ты там будешь, это я тебе обещаю, но в каком виде — овощем, одноногим бандитом или своим ходом — решай сам. Еще одна ошибка, и все. Ибо за…достал, в общем. Хуже бабы! Айген сверкнул глазами напоследок и отвернулся. Поковылял по темному коридору в сторону лифта, но каждый миг прислушивался и довольно хмыкнул, когда в коридоре наконец раздались едва различимые шаги. Ему даже пришлось использовать боевой режим тела, так бесшумно и мягко двигался новичок. «Надо потом спросить, как он это делает…» — подумал Айген, и тут же пришел ответ: «Лучше спроси у своего Владыки как нам сделать так, чтобы мысли друг друга не слышать, мне надоело смотреть, как ты посылаешь мне всякую дрянь в нулевое поле. Ты с этими пидорскими штуками не по адресу. Блевать тянет.» «Ничего мальчики, вам полезно послушать друг друга, пока не научитесь взаимодействовать без вреда себе и окружающим. В особенности чужому имуществу! — со смешком ответил Гор, в нулевом поле — Вот как осилите первое задание, так сразу и полегчает, будет вам личное пространство, а пока так походите. Но помните, прикладная фаллометрия после уборки!» Айген тихо зарычал, Кхамул закатил глаза, и тут же оба получили легкий, но очень болезненный ментальный подзатыльник. «Ах, да, вот еще что, — лениво протянул Гор, — я вас сейчас тоже ОЧЕНЬ хорошо слышу, до мельчайших подробностей. Так что задание два: сделайте так, чтобы я не сильно расстраивался. А то я как расстроюсь, такую дичь творить начинаю… Справитесь? Или я в вас ошибся, и вместо стаи волков собрал какой-то петушиный балаган, м-м-м?» Кхамул потемнел лицом и отвернулся. Айген просто вздохнул, принимая наказание. В конце концов, с этим новеньким все равно придется какое-то время жить бок о бок. Отпускать поводок и позволять этому расписному придурку расхаживать по Минас Моргулу Айген не собирался. Полбеды если придурок повредит оборудование или себя (а еще лучше падет смертью храбрых, но тупых, наткнувшись на Шелоб или хранилище некондиционных орков с уруками, которых еще не утилизировали). Если сожрут, с этой потерей Айген как-нибудь справится (он усмехнулся на этой мысли), а вот если мерзавец опять будет нулевым полем баловаться, Владыка может расстроиться. Тогда Айгену не поздоровится… Размышления Айгена прервал лифт. Темные двери звонко щелкнули и открылись. Айген шагнул внутрь, где тут же зажегся свет — сработали датчики движения, и недовольно уставился на новенького. Кхамул стоял, как громом пораженный и таращился на лифт глазами, которые стали раза в два больше своего привычного размера. — Добровольно в пасть чудища я не пойду. Сам иди к морскому змею на корм, — сообщил Кхамул, когда к нему вернулся дар речи, а Айген в очередной раз раздраженно нажал кнопку открытия двери. В лифте потемнело, и над Айгеном начала было формироваться грозовая туча, но Ангмарец усилием воли приказал ей рассеяться. Что удивительно, после второго стазиса управлять нулевым полем получалось совсем просто, подкрутил ему там Владыка в мозгу, что ли… Айген отвлекся на мгновение, и опять дверь лифта едва не захлопнулась, но он успел вновь нажать на нужную кнопку и опять разозлился. В этот раз он не стал церемониться и рявкнул так, что кабина затряслась, а Кхамул вынужден был отвернуться — в лицо ему посыпался снег, смешанный с градом, а от резкого порыва ветра и всплеска в нулевом поле лампы, установленные под потолком, задребезжали и заморгали. — Еще как пойдешь, чурбан неотесанный! — А если нет, что ты мне сделаешь, скелет дрыщеватый? Напугать решил своими фокусами? Так старайся лучше! — Кхамул сощурился, враз став похожим на змею. Очень ядовитую и такую же злобную, как и нарисованные на его теле. — Да так, ничего особенного, — усмехнулся Айген. Затем удивительно спокойным, неожиданно ласковым голосом поинтересовался: — Тебе какой позвонок нравится меньше? Шестой или седьмой? Можно оба по цене одного, ты признайся без стеснения! Кхамул сжал кулаки и, наверное, все это закончилось бы дракой, но Гортхаур, который устал наблюдать за перепалкой, вмешался. Первый огненный подзатыльник получил Кхамул, отчего кабанчиком влетел в лифт. Второй, не такой сильный по мощности удар, больше «для равновесия» и «чтобы неповадно было» — Айген, который замешкался и не сразу нажал кнопку нужного этажа. — Я что-то не припомню, чтобы ты, Кхамул, раньше так лифты недолюбливал… И вообще начинаю очень сильно расстраиваться, — вкрадчиво сообщил динамик на потолке лифта голосом Гора, заставив мужчин вжать головы в плечи. От тяжелого гудящего звука заложило уши, а лифт хорошенько тряхнуло. Айген с ужасом подумал, что, кажется, один трос не выдержал и оборвался, но лифт упрямо продолжал ехать вверх. — Так вот, еще одна выходка, и я окончательно расстроюсь. Лаборатория должна быть готова завтра к шести утра по мордорскому времени. У нас вскоре будут гости, а там неубрано, — Гортхаур укоризненно поцокал языком и, судя по тому, что кабину тряхнуло еще раз, оборвался второй трос. Поднимались они теперь исключительно по воле Владыки, который в любой момент мог передумать и избавиться от «петушиного балагана». Айген так был озадачен происходящим, что транслировал мысли в нулевое поле, не сдерживая себя, чем окончательно заставил утихнуть Кхамула и рассмешил Гора. Владыка, чтобы не обрушить лифт (который действительно поднимался вверх без всяких тросов по его повелению), дождался, когда его «дети» выйдут, поскорее отрубил себя от нулевого поля и смеялся до слез у себя в кабинете так, что даже Око вращалось во все стороны и подмигивало. Комната Айгена была в порядке, только вещи покрылись толстым слоем пыли. Айген обрадовался — в его отсутствие орков-уборщиков вечно коротило, и после них порой оставались натуральные разрушения. «Правда, оркам до перерожденных волею Гора далеко», — подумал Айген с ухмылкой. Кхамул, как ни странно, дотащился с ним до порога и торчал там расписной глиняной статуей, неумело скрывая любопытство. — Зайди, — коротко велел Айген, который быстро запускал терминал и видео с камер на этажах. — своя комната есть или ко мне подселили? — Напротив, — Кхамул скривился. — Так вознеси благодарственную молитву Владыке, что не ко мне, — хмыкнул Айген. — Давай-давай, я тоже услышу. Про себя громко подумал, что это не лицемерие, а форма вежливости, и к ней надо тоже приучать. После того как Кхамул в нулевом поле выдавил из себя нечто, даже не оформленное в слова, но точно считывающееся как благодарность, что не подселили под одеяло к престарелому седому пидору, а Айген подавил дикое желание сплюнуть — самому же убирать потом — он наконец вывел на экран видео из драконятни и насладился видом, как растут его драконы. Провалялся Айген, отращивая внутренности, месяца три. Соответственно драконы свежего выводка были уже размером с быков и лошадей, но крылья их только обновились и в воздухе не держали. Айген так увлекся, что вообще забыл про новичка, так и стоявшего посреди комнаты. И только когда недовольство сзади стало размером с олифанта, повернул голову. — Новобранец невоспитан, необразован и не дорос, но из каждого можно сделать рыцаря, — процитировал вслух нуменорскую армейскую мудрость. — Или чучело рыцаря. Начнем, пожалуй, с устава. — И где же твои великолепные рыцари, командир? — хмыкнул Кхамул. — Там же, где твои дикари с ятаганами, — на это Айген не обиделся. — В прошлом. Их прервали: в дверь поскребся орк-доставщик с едой — Айген заказал еду по взятой из базы норме калорий себе и новичку. — Сядь подальше, — ткнул в дальний край стола. — Потому что бесишь. И ешь. Понадобится много сил, чтоб убрать то, что ты наворотил своим… пердежом! — Айген с неудовольствием подумал, что зря так срывается, командир должен быть как скала, но этот… этот… «Я все слышу!», — напомнил новенький, но сел на указанное место. — «Этот утконос, — мстительно подумал Айген. — Глупая шутка природы!» Тем временем Кхамул оценил то, что ему принесли — диетическую кашу! — и снова зло уставился на Айгена, у которого поднос был нагружен едой так, что вот-вот вылетит дно. — Я над тобой не издеваюсь, — Айген с ненавистью воззрился на еду. — Мне нужно восстанавливать мышечную массу. А ты явно склонен к полноте. Если я раскормлю тебя до состояния жирного хомяка, Владыке это не понравится. — У каждого своя судьба, — Кхамул снова сощурился, как всегда перед атакой. — Но лучше уж быть жирным хомяком, чем упырем. Хомяк хоть похудеть может. — Все сказал? — Айген сел за стол. — Тогда ешь. Судьба в моем лице приказывает заткнуть рот едой и пережевывать. И позвонки целее будут. Шестой и седьмой, напоминаю. Так, отмахиваясь от расчетливых и обидных словесных уколов Кхамула и посылая ему в ответ в нулевом поле ярчайшие образы, как его будут карать специально вызванные из-под земли балроги — и ни разу не повторяясь, Айген доел, обрезал под изумленным взглядом новичка свои волосы почти у ушей — все равно отрастут, а уборке помешают. Затем вколол себе стимулятор, потому что свежесращенные мышцы живота ныли зверски, и отправился обратно в лабораторию, попутно вызвав орков. В лаборатории Кхамул оглядел масштабы разрушения и потерял желание петушиться. Честно говоря, Айген тоже. Но Ангмарцу страшно хотелось показать, что он уже в строю. Поэтому Айген дал новичку выбор: самостоятельно разгребать завалы в стороне, где когда-то были стеллажи, или стоять посреди комнаты на чудом уцелевшем табурете и читать устав караульной службы Мордора. Вслух и с выражением. Новичок выбрал уборку и, транслируя недовольство на все нулевое поле, отправился выносить мусор. Сам Айген вызвал орков и попытался срочным перепрошивом программы на коленке задать им сектор для полного очищения, но так, чтоб не затронуть саркофаги, которые пострадали меньше всего, и за которые Гор с них шкуры сдерет, еще и скажет: «Так походите». «Хорошая идея, — хмыкнул Гор в нулевом поле. — Поэтому советую ускориться!» — А если хозяин прикажет, ты со скалы прыгнешь? — Кхамул, слышавший это, закатил глаза. У Айгена аж веко дернулось в попытке не повторять, уж очень жест презрения заразительный был. — Сначала уточню, как высоко подпрыгивать и сколько раз повторить, — Айген, который мучал переносной терминал, утер пот. Ну до чего же тупые биороботы! Они ему точно сниться будут! Владыка Гор, оказывается, настроен был поговорить. Он добавил: «Какая исполнительность! Смотри, Кхамул, это заразно!» Кхамул про себя пробормотал, хотя с тем же успехом мог бы орать в рупор и подпрыгивать: — Только и делаю, что смотрю… толку-то… — Да-да, — хмыкнул незримый Гор уже вслух, — от такого волка… Айген устало разогнулся и проговорил, глядя на Кхамула как на убогого: — Ты ж думаешь, что я тут прохлаждаюсь, да, дикарь неученый? Я пытаюсь настроить этих чудовищ. То есть задать им программу, чтобы они сами все убрали. Потому что мы будем тут бегать с вениками и тачками куда дольше, чем отвел нам Владыка по времени. Это испытание такое. А, впрочем, куда тебе понять… Кхамула скрутило, как змею с несварением, он прошипел: — А ты объясни словами! Только смотреть предлагаешь, что ты, что твой хозяин! Гор рассмеялся так, что лампы замигали: — Так и прет из тебя рабская философия! Ты ж вроде в судьбу веришь? Так вот она, твоя новая судьба! Кхамул умудрился сделать вестрон похожим на черное наречие, так шипел и плевался слюной: — Я не просил! — А судьба и не спрашивала! — парировал Гор. — Ну давай, посопротивляйся еще. Это забавно! Кхамул резко развернулся к Айгену и прямо-таки приказал: — Покажи, белоголовый! Раз все через «смотри» — может, и пойму сам. Айген поймал себя на том, что закатывает глаза в точности как этот змеепетух. Гор же скомандовал: — Покажи ему, действительно, он ведь ужасно упрям, а еще запоминает удивительно быстро. Может, и повторит. — Ага, на подумать усилий мозга уже не хватает, — съязвил Айген. — Чего тут думать, как говорится, прыгать надо. Кхамул не смог промолчать: — Ну я же не ты, не такой услужливый; куда мне до твоих высот… — Хорошо, иди сюда, п…паладин, — Айген сдался. Тем более что лучше этот будет молча смотреть, а не херню всякую нести вслух и в нулевом поле. Кхамула тем временем несло: — Чур, не отсасывать за науку. Крови в смысле. А то уж больно вид упырский у тебя… Айген рявкнул: — Что ты как баба, к лицу докопался! Вот видишь эту штуку? Это планшет, по-вашему электронная книга. Книги были у вас хоть? Свитки? Сойдет. Это электронный свиток. Эти цветные квадратики — набор команд, направо, налево, поднял, отпустил и так далее. Надо из набора команд составить одну большую команду чтоб орк убирал отведенный ему кусок помещения. Валяй, позорься! Кхамул внимательно все это время смотревший за движениями Айгена, вызвал панель управления, прислушался к нулевому полю и, что удивительно, начал (молча!) следовать подсказкам Владыки в программе управления орками. Айген на все нулевое поле протранслировал мысль, что, долбить его лысый череп, оно разумное. В ответ Кхамул, довольный, как стало олифантов после трехведерной клизмы каждому, вскинул победно руку: — Ха! Не ждал, да? Убирают твои орки, упырь! Гор хмыкнул: — Ты зоб-то не сильно раздувай, я тебе помогал… а вот Айгену никто не помогал, когда он учился, но и времени у нас поболе было… Кхамул совершенно осмелел: — А сейчас куда торопимся? — А у вас, мальчики, пополнение будет прям вот-вот, поэтому и саркофагов шесть. Айген застонал вслух: — Я к этому-то дебилу не привык еще, а тут сразу четыре новых в очереди на воспитание. — Ты кем меня назвал?! — возмутился Кхамул, который не знал всех этих словечек научных. — Дураком, — Айген усилием воли удержался от молнии хитроглазому в лоб. — Умственно неполноценным, короче. Гор засмеялся опасно: — Не одобряешь мой выбор, да? Айген склонил голову и приложил руку к сердцу: — Не понимаю твой замысел, за что прошу прощения. Кхамул упер руки в боки: — Почему рабом называют меня, если он постоянно кланяется? Голос Гора стал обманчиво ласковым: — Ты, дитя степей, хорошее воспитание путаешь со слабостью, а собственное самодовольство с духом свободы. Ты несвободен сам, попробуй понять почему, сумеешь? Или опять в нулевом поле подсказать? Что до остальных… Айген, это как жонглировать. Помнится, тебе нравилось глазеть на бродячих шутов и их мастерство… вот и самому случай представился постигнуть такую науку. И потом, кто до конца устоит и дождется полный комплект, всех девятерых, тому бонус — но сначала да, придется выжить в волчарне. Или петушарне, смотря как вести себя будете. — Как прикажешь, Владыка, — Айген про себя повторял, что он не дебил и не петух, и поэтому кудахтать не будет, Кхамул и Гор слышали, конечно. — Мы почти закончили разбор завалов. Сейчас тут все вымоем и продезинфицируем. Подключить я смогу саркофаги заново, а вот настроить уже нет. — Что у тебя с волосами? — вдруг спросил Кхамул у Ангмарца. — А что с ними? Вроде бы на месте… — Айген неподдельно удивился. — Они растут! — возмутился Кхамул. — Как живые! Ну и мерзость! — Да-да, вырастут подлиннее и удушат тебя к балрожьей матери, потому что их ты тоже бесишь! — Айген заскрипел зубами. Вот не хватало еще прелестями мериться, уж чего-чего, а стеба над внешностью он от мужика не ожидал. Кхамул вдруг призадумался: — Владыка, а ты тоже меня так проклял? — Не советую отрезать себе ничего, — Владыка явно постучал по чему-то когтями, этот звук Айген бы не перепутал ни с чем. — И к драконам … пока не суйся. Тут уж Айген не выдержал, грех такую возможность упустить: — Только действительно смелые могут сходить к драконам и вернуться, — сказал язвительно, еще и волосами тряхнул. Кхамул сверкнул глазами в ответ. — Умно, — протянул Гор. — Не пошел — струсил, а пошел — нарушил мой приказ. Я полагаю, что в награду за вашу девчачью болтовню вымыть лабораторию вы сможете и руками. Вдвоем. Считайте это полезными физическими упражнениями перед тренировкой, и сил на препирательства будет поменьше. А то, как рыцари одного почившего ордена, действительно будете под одним плащом на одном коне ездить. Мертвыми! — Так, — Айген потерял терпение. — Вот те ползала твои, а эти мои. Мне даже чуть больше. Ты моешь свою половину молча и со мной не разговариваешь, понял? И в нулевом поле тоже! А то не доживешь до конца этого дня, и пусть мне Владыка башку открутит! Как Айген после такой половой жизни дополз до спальни, он не помнил. Но весь следующий день у него болела каждая мышца — хорошо, что остались целые сутки на восстановление, и новичок не показывался на глаза, так, бухтел у себя в комнате что-то злобное в нулевом поле и жрал запасы из заначки.