Немногим ранее
Тэхён озадачен и напряжен. Он растирает точку между бровями, как будто пытается успокоиться. Но он и правда пытается успокоиться, отвлечься хотя бы на работу. Выходит плохо. Мысли все равно возвращаются к
Тэхо Чонгуку, Хосоку, Намджуну. Все настолько тесно переплелось, что уже и не распутать.
Решение искать Хосока пришло само собой. Он не мог сидеть сложа руки и ждать, пока Чонгук противостоит судьбе один. Рано или поздно он может сдаться. Один против судьбы не устоит даже самый сильный. Рано или поздно каждый падет.
Тэхён, например, пал.
И сейчас находиться в стороне невыносимо. Почти месяц он искал пути обхода контракта, помощи, да чего угодно, лишь бы снять эту ношу с плеч человека, к ногам которого готов свою жизнь положить. И как-то вечером в голове всплыло имя бога обмана. Один из немногих божеств, который не кичится своим статусом, а с удовольствием ступает по человеческой земле. Правда преследуя свою личную цель и выгоду, но кто их не преследует?
Как обращаться к нему за помощью, обойдя контракт — Тэхён не имел ни малейшего понятия, поэтому отложил поиск решения на потом. Для начала необходимо было просто выяснить где он, а это уже почти непосильная задача.
Покинув гостиную, Тэхён направился к Намджуну и теперь исподлобья буравил его тяжелым взглядом.
— Я не могу помочь тебе, Тэхён.
— Мне нравится наша дружба в одни ворота, — кумихо вскинул бровь. Он был готов придушить друга своими собственными руками. И все равно, что это было невозможно.
Намджун тяжело вздыхает, встает и, пересекая кабинет, замирает у выхода.
— Пойдем, прогуляемся. Я кое-что покажу.
Тэхён бесшумно встает и тенью двигается следом. Он
волновался. Он редко о чем-то беспокоился до момента, как это не коснулось конкретного, теперь осязаемого, человека. Пальцы Тэхёна слегка дрожали, уголки губ напряженно застыли, а меж бровями залегла морщинка.
Намджун вывел лиса в сад, представив чужому взору большое вишневое дерево, находящегося в полном цвету. Тэхён удивленно раскрыл рот, наблюдая за цветением сакуры.
— Как такое возможно? — он, конечно, знал, что Намджун способен на многое, но добиться цветения сакуры в июне: это было сильно.
— Здесь время законсервировано. Последний мой проект, — улыбаясь, произнес Намджун и шагнул к дереву. — Я потратил на него не одну сотню лет.
— Невероятно, — Тэхён ошибся, вот это поистине впечатляюще.
— Согласен, — Намджун подошел к дереву совсем вплотную, закинув голову к ветвям. — Не без помощи, конечно. Но это не мешает мне гордиться собой, — Тэхён видел, как несколько розовых лепестков отделились и медленно, играясь с порывами воздуха, упали к его ногам. А затем, опустив лицо, перевел уже серьезный взгляд на друга: — То, что ты задумал, очень опасно, будут пострадавшие. И если это будет кто-то один, то это
уже будет хорошим концом. Моей помощи не жди, я против.
Тэхён кивнул. Он понимал, но всем своим нутром был не согласен и протестовал.
— Это дерево навечно теперь такое, — Намджун снова повернулся к нему. — Сквозь время, года и века его не коснется пыль, грязь. Все, что его ждет — это забвение в чужих сердцах. Каждый листик на этом дереве — чья-то душа, — Тэхён подавился воздухом от такого заявления, с большим интересом всматриваясь в каждый цветок на ветке. Каждую секунду то и дело отрывался лепесток и падал под ноги. — Мы, как бабочки, можем только следить, наблюдать, но не вмешиваться.
Не вмешиваться.
Тэхён нахмурился. Его выдержке можно было только позавидовать. Бессильная ярость на слова друга столкнулась со стеной самообладания. Красивое лицо Тэхёна не выражало абсолютно ничего, кроме глаз. Его взгляд будто обладал весом. Намджун ощущал его тяжелым, пробирающим насквозь. Он читал его, словно на ладони видел затаенные мысли и невысказанные слова. Тэхён не собирался слушаться и опускать руки не из чистого упрямства. Даже лишившись бусины, Тэхён был сильным. Он был единственным в своем роде. И да, конечно, Намджун знал, что сделал с бусиной Тэхён, хоть тот и скрывал.
Словно две мраморные статуи, они застыли друг перед другом. Будто познали невозмутимость самих богов, наблюдая за опадающими тут и там лепестками сакуры.
Молчание затягивалось.
Тэхён понимает, что все не нормально. И что он здесь
не просто так. Но уловить суть не может. Она, будто призрачным шлейфом, проходит сквозь пальцы, растворяется в воздухе, исчезает в лучах летнего солнца. Ему никак не удавалось разобрать и разложить по полочкам слова друга, который на словах отказывался помочь, но на деле показывал запретное (об этом Тэхён не сомневается) дерево и раскрывал его суть.
— Ты можешь злиться на меня, Тэхён. Но я — одна из этих бабочек, — он указывает на большую с желтыми крылышками и черным узором на них: — Как и ты, — Намджун протянул руку, привлекая взгляд Тэхёна к нижней ветке с красивой синей бабочкой с металлическим блеском. Если остальные кружили по всему дереву, то эта летала только над одним цветком, садясь рядом, касаясь лепестков тонкими черными лапками.
— Я не злюсь, — отвечает Тэхён просевшим голосом.
Это что, он? А тот бутон — Чонгук? Тэхён подошел ближе, протянув руку, но не касаясь. Чувствовал — нельзя. Рядом, на расстоянии, парила другая бабочка, изумрудная. Она нарезала круги, не приближаясь. Тэхён вскинул бровями и обернулся к Намджуну с немым вопросом на лице.
— Твои решения будут иметь последствия. Серьезные, — пророк перевел взгляд на изумрудную бабочку и вздохнул. — И я хочу, чтобы ты понял, как все это хрупко, — Намджун окинул взглядом дерево. — Стоит вмешаться и пострадают другие.
— Ты же знаешь, что я не буду стоять в стороне, — Тэхён не спускал взгляда с бабочки с зелеными крылышками, которая постепенно сокращала расстояние.
— Знаю. А так же знаю, что ты понимаешь больше, чем можешь себе представить.
— Это наш мир? — Тэхён окидывает дерево восхищенным взглядом.
— Это всего лишь дерево, — Губы Намджуна трогает искренняя, даже немного детская, улыбка. — А бабочки всего лишь бабочки. А мы, — устремляет на Тэхёна пронизывающий взгляд. — К сожалению, всего лишь наблюдатели.
Они распрощались. Намджун оставил в голове кумихо ворох запутанных мыслей. Словно мешок, полный ядовитых змей, мысли шипели, извивались, переползали. Тэхён перебирал сотни различных сценариев, к которым могло привести общение с Хосоком, но даже самые черные из них стоили того, чтобы попытаться.
Тэхо был достоин второй жизни. Чонгук стоил того, чтобы Тэхён сделал все возможное.
Чонгук заполнил все пустое, что было внутри лиса. Каждый раз, когда Тэхён на него смотрел, он видел черные, как смоль глаза. Такие глубокие, будто в них утонула сама вселенная. Тэхён знает, что таких, как Чонгук, нет и больше никогда не будет. Ни у одного, из почти 8 миллиардов людей, живущих на этой планете, не будет такого решительного взгляда, непоколебимой уверенности и всепоглощающей жажды к жизни. Ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем.
Чонгук умеет преодолевать проблемы. Никогда не поворачивается к ним спиной, не сбегает, а стойко принимает, смотря в лицо препятствиям. Это безгранично восхищает.
У них изначально все было по-особенному. Что 300 лет назад, что сейчас. И как 300 лет назад Тэхён был готов убить ради
Тэхо, так и сейчас, каждый раз, наблюдая за тем, как Чонгук спит, был намерен сделать то же. У них все сложно, сейчас, даже по-идиотски ненормально, но Тэхён готов на все, лишь бы вернуть украденную жизнь. И все равно на то, полюбит ли его Чонгук вновь или нет. Взаимная любовь ушла на второй план, на первый вышло единственно верное желание: спасти.
Потому, когда вечером Чимин заходит в кабинет и со странным выражением лица сообщает, что собирается с Чонгуком куда-то отлучиться (безусловно врет, Тэхён это чувствует), кумихо от злости ломает ручку, держащую в руках.
Отпускать Чонгука за порог дома, на ночь глядя, без своей защиты — выше его сил. Но логику и здравый смысл никто не отменял. Чонгук не пленник, он имеет право делать то, что считает нужным, тем более с ним Чимин.
Чимин.
В этот момент Тэхён не нравится сам себе. Все его существо рычало и металось. Он хотел забрать Чонгука к себе, закрыть в комнате, посадить подле себя, чтобы никто с ним не смеялся, не шутил, не проводил время. Чтобы Чонгук улыбался только ему одному.
Тэхён делает вдох и более длинный выдох. Держит в голове, что это всего лишь безосновательная ревность. Во-первых, Чонгук не его. Во-вторых, Чимин влюблен в Юнги. Но голова работает отдельно от сердца. Орган посреди грудной клетки яростно стучит, чувства пестреют, нервы оголяются. Тэхён клянется сам себе, что не сделает ничего лишнего: будет держать себя в руках, не сделает поспешных выводов и не примет невзвешенных решений. И только пишет короткое сообщение:
«Отвечаешь своей жизнью».
Вскоре дыхание выравнивается и Тэхён возвращается к работе. Ровно до того момента, как Чимин без стука заходит в его кабинет бледный и серьезный. Тэхён улавливает его состояние и напрягается сам.
— Тэхён, Чонгук попал, — без прелюдий выдает молодой лис, сжимая руки в кулаки. — Ты меня четвертуешь.
Тэхён резко встает, хмурится, плавными движениями выходит из-за стола и в два шага оказывается перед Чимином, всем своим видом демонстрируя готовность сорваться и что-то сделать. Тот, к счастью, не медлит и вкратце рассказывает что произошло, умалчивая только об одном: о том, что увидел за открывшейся дверью.
— Что потребовал этот смертник?
— Если я верно понял, то секса, — зрачки Тэхёна расширились от гнева, а Чимин продолжил. — Чонгук согласился.
Чимину показалось, что Тэхён его сейчас разорвет собственными руками. Вид был поистине страшный. Кровь отхлынула от лица, а в глазах появился синий огонь. Тэхён сжал ладони, зажмурился, пытаясь взять себя в руки, сделал вдох и на выдохе открыл глаза.
— Будь здесь, поговорим позже, — сквозь зубы процедил кумихо и вышел из комнаты.
В спальне Чонгука даже не горел свет. Тот стоял посреди комнаты абсолютно обессиленный и одинокий.
— Скажи, что было у тебя в голове, когда ты пошел к этому человеку?
Тэхён злился на себя. Он не хотел причинять боль, искал способ помочь, а в итоге снова привел к мучениям. Ему уже давно не плевать. С первой секунды, когда узнал, но все действия только усугубляли ситуацию. В голове то и дело всплывали слова Намджуна:
«…То, что ты задумал, очень опасно, будут пострадавшие. И если это будет кто-то один, то это уже будет хорошим концом.…»
Тэхён хмурился, он не так себе это представлял. В глубине своей души он ненавидел себя: за свой выбор, свои поступки. Но эта ненависть не шла в сравнении ни с чем, нежели осознание, что его попытки найти выход делали только хуже. Тэхён хочет выцарапать из груди это мерзкое и противное чувство разочарования в самом себе.
— Почему ты думаешь, что тебя это касается?
Вопрос, который вынуждает усмехнуться. Чонгук существует сейчас перед ним такой уставший и в эту минуту ослабленный. Впервые он предстает в таком обнаженном эмоциональном состоянии, и этот момент намного интимнее, чем Тэхён когда-либо переживал с Тэхо.
— Потому что мне не все равно, — а про себя:
«Потому что ты мой».
Судорожный выдох Чонгука вынуждает Тэхёна напрячься. Повисшее в воздухе напряжение оседает приятным сладким вкусом на языке. В чужих глазах он четко читает зарождающееся желание, и это вызывает невольную улыбку на кончике губ.
«Мой. Всегда»
Но минутная слабость парня берется им под контроль. Пальцы Чонгука отстраняются, и он обессилено роняет руку вдоль тела.
Чонгук ставит точку в его нахлынувшем безрассудстве, а Тэхён шумно вдыхает аромат чужого тела, улавливая посторонний запах.
Укол ревности, гнева и сожаления пробегает в его глазах.
«Мой. Но не сейчас»
С тоской в груди Тэхён делает шаг назад и покидает комнату, желая лишь одно — сломать шею тому, кто посягнул на чужое. На
его.
…
— Его адрес?
Тэхён навис над Чимином, но тот успел собраться и обдумать произошедшее с остывшей головой.
— Я не скажу. Не сейчас.
— Чимин, ты играешь с огнем, — Тэхён от злости не контролирует себя. Стоял перед лисом с отросшими когтями, клыками и хвостом, обжигая синим пламенем. Он находился на грани между «сорваться» и «разнести все к чертям».
— Тэхён, не делай хуже! Доверься мне! — Чимин был непреклонен. Его уверенность сработала, словно пощечина беззвучным хлопком прошлась по лицу. — Доверься Чонгуку.
— Ты хочешь, чтобы я позволил Чонгуку?
— Нет! — Чимин расширил глаза от заявления Тэхёна. — Бога ради, конечно же, нет!
Тэхён не позволял себе расслабиться, но все же в глазах огонь потух. Он разрешил Чимину объясниться.
— Я лишь хочу дать Чжи Хеку время выполнить то, зачем мы к нему обратились, — Тэхён нахмурился, но не перебивал. — Несмотря на его грязный рот и прогнившую душу Чжи Хек все же безопаснее Хосока! С Чжи Хеком ты сможешь справиться, Хосока провести — нет.
Тэхён должен был признаться, что Чимин прав. Но внутренняя буря не давала услышать. В голове красной тряпкой витала цена, которую Чонгук согласился заплатить за шанс жить.
— Тэхён, ты меня слышишь? — Чимин заглядывает в глаза, пытаясь призвать здравомыслящую сторону друга на разговор. — Мы не оставим Чонгука, он не будет один. Ни я, ни Юнги, — лис протянул руку и положил на плечо, чувствуя ладонью, как кумихо дрогнул. — Мы подождем, что он нароет. А после, я назову его адрес, — улыбка касается губ Чимина. — И ты сделаешь то, о чем думаешь.
Тэхён на минуту задумывается. Ему не нравится предложение — Тэхёна от него мутит. Но себе признается — Чимин говорил дельные вещи. В случае чего, Чжи Хек и правда легко устраним.
— Я согласен, но лишь с одним условием.
— Каким?
— Ты называешь его адрес сейчас, — железный голос не принимающий отказа.
Чимин сглотнул. Он знал Тэхёна слишком хорошо. И прекрасно понимал, как тот мог поступить. Кумихо хитрые. Безусловно Тэхён всегда держал свое слово, когда его давал. Если его давал. Но...
— Дай слово, что не тронешь, пока он не выполнит свою часть сделки.
— Даю слово, что не трону, пока на то не будет причины.
— Я не этого просил.
— Другого ответа ты не получишь.
Тэхён выглядел уже более спокойным и собранным. Чимин изучающе долго смотрел на него. Тэхён хоть и дал слово, но его обещание было весьма расплывчатым, его легко было нарушить или обойти. Но на большее молодой лис рассчитывать не мог. Зная кумихо, тот и без обещания перерыл бы весь город, но нашел Чжи Хека. Только в том случае ждать выполнение сделки Тэхён бы не стал. И Чимин даже думать не хотел, что Тэхён мог бы с ним сделать.
— Хорошо, — Чимин достал телефон и отправил адрес сообщением. Внутренне уповая на рациональную сторону друга.
🦊 🦊 🦊
В утренних лучах девушка бесшумно проникла в комнату и присела у изголовья кровати перед мужским лицом. Она наблюдала, как глубокий сон сковал парня, не выпуская из своих цепких рук.
Кончиком пальца провела по лбу, убирая с него челку и, царапнув длинным ноготочком щеку, улыбнулась.
— Ну какой же ты соня, — она наклонила голову к плечу, прикусив щеку. — И что же мне с тобой делать? Не могу же я брать твою кровь пока ты спишь.
Ее взгляд пробежался по бледным губам, веснушкам, тонкому носу и задержался на дрогнувших закрытых глазах.
— О! Просыпаешься!
Парень дернулся и лениво открыл глаза.
— О не-е-ет, опять? — протянул он хриплым ото сна голосом.
— Не опять, а снова, — девушка закивала так усердно, что несколько прядей из собранных в хвост волос выбились из пучка и упали на лицо.
— Ты когда-нибудь оставишь меня в покое?
— Нет, — женский голос был полон энтузиазма. Девушка будто не замечала усталость парня. Хотя ей, скорее, было просто все равно. — Будет менее больно, чем обычно. Обещаю, — лицо озарила невинная улыбка.
— А если я скажу нет?
— Тогда не обещаю, что будет не больно, — она просто пожала плечами, даже не задумавшись.
— Больная.
— Для тебя, кто угодно! — девушка, улыбаясь бессовестно, схватила руку парня, потянула на себя и полоснула по ладони острым скальпелем. Парень охнул от резкой боли, наблюдая, как она заполняет вакутейнер алыми каплями.
— Надеюсь, ты сгоришь в сильных мучениях, — прошипел он, сжимая ладонь, когда девушка его отпустила.
— Ох, братик, ты такой жестокий у меня, — и, улыбнувшись своей безумной улыбкой, быстро вскочила на ноги и пружинистой походкой, напевая что-то под нос, покинула комнату.
Ее ожидал интересный и нескучный день. Да и вся неделя предстояла быть крайне интересной.
🦊 🦊 🦊
По мере того, как Чонгук приближается — детское рыдание усиливается. Противный холодок в районе пятого позвонка становится ощутимее. Ужас пробирается под кожу. В кончиках пальцев появляется легкое покалывание. От детского плача кровь стынет в жилах. Слева и справа провожают немигающим взглядом желтые глаза.
Чонгук проснулся в поту. В груди что-то царапало вызывая колючие мурашки по всему телу. Вздрогнул и вскочил с кровати, потерянно озираясь по сторонам, словно ожидая нападения из-за угла. Сердце было готово вырваться из груди.
Тело била мелкая дрожь. Чонгука трясло.
Он вытянул вперед правую бледную ладонь, смотря на то, как она трясется в воздухе. Чонгук не контролировал это, кажется, он начинал сходить с ума.
С ночного приключения прошло достаточно времени, и детские кошмары сменились новыми, более ужасающими. Редкими, но более травмирующими снами. После пробуждения Чонгук не мог сказать — все увиденное было игрой разума, или это очередное влияние потустороннего вмешательства? А вечер после Чжи Хека стал вишенкой на торте в его празднике жизни.
Грудь сдавливает сильнее, воздух окончательно заканчивается, в горле першит, и наружу пытается сорваться кашель, сильно царапая горло. Чонгук изо всех сил сдерживает его, не желая, чтобы кто-то услышал. Кто-то с девятью хвостами в комнате через стенку. Показать слабость? Не в этой жизни. Одного вечера было достаточно.
Жарко.
Душно.
Чонгук большими шагами подходит к окну, распахивая его дрожащими ослабленными руками. Глоток воздуха кажется спасением, но хриплый кашель все же покидает трахею и срывается с языка.
В какой момент все пошло не так? А главное, почему? Эти риторические вопросы, наверное, всегда будут съедать изнутри. Ведь с самого детства все идет кувырком. Сказать, что жизнь перевернулась — значит соврать. Она никогда не стояла прямо на ногах. Хотя сейчас все же было тяжелее. В какой-то миг все значимое потеряло смысл, а цвета слились в один. Но все же на короткий отрезок времени Чонгук его переборол. Жить хотелось невероятно, даже пусть его жизнь казалась полным отстоем.
Он должен был чувствовать себя в этом доме в безопасности. И может, так оно и было — физически. Но морально справляться стало сложнее. Особенно в такие ночи чувство защищенности стиралось.
С трудом, но Чонгук восстановил дыхание.
Светало.
Сон пропал. Развеялся с первыми лучами солнца в утренней тишине. Глубоко вздохнул, быстро ополоснулся, накинул домашнюю одежду и, протирая глаза, спустился вниз. За окном уже вовсю пели птицы, но город еще спал. Сонная атмосфера укутывала уютным одеялом, внушая иллюзию комфорта и спокойствия. Дом еще спал, так думал Чонгук, пока не зашел на кухню и не увидел Тэхёна, заваривающим кофе.
Хорошо, что Тэхён не Чимин, и он не имел способности видеть, что сейчас было скрыто у парня за искусственным слоем безразличия. Потому что Чонгук шокированно вскидывает бровь, а сердце не кстати подпрыгивает в груди.
Он стоит и с удивлением наблюдает, как кумихо возле плиты скользит туркой по конфорке, равномерно прогревая металл. Сердце будто стало жить отдельной жизнью, увеличивая ритм. Усилием воли Чонгук приказывает ему замедлить ход и, надевая уже привычную маску, опирается плечом о косяк двери.
— Блохи спать не дают?
— Просто встал раньше.
О том, что Тэхён проснулся из-за Чонгука, услышав его кашель и почувствовав испуг, он конечно, умалчивает.
Чонгук отмечает улыбку на губах, и тот, переливая кофе в стаканы, оборачивается и впивается своими глазами в глаза Чонгука. В чужом взгляде ничего враждебного больше нет — Тэхён просто спокойно стоит и смотрит, ожидая дальнейших колких фраз, держа в руках два стакана с горячим напитком.
Чонгук чувствует себя неловко в затянувшейся тишине. Тэхён же абсолютно спокоен, будто он всегда вот так стоял перед людьми, молча разглядывая их. Смотрел так пристально, будто считал совершенно нормальным в открытую разглядывать человека — будто запоминал детали, даже незначительные. Будто спроси Чонгук его обо всех особенностях своего лица, тот без запинки перечислит каждую родинку.
Угрозу от кумихо Чонгук перестал чувствовать уже давно, а сейчас постепенно начал привыкать к присутствию, к своеобразным перебранкам, к этому взгляду. Он перестал реагировать остро на каждое сказанное в его сторону слово, но вот под взглядом чувствовал себя все равно не комфортно.
Чонгук молча повел плечом и прошел к столу, кладя на него руки.
Тэхён усмехается, не получив продолжения в язвительных комментариях, и ставит стаканы с кофе на стол, поворачивая один ручкой к Чонгуку. Тот исподтишка разглядывает: как ни посмотри, Тэхёну идет быть тем, кем он является. Тяжелый взгляд из-под прикрытых век, улыбка — иногда прямоугольная от счастья (во время общения с Чимином, сам Чонгук на себе такую не ловил), или ехидная и язвительная уголками губ, или просто вынужденная. Остальную часть времени Тэхён ходит задумчивым, молчаливым, собранным. Он все время находится в своих мыслях, будто постоянно решает — как сказать, что сказать, что сделать.
Чонгук берет стакан и с опаской делает глоток. Он помнил прошлое творение Тэхёна, но в этот раз выплюнуть напиток не хочется. Он приятной горчинкой растекается по языку, даря бодрящие нотки и приятное настроение. Чонгук вскидывает брови и переводит шокированный взгляд на лиса, а тот не меняется в лице. Только легкие нотки лукавства появляются во взгляде.
Тэхён что, научился делать кофе? Для него, Чонгука?
Парень и не заметил, как за последние несколько дней Тэхён начал заботиться о нем. Зато сейчас это понимание яркой вспышкой врывается в голову, расставляя все на свои места. И это сильно смущает. Вспышка осветила мелкие жесты, которым Чонгук абсолютно не придавал значение.
Тэхён запоминал незначительные детали, которые упоминались в разговоре с Юнги или Чимином. Чонгук бросал их вскользь, но Тэхён выхватывал и, как выяснилось, запоминал. Один раз услышал, что Чонгук хотел купить банановое молоко, как в холодильнике появился небольшой запас. В другой раз сокрушался, что закончился любимый парфюм, который весь раскупили из-за того, что один айдол в интервью назвал его своим фаворитом, как обнаружил на своей тумбе две коробочки необходимого бренда. У выхода теперь всегда был запасной зонт, а сейчас Тэхён научился делать кофе.
А пара ли дней?
Чонгук сбит с толку. Он совершенно не понимает, зачем Тэхён все это делал… делает.
— У тебя вышло лучше, чем в первый раз, — решил все же поблагодарить за протянутый жест доброй воли в виде бодрящего напитка. Он даже не подумал о том, что Тэхён изначально делал две порции кофе, а не одну.
— Как оказалось, кофе варить не так уж и сложно.
Чонгук спрятал улыбку в чашке, делая очередной глоток.
Вот так сидеть было на удивление просто. Либо Чонгук совсем ослаб, потеряв самообладание, либо наконец привык к этому существу. Присутствие Тэхёна впервые не раздражало.
— Как ты спишь? — спустя долгое молчание выдает Тэхён. Его голос тихий, а Чонгук прикрывает глаза, на секунду задумавшись над ответом. В этот момент его лицо кажется усталым, словно Чонгук страдал от болезни, вытягивающей все силы. Тэхён не торопил, ждал. Он спросил, не ожидая ответа, но Чонгук его дал.
— Мне снятся кошмары.
— После той ночи?
— И да и нет, — Чонгук медленно открывает глаза, трет переносицу и одним большим глотком допивает кофе. — Спасибо за кофе.
Он встает, давая понять, что на сегодня момент откровений закончен, а в глазах Тэхёна пробегает тень недовольства, которую тот успешно прячет под опущенным взглядом. Тэхён не останавливает, Чонгук и так позволил непозволительно много: не цеплялся, составил компанию, признался в кошмарах. Это дорогого стоило.
Если честно, когда Чонгук пришёл на кухню, он думал, что Тэхён будет выводить его из себя, делать все то, что обычно вызывало раздражение. Но нет. Стоило уже понять, что Тэхён не станет вести себя так, как от него ожидают. Сидеть в тишине было несложно. Кажется, они оба переносили ее гораздо легче, чем перебранки. Тэхён оставался невозмутимым и спокойным, словно ничего странного между ними и не произошло, но все же Чонгуку не нравилось ощущение самого себя рядом с ним, поэтому поспешил сбежать.
Чонгук вообще стал себя странно чувствовать, находясь рядом с Тэхёном, еще после той ночи, когда вернулся от Чжи Хека, пару дней назад. На утро лис сломал все шаблоны:
Два дня назад, на утро после Чжи Хека
Юнги стоял перед Чонгуком, просверливая дырку в чужом лбу. Чимин стоял за ним, беспокойно кидая взгляды с одного на второго. Мин битых десять минут пытался узнать, как прошла встреча, но ни Чонгук, ни тем более Чимин детально не докладывали. Оба знали, какая реакция будет у первого.
— Если ты сейчас не расскажешь, я лично поеду к нему и все сам узнаю, — сказал, как отрезал. Это был последний аргумент, и он подействовал на Чонгука.
— Мы заключили сделку,
— Тц.
— Он сказал, что вероятность есть.
— Что этот мудила потребовал? — Юнги сузил глаза, и из всех находившихся в комнате, именно он больше всего походил на лисицу.
— Ничего особенного, — непринужденно пожал плечами.
— Чимин? — Мин обернулся к лису, выжидательно подняв бровь.
— Денег.
Ответить Чимину не дал Тэхён. Он спускался по лестнице, перебирая в руках какие-то папки и, не поднимая головы, прошел мимо.
— Денег? — Юнги нахмурился, переводя взгляд на кумихо, поэтому не заметил, как другие в комнате переглянулись.
— У Чонгука не было нужной суммы, я одолжил часть. Вернете, — Тэхён остановился у входной двери, обернувшись: — как уладите все. И я не принимаю ворованные банкноты, — скривил губы в легком презрении.
— Какие уж будут. Иначе я работать не умею, — Чонгук упал в кресло, максимально скрывая какие-либо эмоции, мысленно благодаря Тэхёна и подыгрывая ему.
Сейчас
Мысленно. В реальности Чонгук так и не поблагодарил Тэхёна.
Это обухом неприятно бьет по голове, заставляя Чонгука поморщиться. Узнай правду Юнги бы и мокрого места от него не оставил (и не только от Чонгука). А затем второй удар
— какого хера его волнует то, что он не поблагодарил Тэхёна
— добивает.
Он вконец себя измотал. Чонгуку казалось, что он стоит на маленьком уступе, а внизу пропасть. Неловкое движение — упадешь. Отдых был необходим, как воздух. Из-за перенапряжения в голову лезла всякая глупость, и что-то делать в таком состоянии было крайне глупо. Чертыхаясь, он схватил запасные ключи и вышел на улицу, желая сейчас побыть где-нибудь подальше от этого дома и, в том числе, Тэхёна.
Закрыв дверь и развернувшись, Чонгук упирается взглядом в человека, которого меньше всего ожидал здесь увидеть.
— Ты? Что ты тут делаешь?
