***
Тэхен ожидаемо простыл. Температура продолжала повышаться, и у Чонгука не осталось выбора, он позвонил госпоже Ким и теперь терпеливо дожидался маму Тэхена, обтирая того холодным влажным полотенцем, изредка поглаживая пальцами покрытые лихорадочным румянцем щеки. Он испытывал злость каждый раз, когда взгляд цеплялся за обработанную им с утра царапину и еще сильнее потемневший синяк на скуле. — Проходите, госпожа Ким, — Чонгук оборачивается на голос Юнги и почтительно встает со стула, кланяясь, женщина здоровается кивком и быстро оказывается перед постелью, взволнованно оглядывая сына и прикладывая к его лбу ладонь, замечает ранения и не сдерживает тихого вскрика, резко смотрит на Чона серьезным взглядом, и тот теряется на мгновение, но быстро оправдывается, все также сжимая ладонь Тэхена. — Он подрался. Женщина удивленно смотрит на сына и, кажется, не верит совсем. — Подрался? — Подрался и боялся возвращаться домой, чтобы не расстраивать вас своим видом. Попросил забрать, но успел сильно промокнуть. — Глупый, — госпожа Ким обводит ладонью лицо Тэхена и хмурится на высокую температуру. Выгоняет из комнаты и проводит осмотр, пока Чонгука в полной тишине испепеляют взглядом. Он сдается, рассказывает Юнги всё с самого начала, выпуская некоторые детали, и Юнги, движущий повышенным чувством справедливости, обещает прикопать школьников во дворе их же школы. Чонгук серьезно поддакивает, сам желает того же, но слишком добрый Тэхен их не поймет. Мама Тэхена внушала трепетный страх, даже Юнги, заваривающий ей чай, проникся и поспешил сбежать под предлогом, что, пока они пообщаются, он присмотрит за болеющим школьником. Чонгук под взглядом женщины терялся, словно тот же школьник, и боялся сказать лишнего. Перед ним не просто женщина, перед ним мама того, кого он любит. И она это прекрасно понимает. — Если ты сделаешь Тэхену больно, попадешь на операционный стол, и, обещаю, что желания спасти тебя не будет. — Женщина испытывающе смотрит в глаза Чонгука, и тот серьезно кивает. Слегка ошарашенно соглашается на все, пытаясь скрыть радость от того, что его приняли. Он удивляется немного, родители Тэхена были в курсе его предпочтений и принимали как должное. Чонгук в очередной раз понимает, насколько подросток сильный, Чонгук открыться родителям побоялся. — Я понял. Я не обижу его. Никогда, — обещает Чонгук. Мама Тэхена ему верит, с интересом рассматривает объект восхищения своего сына. Взрослый, красивый и самоуверенный. Чонгук старше Тэхена на шесть лет, это настораживает, но, как ни странно, парень внушает доверие и надежду, что свое обещание он сдержит. Тэхена увозят на скорой домой и в квартире разом становится пусто. — Я хочу их припугнуть, не более. — твердо прерывает друзей Чонгук. — Без травм? — Тяжелых. — В школе? Можно договориться с парнями покрупнее. Малолетки любят легкие деньги. — Нет, Юнги, — Чонгук порывам старшего удивляется, ведь он и Тэхена видел один раз, но проникается к школьнику какими-то братскими чувствами и глубоко убежден, что именно он должен наказать обидчиков. — Господи, ты до пизды скучный, Гук. Чонгук лишь закатывает глаза. — Ладно, какие еще предложения есть? Прошу, высказываемся, голосуем. — Вспомни, что делали мы в старшей школе, — подает голос молчавший до этого Хосок, потягивая из трубочки пиво. — Точно! Мы много трахались, заразить их чем-то? — Говори за себя! Блять, Мин, ты такой мерзкий, но идея неплохая. — Завалитесь! — рявкает Чонгук. Они неисправимы. Юнги гаденько хихикает и закидывает в рот чипсину. — А если серьезно, прижать их в подворотне, и дело с концом. — Я тоже об этом думал. Все проходит гладко и без последствий. Насмерть перепуганный Мино с подбитым глазом и перемазанным собственными соплями лицом клянется чуть ли не ходить в церковь, а когда три громилы со скрытыми под масками лицами отпускают его, предварительно вытащив кошелек для большей убедительности, рыдая, убегает вслед за поколоченными дружками. И хорошее дело сделали, и повеселились, — заключает тогда довольный Юнги и, предложив выпить, насвистывая, заказывает доставку курочки. Они напиваются, а утром звонит мама Тэхена, сообщая, что Чонгук может приехать. Тэхен очнулся спустя пять дней лихорадки. — Проходи, — его пропускают и даже обнимают по-доброму, хлопнув по спине. Чонгуку неловко, а когда он натыкается на испепеляющий взгляд отца Тэхена, становится еще и страшно. Тэхен пошел в мать. Чонгук никогда не считал себя хлюпиком, но на фоне мощного господина Кима чувствует себя именно так: маленьким и слабым. Зависшее напряжение исчезает, когда мать Тэхена, кинув в мужа уничтожающий взгляд, сильно бьет ладонью по его груди. — Перестань! — А потом обращается уже к Чону, смягчив голос и улыбнувшись: — Проходи, я не говорила Тэхену, что ты придешь. И в ответ из глубины квартиры слышится хриплое, по-детски плаксивое «ма-а-ам». Чонгук искренне удивляется и не сдерживает ласковой улыбки — он никогда не слышал у Тэхена такого тона. Из комнаты школьника слышится более нетерпеливое и еще более плаксивое «Ну ма-а». В руки Чонгука впихивают поднос и неожиданно сильно толкают в спину. — Направо по коридору, третья дверь, поспеши, Тэхен-и еще не завтракал. Чонгука снова толкают, и он не сопротивляется, как можно быстрее оказывается возле нужной двери, слыша за спиной женское шипение и слегка обиженное и недовольное «но он же старый!». И действительно — старый, думается парню, прежде чем он толкнул дверь, очередное хриплое «ма-а». Тэхен ошарашенно затыкается, а Чонгук, довольный реакцией, прикрывает за собой дверь и проходит в комнату под удивлённым взглядом стремительно краснеющего подростка. — Тэхен-и еще не завтракал, — смешливо тянет Чонгук, смущая еще сильнее, и садится на стоявший у кровати стул, пристраивая на прикроватной тумбе тарелку с кашей и большую чашку теплого молока. — Что ты тут делаешь? — Тэхену неловко. На нем пижама цвета кофе в горошек, красный от вечного высмаркивания нос, а еще в комнате пахло ванилью. И почему-то именно из-за последнего хочется провалиться под землю. Чонгук словно читает его мысли, обводит уютную комнату заинтересованным взглядом и спрашивает: — Тебе нравится ваниль? Туше. Тэхен жалеет, что пришел в себя. Поздно… Он кивает и смотрит на поднос. Чонгук замечает его голодный взгляд и помогает ослабленному парню приподняться на подушках еще чуть выше. Кормит сам, полностью проигнорировав попытки забрать тарелку: «Уронишь», а потом вручает теплую чашку и изучающе рассматривает. — Ты красивый, — говорит так просто, а Тэхену снова хочется провалиться.***
Что-то изменилось в нем. Тэхен выходит с больничного через две длинные недели, которые не хотелось, чтоб заканчивались. Чонгук прописывается на время выздоровления в его квартире, приезжает после пар или дел, по которым гоняли родители, не желая лично ехать в столицу — зачем, если там ты, Чонгук, — привозит все, о чем Тэхен только заикается, и, на удивление, уже не ловит от его отца столь злобные взгляды. В школе все оказывается лучше, чем хорошо, и Ким списывает изменившуюся атмосферу на его долгое отсутствие — поигрались и забыли. Ему неважно, почему, важно лишь, что вслед больше не летят обидные слова, а в обед не выливается рыбный бульон, Мино в его сторону не смотрит, а одноклассники через пару дней и вовсе зовут посмотреть вместе баскетбольный матч. Тэхен не идет. Звонит хену и бежит домой одеться потеплей — Чонгук обещает недолго покататься в парке. Что-то изменилось между ними. Больше нет былой неловкости, когда кто-то из них нарушает личные границы. Тэхен становится более тактильным, а Чонгук наслаждается проведённым вместе временем. Через месяц он предлагает отпраздновать Новый год вместе. Сессия удачно закрыта, и скупающие в супермаркете выпивку Юнги с Хосоком наперебой убеждают позвать на мини-вечеринку к Новому году Тэхена, аргументируя тем, что тому будет интересно попробовать что-то новое в своей жизни, Юнги и вовсе уверен, что школьник ни разу не пробовал спиртное, а в семнадцать лет, как он считал, нужно уже бросать, а не начинать. Хосок соглашается и берет бутылку детского шампанского, не замечая осуждающий взгляд тонсена. То, что подросток дико волнуется, видно невооружённым глазом. Чонгук ярко ему улыбается, пропуская в квартиру, и помогает снять светлый пуховик, закидывает в шкаф большой вязаный шарф и такую же коричневую шапку и тянет вглубь квартиры, ориентируясь на громкий смех и голоса. Тэхен пришел сразу после школы, на нем теплая зимняя форма, но в сумке сменная одежда и белье. Родители, сначала не одобрившие ночевку, в итоге согласились, прочитали долгую нудную лекцию о безопасности и оказании первой медицинской помощи — зачем, Тэхен не знал — и, обняв по очереди, отвезли по нужному адресу. Тэхен еле убедил отца не подниматься вместе с ним, уверив, что прекрасно знает дорогу и ничего в защищённом сильной охраной здании с ним не случится. — Юнги-хен! — школьник радостно машет рукой полюбившемуся за короткое время хену и уже более официально здоровается с Хосоком. — Здраствуйте. Юнги довольно салютует ему полупустым бокалом и шикает на недовольного Хосока. — Ты не заслужил еще, чтоб он тебя хёном звал, Хосок-ним. — Завались, Юн. Ты заслуживаешь этого меньше, и, если забыл, ты старше на два года. На такое неприкрытое злорадство старший громко матерится и запускает в Хосока пустой пластиковый стакан, а следом и подушку. — Вы оба старые, — заключает Чонгук и подталкивает Тэхена к своей комнате. — Пошли, покажу, где кинуть вещи, и переоденешься заодно. От громкой музыки быстро устает голова, Чонгук пристально наблюдает за хохочущим Тэхёном, расслабленно умостившимся между Юнги и Хосоком, которые зорко следили за тем, что и сколько наливают «мелкому» в стакан. Мелкий же был выше обоих так и не вытянувшихся в свое время парней и с яркой улыбкой поддерживал разговор шумной компании, перекрикивая музыку и кидая заинтересованные взгляды на своеобразный танцпол — место посреди гостиной, откуда убрали пару кресел, утащив те на широкий балкон. Танцевать не хотелось, и он не умел, но было интересно наблюдать за прыгающими со стаканами студентами. Одногруппники парней вломились в квартиру ближе к вечеру, уже изрядно выпившие, но довольные, они быстро познакомились с Тэхеном, приняв его за одного из первокурсников, которых курировал Чон, и без зазрения совести все больше подливали в его стакан. Непривыкший к такому вниманию Тэхен лишь сверкал глазами, принимая все, что летело в его сторону, лилось в стакан и сыпалось в тарелку. Рядом кто-то плюхнулся, и Чонгук не заметил кинутого украдкой взгляда. Он не один наблюдал исподтишка, Тэхен довольствовался тем же, ловя все движения расслабленного хена, пока тот отвлекался на приставучих друзей. Опустившаяся на диван пьяная Джису привалилась к боку, обвивая его руку своими, Чонгук вздернул брови, поворачивая к ней голову. — Гук-и, давай вернем все назад, — пьяно протянула девушка, целуя куда-то в шею, после чего упала головой на его грудь, икнув. — Ты встречаешься с Ыну и бросила меня не так уж и давно. А вот и он. - Чонгук оттолкнул от себя пьяное тело, которое сразу же подхватил новоиспечённый парень, и сухо посоветовал отвезти ее домой. Тэхена в комнате не было. Чонгук еще раз обвел взглядом пьяных друзей, но среди них младшего не оказалось. — Где Тэхен? — Он дернул за руку пьяного Юнги, который самозабвенно целовался с рыжей второкурсницей, но вразумительного ответа не получил. Комната была пуста, а в уборной с унитазом обнимался Джихун, и Тэхена там точно не было, как и в остальных комнатах. Чонгук ринулся к выходу и выдохнул, облегченно заметив, что вся верхняя одежда младшего все так же висит в шкафу. Чонгук напряженно размышлял, напрягая затуманенный выпивкой мозг, и лишь через пару минут вспомнил про балкон, который так понравился парнише, когда они переносили на него кресла. Тэхен был там. Сидел в одном из мягких кресел, поджав ноги, делал небольшие глотки из одноразового стакана и задумчиво вглядывался в мерцающие огни ночного города. Он так ушел в себя, что не услышал, как дверь распахнулась, впуская шум набирающей обороты вечеринки и обеспокоенного Чонгука. Лишь когда тот опустился напротив, Тэхен поднял на него взгляд, задержал на несколько секунд и вернулся к волшебному виду. — Тебе не нравится? — Чонгук нарушил тишину, внимательно наблюдая за отрешённым школьником. — Тебе нехорошо? — Я не пил много, хён. И нет, мне нравится. — Тэхен смотрит внимательно, положив голову на собственные колени. Он говорит тихо, серьезно очень, и его шепот заставляет Чонгука вздрогнуть и покрыться мурашками. — У тебя очень крутые друзья, хён, я никогда не был на таких вечеринках и не пил никогда, только вино родители наливали по праздникам, но это совсем не то. — Я рад. — Чонгук смотрит в ответ так же пристально — у Тэхена волшебные глаза — и больше вопросов не задает, но за него это делает Тэхен. — Тебе нравятся девушки? — всё так же тихо, но воздух враз тяжелеет. — Да, — коротко отвечает Чонгук, но взгляда не отводит, наблюдая, как сужается зрачок в чужих глазах. Он ответил так просто, а у Тэхена ухает куда-то вниз болезненно сжавшееся сердце. Смотрит, не шелохнувшись, в лицо любимого хена и пытается найти в себе силы спросить что-то еще. — Та девушка… — Джису. Она бросила меня в день, когда мы встретились. — Ты любишь ее? — Нет. — А меня? — вылетает раньше, чем Тэхен успевает подумать. Он не думает. Зачем? Выдыхает судорожно, но продолжает смотреть. Чонгук тоже не думает. Зачем? — Да. — Отвезешь меня домой? — Нет. — Покатаемся? — Да. Больше Тэхен на него не смотрит, медленно спускает на пол ноги и ставит на небольшой столик с пепельницей пустой стакан, обхватывает протянутую ладонь и спешит за Чоном. Они проскальзывают незамеченными к выходу, одеваются почему-то сильно торопясь, Чонгук подхватывает две доски и, не выпуская узкую ладонь Тэхена, тянет за собой из квартиры, из лифта и из стеклянного небоскреба. — Хен, мы пришли, — подает голос Тэхен, когда они шагают по парку, но Чонгук даже не оборачивается, продолжая довольно быстро идти еще дальше. Спустя пару минут Тэхен всё понимает. Они стоят под неработающим фонарем на идентичной дорожке, словно списанной с той, что находится в центральном парке Пусана. — Хен, я… Его прерывают так, как не делал еще никто. Чонгук кидает на землю скейты, обхватывает его лицо горячими ладонями и мягко целует, боится спугнуть, но не видит больше смысла ждать. Короткий диалог на балконе — подтверждение тому, что его школьник больше ждать не готов. Тэхен задыхается от нахлынувших чувств, отвечает на неожиданный, но такой долгожданный поцелуй. Он не знает, как, не целовался ни разу, но покорно распахивает губы, принимая Чонгука, его чувства и обрушенные на подростка эмоции. Тэхен любит Чонгука, так же сильно, как любит Тэхена Чонгук. — Тэ… — Чонгук отстраняется, тяжело дыша, влажные губы обдает колючим морозным воздухом, и Чон уже слышит, как будет канючить Тэхен, обвиняя его в том, что его обветренные губы так сильно пекут. — Хочешь, я научу тебя кататься на скейте? — Я умею, хен, — тихо, но так счастливо смеется Тэхен, что хочется научить еще раз. Он смотрит блестящими глазами в душу и больше не ждет. Подается вперед и целует, пробует на вкус чужие губы и довольно улыбается, когда ему отвечают так же пылко, впускает настойчивый язык и глухо стонет в поцелуй, когда Чонгук вжимает его в себя сильнее, чем нужно. Нужно, но не сейчас. — Покатаемся? — Руки ломать не собираешься? — Только если тебе, — Тэхен смеется звонко и удивлённо вскрикивает, когда на нос Чонгука опускается первая в этом году снежинка.