Я упаду к твоим ногам.

И вот теперь я совсем один. Я никогда не думал, что так одинок, до этого момента. Мне просто некуда идти. Мысли были в пелене разочарования, а ноги вели меня к одному известному мне адресу. Я стоял напротив его двери, она была вся исцарапана мной когда-то. Рука тянулась к звонку, но я не смог на него нажать, я чувствовал слишком сильную вину перед ним, чтобы просить у него же помощь. Ужасное ощущение безысходности. Я простоял под дверью в ожидании чуда, по ощущениям час или два, но на деле всего-то пятнадцать минут. Надеялся, что он сам догадается, что я стою около его двери, что просто забудет, какой я вредитель. Просто впустит, и обогреет. Какая жалость, что он не телепат. Я не заслуживаю его жалости. За неимением большего мне пришлось сесть на ступеньку. Стало безразлично грязная она или нет, хотя она должна быть определённо грязная, ранняя весна– такое себе удовольствие. Хочется плакать, но выдавить хоть одну слезинку не получалось, руки трясутся. Закончились мои "понты". Наверное я слишком драматизирую. Меня просто выгнали из дома, ну как выгнали, угрожали этим, но я же не такой, я же должен был доказать, что мне плевать на всех. Проще говоря, я сам ушёл, просто, чтобы заставить родителей волноваться, но, видимо, не получилось. Мне сказали не возвращаться пока не перестану быть таким эгоистом. Они правы, я эгоист, и всегда им был. И чем я только думал, когда уходил из дома? Хотел переждать у знакомых, но оказывается у меня их нет, просто не осознавал до этого момента. Мне до безумия страшно возвращаться назад. К ним. Но и долго бомжевать я не могу, из вещей у меня только сигареты, зажигалка, телефон, и перчатки. Зачем я взял сигареты? Глупая привычка, но надеюсь она меня прикончит поскорее. Мне не остаётся ничего кроме как выкурить парочку, телефон то скоро разрядится. Не пойду завтра на лёгкую атлетику, к чёрту это всё. И почему я был таким ужасным человеком? Недавно я издевался над парнем из школы, он слабенький парень, болезненный, об этом говорит его бледная кожа, которая будто обтянула его скелет. Я слишком слаб, чтобы найти жертву сильней, чем слабый, и аккуратный паренёк. Имя простенькое, Васька. Именно к его двери я пришёл. Его адрес я надолго запомнил, я его сам вычислил, только ради того, чтобы портить его дверь. Сколько оскорблений было нацарапано на ней, на стенке рядом с ней. Бить я его не бил, за меня это делали другие, такие же слабаки как я, но я его избивал морально. Я знаю, что я сделал из него изгоя, если б не я. Удивительно как быстро я осознал насколько я гадкий человек. Раньше я погубил все шансы на хороших друзей ему, а сейчас я пришёл в сложный для себя момент к нему. Это ужасное лицемерие. Чувствую, что я обязан Васе жизнью за всё время, когда я самоутверждался за счёт его. – Что ты здесь делаешь? – тихенький голосок звучал немного напугано, даже не поднимая глаза, я знал, что это Васька, но всё равно поднял голову, чтобы увидеть его лицо. Белокурые кудри свободно кучерявились, а в школе-то он их убирал заколками, овальное лицо с родинками на носу, лёгкий румянец от холода, синий синяк на скуле. Одетый в лёгкую коричневую курту, которая казалась большой, рукава почти закрывали ладони, которые держали два массивных пакета из магазина, на ногах серые джинсы, аккуратные такие, будто новые, они немного облегали его ляжки, но ближе к ступням становились шире, обувь была грязная... И как я мог издеваться над ним раньше? Я бы хотел перед ним извиниться... – С чего ты решил, что это твоё дело? Не к тебе вот и не лезь. – грубо отозвался я, даже сейчас я продолжаю вести себя как мудак. Могу спокойно сказать множество оскорблений, но не могу пошевелить языком, чтобы попросить прощения у того кому я разрушил жизнь. – Ладно.. "Ладно"...? Конечно, что можно было ожидать, но какая-то часть меня хотела, чтобы он увидел мои страдания, и пригласил к себе, на час, на два, на три, на ночь, хоть на сколько-нибудь. Но он вместо этого быстро открыл дверь, чтобы не задерживаться в моей компании, и прошмыгнул туда. Я был готов упасть к его ногам, но только в голове, если бы я сделал это сейчас, то остатки моей гордыни развалились в прах. Да, гордыня грех, но без неё я никто. Единственное, что мне остаётся, это продолжить сидеть и курить в подъезде. О боже... В голове всплыло старое воспоминание, которое я бы хотел откатить назад, или попросту забыть, запереть в старый ящик под замок, чтобы больше никогда не помнить подобный садизм с моей стороны. Вторник, только начало зимы, которая уже была через чур сурова, особенно на контрасте с очень тёплой осенью. Тогда ещё не подключили отопление, не везде. В пару классах даже стоял обогреватель, который не особо хорошо справлялся со своей обязанностью, и поэтому почти все сидели в шарфах, шапках, куртках, самые умные приносили одеяла, я имею виду, умные в кавычках. Самые холод был в туалетах, серьёзно. Там даже не пытались что-либо отогреть, просто ужас. Тогда-то у меня и созрел, как мне казалось, гениальный план издевательства. После последнего урока, я и ещё пару таких же моральных уродов насильно затащили туда Васю. Кинули к нему портфель и сменку, а куртку и всю верхнюю одежду мы забрали, вынесли с собой из школы. Получается, если бы он и выбрался, то ему бы пришлось идти по жуткому морозу в тоненькой рубашке и вязанной жилетке. А потом он должен был откапывать куртку из-под снега, около подъезда. Я помню, отчётливо помню, как он умолял открыть, бился в дверь, а потом притих, а из-за двери, если прислушаться, можно было услышать всхлипывания. Мне было смешно от его паники перерастающей в истерику. Мне страшно от того, что я понимаю какой я психопат. Я думаю, он никогда бы не простил, такую «шутку». Я понимаю, что теперь мои глаза на мокром месте. Только такие воспоминания пробудили во мне тоску. Я не хочу находиться в этом теле. Я отрекаюсь от себя. Никогда я не был загнан в такой ужасный тупик, в котором перемешались отчуждение, покинутость, и тревога. Больше никогда.