Соник

      Юнги просыпается и не может понять где находится. Все тело, пребывающее в неприятной для него томности, болезненно ломит, а во рту сухость стоит, как после знатной попойки, но не в этом далеко дело, ведь омега редко когда выпивает, предпочитая все свои переживания и неудачи заливать горьким, сигареткой мятной приправленным кофе, а то и не одной. Воспоминания вчерашнего дня никак не хотят в цепочку логическую выстроиться, заставляя загудеть голову лежащего с закрытыми глазами парня, а его обычно чуткий нос сейчас не улавливает никаких запахов. Похоже на эффект дедушкиной мази, а значит, кто-то о нем все же позаботился и, вероятнее всего, его до квартиры доставил, потому как именно такая как раз у него и лежит в аптечке. «Тэмин… он меня спас», — вместе с тем, всплывает в мыслях разрозненных, с удивительной скоростью начавших так как надо работать после осознания этого. А вот дальше, как бы ни старался, ничего более вспомнить у него не получается. Неужели альфа сдержался и обещание выполнил? Пора бы уже взять себя в руки и слипшиеся намертво веки открыть, чтобы во всем случившемся разобраться. — Фруктик, ты как? — сразу же доносится до боли родной голос, сметающий ненужные страхи омеги, как по мановению волшебной палочки, стоило ему задуманное исполнить. — Дедушка? Что ты здесь делаешь? — неподдельно удивляется Мин, с трудом приподнимаясь на локтях. — А ты как думаешь? Ну и перепугал ты всех нас, малыш. Повезло еще, что друзья у тебя все как на подбор хорошие попались, вошли в твое положение, о тебе позаботились и мне позвонили, — сгребши растерянного внука в объятия, ласково поглаживает его по спине Чунмен. — Друзья? — продолжает не понимать Юнги. — Сначала позвонил Чимин, вероятно, он же тебя до дома и доставил, а когда я приехал, меня встретил его брат. Такие приятные молодые люди!       Связующий обреченно стонет: — Ничего не помню… — Оно и к лучшему. Ты паническую атаку схватил и твой и без того течкой ослабленный организм обезумел. Чимину пришлось укол тебе ставить, чтобы ты успокоился, а потом, по его словам, ты спокойно заснул, а он сам подменился с братом, что очень благоразумно с его стороны было, учитывая его принадлежность.       Юнги раскладу подобному несомненно рад. О нем позаботились, но главное – участь для него незавидную предотвратили. Второго такого раза омега определенно бы не пережил. Впрочем, радость быстро тревогой сменяется. Мало того что он до сих пор себя чувствует плохо, так еще и поволноваться заставил друзей, не в самом лучшем виде представ перед ними: с матча сбежал и дедушку сорваться из Тэгу вынудил. — Деда, я… прости меня, — всхлипывает младший. Вчерашняя истерика вновь в права грозится свои заступить, поглощая все его существо полностью. Белугой ревет от невозможности ничего исправить и себя ненавидит. Сколько можно уже доставлять неприятности человеку родному и на грабли те же самые из раза в раз наступать? Неужели они всю его жизнь будут преследовать? Когда оставят в покое, когда наступит долгожданный просвет? Самонадеянно считал, что налаживается все у него, а стоило немного расслабиться, получи распишись. Что о нем подумал Хосок? А остальная команда? Как ему им в глаза посмотреть, как возвращаться обратно? Да и стоит ли? — Что ты такое говоришь, а ну брось это. Ты не виноват ни в чем. С каждым может случиться, — осаждает Чунмен строго внука, подавая ему стакан воды с какой-то таблеткой. — На, лучше выпей и не лей понапрасну слезы, и так как пельмешка разваренная выглядишь. — С каждым, но почему-то постоянно случается именно, что со мной! — судорожно предлагаемое проглотив, от слез задыхается Юнги. — Ты говорил, что изменится все, и я верил. Правда верил! Но… — Дурачок ты, — улыбается грустно старший омега, трепля влажные от пота волосы парня. — Так и изменилось же, разве не видишь? Ты снова играешь, обрел замечательных друзей, а это дорогого стоит. — Раз в год и палка стреляет. Сегодня помогли, а завтра не успеют. Зря я приехал в Сеул. Можно я уеду обратно с тобой? Мне здесь нечего делать… — отставляет связующий пустой стакан в сторону, жалостливо в мудрые глаза деда глядя. — Нельзя, — несильный подзатыльник отвешивает ему мужчина. — Не этому я тебя учил. Мы, Мины, не сдаёмся, и ты у меня не сдашься, как бы ни было тяжело. О друзьях и команде подумай, если не о себе. Они так о своем Сонике переживают, весь телефон уже оборвали. Почитал я тут ваш чат грешным делом и даже от твоего имени ответил, заверив их, что ты через пару дней на тренировке как штык будешь, так что выбора у тебя особого-то и нет, — хитро улыбается, выуживая из своих брюк смартфон Юнги. — Да и капитан этот ваш ничего так. Если бы я не знал, что у тебя нет парня, то подумал бы, что он твой альфа. Так мило о тебе беспокоится. Правда, сначала долго матерился, зато потом картинки тебе смешных котиков слал с пожеланиями скорейшего выздоровления. — Чего? Какой еще мой альфа? — пищит омега, пытаясь вырвать телефон из рук Чунмена, что, конечно же, у него сделать не получается. — А ну дай сюда! — Сначала в душ и поешь как следует, а я пока постельное белье сменю. Форму твою и остальную одежду я уже постирал. И вообще, чем ты питаешься? В холодильнике шаром покати! Тоже мне самостоятельный, — неподдельно возмущается моложаво для своих шестидесяти лет выглядящий дед. Скорее он на папу похож, которого Юнги, к радости или печали своей, не помнит: Чунгдон умер при родах, а отца, на произвол судьбы их бросившегося, он и подавно никогда не видел, как и отец его. По крайне мере, так Чунмен вскользь обмолвился, но большего, как бы внук ни вытягивал из него подробностей, ему не открыл, что и к лучшему, наверное. — Нормальный я, — надув обиженно губы, Юнги, покряхтывая, встает. Спорить со старшим глупо и нецелесообразно. Надо будет, тот его легко в бараний рог скрутит и ускорения коронным пинком куда надо предаст. Знает – проходил. Душ и в самом деле ему сейчас не помешает, а лучше сразу горячая ванна: внутренние мышцы неприятно сокращаются, а матку болезненно потягивает, требуя получить природой заложенное, еще и штаны к коже из-за не прекращающей поступать смазки отвратительно липнут. Притом, в самом Юнги, в отличие от его тела, никакого желания к альфам не возникает, в нем к ним скорее ужас и отвращение. Не забыть омеге никогда, как они на него оголодало в раздевалке набросились, словно дикие звери, а вчерашнее только сильнее его фобию укрепило. Хрен ему, а не избавление от страхов, про личную жизнь здесь и говорить нечего.       Чунмен, оставшись один, тяжело вздыхает и задушено кашляет, оставляя в усохшей от болезни ладони кровавые сгустки. Непринужденно старался себя вести с внуком, на нужный лад его привычно настраивал, а внутри от боли все разрывалось, понимая, что вероятнее всего это одна из последних их встреч, если вообще не финальная: рак легких, запущенная стадия, и ничего тут уже не исправить. Дед от Юнги, думая не о себе, а в первую очередь о нем, свое состояние скрывает, чтобы дополнительных страданий ему не приносить. Лучше пусть тот после оплачет его, чем тешиться пустыми надеждами на его выздоровление сейчас будет или в ожидании его смерти не находить покоя душе. У внука собственная жизнь, но Чунмен все равно просит не богов, нет – он в них не верит, а себя еще хотя бы немного на бренной земле задержаться. Боится оставлять ребенка своего одного — Юнги для него как сын родной, зная, что потеря близкого человека по нему похлеще, чем все остальное, ударит, но веря, что он, не взирая ни на что, справится. Не может не. Юнги сильный, как бы ни отрицал то, но очень ранимый. Потому мужчина и отправил от себя подальше его, чтобы он не просто новую страницу открыл, но и привык без него обходиться. Да, несправедливо, да, больно, только по-другому никак. Его фруктик твердую почву заиметь под ногами должен, идти дальше, а Чунмен… Чунмен свое уже отжил. Ему терять нечего, кроме Юнги его ничего здесь больше не держит.       Умывшись в кухонной раковине и приняв лекарства, омега разогревает приготовленный им по приезде чачжанмен и заваривает травяной тонизирующий чай. Раскладывает это все на небольшом, потертом от времени столике, а там и Юнги из ванной выходит и на пошатывающихся ногах шаркает к табуретке. — Деда, а у нас не будет каких-нибудь подавителей? А то я с ума сейчас сойду от этого зуда. Никогда еще так сильно течка не проявлялась… — осторожно он садится за стол, нехотя берясь за предложенную еду, без сомнения вкусную, но явно не того в данный момент его организм требует. — Я бы и рад тебе их дать, но ты же знаешь, что мешать твои уколы с ними нельзя. Хуже же станет и никакого эффекта не принесет. Либо первое, либо второе, так что терпи, ну или… — напротив усаживаясь, отвечает Чунмен, и подперев рукой подбородок, устало смотрит на заметно осунувшегося внука с нездоровыми под глазами мешками, в которых разве что утонуть только осталось. — Дедушка! — давится лапшой Юнги. — А что такого? Та чудесная резиновая штучка, что я тебе подарил, тебе может помочь, — непринужденно улыбается мужчина. — Не буду я пользоваться пробкой! — возмущается омега, полыхая щеками. — Ну и не жалуйся тогда, раз ты такой принципиальный, как единорог упираешься рогом, — пожимает плечами Чунмен, посмеиваясь с праведного негодования внука. — Вот и потерплю, — по-детски показывают ему язык, потянувшись за дымящейся чашкой. — Очень по-взрослому, — резюмирует старший, выкладывая на столешницу чужой телефон. — Поешь и позвони друзьям, не заставляй их больше нужного волноваться. — Ага. — А я пойду пока постельное сменю и, пожалуй, ненадолго прилягу, — поднимается на ноги дед и уходит в комнату.       Не твердая походка дедушки Юнги определенно не нравится, заставляет за него переживать и вину за то, что вынудил его приехать из Тэгу в Сеул, чувствовать. Чунмен наверняка на первом автобусе к нему, не озаботившись своим состоянием, примчался. Ходячая проблема и головная боль у него внук, с чем давно заканчивать надо, но, как бы ни старался Юнги с этим бороться, неприятности друг за другом на его бестолковую макушку сыпаться, добавляя ему излишней нервозности и новых страхов, не перестают. — Деда, тебе нехорошо? — спрашивает омега, проходя в комнату вслед за старшим. — Устал с дороги просто, ничего страшного, — с трудом сдерживая кашель, отвечает мужчина, — Ты иди, не стой над душой и чай допей обязательно. — Точно? — с подозрением смотрит Юнги. Дедушка с их последней встречи как будто еще сильней похудел и постарел. — Когда я тебе врал? — фальшивую на лицо улыбку приклеивает дед, а в мыслях усмехается горько. Постоянно врал. — Ну ладно, смотри у меня и говори, если что, — напоследок кидает связующий и возвращается обратно на кухню, чтобы позвонить Чимину и узнать все вчерашние подробности, ну и поблагодарить его с братом за помощь, разумеется.       Трубку снимают почти сразу же, буквально взрывая чужой динамик потоком непрекращающихся вопросов: — Хён! Ты как? Тебе лучше? Что-нибудь надо? Я все сделаю, скажи только. Мы с Сокджином на низком старте! — Да тише ты. Нормально со мной все, если не учитывать чертов эструс, — кривит губы в ироничной усмешке Юнги, теплом изнутри наполняясь от участливости друга. — Блядь, пупс, ты нас так всех напугал! Повезло еще, что Тэмин подоспел и до квартиры тебя доставил! — продолжает из динамика литься. — Это все, конечно, хорошо, я поступком Инфинита поражен, но ты-то как у меня оказался? — Как-как, сразу после игры к тебе сорвался, которую, кстати, мы выиграли. Хосок под конец вообще зажег! Снес блок энхов, как коробку картонную, но сейчас не об этом, а о тебе… — А что обо мне? Я нихрена не помню. Так что выкладывай и не юли. Все как есть рассказывай, — с облегчением выдыхает омега, радуясь за команду. — Ну… — тушуется Чимин, проваливаясь в приятно-неприятные воспоминания. — Когда я пришел, Тэмин как раз выходил из квартиры и мы на пороге столкнулись, а потом… — Только не говори, что он тебя ударил? — встревоживается Мин, памятуя о рассказе Пака о злосчастном событии в квартире бывшего Тэмина. — Да нет, как раз-таки наоборот, — нервно посмеивается гамма. — Он меня засосал, а когда мы тебя безумного пытались успокоить, так вообще мне в чувствах признался, прикинь! — Не знаю даже, смеяться мне или плакать, — в голос ржет Юнги, невольно представляя, как эти два идиота, рядом с ним течным в непосредственной близости находясь, отношения выясняли, что так-то вот вообще не смешно, но для него очень даже прекрасно. Парни его состоянием не воспользовались, как то могло быть, а помогли. Что это, если не удача? Дружба. — Я вот тоже не знал. Тебе было настолько плохо, что обо всем остальном мне как-то не думалось. Деду твоему сразу же позвонил, так как ты не переставал вопить, как резанный. Боже, страшнее дня я и не припомню. Тэмин боялся, что ты помрешь, а я… блядь, ну пиздец же. Ты как мечта пах, а мы кукухой уже были готовы поехать, благо мазь крутая у тебя в аптечке лежала. Так вот… Укол тебе поставили, и ты наконец спокойно заснул. Я тебя переодел, а после и братишка примчался, как на пожар, и мы на него тебя оставили. — Спасибо, Чимин-а. Ты даже представить не можешь, как я тебе и Тэмину благодарен. Хёну тоже мою благодарность с извинениями передай. Я не хотел, чтобы вы все это видели… — устало произносит омега, потирая переносицу. — Да какие могут быть благодарности? Мы же друзья, а не кто-нибудь! — возмущается Пак и, закусив губу, обеспокоенно добавляет: — Ты это… у тебя всегда так течки проходят? И как ты вообще сейчас в целом? — Обычно проходят, просто в этот раз… — Я понял, не говори. Воспоминания, все дела… — Да, — тяжело вздыхает Юнги, невольно окропляя первыми слезинками впалые щеки. — Сейчас мне действительно лучше. Успокоительные помогли, да и деда обо мне заботится. — Это хорошо, — грустно улыбается Чимин. — Мне так тебя жаль… Ты не должен был переживать все то снова. — Забей и проехали. Лучше расскажи, что у вас там с Инфинитом. — О, — тянет весело гамма. — У нас прям «романтика». Этот мудак знаешь что мне сказал? Что я его енотик и никуда теперь от него не денусь! Не извинился, ничего, а сразу целоваться полез! Я пока до дома добирался, он мной все стены обтер, благо еще член свой в штанах удержал, хотя и порывался ко мне на «рамен» заглянуть, а я что? Послал я его короче, а потом в ванной передергивал, как малолетка.       Юнги остывшим чаем от таких подробностей давится. Хоть у кого-то в жизни все налаживается. — А я тебе говорил, — посмеивается он, чувствуя облегчение за друга. — Но то, что ты его послал, это правильно. Пусть помучается. — Вот и я так же подумал. Кстати, Хосоку мы сказали, что у тебя давление скакануло, так что придерживаемся этой легенды. — Он сильно злился? — спрашивает Юнги, нервно чайной ложкой постукивая по столу. — Сначала да, но потом даже сам порывался к тебе завалиться и за тобой поухаживать, — поигрывает Марин бровями, радуясь, что друг не рядом и ударить его не сможет. — Отвечаю, он на тебя запал. — Да иди ты! — фыркает Мин, ощущая при воспоминаниях о морском аромате капитана новый спазм внизу живота. Черт! Это ненормально. Нельзя так реагировать на Шедоу. — Ладно, у меня тут новая волна, кажется, начинается, пойду поною в подушку. — Воу-воу, может, мне и вправду капитана к тебе отправить? — Ага, познакомлю его с дедом, — язвит Юнги и, перед тем как окончательно звонок завершить, бросает: — А вообще, завязывай уже сводничать. Не смешно. — А кто смеется-то? — Чимин под нос себе буркает.

***

Шедоу «Тебе уже лучше, карапуз?» Соник «Да. Думаю, через пару дней появлюсь на тренировке. Еще раз прости, что так все получилось. Резко как-то поплохело» Шедоу «Ты поправляйся главное, не спеши с больничного выходить. Осложнения тебе не нужны» Соник «Все хорошо, правда. Не стоит волноваться. Тем более на следующей неделе очередная игра, не хочу потерять форму» Шедоу «Не потеряешь, в отличие от кое-кого» Соник «Ты о ком?» Шедоу Кликните здесь, чтобы просмотреть это вложение. «Тэмин сегодня вернулся. Ну как вернулся… Как ты видишь, я его на тренировку не пустил, и он поперся в одиночестве заниматься на улицу. Надолго его не хватило, вот лежит теперь на солнышке и дурака валяет» Соник «Ха-ха, не скажу, что меня это не радует, но… Простишь его, может?» Шедоу «Я, конечно, отходчивый, но это не отменяет того, что и Инфинит должен поступок свой осознать, а иначе ему в команде делать нечего. Он не просто нас бросил, но и тебя намеренно покалечил, а такое спускать на тормозах нельзя» Соник «Брось, подумаешь ударился при падении. Уже все прошло. А вину он признал и даже более того… Когда мне стало плохо, Тэмин не прошел мимо и помог мне благополучно до дома добраться. Поверь, мы не враги, да и они с Чимином, кажется, помирились» Шедоу «Оо, я удивлен. Хотя знаешь… все это как-то странно, впрочем, с тобой по-другому и не бывает» Соник « :) » Шедоу «Я так понимаю, вы с енотом больше не встречаетесь?» Соник «Мы и не встречались. Так, актерская постановка для вправления кое-чьих мозгов, а иначе эти два идиота так бы и мучились» Шедоу «Хороший связующий всегда наперед все ходы просчитывает?» Соник «Именно» Шедоу «Рисковый ты парень, карапуз» «А я люблю риск»       Юнги недоуменно бровь вздергивает, несколько раз перечитывая последнее сообщение от Хосока. Не понимает, что тот этим хотел сказать и понимать не хочет, предпочитая телефон в сторону отложить, а в голове так и вертятся слова друга о том, что капитан на него запал. Что за бред? Это в какую надо реальность провалиться, чтобы подобное произошло? Нет уж, спасибо, не надо. Омега и без того вторую подряд ночь в пахнущую кондиционером с запахом морской свежести подушку зарывается носом, вспоминая танец Чона на крыше и его горячие руки на своей талии. Не может он с собой ничего поделать, ударяя от бессилия кулаком по матрасу. Не выходит никак из мыслей дурацкий Хосок и, кажется, не планирует, удобненько примостившись на им же разворошенных в голове Мина полках. Шедоу «Эй? Ты куда пропал?» «Не молчи, а то я точно к тебе приеду» «Кстати, может, тебе реально чего-нибудь занести? Лекарства какие, например, или вкусняшек, а то не жрешь нихрена там поди, доходяга» Соник «Отвлекся. Нет, спасибо. У меня все есть» «И почему это я доходяга???» Шедоу «Тощий как щепка и в столовой никогда ничего не ешь, кроме своего кофе» Соник «Начинаю думать, что ты за мной следишь…» Шедоу «А что, если так?» Соник «Тогда тебя ждет статья за преследование» Шедоу «Ты не можешь так со мной поступить(» Соник «Еще как могу» Шедоу «А может, лучше станцуешь? ( ‾́ ◡ ‾́ )» Соник «Перебьешься» Шедоу «Жестокий» Соник «Тебе одного стояка было мало?» Шедоу «Определенно, но ведь эта проблема легко решаема, не так ли? (⌒‿⌒)» Соник «Кажется, тебя еще одна статья ждет. За домогательства» Шедоу «Сдался ты мне(» Соник «Предлагаю на этом закончить. Меня устраивает подобный расклад»       «А меня нет», — не отправленным от Хосока остается.

***

      Промучившись с болезненной течкой еще полтора дня, Юнги, как им и было обещано, возвращается в университет. Чунмен, как внуку стало получше, уехал обратно в Тэгу, предварительно кучу еды наготовив и строго-настрого наказав звонить ему по любому поводу, пускай даже пустяковому. Воспоминание с ним расставания на автовокзале до сих пор омегу преследует, каким-то смутным беспокойством отзываясь внутри. — Ну что ж, в гостях хорошо, но дома все-таки лучше, — улыбается Чунмен, трепля волосы Юнги. — Ты у меня мальчик уже большой, но для меня все равно маленький, так что не забывай старика. Звони и обо всем мне рассказывай. — Ну, деда, — недовольно связующий хмурится. — Когда я о тебе забывал-то? Ты о себе беспокойся, а я в свою очередь обещаю, что подобного больше не повторится. В больницу сходи проверься на всякий случай, а то какой-то ты бледный стал, и обязательно мне, если что, сам звони. Я сразу приеду, ты же знаешь… — Бледность – наша семейная черта, не придумывай. Твой дедуля всегда бодрячком! — отмахивается наигранно весело старший Мин. — Ага, то-то ты почти все эти дни проспал, — буркает Юнги, подвернувшийся под ногу камушек пиная. — Ну знаешь ли, не в моем возрасте ланью резвой скакать. Отпрыгал я уже свое в молодости, — усмехается мужчина, одаривая внука таким же как и у него лисьим прищуром. — А вот тебе не помешало бы побольше активности. Никуда не ходишь поди, кроме тренировок. — Не старый ты у меня! А тусовки я не люблю, — возмущается омега.       Увидев, что нужный автобус подъезжает на остановку, Чунмен в объятия крепкие неожиданно Юнги сгребает: — Юнги, жизнь штука сложная, у любого в ней без трудностей не обходится. И я хочу, чтобы ты и дальше продолжал по намеченному пути двигаться и никогда, слышишь, никогда, не отступал и не смел сдаваться. Помни, что, как бы я далеко ни был, я тебя очень и очень люблю и никогда любить не перестану. Ты мне не сын, но стал им, и за это я судьбе благодарен. Если не знаешь, как поступить, то послушай свое сердце, оно не соврет, — с болью во взгляде от него отстраняется дедушка и его груди, судорожно вздымающейся, касается: — А тут и я где-то рядом. Вот здесь прямо. Не в Тэгу или где бы то ни было, а с тобой. От друзей тоже не отворачивайся и… Прости меня. За все прости. — Дедушка, о чем ты? — слезящимися глазами на Чунмена смотрит Юнги, не понимая, что на него сейчас такое нашло. — Конечно ты всегда рядом. И за что ты извиняешься? Это я извиняться перед тобой должен за то, что вот такой я у тебя проблемный внук. Ты ведь мне тоже как папа стал и даже больше… — Тшш, — прикладывает Чунмен к обкусанным губам омеги указательный палец. — Не наговаривай на себя. Ты лучшее, что со мной в жизни случалось, это неизменно, а теперь мне пора. Автобус не будет ждать, — в лоб прохладный целует, с трудом слезы сдерживая, и поспешно отворачивается, не имея сил на такого печального Юнги смотреть. — Деда, я люблю тебя…— вслед глядя уходящему мужчине, говорит Юнги, никак отделаться не в состоянии от ощущения, что с ним как будто навсегда только что попрощались. — Я знаю, фруктик, — шепчет разбито Чунмен, заходя в транспорт. — Я знаю… — Хён! Это капец какой-то! — вырывает из безрадостных мыслей друга Чимин, в панике оглядываясь на оставшийся позади коридор. — Спасите-помогите-целуют? — иронизирует Юнги, красноречиво разглядывая засосы на шее Пака. — Именно! Тэмин как с цепи сорвался, проходу же просто не дает! На тренировках в пару меня себе забирает, а остальные нет чтобы помочь, а они надо мной ржут! — Вроде же, так и было задумано, — смеется омега, похлопывая по плечу гамму. — Как говорит Тейлз, за что боролся на то и напоролся. — Тейлз и сам не в лучшем состоянии. Чонгук вчера прямо при мне его зажал в душевой, — усмехается невесело либеро. — И? — Что и? Тэхен ему так под дых засадил, что даже мне стало больно, — нервно посмеиваясь, отвечает Марин. — А потом со своим новым другом, Кибомом, кажется, под ручку ушел. Они, якобы, вместе на каток договорились сходить, а Сильвера с этого взорвало! Хмурый ходит сегодня и вот-вот в гон впадет. Омег каких-то демонстративно зажимает при нем, а тому хоть бы хны!       У Юнги глаз дергается от всего, что друг на него только что вылил. То ли в голос заржать думает, то ли ладошкой к многострадальному лбу приложиться, только рог жалко единорожий, как пошутил над ним недавно дедушка. Он ему, что не говори, а нужен, чтобы было чем защищаться против… кого? Очевидно, что от Хосока и от его в его сторону странных поползновений. — Я с ума скоро со всеми вами сойду, — вздыхает обреченно в итоге Мин, намереваясь путь продолжить в аудиторию. Три пары на сегодняшний день запланировано, а потом еще тренировка, к которой он из-за остаточной в теле после эструса слабости совершенно не готов.       Чимин, идя за ним, иронизирует: — Уж поверь мне, ты бываешь не лучше. Надо было нашу команду не ежами называть, а бермудским треугольником. — Это ты так намекаешь, что кто в нее попал, тот никогда не выберется? — И на это тоже. Ты, кстати, отвратительно выглядишь. Еще бы денек отлежался, а то смотреть на тебя страшно. — Ну спасибо, — морщится в недовольстве Юнги, заходя в переполненную студентами лекционную. Места остались только в первом ряду — не поспать. Провидение Чимина сегодня подводит. — Как есть сказал, — пожимает гамма плечами.       Омега нисколько на друга не обижается, справедливость его замечания признавая. И сам не рад был утром в зеркале свое отражение увидеть, но еще один день проваляться дома ему бы просто не позволила совесть, благо, что течка на вечер четверга выпала, а не на начало недели, отчего на учебе его отсутствие никак не сказалось. А вот тренировки он пропустил целых три. Парни не переставали в преддверии сложного матча тренироваться даже в выходные, но, за неимением основного связующего, многое из того, что планировал Хосок, пришлось исключить из занятий.       Пары нудно проходят и как-то мимо Юнги. Чимин не спешит его тормошить, понимая, что тот все еще не до конца оправился и на ходу засыпает. Под конец второй пары он предлагает ему в столовую заскочить, но омега отказывается, говоря, что хочет подышать свежим воздухом и будет его ждать на улице, чтобы потом пойти в соседний корпус на математику. Младший не спорит.       Выйдя из здания, Мин по излюбленной привычке натягивает на голову капюшон, прячась от солнца, и идет к запримеченной под деревом лавочке, чтобы без лишних глаз покурить. Удобно утроившись в тени, он привычным движением поджигает сигарету и с блаженством затягивается, чувствуя, как сразу же расслабляется его напряженное тело. Недолго ему, впрочем, удается побыть в благостном одиночестве. По его душу никто иной, как Чон Хосок объявляется со стаканчиком кофе в руках из кафе, в котором работает и, к неудовольствию Юнги, с ним рядом усаживается, щедро обдавая его рецепторы морской свежестью. — И кто продает малышам эту гадость? — насмешливо спрашивает капитан, вырывая из пальцев опешившего омеги сигарету. — Попей лучше горяченького. Американо без сахара, все как ты любишь.       Юнги глупо на напиток пялится, выпадая в осадок, от того, что Шедоу прямо с его сигареты делает затяжку. Непрямой поцелуй. — Эм? Ты ничего не попутал, кэп? — немного отойдя от шока, спрашивает, неловко принимая насильно всунутый ему в ладони стаканчик. — Точно. Прости, — спешно в своем рюкзаке роется альфа, затем выуживает из него пластиковый одноразовый контейнер с куском знакомого тортика. — Вот держи, утром свеженький привезли. — Ты издеваешься сейчас надо мной? — с сомнением на предложенное смотрит Соник, не решаясь его взять. — Жуй давай и не выделывайся. Я просто с работы шел, а тут ты скучаешь один и, по всей видимости, опять обед пропускаешь, — по-новой затягивается Чон, сгружая контейнер на колени Юнги. — Мм, мятные. Я раньше такими же баловался в школе. — Очень полезная информация, — язвит Мин, раздраженный тем, что его опять с ребенком сравнили, так и мало того, успокоительное отобрали! За неимением другого выбора — не пропадать же добру, переключается на не успевший остыть напиток. Аккуратно его из специального отверстия отпивает и от охватившего его удовольствия едва не мурчит. Как же он все-таки соскучился за все эти дни по настоящему кофе.       Хосок, бессильный оторваться от перед ним представшей картины, взгляда загадочного от него не отводит. Устало выглядит Юнги, но даже круги под глазами его личико кукольное не портят, а эти губы с юрким, сейчас с них слизывающим кофейную пенку язычком — мечта фетишиста, к которым до этого момента Шедоу себя не причислял никогда. И как он раньше не замечал насколько бета красив? Капюшон бы еще с него сдернуть, но капитан вовремя к нему потянувшуюся руку останавливает. Мин точно подобного не оценит. Ясно тот ему понять дал, что в подкатах не заинтересован, а альфа по большому счету их и не начинал. Так, почву прощупал, да и в принципе у него то все неосознанно вырывалось, о чем он размышлял все выходные. Упорно мысли от себя гнал, что Соник свободный, но они все равно возвращались, сводя на нет все его попытки о нем, как о своем парнем, не думать. — Вкусно, спасибо, — говорит Юнги, приступая к десерту. Невежливо было бы не поблагодарить капитана за неожиданный и как нельзя кстати усталому организму пришедшийся презент. — Не за что. Но твой больной вид мне определенно не нравится. Уверен, что тренировку потянешь? — Потяну, скоро очередная игра, а я что-то совсем расслабился. А вот тебе точно не помешало бы отдохнуть. Ты хоть спишь? — участливо интересуется омега, подметив покрасневшие глаза Хосока. — Иногда, — невесело усмехается Чон, потирая переносицу. — На паре посплю, все равно ничего нового не узнаю. — А на кого ты учишься? — Архитектор. — Воу, и как? Тебе нравится? — Ну да, многое из того, что преподают, я и так знаю. Мои родители в этой сфере работают, с детства меня по стройкам таскают, — рассказывает Хосок, вновь залипая на чужом, то и дело показывающемся, чтобы облизать заляпанные кремом губы, язычке. — А почему тогда кофейня? Не логичнее чертежи на заказ делать из дома? — Логичнее, но монотонная работа меня несколько угнетает, а в кафе люди, да и парни меня там навещают частенько. Не люблю одиночество, оно давит и копаться в себе заставляет. — А я вот, наоборот, люблю, потому и остановился на фрилансе. — Я заметил, — хмыкает капитан, неосознанно все эти недели записывающий на подкорке все, что так или иначе связано с Юнги, в том числе и его нелюдимость, привычку занавешивать лицо капюшоном и прятать руки в рукава безразмерных черных толстовок. — И это не плохо, но и не хорошо. Надо бы почаще тебя на наши тусовки вытягивать, чтобы повысить твою социализацию, а то вечно хмурый ходишь и ото всех закрываешься. — Нормальный я! Просто ненавижу, когда в мои дела лезут, — буркает Юнги, закидывая слишком быстро опустевший контейнер в урну. — Что же ты такого в этих своих делах скрываешь? — без какого-либо подтекста вопрос капитан задает, после чего улавливают на лице Юнги неподдельный испуг. — Не скрываю я ничего. Как я уже говорил, мне спокойствие и тишина нравится, — маской отчужденности отгораживается омега, недовольный, что разговор опять болезненной темы коснулся. Не хватало еще, чтобы и Хосок о его тайне узнал, к которой каждый раз подбирается опасно близко, как будто знает, куда надавить, и этим пользуется. — Окей, я тебя понял, — примирительно альфа кивает, машинально остатки крема с уголка его губ указательным пальцем стирая. Задерживается им на нежной коже, бессильный от нее отстраниться, утопая в забавно округлившихся глазах Юнги.       Связующий, замерев напуганным зверьком, глупо ресницами хлопает, невольно в агат чужих омутов погружаясь. И надо же было именно в этот момент появиться Чимину с Тэмином, разрушая своим приходом магию происходящего. — Так вот, значит, почему ты со мной в столовую не пошел. Тоже мне сладкая парочка! — возмущается Пак, отталкивая от себя прилипшего к нему Ли.