Соник

— Да что с ним, блядь, такое? Его как будто наживую режут… — не выдерживает Тэмин очередного оглушительного вопля, нервно расхаживая по комнате, пока Чимин пытается успокоить мечущегося по простыням Юнги. Не узнает омега никого и происходящего не осознает, в своем кошмарами переполненном разуме запертый. Кричит истошно и, что бы ни предпринимал друг, от любых его прикосновений отбрыкивается. Альфа с гаммой и сами не в лучшем состоянии пребывают, дурея от с ума сводящего аромата дыни — для первого и манго — для второго. — А я почем знаю? — пылит Пак, прикладывая к пылающему жаром лбу течного парня влажное полотенце, которое тот тут же смахивает обратно. — Так дело не пойдет, надо в скорую звонить, а то еще окочурится, — пережав переносицу, гундосит Ли. — Не знаю, мне не кажется в данный момент это лучшим вариантом. Я думаю, на нем стресс так сказался, ну и наши с тобой запахи. Как бы хуже не сделать. Я не должен, наверное, этого тебе рассказывать, но его… его полгода назад чуть команда бывшая не изнасиловала толпой… — горько Чимин выдает, сейчас как никогда понимая страхи Юнги. — Блядь, час от часу не легче. Да твоего гнома и сегодня участь не лучше ждала, если бы я не подоспел вовремя. Как знал ведь, что не чисто здесь что-то… — зарывается в темные, отливающие синевой волосы альфа рукой. — Он так резко в раздевалку, не доиграв до конца матч, сорвался, а я поговорить как раз с ним хотел, ну и вот… — В смысле ты подоспел? — в неподдельном шоке раскрывает гамма рот. — То и значит. Он потек, и на его запах мужик какой-то отреагировал, а кто бы нет? Пиздец же, а не омега. Не должен Юнги настолько сильно благоухать даже в течку, это не нормально… Я, конечно, не смог пройти мимо, отбил его у того мудака, потом до квартиры доставил.       Чимин искренне удивлен и, надо сказать, очень приятно. Не ожидал он такой выдержки от своего истинного и участливости по отношению к ненавистному для себя человеку, что, впрочем, нисколько тревоги за этого самого человека не отменяет. Почему судьба, из огня да в полымя бросая, так Юнги не любит? Сколько ему уже гореть можно? Пепел и сейчас в маленькой квартирке витает отчетливо, грозя всем троим смертельным удушьем. Пак этому произойти не позволит и друга в беде не оставит. Спасать его надо, а иначе он никогда бездействия себе не простит. По-хорошему валить им с Тэмином нужно отсюда, но неизвестно как тогда омега один справится, а вдруг и вправду помрет? — Значит так… — прокашливается либеро. — … открой все окна, а я пока дедушке хёна позвоню. Он-то точно знает, как помочь внуку. — Дедушке? Не родителям? — уточняет альфа, послушно распахивая старенькую форточку. — Он сирота, — коротко поясняет Чимин, роясь в рюкзаке Юнги в поисках его телефона. — Ходячее комбо этот твой хён. Все беды на свою голову собрал, — тяжело выдыхает Тэмин, невольно сочувствием проникаясь к непутевому омеге. — Заткнись, мы с тобой лучше как будто, — буркает Пак и, найдя нужный контакт, однозначным жестоком у Ли тишины просит. Жмет на зеленый сенсор и нетерпеливо в ожидании снятия трубки нервно под жалостливые поскуливания друга постукивает по полу ногой. — Фруктик? Что-то случилось? — по прошествии нескольких секунд обеспокоенное звучит из динамика. — Эм… здравствуйте. Я друг Юнги и у него… — очередной громкий вскрик омеги красноречивее любых слов прерывает неловкие объяснения гаммы. — У него эструс? Боже… — мгновенно догадывается Чунмен, начиная в панике расхаживать по дому. — Ты альфа? Ни в коем случае не принуждай его ни к чему. Ему нельзя, он этого не выдержит. Я понимаю, что сдерживаться сложно, но… — Об этом не беспокойтесь, я гамма, — тараторит поспешно Пак, предпочитая, во избежание больших для старшего Мина переживаний, умолчать еще об одном здесь присутствующем человеке. — Понимаете, у него первые симптомы проявились в конце матча, а там он замену себе попросил и убежал. Никто, кроме меня, о его течке не догадался, но потом… Хён на какого-то альфу нарвался… — прерывисто рассказывает, заметно волнуясь, от того, что Юнги метаться по кровати в агонии не перестает. — … Его спасли… а теперь он в своей квартире, и ну… он кричит, что-то бормочет бессвязное и никак не успокаивается. Температура большая даже для эструса, и я… — Плохо. Ты ведь Чимин, верно? Так вот, Чиминни, главное не теряй голову. У него так посттравматический синдром проявляется и, вероятно, он сейчас переживает паническую атаку, — поясняет Чунмен. — У него в аптечке ампулы и шприцы лежат, я ему лично их туда перед отъездом положил. Они температуру собьют и в мирный сон Юнги погрузят. Также, там лежит мазь со змеиным ядом, смажь ей свой и его нос, она ядрёная, все лишние запахи отобьет, и вам обоим станет полегче. — А куда укол ставить? — спрашивает гамма, пока внимательно все это время вслушивающийся в разговор Тэмин понятливо на поиски нужных лекарств отправляется. — В ягодицу... — в ответ обреченное, осознавая, как непросто для Чимина то все будет сделать. — Как Юнги успокоится, заставь его попить и обтирай его тело влажным полотенцем. Не давай его организму обезвоживаться, а я через несколько часов сам к вам приеду и тебя подменю. — Я вас понял, не волнуйтесь. — Спасибо, Чиминни, Юнги очень с тобой повезло, — сквозь слезы произносит омега. — Мне с ним тоже, — шепчет Пак и отключается.       Из ванной со всем необходимым как раз появляется альфа и, усаживаясь на кровать рядом с гаммой, выслушивает его пояснения, попутно противной мазью намазывая переносицу. — Ну и гадость, но, зараза, действенная, нихрена кроме этой бурды больше не чувствую, — резюмирует он, морща нос. — Вот и отлично, а теперь… — поворачивается Чимин к сжавшемуся в беззащитный комочек Юнги. — …надо и ему… — Я буду держать, а ты наноси мазь, потом аналогично и укол шлепнем.       Делать нечего, и парни к задуманному, тяжело вздохнув, приступают. Бесом вселенный омега при этом как не в себя орет, пинается и даже укусить Тэмина пытается. Не тянется к альфе, как природой ему в эструс заложено, а наоборот, стеной от него отгораживается и надрывно ревет. — Такой мелкий, а силищи-то… — шипит Ли, заламывая руки Мину. — Уже представляю, насколько его будущему альфе с ним будет весело. — Ты хоть знаешь, что такое насилие, нет? Вот и не вякай. Еще и его запах... он же у него постоянно такой, из-за чего без заглушек ему категорически никуда нельзя выходить, — от действия мази и всей ситуации в целом хлюпает носом Пак. Горько и обидно ему за лучшего в его жизни человека. За что и про что Юнги страдать должен? — Ты совсем меня за бесчувственную сволочь держишь? — расстраивается Тэмин, глядя на наполняющего препаратом шприц Чимина. — А это разве не так? — взгляд злой вскидывают на альфу.       Ли пасмурные глаза виновато вниз опускает, понимая всю справедливость претензии. — Чимин… — Что? — не отвлекаясь от своего занятия, буркает гамма. — У меня есть шанс? — едва слышный вопрос без надежды. Натворил Тэмин дел и, как вину перед парой искупить, совершенно не представляет. Одно знает наверняка: Чимина он любит и больше от него отказываться не намерен, только как бы тот от него самого, такого эгоистичного идиота, не отказался. Чимин злиться, как и его отвергнуть право имеет. Инфинит Марина не достоин и никогда, купаясь в противоречиях внутренних, вместо того, чтобы шаг навстречу ему сделать, не был.       Чимин, позабыв о выпавшем из в миг ослабевших пальцев шприце, растерянно на Тэмина смотрит, в им озвученное не верит, думая, что ненароком ослышался и неправильно его понял. — Если это шутка, то она несмешная, — срывается с пухлых губ нервный смешок. — А кто шутит, Минни? Я еще та скотина и долго к принятию своих чувств шел. Ты мне нравишься, и я…       Пака для них обоих неожиданно прорывает: — Ну точно скотина… Да я же… Да ты… Как ты можешь так все просто мне это говорить после того, как год втаптывал меня в грязь? Думаешь, я по первому зову к тебе побегу, виляя хвостом? А вот хрен тебе, понял?! Ты мне противен, Инфинит… — Тут ты прав, и я со всем, кроме последнего, с тобой согласен, — обрывает его резко диагональный, одаривая загадочной улыбкой. — Говори что хочешь, но я знаю, что и ты ко мне то же самое чувствуешь. Я сдаваться не собираюсь. Ты мой, енотик. Обзывайся, ругайся, делай хоть что, но я от тебя не отступлюсь.       Чимин возмущениями давится, воздух безуспешно хватая судорожно открывающимся и закрывающимся ртом. Бесит его бесспорно наглое поведение истинного, но больше —счастливит. Тэмин наконец-то признался, и он своего теперь не упустит тоже. Устроит ему, правда, попутно сладкую жизнь и за всю доставленную боль на нем отыграется. — Посмотрим, — кидает в итоге Пак холодно, на корню задавливая внутреннюю радость – еще успеется. — И хватит лыбиться, лучше переверни Юнги-хёна, ну и отвернись, разумеется, — внимание возвращает на немного подуспокоившегося от отсутствия посторонних запахов друга. — Да чего я там не видел? — фыркает альфа, послушно требуемое выполняя.       Покончив с неприятной процедурой, Чимин осторожно воду вливает в растрескавшиеся губы омеги, заставляя его немного попить. Надо бы и тело смочить, но он перед Ли обнажать Мина не хочет: — Свали. — Это еще зачем? — не понимает Инфинит. Не желает думать о причинах его грубой просьбы, но все равно думает. Перед ними беспомощный течный омега лежит, а Чимин, пускай и частично, но все-таки альфа. — Не при тебе же его раздевать? — едко Чимин отвечает. — Чего? Ты что… он же твой друг… — негодует Тэмин. — Ты совсем дурак или как? Он же в уличной одежде, а под ней форма, да и обтереть его надо, — гамма смеется, позабавленный растерянным выражением лица его обычно самоуверенной пары. — Я не дурак, просто... ревную, — буркает обиженно Ли. — С чего бы? — хмыкает весело Пак. — А нехрен было при мне с ним обжиматься в столовой. И да, я так и не понял… Что это был за спектакль? — Special for you, — гаденько подхихикивают, получая за это от альфы подушкой по голове. — Два засранца. Я, блядь, из команды ушел, а вы… У меня просто нет слов. — Как ушел, так и вернешься. Никто против не будет, ну кроме меня, конечно… — и не думает, почувствовав полную вседозволенность, издевательства прекращать над Инфинитом Марин.       Так за шутливыми препирательствами проходит час, в который Чимин умудряется спровадить в ванну Тэмина, сам оставаясь переодевать, к его облегчению, теперь мирно посапывающего Юнги. Отерев с него пот, в плюшевую пижамку его тушку безвольную облачает, с рисунка котят на ней умиляясь. Все-таки друг настоящий омежка, как бы то рьяно не скрывал и не отрицал. Мягкий он внутри и уютный, в ласке нуждающийся и в постоянной заботе, а не в том, чем его истязает регулярно судьба, благо хотя бы дедушка, что звонить, справедливо о внуке беспокоясь, Чимину не перестает, ему достался хороший.       Еще через час в квартиру заявляется встревоженный Сокджин и едва всю душу из Тэмина с Чимином, выспрашивая о произошедшем, не вытряхивает. В процессе сбивчивого рассказа брата о злоключениях их недотепы из глаз яростные молнии мечет и грозится альфу из переулка порвать на клочки, а следом и бывшую команду Юнги. Вместе с тем, общий чат ежей разрывается от сообщений: парни не могли не заметить внезапного исчезновения связующего, отчего закономерно запереживали о нем. Не просто же так он убежал с матча, притом имея донельзя болезненный вид? К слову, последнюю партию они выиграли со счетом двадцать пять – двадцать один, что гнева капитана в сторону беглеца нисколько не поумерило. — Вы оба идите тогда по домам отдыхать, а я о нем позабочусь, — устало плюхается на кровать к Юнги Джин, готовясь провести бессонную ночь. Что ради друга не сделаешь? У омеги душа от боли рвется на части от осознания всего пережитого им. Ну ребенок же он совершенный и, как оказалось, абсолютно беспомощный. Куда там его одного оставлять? Точно не в таком состоянии, а после менеджер ему еще все, что об этом думает, выскажет. Получит он у него за убитые и свои, и чужие нервные клетки. — Позвонишь, если что, — кивает Чимин, утягивая Тэмина на выход. — Инфинит, подожди, — неожиданно окликает диагонального старший Пак. — Что такое, хён? — спрашивает альфа, накидывая на плечи кожанку. — Спасибо, что не прошел мимо и сдержался. Ты оказался лучше, чем я о тебе думал. — Сомнительный комплимент, — усмехается невесело Тэмин, по-собственнически приобнимая гамму за талию. — Принимается. — Чимин? Вы что… — глупо глазами карамельными хлопает омега, подумывая их протереть от неверия. — Нет! Это не то, что ты думаешь! — пищит откуда-то из подъезда насильно из квартиры в него только что вытолкнутый своей парой гамма. — Он идиот... — Еще один сомнительный комплимент и не менее сомнительное утверждение, — хмыкает альф, и, дерзко подмигнув Сокджину, захлопывает дверь. — Дурдом на выезде, — констатирует произошедшее менеджер и, поворачиваясь к больному, истерично посмеивается: — Ты не просто недоразумение, Юнги, а чертов сводник! Выпорю!

***

      Матч выигран, но Хосок, переживаниями захваченный о внезапно куда-то исчезнувшем Юнги, даже не думает радоваться. Не толкает привычную после игры в раздевалке речь, ошибки не разбирает, откладывая все на потом. Вместо этого наспех душ принимает и не менее торопливо затем одевается, бросая команде сухое «молодцы и завтра на тренировке поговорим». Пробует писать и звонить Мину, но телефон не берут и на сообщения не отвечают, заставляя его непониманием и еще большими переживаниями, памятуя о чужом болезненном личике, захлебываться. Забить бы на него Чону, да не получается, и не потому что он капитан, а потому что дерзкий связующий все мысли его полностью захватил и уходить из них, кажется, не собирается. Хосок то ли на себя, то ли на Юнги, не зная, как побороть неуместную к нему тягу, злится, отчего ужасно закурить хочет, хотя и давненько завязал с этой вредной привычкой. Что ж, видимо, сегодня не тот день, чтобы отказываться от пагубной слабости, тем более в кармане удачно завалялась одна сигарета, которой по итогу ему, пребывающему в подвешенном состоянии, оказывается мало, и альфа по пути на работу это недоразумение в срочном порядке, купив в супермаркете необходимое, решает исправить. Лениво бредя по вечерней улице, первую, вторую выкуривает и размышляет о последних событиях.       Сезон только начался, а Хосок уже порядком подзаебаться успел, чему уход из команды его парня, а недавно и друга особенно поспособствовал, но больше – приход в нее новой, сокрытой за семью печатями тайны связки. И раньше, конечно, много чего неприятного случалось, но не настолько, чтобы утопить капитана в отчаянии. Расставание с Минхо сильно по нему, ощутимо пошатнув его фундамент, ударило, но он, вопреки всему, своему существу не позволил рассыпаться и тут же его обновил. Юнги прекрасная тому в роли связующего замена — подобное отрицать глупо, но в израненное предательством омеги сердце Хосок его впускать пока не спешит, боясь, нет – не обжечься, а дополнительных, последующих за этим для команды проблем. Юнги с Чимином встречается и, вмешайся в это Хосок, ежи еще и либеро потеряют. В команде вообще лучше, как показала горькая практика, любовных отношений не заводить. Тот же Марин с Инфинитом, Сильвер с Тейлзом, которые сами не свои после разрыва, и больше косячат, чем результативность, как это было раньше, приносят, ну и вишенка на торте – сам он, безумно любивший и все на Руж поставивший Шедоу.       Минхо все наработки и тактики ежей тиграм слил, а потом и вовсе, организовав за спиной Хосока перевод в другой университет, ушел к ним и даже не попрощался, отделавшись равнодушным сообщением от трех лет пребывания в колючих рядах, но главное — от своего парня. Разве этого заслужила команда? А Шедоу? Что капитан сделал не так? Где оступился? Ответа он до сих пор не нашел, да и больше не ищет.       Слегка расслабившись никотином, Хосок заходит в кофейню с ей совсем не подходящим названием. Какая уж здесь надежда, когда не ее душа просит, а твердой под ногами почвы? Далее в подсобном помещении, морщась от боли в травмированном плече, в привычную униформу переодевается. Отдохнуть бы ему и наконец отоспаться, но квартплата сама себя не оплатит, а у родителей он денег просить не собирается, предпочитая со всем справляться самостоятельно. Так и живет: работа, университет, тренировки, изредка дом. Такими темпами в последнем и надобность окончательно отпадет, осталось только кровать заиметь в инвентарной спортзала. А что? Неплохой же вариант и существенная экономия. Капитан, усмехнувшись с мысли абсурдной, решает разобраться с насущным, а именно — позвонить Чимину. Кто, если не пара Юнги, о его местонахождении знает? — Да? — минуту спустя Пак, дыша подозрительно тяжело, отвечает, будто стометровку сдает, а не в квартире находится. Следом из динамика какое-то непонятное копошение слышится, сопровождаемое гневным: «да отвали ты уже, там Хосок». — Я не вовремя? — прислонившись спиной к стене подсобки, насмешливо спрашивает Чон. — Да нет, очень даже вовремя. — нервно посмеивается Чимин, отталкивая от себя прижавшего его к подъездной двери Тэмина. — Что-то случилось? — Это тебя надо спросить. Что с карапузом? — А эм… он… — мямлит гамма, тщетно пытаясь придумать достойное объяснение. Взбунтовавший после всего случившего мозг ему явно здесь не помощник, впрочем, как и наглый, зацеловывающий его шею альфа — Хён приболел… — пинает истинного под коленку. — … дня три его точно не будет. Давление скакануло, и врачи сказали ему отлежаться немного.       Хосок озвученным нисколько не успокаивается. Не стал бы Юнги с пустяками обращаться к врачу, да и с давлением шутки плохи. Не хотелось бы потерять Мина в начале сезона. — Это серьезно? Где он? — Не переживай, дома. Перенервничал просто. Первая игра, новая команда... ну ты понимаешь. Сами же его школьником называете, а детская психика она, знаешь, нежная очень, — смеется наигранно Пак, и Чон поклясться готов, что и еще чей-то смех слышит. — Веселишься, смотрю, вместо того, чтобы о своем парне позаботиться. — раздражается чужой беспечности капитан. — А что, заменить меня хочешь? — язвит гамма. — Без тебя уж как-нибудь разберемся. — Надо будет и заменю, — безотчетно Хосок бросает, едва себе после не прикусывая язык. — Охо-хо, стопорни коней, кэп, а то я начинаю думать, что ты на моего парня запал, — поцокивает Чимин. — Я твой парень! — вдогонку доносится возмущенным голосом, узнать который для хорошо с ним знакомого Чона не проблема. — Забирай гнома себе, мы не возражаем, — отобрав телефон, хмыкает в трубку альфа, удерживая на расстоянии брыкающего гамму. — Блядь, Инфинит. — Да-да, на тренировке отыграешься, — ухмыляется Тэмин и звонок скидывает. — Кто бы тебя на нее пустил… — выдыхает в пустоту капитан, облегченно посмеиваясь. А жизнь-то налаживается… Всего-то и осталось, что с Чонгуком и Тэхеном разобраться, а там и… — Чон Хосок! Ты собираешься на смену заступать или нет? Какого хрена ты до сих пор не за барной стойкой?!