***
Юнги, разминаясь с Хосоком на своей половине поля, не чувствует волнения, какой-либо неуверенности, которые имели место быть в начале турнира. С каждым последующим матчем они сходили на нет, пока, искореняемые Чоном, совсем не исчезли. Юнги, хоть уже и участвовал когда-то в соревнованиях такого толка с Кан Тано, однако тот опыт вряд ли можно назвать показательным, а тем более приятным. С истинным альфой же все по–другому, он его за ошибки никогда не ругает, спокойно все объясняет, неизменно приободряет, говорит, что у него все получится, что он в него верит. И у омеги действительно многое из того, что раньше осилить не мог, получается, омега с его поддержкой на глазах растет, жаль только не в сантиметрах, коих порой очень не достает, из-за чего в защите приходится назад часто оттягиваться, чтобы принять высоко летящую атаку. Для Юнги правило «если мяч летит выше головы, то будет стопроцентный аут» благодаря его крошечности не работает – одна из любимейших шуток ежей, которые, к его удивлению, приехали за них с капитаном поболеть на финальной игре, причем в полном составе. На трибунах, не смотря на последний месяц беременности, присутствует даже Сокджин, сейчас обмахивающийся бумажным веером, чем вызывает желание увести его куда-нибудь подальше отсюда, в прохладу. Юнги ему, конечно, рад, но он бы предпочел, чтобы неугомонный друг остался все-таки дома, в безопасности и уюте. — Фруктик, глаза на мяч, а не на меня. Не отвлекайся, — заметив, что Мин то и дело бросает в его сторону взгляды, кричит Сокджин, поправляя забавную панамку на голове. — Так он на мяч и смотрит. Вот на этот, — прыскает Бомгю, указывая на его огромный живот. — Похоже, тупой юмор Чонгука передается воздушно-капельным путем. Совсем в мое отсутствие распоясались, — одернув тунику, цокает омега, укоризненно глядя на смеющихся Чарми и Рэя. — Че это он тупой? — негодуй на ряд ниже сидящий Сильвер. — Мы просто по тебе соскучились, цветочек-хён, — как и менеджер проигнорировав вопрос Чона, улыбается Енджун. Развалившиеся за ним Субин и Тэ часто кивают, мол, так все и есть. — Рассказывайте, — фыркает Сокджин, силясь сохранить на румяном лице строгость, но из-за поползших вверх уголков губ терпит провал. Он тоже по разъехавшимся на лето младшеньким безумно скучал. — Честное медовое, — приложив руку к сердцу, заверяет Бомгю, делая отсылку на то, кем является в команде. — Ох, зря ты мне про мед напомнил, пчелка, теперь мне его хочется, — грустно вздыхает омега, возвращая взгляд на приступивших к завершающему этапу разминки друзей. — Медовая дыня подойдет? — словно из ниоткуда материализуется на трибуне Намджун, передавая в руки Сокджина одноразовые вилку и контейнер с нарезанными кусочками упомянутой ягоды, тем спасает уже готовых стартовать выполнять желание любимого хёна бет от крестового похода. — Мой идеальный мужчина. Спасибо, Джуни, — сладко тянет менеджер, благодарно касаясь губами скулы мужа. Слышатся картинные вздохи. Тэхен мысленно вручает Намджуну награду за «экстрасенсорные способности». Чонгук с ним мнение разделяет, не отказываясь озвучить эти мысли вслух: — Майти, что за магия вне Хогвартса? Постоянно ведь все хотелки хёна предугадываешь. — Просто очень сильно своего омегу люблю, — сев рядом с супругом, пожимает плечами Ким, устраивая атаку незаконными, уже по мнению всех, ямочками на щеках. — Спору, конечно, нет – любишь. Но что-то мне подсказывает тут причина в другом, а именно в твоих регулярных походах в магазин в четыре часа утра. За килькой в томате, арбузом, креветками, папайей и так дальше, — сдает с потрохами старшего Чимин, только что освободившийся от своей части подготовки сюрприза для Юнги. — Как будто ты шакала не гоняешь, — хмыкает Сильвер, чуть подвигаясь, чтобы вновь прибывший друг c удобством расположился на лавке. — Все, что мне нужно, я иду и покупаю сам. Ну или заказываю доставку. — И Инфинит не против? — с подозрением косится на гамму Тейлз, зная, как трясется над тем Тэмин, оттого ему сложно поверить в то, что тот может его куда-либо одного отпустить. — Скажем так, Тэми, изматываясь на фирме и тренировках, крепко спит, а я, в свою очередь, на отлично освоил прием «затаившийся енот, крадущийся пирожок», — мило улыбается Чимин, отчего его глаза обыденно превращаются в две щелочки. — А я-то все думал, чего это он так удивлялся моим пузатым причудам, озадаченный еще такой ходил, что ты его не терроризируешь всякими невыполнимыми запросами, — усмехается Сокджин и затем серьезнеет, начиная отчитывать глупого брата: — Спрашивается, какого хрена, Чимин? А если бы с тобой что-то случилось? Один ночью, к тому же беременный, ты чем вообще думаешь? Вот Тэмин-то узнает, как, наверное, счастлив этому знанию будет. — Но ты же не расскажешь? Ну, пожалуйста, хён, — попытавшись изобразить подобие коронной способности Юнги, то есть, «глазки кота из Шрека», жалостливо канючит гамма. — Я не хочу в такой день с ним ругаться. Он там для Шедоу и Соника романтический ужин готовит, потом поедет вместе Джонгом и Ки проверять остальные приготовления. — Не расскажу, — звучит заставляющее облегченно выдохнуть Чимина, что сразу же аннулируется следующим заявлением: — По крайне мере, сегодня. — Предатель, — бурчит себе под нос Чимин, проклиная свой длинный язык. Между тем судья Чхве, поднявшись на вышку и выполнив неизменный ритуал перед игрой с участием Хосока, иначе говоря, перекрестившись, свистит завершение разминки, давая командам пару минут, чтобы настроиться и попить воды. Ему, несчастному, довелось судить все игры черного ежа. Один только матч против Чонгука и Тэхена чего стоил, где троица альф устроила целое стенд-ап шоу, пока Юнги встал перед дилеммой: пожалеть нервы Минхо и осадить друзей или продолжать делать вид, что он мимокотик. Хичоль, когда все четверо подопечных подходят к нему, дает им последние напутствия и на том свое дальнейшее вмешательство в ход матча сворачивает, что логично, это все-таки не тренировка. Нельзя подсказать одним, не открывая слабые места других и наоборот. Пусть победит сильнейший. — Если чувствуешь, что не успеваешь на блок, то лучше сразу в защиту сместись. Не гоняй себя лишний раз, а то быстро выдохнешься и мы в атаке просядем. Ёса по-любому будет стараться нападать исключительно в тебя, так что на тебе сегодня двойная нагрузка, — смочив горло из бутылки, говорит Хосок Юнги, одергивая белую майку под номером один с традиционной нашивкой Шедоу. На Мине такая же, только под номером два и с Соником. Соперники же выбрали цветом формы красный, шутки ради попросив напечатать на футболках зайца и волка. — Короче, и назащищаюсь, и наатакуюсь на год вперед, в общем, наемся. Кто бы мог подумать, что ты станешь моим пасующим, — хмыкает омега, надевая специальные спортивные очки. — Лови момент, карапуз, — улыбается альфа и, чмокнув Юнги в макушку, добавляет: — Ну что, мой Соник, с колючками, иголками, слаженно? — С уверенностью моего Шедоу и скоростями твоего Соника, — отвечает яркой улыбкой Юнги и, чуть привстав на носочки, жарко его прямо в губы целует. Он проявлять свои чувства более не стыдится, хочет и делает. — Сделаем их, капитан. — Лучшая мотивация, — шепчет в напротив уста Чон, не отрывая сияющих глаз от искрящихся омеги, и поцелуй повторяет, не слыша свистка от судьи. Свист с трибун его перекрывает, любимый человек в объятиях обо всем забыть заставляет. — Чон Хосок, я, конечно, знаю, что ты у нас особо одаренный, но может, ты уже соизволишь выйти на площадку? — устало окликает парня Минхо с даже не отчаянием, а смирением на лице. — Вот опять вы меня оскорбляете, сонбэ, а как же судейская этика? Я свое полное имя из ваших уст слышу чаще, чем на тренировки хожу, — со всем имеющимся в нем драматизмом вздыхает капитан, уводя с трудом сдерживающего смех омегу на поле. — Иди давай подавай, недоразумение. Этики он требует, — не ведется на его попытку втянуть его в очередную словесную перепалку Чхве, показывая линейному арбитру отдать Хосоку мяч. — Я вас тоже сердечно-бесконечно, — расплывается в дерзкой ухмылке капитан, уходя на подачу. Минхо закатывает глаза и, убедившись, что игроки заняли положенные места, дает сигнал к началу игры. Хосок, поправив очки и взяв во внимание направление слегка поднявшегося ветра, подает силовую в прыжке аккурат между Ёсаном и Хонджуном. Ёсан берет прием на себя, защищаясь на сместившегося ближе к сетке альфу, который пасовать сверху, не раз засуженный за не соответствующую этому технику, не рискует и отдает омеге пас снизу. Омега атакует накатывающим ударом с подкруткой в половину поля Юнги. Юнги, хорошо изучивший обманки друга, на его разбег не ведется, заблаговременно выходит вперед и переводит мяч на Хосока. Хосок, как и Хонджун, пасует ему нижней передачей повыше и подальше от сетки, чтобы у того, нелюбящего оказываться с блоком противника вплотную, было больше пространства для маневра. Мин, чуть подпрыгнув, показывает, что будет бить, но в последний момент сгибает пальцы и крабиком, минуя руки блокирующего Ёсана, отправляет снаряд в его угол площадки. Ким подстраховать партнера не успевает, что выливается в первое набранное очко для ежей. — Жулик ты, Юн, — цокает Кан, недовольный, что купился на его фокусы и не оттянулся вместо блока назад. — Чего это сразу жулик? Я честных правил еж, — с самым невинным видом на свете улыбается Юнги, отбивая двумя ладонями пять с Хосоком. — Пфф, — ни на йоту ему не верит Ёсан, вставая в защитную стойку. За Соником, как показала практика пляжного сезона, глаз да глаз нужен. Этот любитель надурить все и вся особенно раскрылся на песке, где ценится не столько сила удара, сколько хитрость. Раздается свисток. Хосок решает проверить на прочность Хонджуна, подавая на последний метр его зоны, что с трудом, но принимается сложенными в томагавк руками на Ёсана, после отдающего пас сверху на середину поля. Ким нападает по перпендикуляру, но попадает в блок Чона, отчего Кану приходится поднырнуть рыбкой под мяч, тем не позволив набрать колючим очко. Хонджун, давая ему время подняться с песка, пасует высокий, и омега, подметив, что Юнги далеко оттянулся, подкручивает снаряд так, чтобы он упал близко к сетке в части площадки Мина. — Еще меня жуликом называет, — ворчит распластавшийся на песке Соник, смогший лишь коснуться мяча, но, увы, его не принять. — Детка, мы с тобой из одного ордена, если ты забыл, — подмигивает другу журналист, сталкиваясь в победном жесте кулачками со своим альфой. — Какого ордена? — вернув Юнги в вертикальное положение, не понимает Хосок, неосведомленный о секретном чате гаммо–омежьей компании. — Хитрых жопок. Их тайный чат, — сдает парней Хонджун, как-то случайно, всего так раз двадцать, заглянувший в айфон своего омеги. — И поверь мне, тебе лучше не знать, что они там обсуждают и скидывают. Последнее, что я там видел, было видео от Руж с вусмерть налакавшимся чего-то горячительного и танцующим в неглиже на сиднейском пляже Джисоном. — Ну на то он и тайный, чтобы всякие там не лезли. Не поверю, что у вас собственного нет, — отвешивает несильный подзатыльник недошпиону Ёсан, надеясь, что тот не додумался пролистнуть беседку на пару сообщений выше, где друзья делились своими эротическими фантазиями. — Значит, любуешься голым Джисоном, пантерка? — вздернув брови, ухмыляется Хосок, глядя на посвистывающего в солнечное небо Юнги, пока капитан тизов, поймав мяч от линейного арбитра, уходит на подачу. — Джи сексуально двигается, — непринужденно пожимает плечами Мин, потворствуя своим обожающим провоцировать Чона чертям, стабильно подбивающих его на соответствующие действия. — Но с тобой не сравнится, конечно. Твой танец на крыше вне конкуренции, — заметив чужой недобрый прищур, тут же спешит успокоить альфу для целостности нервной системы судьи Чхве, ну и своей напрашивающейся на наказание задницы. Опять. Сам судья Чхве в этот момент приходит к выводу, что Юнги Хосока стоит и, гаденько в мыслях посмеиваясь, что нашлась-таки управа на черного ежа, подносит свисток к губам, чем пресекает неуместные во время матча разговоры. Он и так постоянно поблажки парням дает, когда по-хорошему должен впаять им, как минимум, штраф за задержку игры. По его сигналу Хонджун взамен присущей себе силовой подает недавно отточенный планер в Мина, которого, чуть сместившись, закрывает Чон, после получающий от него пас под левую, что завершается успешной атакой в линию близко расположившегося к сетке, оттого не дотянувшего томагавком до высоко летящего мяча Ёсана. Ёсан сетует на себя, что, будучи уверенным в том, что Юнги, пользуясь удобной доводкой Хосока, нападет самостоятельно, не вышел на блок, чем позволил второму расстреливать их с Хонджуном, как тот захочет. Ким, поняв и по связи истинных, и по его хмурому лицу, что он загоняется, говорит ему забыть, ничего страшного не случилось, сейчас реабилитируются, как это было всегда. Ёсан его поддержкой приободряется, спокойно защищается от ненавистной всеми без исключения игроками турнира хитроделанной планирующей подачи Юнги, поставленной тому еще Енджуном и доведенной до совершенства Хичолем, а потом, обойдя руки Хосока, с идеально выверенного под него паса альфы красиво забивает из тройки в последний метр площадки соперников. — Идеалочка, волчонок, — улыбается Кан своему капитану, сталкиваясь с ним кулачком. — Все для моего зайчонка, — склоняется в шутливом поклоне Ким. — Развели тут зоопарк. Ежи, волки, зайцы, коты, пантеры… — несерьезно ворчит судья с вышки, что слышат все и смеются. — Еноты, шакалы, броненосцы, ехидны, лисы, — кричит с трибуны Чимин, дополняя список. — И про тигров не забывайте, — откуда-то оттуда же добавляет сидящий рядом с Хенджином Феликс. — Дурдом, теперь действительно на выезде, — подытоживает Сокджин, набивая щеки кусочками дыни. — Чон Хосок, вот не мог ты создать свою команду, когда я уйду на пенсию? — тяжко вздыхает Минхо. — Да почему опять я-то? Я вообще молчал, — искренне возмущается Шедоу. — Потому что это все началось с тебя, — махнув рукой в сторону его друзей, припечатывает Чхве и громко свистит, призывая терпеливо ожидающего в ауте Ёсана вводить мяч в игру. — Хо, возьму, — в момент подачи Кана предупреждает партнера Юнги. — Пасани мне поближе к сетке, я кое-что придумал, — уже доводя до него, просит. Хосок такой просьбе удивляется — омега терпеть не может работать на сетке, но, всецело ему доверяя, требуемое исполняет, и Юнги, высоко подпрыгнув, делает замах всем корпусом, однако не бьет, а легким тычком сложенных в крабик пальцев с выступающими чуть выше над остальными указательным и средним кладет мяч аккурат за блок Хонджуна. — Король подлых атак, — раздраженно прищелкивает языком Ким. — Я называю этот прием атакой кошачьей лапки, — подмигивает другу омега, оголяя в улыбке внушительные клычки. — От самого лучшего котика, — поцеловав его в щеку, дополняет его фразу Чон и, словив мяч от судьи, идет подавать. Дальнейшее развитие игры обыденно проходит с попеременным успехом обеих команд, что сопровождается обменом дружескими поддевками через сетку и неизменным ворчанием Минхо. Первая партия, несмотря на результативность едва ли не каждой атаки Ёсана, оканчивается в пользу ежей, которые взяли ее благодаря, как сказал Хонджун, «хитрожопости» Юнги, вероятно, имеющего в ближайших родственниках кого-то из лисьего семейства. Во второй Кан, проанализировав предыдущий сет и посоветовавшись с Кимом, решает больше нападать в Хосока, но не прямо, а показывая, что нападение придется на Мина. Тактика омеги оправдывается, по крайне мере, в начале: Хосок, смещаясь, чтобы закрыть Юнги от удара Ёсана, оставлял свою зону незащищенной и не всегда успел вернуться обратно, позволяя набирать соперникам очки. Мин, быстро смекнув что к чему, заверил Чона, что справится сам, пускай иногда криво, но примет, говоря, чтобы он сосредоточился на блоке. Альфа согласился, хотя ему и было немного непривычно выступать в роли регулярно пасующего, однако иного выбора у него не имелось — волче-заячий тандем в принципе в его часть поля, если он ее не открывал, не атаковал, зная, что в защите ему, исключая Чимина, нет равных. Хосок подобное еще перед стартом турнира предусмотрел и совместно с Хичолем усиленно нарабатывал Юнги прием и нападение, а чуть позже они придумали особые жесты пальцами, с помощью которых омега нечитаемо для других подсказывал партнеру, какой и куда ему отдать пас, чем теперь и трепал нервы никак его не могущего расколоть Ёсана. Счет тем временем с очередной обманки Соника сравнялся, после чего, вопреки страшной усталости все того же, стал расти в его и Шедоу сторону. Не потому что их соперники слабее, меньше тренировались, в чем-то им уступали — нет, а потому что Юнги поставил для себя цель превзойти Лино, этот турнир с Хосоком уже выгравшего, а значит, идеально с ним сработавшегося. Для Юнги просто идеально сработаться с альфой мало, Юнги сам мечтает для него быть идеальным, незаменимым, тем, кто будет его радовать, приносить только победы. Мечты, они ведь главный всему двигатель, а Соник, движимый своей, мотивирован невероятно, не ведая, что она уже давно исполнилась. Для Чона в Юнги заключена целая вселенная, яркая и красочная, дарящая безграничное счастье и необъятную любовь, заставляющая чувствовать себя победителем, как, например, в эту секунду, когда ее источник ловко кладет мяч за блок Ёсана, срывая с трибун оглушительные крики и рукоплескания в честь них, двух ежей. Синего и черного. Соника и его Шедоу. — Для тебя, — улыбается в губы капитана Юнги, сцепив руки на его шее. — Для нас – звучит лучше, — шепчет Хосок и, подхватив под бедра омегу, его уста накрывает. Ёсан, глядя на пару, проигрышу ни чуть не огорчается, думая, что случившееся даже символично, все-таки это их день, правда один из о том не догадывается, спокойно себе, оплетши ногами талию Чона, на нем обезьянкой висит, предвкушая момент, когда они окажутся наедине, без лишних глаз и ушей. Его желание сбудется, причем скоро, подождать немного осталось, но сначала церемония награждения и последующая за ней операция «надури Юнги». Не все же ему, правильно? К тому же, итог будет более, чем приятный, Ёсан бы даже сказал волшебный. — Расстроился? — спрашивает омегу Хонджун, поднимая его, сидящего на песке, на ноги. — Нас ждет еще множество других турниров, а этот день у них один, поэтому я, только не рассказывай им, хотел в конце поддаться, но, к счастью, не пришлось. Я горжусь Юнги, он без преувеличений прыгнул выше головы, чтобы достичь такого результата, — наблюдая за скачущими вокруг победителей друзьями, отвечает Кан. — Но! — развернувшись лицом к альфе, тычет в его грудь пальцем. — Следующие соревнования будут за нами, в том числе и студенческие. — Без вопросов, — посмеивается с его решительного вида Ким и крепко обнимает, настроенный во что бы то ни стало их общее желание выполнить. Чимин, скинув Тэмину сообщение поторопиться, команды обошлись двумя партиями, вспоминает о просьбе Лино передать посылку для Ёсана, с чем намеренно чуть подзатянул, чтобы вручить ее в финале вне зависимости от победы или поражения того. Достав подарочный пакет из рюкзака он, улизнув из толпы танцующих, по его мнению, какие-то языческие танцы ежей в честь Хосока и Юнги, подходит к обнимающимся парням и, надевает на голову ничего не подозревающего журналиста содержимое посылки. — Привет тебе от Руж из Австралии. Он заявил, что чудо-омеге без соответствующего атрибута нельзя, — поясняет для него, растерянно ощупывающего серебряную диадему со звездой во лбу, выглядящую точь в точь, как из комиксов про упомянутого супергероя. — И ты правда чудо, хён. Уверен, Хоби весь изматерился с твоих атак, ловко ты его блок обходил. — Спасибо, — отстранившись от альфы, не может не улыбнуться Ёсан. Шуточная весточка от нового, но уже очень близкого друга греет душу, как и похвала лучшего либеро. — Тебе идет, — поправляет в его волосах украшение Хонджун. — Это еще не все, тут и костюмчик есть. Руж учел твое желание попробовать эротические игры, — каверзно лыбится Чимин, всовывая в руки Ёсана пакет. — Эротические игры? — заинтересованно вздергивает брови альфа, смотря на нетипично смутившегося омегу, мысленно разделывающего Марина на маленьких енотов. — Да мы так шутили, — издает неловкий смешок Кан, предчувствуя скорые неприятности для своей задницы. — Да? Значит, не ты… мгмх… — гамма, заткнутый ладонью омеги, договорить не успевает, но Хонджуну, вытащившему из пакета «лассо правды», чтобы додумать остальное, большего и не требуется. — Я же не посмотрю, что ты беременный, все твои выходки Тэмину сдам, — шипит журналист, удерживая брыкающегося Ли. — Опасная угроза, учитывая содержимое их подкроватной коробочки, — смеется Хонджун, шлепая Ёсана по бедру засветившейся золотым цветом веревкой, только что включенной им специальной кнопкой у ее основания. — Посильнее надо бить, чтобы прижгло, так ощущения ярче, — выпутавшись из цепких рук друга, непринужденно советует Чимин, являющийся в подобных делах гуру. — И вообще, откуда вы все о нашей коробке знаете?! — Да о ней уже легенды слагают. Прятать такие вещи надо, а то у некоторых, читай Хосока, появилась навязчивая идея заиметь нечто подобное для Юнги, — хмыкает капитан тизов, пока нападающий, отобрав у него лассо, поколачивает им его. — Ну, Юн-хёну это точно не повредит, он любит быть наказанным, — спокойно заключает Марин, так, будто не постельные дела обсуждает и ничего странного не происходит. Подумаешь, Ёсан решил немного попрактиковаться, не на ком-то ведь, а на Хонджуне. — Ёса-хён, перерывы делай, по одному месту бей. Я тебе потом покажу, как нужно, — продолжает разглагольствовать, не замечая, что рядом с ними собрались ржущие в голос друзья. — Мы после зайца на мастер-класс, — вклинивается Тэхен, вырывая из ладони журналиста злосчастную веревку. — Это что, лассо правды? О, и диадема чудо-омеги! Мне нравится о нем комиксы. Хон, а ты тогда кем будешь? Бэтменом или Суперменом? Диан Принц с обоими мутил. — Бэтмен круче, он даже без суперсил надирал зад субсу, — со знанием дела, будучи фанатом DS и Marvel, говорит Чонгук. — Опять вы на каком-то непонятном языке разговариваете, — присоединившись к шумной компании, вздыхает Хичоль, приобнимая за талию жмурящегося от яркого солнца сына. — Я с Юнги только-только Соника-Х осилил. — Не переживай, па, я тоже никаких бэтменов не знаю, — утешает его омега. — Кэп?! Ты что, до сих пор его не просветил? Ты чем вообще с ним занимаешься?! — укоризненно поднятые на Хосока взгляды нескольких пар глаз. Про любимые фильмы команды не знать — преступление. — Чем надо, — отрезает Чон. — По-моему, вопрос риторический, — гаденько вставляет Чонгук, толкая язык за щеку, благо Хичоль его жеста не видит, но, очевидно, о смысле его высказывания догадывается. — Ты мерзкий, братец, — недовольно поморщившись, несильно пинает его под коленкой Юнги. — Мерзкий ты, школьник, потому что я имел в виду тренировки, а не то, о чем ты подумал, — парирует Сильвер, заставляя Соника слиться по цвету с красной футболкой под шумок разглядывающего содержимое своего подарочного пакета Ёсана. — Такими темпами Хичоль-хён определенно от нас сбежит, — резюмирует Сокджин, усиленно обмахиваясь веером. — Постыдились бы. — Уверяю вас, в суперах бывает похлеще. А большинству из нас, на минуточку, уже за сорок, — по-доброму посмеивается мужчина, успокаивающе зарываясь ладонью в выбившиеся из хвостика волосы сына. — Эй там, мне долго вас ждать? По правилам я все еще могу поставить вам технари, — окликает компанию позабытый всеми судья Чхве, кивая на вынесенный на площадку пьедестал. Даже сетку с разметкой с поля кто-то уже убрать успел, а они тут время тянут. Специально, конечно же. — О, вот и доктор Эггман. Пойдемте, а то лишит моего ежика его заслуженных Кристаллов Хаоса, — весело произносит Хичоль, подталкивая Шедоу и Соника к Минхо. — А наш тренер шарит, — под смех друзей подводит итог Шейд.***
Юнги после церемонии награждения и опомниться не успел, как Ёсан на пару с Чимином его уже поволокли в их находящийся неподалеку съемный домик. Причина такой спешки была ими аргументирована сборами в кафе, в котором, по их словам, пройдет празднование окончания турнира перед отъездом в Сеул. И ладно его бы просто сполоснуться от песка, освежиться отправили, что он и так собирался сделать, но на кой черт наряжаться-то, думал омега, надевая на себя безапелляционно всунутые ему в руки друзьями полупрозрачную белую блузку и аналогичного кроя и цвета брюки. — Ты же сам вечно жалуешься, что хочешь быть для Хосока красивым, вот и не возмущайся, — шикает на ворчащего себе под нос Юнги Ёсан, нанося на его глаза ненавязчивый макияж. — Да я и сам могу, вы же меня научили, — морщится Мин, однако послушно веки смежает, позволяя старшему их подкрасить нежно-розовыми тенями. — Цыц, сегодня мы твои феи-крестные, — пресекает все возмущения орудующий феном и расчёской Чимин, придавая его прилично отросшим волосам объем. — По-поему, вы ими каждый день подрабатываете. Я столько за всю жизнь по магазинам не ходил, сколько с вами за одну неделю, — продолжает бурчать Юнги, уже не знающий куда складировать свою купленную с подачи двух модников одежду. Их с Хосоком гардеробную явно придется расширить, благо площадь квартиры большая, а тот, кажется, и рад, особенно пополняющейся коллекции кружевного белья. — А ты все равно таскаешь толстовки и рубашки кэпа, — цокает гамма, откладывая в сторону, по мнению Мина, орудия пыток, потом берется за шкатулку с украшениями, доставая из ее недр длинные серьги, и заменяет простые колечки связующего на них. И зачем, спрашивается, бывший Пак целый арсенал в спортивную поездку с собой взял? Как будто они не на соревнования поехали, а кутить каждый день в клубах. Юнги, например, первые попавшиеся и самые необходимые вещи в маленький чемодан закинул, у Хосока и того объемнее рюкзак получился. — Они удобные и пахнут приятно, — чуть смутившись, едва слышно лопочет Соник. — Говори, как есть, в них ты чувствуешь себя в безопасности, — снисходительно улыбается Ёсан, заканчивая с макияжем. — Я тоже не могу без запаха Хона, а гнездо из кровати так и вовсе не убираю. — О, я недавно свое первое построил. Раньше я не видел в нем необходимости, не понимая все эти омежьи штучки, а оно, оказывается, благоприятно влияет на мое состояние. Сплю как младенец, правда теперь и в спальню никого, кроме Тэми, не пускаю, на всех рычу, даже на его родителей и Джина, прикиньте? — взяв с постели телефон, делится Марин, читая сообщения в общем чате, в котором состоят все задействованные в сюрпризе друзья, и незаметно для Юнги жестом показывает Ёсану, что пора везти того в намеченное место. — Думаю, они не в обиде. Ты еще спокойный для своего положения, учитывая, что у тебя две сущности, — кивнув, что понял намек, говорит Кан, оправляя на омеге блузку. — Ну все, красавчик, можно вызывать такси и ехать к твоему принцу, — обращается к Мину, загадочно блестя глазами. — В смысле? Хо не здесь что ли? Почему он меня не дождался? — опешивает Юнги, сразу как-то весь сникнув. Альфа на него за что-то обиделся? Еще и остальные парни куда-то подевались, что осознал только сейчас. — Да там с бронью кафе небольшие проблемы, и кэп с Хоном и Тэмином поехали разбираться. Он просто не хотел тебя волновать, дал тебе время вдоволь поплескаться в ванной. Но ты не переживай, они написали, что уже все порешали и ждут нас на месте, — озвучивает заранее заготовленную отговорку Чимин, разворачивая друга за плечи на выход из комнаты. — А отец? — спрашивает связующий, послушно плетясь в заданном направлении. — И он, и остальные парни уже там, — активно его в спину подталкивает Ли, придавая ускорения. — Как тебе, кстати, белье, которое я тебе на стиралке оставил? Ты же его надел? Скажи, кайфово ощущается, — задает ни разу не подозрительный вопрос, но Юнги в силу своей в подобных делах наивности подвоха не улавливает. — А ты как думаешь, если вы, два недоделанных фея, мои чемодан с вещами спрятали? И зачем? Я не собираюсь заниматься сексом с Хо, когда нас с ним от вас разделяет одна тонкая стенка, — режим ворчливого котика вновь активирован, что в отсутствие Хосока — стабильное состояние Юнги. — Кажется, нечто похожее я слышал позавчера, — хмыкает на его заявление Ёсан, ловко подсовывая ему на пороге вместо шлепок сандалии, которые тот явно с собой в Пусан не брал, чему он, как и прежде, не придает значения, даже не замечает, захваченный смущением, что их с альфой поймали с поличным за кое-чем не предусматривающим зрителей. — Мне рассказать, что слышал недавно я? — лучшая защита – нападение, считает Соник, переводя взгляд с первого на второго, а те, лишенные всякого стыда, и бровью не ведут. — Ну что тут сказать, целомудрием у нас никто не страдает. И да, хён, ты действительно бываешь очень громким, — растянув губы в гадливой ухмылочке, похлопывает по плечу Юнги Чимин и, предубеждая его ругань, выталкивает его из дома, где около калитки их ждет вызванное старшим омегой такси. Юнги, привыкший к извечным от них шуткам на эту тему, и сам не настроен ее развивать, зная, что здесь ему вряд ли победителем выйти. Его лучших друзей ничего не берет, они на одно слово ответят сотней, да так, что лучшим исходом будет провалиться под землю. А что, вариант, Хосок же как-то пообещал в переписке провести его через все круги Ада, разумеется, в шутку, чего Юнги порой совершенно не против, главное, что с ним и подальше от регулярно стебущей его парочки, сейчас садящейся на задние сидения по обеим его сторонам, словно какие-то конвоиры. Очевидно, у Мина желание сбежать написано на лице, и они предусмотрительно отсекли все пути к отступлению. Юнги с этих мыслей кривит уголок губ, и взбредет же иногда в голову. Зачем им его караулить, да и куда он сбежит, если, наоборот, поскорее хочет Хосока увидеть? Как оказалось, мысли подобные не с ничего в его разум закрались — пришли от нервно мерящего шагами морской берег Шедоу, переживающего, что его Сонику может его задумка не понравиться и что он, обидевшись, что за него все решили, от участия в ней откажется. — Соберись, сын, волнуешься ты – волнуется твой омега, — кладет Сонхва на плечо Хосока ладонь, его ощутимо сжимая. — Все пройдет прекрасно, солнышко. Юнги будет в восторге, вот увидишь. И в кого ты у меня только такой романтик? — присоединяется к супругу Юнчоль, с нежностью смотря на своего ребенка, который вырос слишком быстро, почти незаметно, но для него, помнящего его первые неуверенные шаги папы, все равно остается его маленьким мальчиком. — А, по-твоему, не в кого? — выгибает бровь старший Чон. — Ты когда меня последний раз на свидание водил? — упирает руки в бока омега, укоризненно глядя на мужа. — Через неделю исправлюсь, ягодка, — заверяет альфа, улыбаясь с его обиженного личика. — Он еще и сроки ставит, — цокает Юнчоль, поправляя на сыне венок из красных амариллисов. — Ну что поделать, если билеты в Париж куплены на эту дату, — накинув на себя невинный вид, отвечает Сонхва, отчего глаза его супруга смешно округляются. — В Париж? Мы полетим во Францию? — сравни маленькому ребенку, подпрыгивает омега, мгновенно уносясь воспоминаниями на двадцать лет назад, в их медовый месяц. — Я решил, что нашу годовщину следует отметить в особенном для нас месте, — ловя Юнчоля в объятия, посмеивается альфа, подмигивая младшему. — Вижу, вопрос о том, в кого пошел наш сын, отпал. Хосок, наблюдая за нисколько с годами не поутихшими чувствами друг к другу родителями, не может солнечной улыбки сдержать, благодаря этой сцене, их присутствию и поддержке успокаивается, представляя, что и он когда-нибудь свозит Юнги во Францию, да много куда, хоть на край свет, лишь бы его котенок был доволен и счастлив. — Не хотелось бы вас, конечно, прерывать, но пора по местам. Ёса пишет, что они уже подъезжают, — окликает семью Чон Сокджин, кивая Хосоку на расположенную прямо на песке цветочную арку со стоящим за деревянным столом Кибомом, вызвавшимся провести церемонию бракосочетания. Ки не впервой, он в прошлой жизни не раз оказывал Юнги эту услугу, правда сейчас избранник того не тот, кто должен, не тот, чья зародившаяся в Подлунной любовь к нему была незыблема и абсолютна, отчего ему немного не по себе, ведь львиная доля вины в этом лежит на нем. Бывший ангел считает оное неправильным, но видя, что разлученные души нашли счастье в других, не вмешивается. Во всяком случае, не в нынешней реальности. В нынешней Кибом только наблюдает, встав перед дилеммой пробовать исправлять последствия поступка Тэхена в следующей или оставить все, как есть. Юнги тем временем смотрит в окно и недоумевает, почему они выехали за город, неужели нельзя было подыскать кафе для празднования где-то поближе? Не то чтобы он против, проплывающие мимо пейзажи Желтого моря его радуют, глаз от него не отводить заставляют. Омеге в принципе Пусан нравится, вернее его пляжи, с которых с приезда сюда не вылезает, даже в город не выбирается, предпочитая после тренировок и игр лежать на песке и любоваться накатывающими на берег волнами. Если бы Хосок не обмазывал его защитным кремом и не укутывал в легкую, но не пропускающую ультрафиолет одежду, он бы, наверное, давно превратился в спекшийся на солнце пирожок. Вспоминая проведенные с любимым альфой подле моря вечера, Юнги обо всем остальном забывает, буквально весь светится, вызывая веселое похмыкивание сидящих рядом друзей. Соник как всегда очевиден, Ёсан и Чимин не имеют сомнений, о чем тот в этот момент думает, точнее о ком, и уже предвкушают его реакцию на готовящийся общими силами сюрприз. — Может, все-таки дадим ему выпить для храбрости? — интересуется гамма у журналиста на подъездах к обычно пустынному, но не сегодня пляжу. — Не. Так, как ты любишь говорить, ощущения ярче. Пускай все сполна вкусит, — шутливо иронизирует Кан, когда таксист, предупрежденный припарковаться чуть поодаль от спуска к морю, глушит мотор. — Что? Вы о чем? — вернувшись в реальность, с подозрением косится на них Юнги, краем глаза подмечая, что вокруг не то что кафе – вообще не пахнет цивилизацией, и что–то ему подсказывает, что его ждет очередной сердечный приступ. А все потому что расслабился, презрел правило, что с ежами нужно держать ухо востро. — Потерпи немного, сейчас увидишь все сам, — подмигивает Ёсан, выходя из автомобиля, и, кивнув встречающему их Хичолю и Сунхёку, куда-то поспешно убегает под руку с Чимином. Юнги, выбравшись из автомобиля и столкнувшись взглядом с улыбающимися отцом и дядей, в землю врастает, теперь вдвойне не понимая, что происходит. — Дядюшка? Что вы здесь делаете? — севшим голосом спрашивает, не зная радоваться ему его приезду или нет. Тут вероятнее первое, по дорогому сердцу бете он скучал. — Я ведь тебе обещал, что приеду на твою свадьбу, фруктик. Ну, иди же сюда, обними старика, — размыкает объятия мужчина, передав букет сирени Хичолю. — С-свадьбу? — ошарашенно повторяет за ним Мин, машинально ныряя в его подставленные руки. — Ну ты же хотел ее провести на берегу моря с самыми близкими для тебя людьми. Твое желание вот-вот исполнится, малыш. Хосок все для этого сделал, — поясняет Ким, забавляясь с шокированного выражения на лице сына. — Только не плачь, твои феи уже убежали, а я не умею делать макияж. Юнги, отстранившись от дяди, в ответ неразборчивое что-то бурчит, Хичоль разбирает в его словах «я убью Хо» и смеется, точно так же, как и Сунхёк, надевающий на голову омеги венок из голубых амариллисов. — Держи, ребенок. Я подумал, что она в такой день подойдет тебе лучше всего, — вкладывает в дрожащие ладони парня букет Сон. — Не сомневайся, твой дедушка рядом, хоть мы его и не видим, — улыбнувшись сквозь вставшие в горле слезы, произносит. — Сейчас не сезон, но мне посчастливилось найти ее для тебя. — Спасибо, — шмыгнув носом, принимает цветы невероятно растроганный Юнги, запрокидывая назад голову, чтобы так и норовящие скатиться из глаз капли не хлынули вниз и не обнулили старания Ёсана. — Ну чего ты? В такой день тебе только улыбки, — смахнув предательский кристаллик с его щеки, говорит Хичоль. — Успокаивайся и идем, тебя кое-кто очень заждался, все ногти себе от нервов сгрыз. — Дайте мне пару минут, мне надо переварить, — сдавленно просит Мин, замерев взглядом на источающей родной запах сирени. — И в смысле Хо нервничает? Я блин… Зла на него не хватает! Я не готовился, ничего… — Главное, что ты готов внутренне, или скажешь, нет? — лукаво сверкает глазами отец. — Да и внешне ты… ты прекрасен, Юнги, тебе не о чем беспокоиться, твое лучшее украшение – любовь. Хосок сам себе завидовать будет. — Не скажу. Просто… У меня ведь совсем вылетело из головы со всеми этими турнирами, что мы собирались пожениться летом, а он, оказывается, продолжал в тайне от меня свадьбу планировать. Мне как-то стыдно что ли? — И это тоже должно вылететь из твоей головы. Хосоку было в удовольствие исполнить твою мечту. Неожиданные сюрпризы, как по мне, много приятнее, — уверяет Сунхёк, щелкая омегу по носу. Капитан, похоже, всех заразил этой привычкой. — А как же подписи, или что там обычно делают после клятв? Сомневаюсь, что вам удалось вызвать сюда сотрудника загса. И где мы вообще? — для вида упрямится Юнги, тем выигрывает для себя лишнее время, чтобы все осмыслить и собраться с духом. Подумать только, он выходит замуж! И где? На пляже, около шелестящего позади закатного моря, как и мечтал. — На пороге своей взрослой жизни. Счастливой, рука об руку с тем, кого выбрало твое сердце. Ты, как я и сказал, готов, — разгадав, что сын просто оттягивает момент, пускай и сам поскорее хочет к Хосоку, решительно берет его за руку Хичоль и ведет к спуску на пляж. Сунхёк следует за ними, мысленно общаясь с Чунменом, что прерывается внезапным вопросом омеги: — Дядя, вы же пройдете эти метры со мной? Я хочу, чтобы и вы, и отец держали меня за руки. — Конечно, фруктик, — расплывается в улыбке бета, охотно пристраиваясь по левую сторону названного племянника. Юнги, поддерживаемый родными людьми, их теплом, пониманием, близок к спокойствию настолько, насколько оное возможно при данных обстоятельствах. Ему, по правде сказать, чуточку страшно, не каждый же день связываешь себя узами брака, тем более так спонтанно, совсем не готовясь. Однако, еще больший шок его ждет впереди. Приятный, конечно, выбивающий весь воздух из забывших свою функцию легких, когда он видит образовавших живую арку из своих рук друзей, расположившихся по бокам расстеленной прямо на песке ковровой дорожки, в конце которой на фоне огненного заката стоит его альфа. С ума сойти, в мыслях шепчет омега, думая, что попал в какую-то сказку, чьим главным героем является. Принц есть, феи тоже, а он тогда кто? Юнги решает быть просто собой, ведь Хосок его именно таким полюбил, и, отпущенный дядей и отцом, делает первый робкий шаг под своды рукотворного коридора. Ежи почему-то молчат, лишь улыбаются, пока он, сжав перед собой букет сирени, медленно движется навстречу своей судьбе. Удивительное дело, чтобы ежи и не вставили пару шуток по поводу его трясущихся коленок. Интересно, что им капитан за это пообещал? До конца жизни ведь не расплатится. Юнги с творящегося в собственной голове абсурда смешно, он без пяти минут замужний омега, а думает о каких-то глупостях. Но Соник есть Соник, жить по канонам не про него, предпочетшего спокойствию все то и всех тех, что и кто его сейчас окружает. Хосок, немигающе смотря на приближающегося к нему Юнги, испытывает не умещающуюся в нем нежность, любовь и восторг. Его маленький, но сильный омега похож в этот момент на сказочного эльфа, до которых, тот в разговоре о его любимой вселенной как-то сказал, ему как до луны, не догадываясь, что много их красивее и волшебней. Такого не в замке прятать, хотя Чону порой и очень хочется, а вместе с ним бескрайний мир познавать, отправляться навстречу будоражащим кровь приключения, зная, что он, что бы ни случилось, какие бы препятствия на пути не вставали, его ладони не отпустит. Ладони, которая спустя несколько выпавших из хода времени секунд, протягивается к остановившемуся подле Юнги. — Перестраховываешься, чтобы я тебя не ударил? — скрывает волнение за лисьим прищуром кофейных глаз Мин, вкладывая в его руку свою. Позади слышатся тщетно подавляемые смешки. — Скоро у тебя будет на это законное право, карапуз. Потерпи немного, — поддерживает шутку Хосок, прекрасно чувствуя, как Юнги нервничает. — Что, даже не поспоришь, что не заслужил? — У меня другие методы, ты же знаешь. После них тебе станет не до рукоприкладства, — в тон ему отвечает альфа, не сводя совершенно завороженных глаз с него, силящегося его самоуверенности не улыбнуться. — Ну, попробуй, Чон Хосок, — уголок губ омеги все-таки предательски дергается. — Я не пробую, я делаю, Чон Юнги. И это ты тоже знаешь. — Еще не Чон. — Самое время это досадное упущение исправить. Возражения есть? — Ты все равно их не принимаешь, — хмыкает Юнги, ощущая, как от их традиционного обмена колкостями его накрывает привычная рядом с ним легкость, происходящего правильность. — Потому что у тебя их и нет, — озвучивает неоспоримую правду альфа, с трудом держась, чтобы его не поцеловать. — Так, раз вы, перепутавшие брачные игры и само бракосочетание, все выяснили, я без вашего разрешения могу приступать, — вклинивается между истинными уставший их ждать Кибом, переключая внимание на себя, разделенного с ними столом. Юнги, только сейчас его заметивший, неподдельно удивляется, разворачиваясь с Хосоком к нему. Еще одна приятная неожиданность, капитан действительно постарался, чтобы на их свадьбе присутствовали лишь самые близкие люди. — Хён? Ты когда успел в церемониймейстеры заделаться? — интересуется Мин, и без того с него, оказавшегося не бетой, а омегой, регулярно выпадающий в осадок. Кибом и мозги поставить на место горазд, и аксели крутануть, и спеть так, что ангельский хор сложит свои нимбы, что произошло на недавнем концерте группы Чанеля, и божественный массаж сделать, попутно вправляя все его кости, да и готовит он как заправский шеф-повар. Есть в мире хоть что-то, что этот человек не умеет? — Только для тебя, прелесть, — загадочный ответ, соответствующий его ауре, ныне под влиянием Джонхёна смягченной. Чимину, сжавшему предплечье Тэмина, отчего-то это обращение из его уст режет слух. Кибом же, обведя взглядом Юнги с Хосоком, их родителей, остальных здесь собравшихся, без предисловия церемонию начинает: — Встретить своего предначертанного считается высшим счастьем, но многие забывают, что истинность ничего не значит, если пары связываются по ее, а не сердец велению. В таком случае это уже не она, а вынужденность, слепое следование природе. Стоящую передо мной пару оное не коснулось, стоящая передо мной пара родилась в искренней любви, а значит, они истинно истинные, выбиравшие тем, что поддерживает в нас жизнь, которая изменчива, не бывает безоблачной. И пускай, главное, чтобы вы, Хосок и Юнги, до конца сохранили в себе то, что носите внутри по отношению друг к другу. — Сохранять не придется, моя любовь к тебе и так вечна, Юнги, — глядя в отражающие звезды, несмотря на солнечный вечер, глаза омеги, твердо говорит альфа. — Одной жизни с тобой для меня мало, Хосок. Хочу их прожить равное количество моей любви к тебе, то есть, бесконечное множество, — отвечает уверенно Юнги, находясь где-то не здесь, а в заключенной в антрацитовых омутах Хосока галактике. С ним, подарившим ее ему мужчиной. — Клятвы прозвучали. Теперь вы должны их скрепить, — доносится до супругов голосом Ки, словно через вакуум, побуждая Чона снять со своей шеи кулон, что вводит Мина в недоумение. Они ведь обещали их никогда не снимать… — Я снимаю его в последний раз, — спешит успокоить омегу Хосок, потянувшись и к его выглядывающему из ворота блузки шнурку. — Не бойся, так нужно, — чувствуя, как все внутри Юнги всколыхнулось от неприятия. — Мы сами решили, что они будут нашими обручальными символами, помнишь? — взяв его руку, обматывает двумя подвесками их запястья. — О, — только и может выдавить из себя Соник, разглядывая получившийся результат. Теперь они связаны буквально. — Не о, а можно я уже поцелую своего мужа? — посмеивается Шедоу, умиляясь с его смешно округлившихся губ. — Тебе можно все, или опять забыл? — наигранно возмущенно цокает Юнги, первым приближаясь к его устам. — Просто слишком нравится, когда ты так говоришь, — вновь улыбается Хосок и втягивает его в глубокий, полнящийся их неизменными спутниками – любовью и счастьем, поцелуй. Рукоплесканий и радостного свиста присутствующих оба, поглощенные друг другом, уже не слышат, зато слышат, как два слившихся в одно сердца навстречу друг другу ломятся, презирая законы природы, которых для истинно истинных нет. Летний бриз их волосы и легкие одежды треплет, овевает морским ароматом, но для Юнги с запахом Хосока не конкурирующим, хотя они и похожи. Однако Хосок, в отличие от моря, всегда дарит тепло, его корабль не потопит, на своих ласковых волнах поведет его в светлое завтра. С Хосоком только такое. А сам Хосок его цветущим для него фруктовым садом ни в жизнь не пресытится, будет его яркость поддерживать, от всего оберегать. — Подписи, пожалуйста, — подталкивает к ним, спустя долгие минуты наконец-то прервавшимся, документы Кибом, которые ежи общими усилиями выторговали у судьи Чхве, а тот в свою очередь, сдаваясь своим любимчикам, пошел на поклон к работающему в загсе супругу, Джинки. — Я думал, что в загс мы пойдем уже по возвращению в Сеул. Ты кого-то подкупил? — всунув букет в руки опешившего «церемониймейстера», без раздумий черкает ручкой на бумаге Юнги. — Скажем так, судья Чхве желает нам счастливой семейной жизни с припиской, чтобы наши дети пошли в волейбольную секцию, когда он выйдет на пенсию, — поясняет Хосок, следуя примеру омеги. — Может, они в меня пойдут, чего он сразу так? — шутит новоявленный Чон, к его удивлению, нисколько подобной темы не смущаясь. — Очень на это надеюсь. Три маленьких котенка, что может быть лучше? — мечтательно тянет альфа, возвращая на его и свою шею кулоны. — Три? Я на такое не подписывался. И вообще, сначала я стану связующим сборной Кореи, а потом уже и котят можно, — фыркает Юнги, испытывая умиротворение от легшего меж ключиц красного камня. — Обязательно станешь, — обнимает его подоспевший Хичоль, пряча слезы в его макушке. — Поздравляю вас, малыш. — И чтобы стал им поскорее, рожать лучше по молодости. Тем более Хосок-и заикнулся о трех детях, что я с вас стрясти не забуду, — вмешивается Юнчоль, тиская сына, смеющегося с отпечатавшегося на лице супруга призыва «спасите». Юнги, попадая в руки сначала папы Хосока, затем его отца, после Сунхёка, знает, что, как пить дать, стрясет. И на что его опять обрекают? Чертов Шедоу, не умеющий держать язык за зубами. Кибом между тем, все еще потерянный от неожиданного презента, с сомнением разглядывает цветы сирени, решая кое-что уточнить во избежание недоразумения: — Юнги, ты в курсе, что букет кидается, а не то, что только что сделал ты? — Это моя свадьба, что хочу, то и делаю. А хочу я… — с намеком кивают на органично влившегося в компанию колючей команды Джонхёна. — Я понял, моей смерти, — обреченно вздыхает омега, а уже через пару секунд оказывается сметенным своим альфой, не собирающимся упускать подаренный Юнги шанс. — Не драматизируй, хён, от любви моего брата еще никто не умирал. Классную ты, кстати, речь толкнул, — вклинивается Ёсан, подойдя с Хонджуном к ним, чтобы поставить подпись в документе, как должно свидетелям. «Я бы не был так в этом уверен», — мысленно иронизирует Кибом, вслух предпочтя промолчать. Да и не до того ему, попавшему в плен Джонхёна — еще одна ирония, своего рода, начало начал. Следом за родителями очередь поздравлять доходит и до нетерпеливо ожидавших своей минуты друзей, сейчас взявших в плотное кольцо главных в команде ежей и выкрикивающих смешные пожелания. — Кэп, желаю тебе неисчерпаемой выдержки, потому что Соник явно настроен получить степень магистра в доведении тебя до ручки, — повиснув на плечах Хосока, смеется Тэхен. — По мне, такое лучше желать хоббиту, а то с подобными сюрпризами никаких нервов не напасешься, — укоряет Тэмин, будто бы это не он был основным участником подготовки свадьбы. — Хоть кто-то меня понимает. Спасибо, Инфинит, — искренне благодарит его Юнги. — Если Шедоу тебя достанет, наши с Минни двери всегда для тебя открыты. — Это еще что за новости? Ты, вроде как, мой лучший друг, — недовольно прищелкивает языком капитан. — Ты должен был бороться с тьмой, а не примкнуть к ней, — цитирует персонажа из Звездных войн Чонгук, тыча в бок Ли. — Я что, по-твоему, ситх? — возмущается омега, не понимая, почему его вдруг к культу злодеев причислили. — Так, стоп, ты не смотрел фильмы по комиксам, но смотрел Звездные войны?! — картинно ужасается Чимин, считая оное чистым предательством. — Точно ситх, выбрал темную сторону силы. Кэп, с тебя вернуть его на светлую, — на полном серьезе требует Енджун. — Слово капитана, — обещает Хосок, прижимая к себе надувшегося Юнги. — И поскорее, а то он, кажется, уже мысленно строит звезду смерти, — кивает Бомгю на мечущего из глаз молнии Соника. — Чую, в следующем сезоне фруктик будет пасовать только Тэмину, — резюмирует происходящее Сокджин. — В точку, хён, — самодовольно выдает Юнги. — Да куда ты денешься, всем будешь. Ты никогда свои обиды на поле не тащишь, что я в тебе, как в связующем, особенно ценю, — тепло смотря на супруга, говорит Чон. — А я и не обижаюсь, хотя поначалу, когда только в команду вступил, очень хотел тебя и Чонгука пристукнуть. Оба издевались надо мной, как могли, постоянно пытались меня спровоцировать, — хмыкает омега, вспоминая первые дни в рядах ежах. — Да я ж не со зла, просто почувствовал в тебе младшего братишку. Ну а с кэпом еще проще, он так твое внимание привлекал, потому что сразу же в тебя по самые уши. Как не посмотрю на него, его взгляд всегда на тебе, чего ты почему-то упорно не замечал. Для всех нас с твоего танца на крыше его симпатия была ясна, как день. Хос же вообще очевидный, не умеет эмоций скрывать, — рассказывает Сильвер, ухмыляясь с насупившегося Шедоу. — Плюсуем всеми лапами, — поддерживает своего альфу Тейлз. — А для контрольного в голову танец ты повтори. — Может и повторю, — слегка порозовев скулами от вскрывшихся подробностей, выдыхает тихое Юнги, как никогда нуждаясь в том, чтобы остаться с Хосоком наедине, и Хосок его чувства разделяет, а друзья понимают, и так заранее условившиеся, что этот день должен принадлежать им двоим. — И у тебя будет на это весь вечер и брачная ночь. А нам, пожалуй, пора, — произносит Ёсан, вводя в недоумение друга. — Как пора? Куда? — растерянно бегает глазами омега по, кажется, действительно собравшимся их оставить одних парням. — Продолжать выполнять твое желание. — Но… — Соник-хён, мы не в обиде, уважаем твои и кэпа желания. Мы будем ждать вас завтра, а сегодня наслаждайтесь уединением. Теплого вам вечера и горячей ночки, — успокаивает связующего Субин. — Спасибо, — роняет приглушенное из-за сковавших горло слез Юнги, испытывая необъятную благодарность. Ну потому что, почему они все такие замечательные? Он никогда не забудет мгновение, как шел к Хосоку через созданный ими живой коридор. Чего-то более трогательного сложно представить, это ж надо было такое придумать. — Идем, пантерка, тебя ждет еще один сюрприз, — положив руку на талию омеги, разворачивает его в противоположную от парней сторону Хосок. — А родители? — мямлит Юнги, оглядываясь на отца и дядю, стоящих в обществе четы Чон. — Идите-идите, а мы останемся приглядеть за этим детским садом, ну или он за нами, учитывая прошлую встречу вот этих вот, — тычет под ребра Хичоля и Сонхва Юнчоль, припоминая им день их знакомства, после которого на следующее утро Соник под его руководством варил антипохмельный бульон. — Был уважительный повод, — долетает до торопливо куда-то уводимого Хосоком Юнги от оправдывающегося старшего Чона, вызывая у него нервный смешок. — Хо, а мы куда? — не выдержав неизвестности, интересуется связующий, вертя головой, но ничего, кроме песка под ногами, шепчущихся слева волн, возвышающихся над пляжем деревьев, растущих по краю обрыва, и скопления впереди скал не видит. — Представь, что мы на необитаемом острове, — краткий ответ, никакой ясности для Юнги не несущий. — Тут и представлять не надо, — буркает бывший Мин, вообще-то ничего против подобного расклада не имея. Море и любимый, красиво подсвеченный окунающимся в воду солнцем мужчина, его ладони не отпускающий. Что может быть прекраснее? — Как же тебе мало надо для счастья, — как обычно прочитав его мысли по связи истинных, посмеивается капитан, заводя его за скалу, где в окружении заключенных в белые кубы пока незажжённых свечей стоят занавешенная белым пологом двуспальная кровать и полностью сервированный к романтическому ужину низкий столик с мягкими по его периметру подушками. — Но думаю, так еще лучше, согласен? — остановившись, улыбается, глядя на замершего от восторга супруга. — Это… я не знаю, что сказать, — пораженно выдыхает омега, рассматривая представшее перед его заслезившимися глазами великолепие. — И не надо, твои эмоции ценнее любых слов. Меня ими едва с ног не сбивает, настолько ты сейчас счастлив, — не теряя улыбки, помогают ему, подзависшему, на подушки усесться. — Ты это все сам придумал? — касаясь пальцами поставленных в вазу веточек сирени, спрашивает Юнги, когда Хосок устраивается напротив него. — Да, но мне помогали. Ёсан руководил процессом, Чимин украшал, остальные парни мебель таскали, а Тэмин готовил. По заверению енота, мы будем в гастрономическом восторге, — поясняет Шедоу, наполняя бокалы подаренным командой суперов красным коллекционным вином. — Я не понимаю, чем вас всех заслужил, — всхлипывает омега, встречаясь беззащитным взглядом с преисполненным к нему нежностью альфы. — А я не понимаю, почему считается, что, чтобы что-то получить, надо это заработать? Искренне любящим тебя людям не нужны причины сделать тебе приятное. Ты же, помогая, заботясь, поддерживая кого-либо из команды, наших друзей, не смотришь на их заслуги, ты — просто делаешь, не требуя ничего взамен, — звучит вкрадчивое, несомненно правильное, высушивающее непрошенную влагу со щек не хуже, чем прохладный, пропитанный морской свежестью ветер. — Ну что, за нас, Чон Юнги? — берет в руку бокал капитан, тем навсегда тему, наконец–то благодаря ему решенную, закрывает. — За нас и нашу большую семью, — дополняет его тост Юнги, расцветая улыбкой, и чокается с Хосоком. — Которая стараниями наших залетных скоро пополнится, — осушив бокал, шутит Хосок, снимая крышки с эстетично выглядящих блюд. Связующий подобное лишь на ютубе у часто просматриваемого им шеф-повара видел, повышая по его видео кулинарные навыки. — Чимин хочет, чтобы мы с тобой стали крестными для Китти, а я и в руки-то, мне кажется, побоюсь его взять. — Если малой унаследует гены енота, то брать и не придется — сам на тебя залезет, — хмыкает Чон, памятуя о тактильности гаммы, и, заметив, что Юнги ничего не ест, заставляет его взяться за столовые приборы: — Ешь давай, с утра ведь ничего не ел, не любитель завтраков. — Я не любитель есть перед тренировками и играми, — поправляет омега, принимаясь за индейку с грибами под сливочным соусом. — Мм, вкушнятина, — попробовав первый кусочек нежнейшего мяса и толком не прожевавшись, довольным котом жмурится Соник. — Чимин был прав, Тэмин бог готовки. Интересно, если я его попрошу, он даст мне парочку уроков? — То-то же, — забавляется с его блаженно прикрытых глаз Шедоу. — И ты тоже так-то прекрасно готовишь, твои куриные биточки заслуживают подаваться в ресторане. — Зато с десертами не лажу. Самые обычные кексы и те подгорают, — куксится бывший Мин, раздосадованный, что, кроме блинчиков, так ничего и не смог по части сладкого осилить, что компенсируется Чоном, за годы работы в кафе поднаторевшим в выпекании печенья и пирожных. — Ты мой лучший десерт, — говорит Хосок с однозначным намеком, и Юнги, его уловив, очаровательно краснеет, осознавая, что кровать друзьями сюда поставлена далеко не для сна, о чем, находясь под впечатлением, до этой минуты как-то не задумывался. — А мы… ну… прямо здесь...? — сбивчиво спрашивает, опуская глаза на тарелку. — Что мы прямо здесь, карапуз? — привычно дразнит его альфа, вынуждая закончить фразу. — Хосок! — вспыхивает омега, прекрасно понимая, чего добивается его неуемный муж. — Ничего не знаю, я хочу, чтобы ты говорил о своих желаниях вслух. — А больше ты ничего не хочешь? — фыркает Юнги, начиная усиленно хрустеть листьями салата, будто представляет на их месте шею провоцирующего его Хосока. — Хочу. Например, напомнить тебе, как ты в моих руках обо всем забываешь, каким податливым, нуждающимся во мне становишься, — Хосок прекращать затеянную игру и не думает, добавляя алого оттенка на щеки Юнги, параллельно с тем встает из-за стола и, взяв зажигалку, поджигает ей свечи одну за другой, привнося в их первый в качестве супругов романтический ужин волшебство. И это действительно оно, для Соника завороженно наблюдающего, как погрузившееся в вечерние сумерки пространство постепенно освещается маленькими огоньками, точно. Он и не заметил, как оранжевый диск с горизонта исчез, утонув в радостно принявшем его море, что рядом успокаивающе плещется, дополняя его наяву сказку. Но самый волшебный здесь, конечно же, Хосок. Он, облаченный в развевающиеся на ветру, очень ему идущие белоснежные простые одежды, с этими цвета сочного граната повенчанными красными цветами волосами, затягивающими в себя темными, но неизменно теплыми к нему омутами, похож в тусклом свете свечей на языческого бога, сошедшего с небосклона по его душу и сердце. Пускай забирает, Юнги давно целиком и полностью ему, своему личному солнцу, принадлежит, только для него настолько ярко цветет. Хосок, отложив зажигалку, возвращается к Юнги, над ним, догадывающимся к чему все идет, нависает, вызывая по коже предвкушающие мурашки. Юнги тоже этого хочет и в то же время, беспомощно оглядевшись по сторонам, не может до конца себя отпустить, от чужих губ в последний момент уворачивается, оставляя их обладателя довольствоваться пунцовеющей скулой. — Хо, но мы же тут на виду… — неубедительно он возражает, упираясь ладошками в грудь капитана. — Котенок, если бы я не был уверен, что здесь нам никто не помешает, я бы не стал, потому что знаю, что тебе было бы неуютно, и потому что не могу допустить, чтобы тебя кто-то таким, каким я озвучил, увидел. Единственный безопасный спуск к пляжу охраняется парнями, они там палаточный лагерь разбили, завтра мы к ним присоединимся. Плюс это место отдалено от города, не пользуется популярностью. Веришь мне? — дотронувшись до его подбородка, мягко произносит Хосок, снимая с него тревожность, пробуждая в нем желание поддаться. — Тебе правда понравился тот мой танец? — внезапно задает вопрос Юнги, вызывая у Хосока недоумение. — Странно, что ты все еще сомневаешься в этом. Понравился — мягко сказано, Юнги. Я был в ауте, никак не ожидал от тебя, обычно закрытого, особенно от меня, такого, мм, огня, — неловко посмеивается Чон, частично уносясь мыслями туда, где Мин ему и шанса не оставил, чтобы в него не влюбиться. — Значит, у меня нет больше причин не последовать совету Тейлза, — резко поднявшись на ноги, роняет альфу на подушки омега, хитро улыбаясь. Хосок не перестает поражаться, как Юнги за считанные секунды из смущающегося мальчишки берет разгон до обольстительной бестии. — Еще бы Чарми на минутку сюда, без музыки будет немного не то. Есть с собой телефон? Мой, кажется, остался в сумке Чимина. — Ради такого я бы за ним сбегал, но к счастью… — нашарив рукой свой рюкзак, заблаговременно принесенный сюда Тэмином, отвечает капитан, доставая из внутреннего кармашка айфон. — Кто бы тебя еще отпустил, — зарывается в его волосы связующий, массируя кожу головы, пока тот, млея от незатейливой ласки, судорожно ищет нужную композицию в приложении.Enigma — Touchness.
— Ты ее скачал, — узнав ту самую мелодию, сияет Юнги, с ее первыми аккордами возвращая и себя, и безотрывно смотрящего в его глаза Хосока в судьбоносный день на крыше общежития. — Не мог не. Все, что связано с тобой, для меня важно, — проводя ладонями по бедрам плавно ими покачивающего омеги, альфа, в этот раз лишенный запрета на прикосновения, проскальзывает под его свободную блузку, сжимает тонкую талию, зарождая новые воспоминания. Более жаркие, страстные, в которых Юнги танцует по собственному желанию, а не выполняя задание Чонгука. Оттого ощущения ярче, головокружительнее, ничем неприкрытее — им скрывать друг от друга давно нечего, теперь между ними главенствует во всем искренность. — Нечестно играешь, — поймав подобравшиеся к его соскам руки, на грани стона выдыхает Юнги, однако танец не останавливает, продолжает всем собой Хосока оплетать, удерживая его кисти в своих. — Соответствую тебе. Ты и тогда меня не особо щадил, что уж говорить о сейчас. И знаешь… — легко высвободив ладони, опрокидывает его на себя капитан, — я тебя тоже не буду. — Исправляешь еще одно досадное упущение? — думая о том же, о чем и он, в его губы шепчет омега. — Именно. — Прости, но я вынужден опять нарушить твои планы, — и действительно нарушает, первым целуя, на что Хосоку, оказавшемуся во власти Юнги, грех жаловаться. Он, размыкая уста, ему вести позволяет, на главенство не претендует, наслаждаясь его раскрепощенностью, им самим, беспорядочно блуждающим пальцами в разметавшихся по песку алых вихрах, уже потерявших венок. — Так даже лучше, — запоздало отвечает капитан, с улыбкой глядя на опирающегося о землю руками по обеим сторонам от его головы тяжело дышащего Соника. Кажется, они только что поставили новый рекорд по длительности поцелуя. — Тогда, думаю, тот гештальт можно считать решенным. Предлагаю перейти к следующему, — прикусив его нижнюю губу, загадочно произносит Юнги. — Это какому же? — играет в непонимание Чон, зная, что омега сейчас не станет уходить от ответа, ведомый отпущенными на волю чертями, будет изъясняться прямо, ничего не стыдясь, что происходит в подобные моменты регулярно. В его ли сущности с повышенным либидо дело или же он сам по себе такой двуликий — Хосок так и не разобрался, важно, что он все его грани любит одинаково сильно. И робкую, и нежную, и смущающуюся, и язвительную, и страстную — не перечесть все. Юнги это Юнги, во всех отношениях самый для него желанный омега. — Первая брачная ночь, а еще ты что-то говорил о том, что хочешь напомнить мне, как я нуждаюсь в тебе. Хотя, честно признаться, напоминать не надо, я об этом и так никогда не забываю, но я не против тебе подыграть, — усевшись на его бедра, вынимает Соник пуговицы из петель на его рубашке. — Подыграть? Нет, котенок, у нас все может быть только по-настоящему, — ухмыляется Хосок и, сняв его с себя, подхватывает на руки, чтобы уже через мгновение вжать его, нисколько не сопротивляющегося, в мягкий матрас. — Согласен, — улыбается Юнги, помогая ему расправляться со своей и его одеждой. — Занавесь балдахин. — Юнги. — Ну что? А вдруг к нам все-таки наведается какой-нибудь Чонгук. — Тогда я его самолично прибью, — на полном серьезе обещает Хосок, стягивая с супруга брюки. — Я хочу тебя... видеть, — лицезрев, что скрывалось под ними, заканчивает фразу с запиской. — Ну ладно, это ты и впрямь должен был увидеть. Не зря же мой фей, в лице Чимина, заставил меня его надеть, — оставшись довольным его реакцией на белое шелковое белье, растягивает губы в хитрой улыбке Юнги, мысленно благодаря предприимчивого друга за такой подарок. — Передай ему мою благодарность, — проводит ладонью по гладкой ткани альфа, что для Юнги из-за струящегося материала вкупе с возбуждением ощущается сравни разряда тока. — Сам передашь. Завтра. А сейчас, если ты запамятовал, я безумно нуждаюсь в тебе, — окольцевав торс Хосока ногами, притягивает его к себе омега, вынуждая упасть в свои жаждущие объятия. — Даже не дал на тебя насмотреться. Жестокий, — в отместку обделив вниманием губы Юнги, спускается невесомыми поцелуями на его шею Хосок, влажно проходится по кадыку, прикусывает ключицы, чувствуя вплетшиеся в волосы пальцы. — Что т-ты там н-не видел? — речь Соника обыденно при ласках Шедоу подводит, тело не слушается — дрожит, обличая его абсолютную беспомощность перед желанием к любимому человеку. — Эффект не меняется, с тобой всегда как в первый раз, — шепчет Хосок, опаляя горячим дыханием ярко выделяющуюся на фоне белоснежной кожи бусинку заострившегося соска, вбирает ее в рот, до приятной боли посасывает. Юнги, пропадая в ощущениях, с ответом не находится, лишь хаотично в алых прядях, по смуглым плечам альфы ладонями шарит, выгибаясь под чужими устами, исследующими его грудь, выпирающие ребра, живот. Все и вправду как в первый раз. С той же нежностью, трепетностью, осторожностью, только теперь Юнги не боится, Хосок его страх искоренил без остатка еще на ковре маленькой гостиной около так до конца и не наряженной рождественской елки. Очевидно, выбирать необычные места для особых случаев у них уже вошло в традицию. Ни один из возражений не имеет, это их история, в которой серых цветов нет. — Хо… — стонет омега, когда альфа через шелк белья пленяет губами головку его члена. — Ты просил, чтобы я тебе напомнил, а я против твоих желаний не умею идти, — доносится снизу игривое, продолжая изводить комкающего в кулачках простынь Юнги. — Опять издеваешься. Сними их уже, — хнычет бывший Мин, капризно ударив пятками по кровати. — Как скажешь, мой капитан, — покорно тянет Хосок с него вниз белье, отчего Юнги облегченно выдыхает, наивно думая, что на том его пытки закончены, заскучавшие по альфе губы получат долгожданный поцелуй, а длинные пальцы окажутся внутри, бережно его растянут. Вместо этого поцелуй получает выбитый на бедре черный еж, после – обе до невыносимого чувствительные коленки – Чон эту эрогенную зону пару месяцев назад нашел, чем нагло пользуется, потом – лодыжку, ее аккуратную косточку. Юнги на его действия давится стонами, бессильно по постели ерзает, пытаясь от прикосновений уйти, и жалеет, что честность Хосока на близость с ним не распространяется, постоянно ведь запрещенными методами пользуется, ломая любую оборону, заставляя его умолять. И Юнги умоляет, ему не стыдно, ему – нужно. — Пожалуйста, Хо. — Договаривай, — безапелляционный приказ, не исполнив который, омега знает, ничего от альфы не добьется. — Поцелуй меня. — Я и так это делаю, — демонстративно дотрагиваются устами лодыжки. — В губы, и… пальцы. Хочу твои пальцы в себе, — жалостливо заломив брови, просит Юнги. — Только пальцы? — мгновенно оказавшись с ним лицом к лицу, проезжается Хосок по его паху своим. — И член, — повержено выдыхает омега. — Хороший котенок, — улыбается Хосок и в награду за послушание его желание исполняет, на самом деле оное с ним разделяя. Сдерживаться рядом с Юнги тяжело, но тем слаще итог, когда оба до предела заведены, до невозможности эмоциями обнажены, уже не разбирая где свои, где чужие. Сминая призывно разомкнутые половинки, альфа буквально в чувства обвившего его шею руками омеги проваливается, выбираться на поверхность отказывается, ощущая в первую очередь его к нему не умещающуюся в существующие размеры любовь, всегда стоящую выше всего остального, что лишь ее дополняет. Юнги, нетерпеливо насаживаясь на проскользнувшие в нутро пальцы, слепо тычется губами в его шею, собственнически лижет метку, в поисках опоры царапает сильную спину, повторно закрепляя за собой данное ему прозвище, пока вновь не находит испивающие его до дна уста мягко толкнувшегося в него Хосока, сегодня с ним преступно нежного, растягивающего удовольствие, что-то трогательно, целуя его закинутую на свое плечо ногу, нашептывающего. Юнги его слов не разбирает, но, слушая напротив сердце, рожденные в нем эмоции, и так все понимает, уверенный, что Хосок его собственное слышит тоже. Их тела и души едины, оттого наслаждение обоих многократно, сокрушительно, сплетаясь в единое целое, абсолютно, омега, движась навстречу покачивающемуся в нем альфе, даже бы сказал, невыносимо. Невыносимо прекрасно, что после, если бы его крепко не обнимали, по ветру разлететься над морем, вернуться нескоро. Юнги, приняв вертикальное положение с помощью рук Хосока, сидя на его бедрах, лбом в его лоб упирается, положив ладони на плечи, глаза в глаза смотрит, одним взглядом передавая, как безумно любит, как благодарен, как счастлив, без него не живет. Хосок, держа его лицо в чаше ладоней, ответное проецирует, звездопадом на кофейной глади любуется, думая, что ничего красивее уже не увидит. Сейчас он особенно в глазах Юнги ярок, будто тот звезды копил, чтобы именно в эти минуты рассыпать. Что первый, что второй вслух ни слова не произносит, но тишины нет — их сердца слишком громки, за них разговаривают, позволяя им отдышаться, неповторимое мгновение запоминать, где ночь стала солнечным рассветом и где… — Реальность стала прекраснее мечты, — звучит тихое из уст Соника. — Потому что мечта исполнилась? — спрашивает Шедоу. — Потому что с тобой.В бесконечность.