Не садись на пенек, не ешь пирожок

Ричард с трудом открыл глаза. Тело охватывала невероятная слабость, голова кружилась, и, вдобавок ко всему, его нещадно мутило. Но всё это показалось сущей мелочью рядом с укоризненным взглядом синих глаз, горящих огнями в полутьме комнаты. И захочешь - не зажмуришься снова, не отвернешься. - И что это, скажи на милость, ты выдумал? - обладатель синих глаз подступил ближе, являя затуманенному взору Ричарда бледное лицо и длинные черные волосы, рассыпающиеся по плечам и сливающиеся с наброшенной на плечи черной волчьей шкурой. - С чего это тебе вздумалось есть отраву? Достопочтенная Мирабелла стала начинять пироги для своих детей ядовитыми ягодами? Еще повезло, что это угощение на пол-леса благоухало. Как учуял, бросился сразу... Ну, что молчишь, Ричард? - Это не матушка пекла, - прошептал Окделл, не зная, куда деваться от горящего синего взгляда и мук собственной совести. - А кто же? О, погоди, дай я сам угадаю. Эр Август? Это имя почти потерялось в волчьем рычании. Ричард лишь виновато вздохнул. Воспоминания медленно всплывали в затуманенной голове. - Ричард, - слабый голос, доносящийся с кровати звучал приветливо. - Как же я рад видеть тебя, мой мальчик! Прости, не могу встать... - Не утруждайтесь, эр Август. Я услышал, вы снова заболели, как можно было не навестить вас? - Ты сама доброта, Ричард, - Август улыбался, рассматривая вошедшего гостя. - О, надо же, как ты вырос, как окреп! И родовой цвет тебе очень идет. А плащ совсем новый! Ваши дела поправились, как я погляжу? - Это подарок, - смущенный Ричард одернул новенький багряного цвета плащ и тряхнул головой, заставляя капюшон упасть на плечи. - Но у нас... Вернее, у меня действительно много переменилось, эр Август. - О, я понимаю. Легко ли стать главой семьи в таком юном возрасте! Да еще утратить отца по вине этого мерзкого оборотня, проклятья нашего леса! Бедный Эгмонт! Он был лучшим охотником из всех, кого я знал. Но ты, Ричард... Ты превзойдешь его. Щеки Ричарда загорелись румянцем. - Вы так уверены? - А как может быть иначе? Я знаю, ты отомстишь за Эгмонта и непременно убьешь эту проклятую тварь! - Если бы всё было так просто, - Ричард вздохнул, и едва сдержался, чтобы не поморщиться - воздух маленького домика был пропитан запахами лекарств. Правда, сейчас к ним примешивался куда более приятный аромат. - Мальчик мой, - зашептал эр Август, - да, я стар и болен, но, поверь, я пока еще не слеп и не глух. Я многое знаю. И я хочу помочь тебе. Эгмонт был моим другом. Я помогу тебе отомстить за него. - Вы? Но как? - Ты охотник, Ричард. Ты сам понимаешь, что на зверя нужна приманка, - слабая рука махнула в сторону стола. - Вот, возьми. Только сейчас Ричард рассмотрел стоящую на столе корзинку. Именно из нее и доносился удививший Ричарда сытный аромат. Корзинка была чуть не доверху наполнена румяными пирожками. - Возьми, Ричард. Поверь, этот запах привлечет и самого дикого зверя, - эр Август усмехнулся. - Всего лишь открой корзинку на волчьей тропе. Оборотень сам к тебе выйдет, и тогда... - Вы очень добры, эр Август, - пирожки пахли очень аппетитно, эр Август ласково улыбался, но всё же Ричард чувствовал, что-то не так. Если эр Август не в силах встать с постели, как же он испек эти пирожки? А что испек, сомнений не было. Пирожки еще теплые. Но, если он действительно хотел помочь сыну старого друга и превозмог свою слабость... Пирожки Ричард всё-таки взял. И даже дошел до волчьей тропы, вернее, до того места, где она начиналась. Граница людских владений. В нескольких шагах впереди правили уже иные законы. Законы древнего леса и его хозяина. Волка. Так его называли все, и другого имени не требовалось. Потому что других волков в этом лесу и не водилось. Никакой волк не посмеет перебежать дорогу оборотню. Да и людям лучше держаться подальше. Но Ричард Окделл бесстрашно ступил на тропу. Прошел несколько шагов, опустился на торчащий рядом пенек, задумался. Впрочем, ненадолго. Раздумья прервал возмущенный собственной пустотой желудок. Ну конечно, Ричард с самого утра ничего не ел! Он повернул голову, глядя на корзинку в руке. Пирожки невероятно вкусно пахли. И их было много. Хватит на самую ненасытную волчью пасть. Ну не будет же большой беды, если Ричард попробует один пирожок? Рука сама нырнула в корзинку. Пирожок был горячим, нежным, с ягодной начинкой. Как вкусно... Будто тает во рту! И хочется еще, еще, и в ягодной кислинке мерещится горько-сладкий привкус, и от сытости даже начинает легонько кружиться голова... А потом в глазах потемнело. - Выходит, он даже тебе не сказал, что пирожки отравлены, - задумчиво произнес Волк, глядя в бледное лицо Ричарда. - Если бы сказал - я бы даже и не подумал взять их! - горячо возразил Ричард. - Я никогда... Такие уловки недостойны охотника! Отец всегда говорил, что зверя нужно побеждать с оружием в руках, а не... Не договорил, осекся. А где сейчас то оружие, вернее, старинное ружье, помнящее еще святого Алана? Помогло оно Эгмонту? Да и самому Ричарду? Он невольно зажмурился, вспомнив глухой рык и тяжелую волчью лапу, отшвыривающую семейное оружие Окделлов прочь. - Ричард, - на этот властный голос не открыть глаза было невозможно. - Ты мне не веришь? - выдохнул Ричард, чувствуя горький ком в горле, причиной которого была явно не только отрава. - Я тебе верю. Верил с самого начала, иначе не выбрал бы тебя. Не забрал с собой. И ты дал мне слово. Ты мой на три года, Ричард. Только мой, и больше ничей! Я сказал тебе - три года ты не должен видеть других людей, если только они случайно найдут тебя. Ни семью, ни, - волк снова рыкнул, - друзей семьи. Почему ты меня не послушался? - Прости меня, - прошептал Ричард, ошеломленный горечью в последних словах Волка. - Я просто не мог иначе. Но я никогда бы не предал тебя! Даже если бы я знал, я сам съел бы эту отраву до конца, лишь бы она тебе не досталась! К его удивлению, Волк тихо, низко рассмеялся. - Ты всё-таки мне не веришь, да? - спросил упавшим голосом Ричард. - Хорошо, но скажи, что ты теперь сделаешь со мной? Я же отравленный, меня и есть теперь, наверное, невкусно. - Есть? - отсмеявшись, переспросил Волк. - Нет, Дикон, для тебя у меня найдется другое наказание. Я лишу еды тебя. Сегодня - лишь вода и лекарственные отвары, ясно? - И это наказание? Да я теперь, кажется, про еду даже думать не смогу! - Сможешь. Еще как сможешь. К утру будешь голодный как волк, - белые зубы выразительно щелкнули. - Но не волнуйся, я сварю для тебя овощей и овсянки. На воде, разумеется. А там посмотрим, может, я тебя и прощу. - Какой ты суровый, - Ричард почувствовал, что улыбается. - Ну еще бы. Ты должен был понимать, с кем связался, юный охотник. Это закон леса, - Волк вдруг оказался близко-близко. - Стоит охотнику зазеваться, и он сам станет добычей. - Я и стал, - согласился Ричард. - Но знаешь что? Я об этом не жалею. Волк фыркнул. Рука - или лапа? - зарылась в растрепанные русые волосы, властно лаская, синий взгляд придирчиво окинул бледное лицо, и губы коснулись губ - жарко и нежно. У Ричарда вырвался стон. Тело дрогнуло и выгнулось навстречу ласке, забыв дурноту и слабость. Голод, кажется, пробуждался раньше срока - тот голод, о котором Ричард Окделл, выросший под строгим оком достопочтенной Мирабеллы, еще недавно и подумать не мог. Но сейчас он в лесу. Здесь другие законы. И морить его этим голодом Волк, похоже, не собирался. - Рокэ... - сорвалось с разгоряченных губ между двумя поцелуями. И синие глаза звездами вспыхнули в ответ. У Волка всё же есть имя. И это имя знал отныне не он один, но и юный охотник, неосторожно ступивший однажды на волчью тропу.