Ушастое недоразумение

      Сладкий сон после обеда — что может быть лучше? Надо сказать, к этому удовольствию Вэй Ин слишком пристрастился за годы проживания в цзинши на правах супруга. Наесться божественной стряпни Лань Чжаня, выпить пару кувшинов Улыбки Императора и, едва захмелев, лечь спать на солнышке на кроличьей поляне. Это было слишком хорошо.       А еще лучше было просыпаться на супружеской кровати, куда его заботливо отнесли сильные руки лучшего человека на свете, его мужа. Нет, неужели Вэй Ин действительно заслужил все это? Лань Чжань бы ответил: «Ты заслужил большего». Но Вэй Ин, как бы сильно ни пытался, поверить в свое счастье до сих пор не мог.       Он сладко потянулся, встряхнул головой и вылез из постели. Свет его очей, смысл его новой жизни, его чудесный Лань Чжань нашелся в соседней комнате за столом, как обычно выписывая свои идеальные штрихи, ровные и красивые как он сам. Вэй Ин не мог нарадоваться, глядя на него из-за угла. Лань Чжань, конечно, заметил его присутствие, но позволил Вэй Ину понаблюдать за ним втихаря как в старые добрые времена. Он изящно отложил кисть, проверил свое письмо, глядя как чернила блестят на солнце, затем едва заметно поморщился и почесал голову.       Это показалось Вэй Ину таким милым, что он не выдержал и издал смешок. Лань Чжань всегда весь такой идеальный, и видеть его домашним и приземленным человеком, почесывающим голову, было пределом его мечтаний.       — Лань Чжань! — заулыбался Вэй Ин и перестал прятаться. В один прыжок он оказался рядом и уселся, прижимаясь к дорогому супругу. Лань Чжань радостно дернул уголком губ и отнял руку от головы, не забыв пригладить волосы как было.       — Выспался? — спросил он.       — Еще как! Ночью опять не усну.       — Уснешь, — уверенно ответил Лань Чжань и снова поморщился и почесал голову, уже с другой стороны.       Уверенность супруга рассмешила Вэй Ина.       — О, ненасытный гэгэ знает, как вымотать меня. Пара часов ожесточенного сражения в постели, и меня можно выносить, ха-ха-ха!       — Мгм, — согласился Лань Чжань, ни капли не смутившись, и снова поднес руку к голове.       — Лань Чжань, что, голова так чешется? — спросил Вэй Ин с легким беспокойством. Лань Чжань издал звук, похожий на согласие. Вэй Ин поднес свою руку к самой лучшей голове на свете и почесал. — Давай помассирую. Ложись на мои колени.       Лань Чжань сделал как сказано. Вэй Ин уселся поудобнее, устроил его голову помягче, снял шпильку, стягивающую прекрасные волосы Лань Чжаня туго-претуго на макушке, разгладил шелковистые пряди пальцами и приступил к массажу. Лучший на свете муж расслабился на его коленях, став еще более домашним Лань Чжанем, бытовым и любимым, оставив на некоторое время свой безупречный облик неземного Ханьгуан-цзюня.       Вэй Ин улыбался, разглядывая его безмятежное лицо, чистое и красивое, такое прекрасное, что глаз не оторвать. Но его улыбка вдруг дернулась и растворилась, когда его пальцы нащупали на голове супруга необычную шишку справа от макушки.       — Лань Чжань, — произнес он серьезно и нажал на шишку. Лань Чжань распахнул глаза и поморщился. — Больно?       — Мгм.       Вэй Ин нахмурился и просканировал голову на наличие других шишек. И тут же обнаружил еще одну, такого же размера, симметрично расположенную слева от макушки.       — У тебя две шишки на голове, — сказал он. — Как почки на дереве. Гэгэ, у тебя что, цветы на голове распускаются? Болит?       — Чешется.       Вэй Ин нахмурился сильнее. Странные мысли стали посещать его голову. Неужели срок его счастья уже подходит к концу? Его сердце перевернулось в груди от этой мысли.       — Это же не может быть неизлечимой болезнью, правда?       Лань Чжань покачал головой и взял его за руку, заверяя и успокаивая.       — Не с моим уровнем совершенствования.       — Вот и я так думаю, — выдохнул Вэй Ин и сжал его руку в ответ крепко. — Но я все равно позову тебе лекаря.       — Мгм.       Несколько часов спустя лекарь сидел в их комнате и озадаченно гладил бороду.       — Пульс абсолютно нормальный. Шишки не нормальные. Вы точно головой не бились, Ханьгуан-цзюнь?       Лань Чжань покачал головой. Лекарь пожал плечами, потыкал шишки иголками и на этом прием закончил.       — Поприкладывайте лопух пару дней. Завтра приду оценить прогресс.       На этом лекарь ушел, оставив озадаченных супругов одних. Вэй Ин с едва скрываемой тревогой в глазах еще раз помял злосчастные шишки на голове бедного мужа, затем устроил его на кровати и пошел собирать лопух. Лань Чжань с печалью и сожалением следил за его телодвижениями по комнате, послушно позволил привязать лопух к голове лентой для волос, а потом не выдержал и взял несчастного супруга за руку.       — Я здоров, Вэй Ин.       Вэй Ин широко заулыбался ему, скрывая свою тревогу за сияющей как звезды улыбкой.       — Я знаю, Лань Чжань. Мой Ханьгуан-цзюнь непобедим, ни одна болезнь его не сразит. Но все же, что это растет у тебя из головы? Тебе следует соблюдать покой. Никаких сражений на сегодня.       Огонек протеста загорелся в глазах Лань Чжаня. Он сжал руку Вэй Ина с угрожающей силой.       — Так не пойдет.       И Вэй Ина опрокинули на кровать как тряпичную куклу. Оказавшись прижатым к матрацу любимым телом, Вэй Ин понял — даже на смертном одре Лань Чжань не откажется от каждого дня. Но он все равно стал сопротивляться под горячими и крепкими поцелуями.       — А! Нет! Перестань! А! Лань Чжань! Насилуют! Караул!       Но невозмутимый Лань Чжань уже отвязал ленту, уронил лопухи, и заткнул громкий рот супруга жаром своей страсти.       Содрогаясь и выгибаясь под его яростными движениями внутри себя, Вэй Ин обнимал крепкие как пушечные ядра ягодицы лучшего мужа на свете, мял их своими пальцами и даже иногда пошлепывал — Лань Чжань, оказывается, любил быть наказанным, как выяснилось в ходе одного из сражений — но вдруг, пробегаясь ладонью по пояснице, Вэй Ин обнаружил что-то странное.       — Лань Чжань! О! А! Лань! АА! О! Чжань! У тебя здесь тоже шишка! МММ! Хорошо!       — Где? — произнес Лань Чжань, задыхаясь, но не сбавляя темпа.       — Над расщелиной между двумя холмами! Ах! Это что, хвост?       — Не знаю. Меняемся.       В общем, про третью шишку они как-то позабыли, опьяненные ожесточенным сражением. А когда оно наконец закончилось, супруги уснули в объятьях друг друга сном младенца.       Утром Вэй Ин проснулся один в постели, солнце уже давно встало и ярко светило в окно. Он повалялся немного, затем нашарил одежду, заботливо оставленную супругом, привел себя в человеческий вид и отправился на поиски Лань Чжаня и его шишек.       Однако выйдя из спальни, он вскрикнул и подскочил на месте, наткнувшись на существо, медитирующее в комнате.       — Вэй Ин, успокойся, — сказало существо.       — Лань Чжань! Э-это ты?       — Мгм.       — У тебя… у тебя…       — Знаю.       — У-Уши!!!       Существо как две капли воды походило на Лань Чжаня, носило его одежды, говорило как он, только… у Лань Чжаня никогда не было торчащих на голове белых кроличьих ушей длиною в один чи. Существо тяжело вздохнуло, вышло из медитации и подняло свои чистые светлые глаза на обескураженного Вэй Ина.       — Они выросли из шишек. Ночью.       Вэй Ин громко ахнул.       — А хвост?!       Лань Чжань отвел взгляд и кивнул.       — Тоже.       Когда пришел лекарь, его едва не пришлось выносить из цзинши. Потрясенный до глубины души новым обликом Ханьгуан-цзюня, он мерил пульс бедному пациенту долго и напряженно, но ничего не нашел.       — Я читал о Проклятии Ушей Целомудрия, — произнес лекарь спустя время. — Они должны отвалиться, когда жертва потеряет девственность.       Вэй Ин устремил взгляд на Лань Чжаня в ожидании незабываемой реакции, но Лань Чжань удрученно покачал головой, его пушистые уши забавно дернулись и прижались, и невозмутимо ответил:       — То, что уже потеряно, потерять нельзя.       — А-ха, — понимающе кивнул лекарь и еще раз провел по своей бороде. — А вас случайно не кусали ваши кролики?       Сердце Вэй Ина оборвалось, когда Лань Чжань кивнул. Лекарь задумчиво обхватил бороду и выдал диагноз:       — Боюсь, один из ваших кроликов оборотень. Со временем вы окончательно превратитесь в кролика. Сожалею.       — Как это в кролика? — недоумевал Вэй Ин, вскочив с места. — Навсегда?!       Лекарь пожал плечами и больше ничего сделать не мог. Когда он покинул цзинши, Вэй Ин, пораженный, опустил рядом с ушастым супругом, обхватил его лицо ладонями, посмотрел искренне в глаза и произнес:       — Лань Чжань, я не оставлю тебя! Я буду любить и заботиться о тебе несмотря ни на что. Даже если весь покроешься мехом, я буду с тобой.       Лань Чжань с печалью глядел на него в ответ и гладил по щеке. Его кроличьи уши непроизвольно задрожали.       — Все будет хорошо.       Они обнялись крепко, прижавшись друг к другу с любовью, закутав друг друга в рукава своего утешения. Наконец, Вэй Ин разжал объятья и вновь заключил лицо супруга в свои ладони. Как бы ни пугала его эта ситуация, ушастый Лань Чжань был до жути милым. Длинные пушистые уши торчали из его головы, делая его лицо совсем другим, таким невинным и сладким, что Вэй Ин не смог сдержать улыбки.       — Ты такой милый с ушами, Лань Чжань! Хочу тебя съесть!       Лицо Лань Чжаня не изменилось, но пушистые уши вдруг смущенно дернулись. Вэй Ин захихикал, и шаловливые руки сами потянулись к пушистым ушам. Он тер их, приглаживал, дергал, говорил в них: «Ну что, Лань Чжань, ты теперь лучше слышишь?», в общем, издевался как мог, и Лань Чжань терпел, терпел, всем своим человеческим терпением терпел, но кроличий инстинкт вдруг разгорелся у него в районе половой чакры, и сильные руки до боли стиснули талию заигравшегося супруга.       — Лань Чжань?       Слова вырвались изо рта Лань Чжаня прежде, чем он успел закрыть рот.       — Идем делать крольчат.       — Чего?!       — Я хотел сказать идем сразимся.       Превращение в кролика прибавило Лань Чжаню не только дополнительную пару ушей, но и увеличило его мужскую силу и выносливость в сражении. Вэй Ин несколько раз думал, что вот-вот вознесется, от того, с какой прытью и страстью его долбил его любимый кролик. Пушистый хвост-помпон невинно торчал над его ягодицами, и Вэй Ин все эти долгие три часа непрекращающегося пыточного экстаза теребил его как одержимый, безустанно моля о пощаде. Лань Чжань рычал ему на ухо, пожирая его мочку как самый кровожадный и плотоядный кролик-оборотень. Пощады не было.       Когда остальные жители Облачных Глубин увидели новое обличие Ханьгуан-цзюня, у каждого была своя реакция. Лань Цижэнь отправился прямиком к лекарю, а от него подальше от Облачных Глубин, в санаторий в Ланьлине. Лань Сичэнь впервые не знал, что и сказать, а потому застыл с вежливой улыбкой, глядя на ушастого брата, словно пораженный инсультом. Лань Сычжуй искренне побеспокоился за отца, а Лань Цзинъи с надеждой предположил, что занятий пока не будет. Событие стало шоком для Облачных Глубин, но в конце концов все смирились.       Занятия, вопреки надеждам Цзинъи, продолжались, только теперь невозмутимый ушастый Ханьгуан-цзюнь, когда чуть-чуть сердился, непроизвольно топал ногой, что было безумно забавно, и оттого многие ученики не могли сдерживать смех. Теперь ежедневно кого-то лупили палками во дворе за неуважение к недугу старшего.       Однако хуже всех, конечно же, было Вэй Ину. Причем хуже по его собственной инициативе. Если просто Лань Чжань был для него самым милым на свете, то ушастый Лань Чжань, смущенно дергающий ушами на его шуточки, был неподражаем. Вэй Ин был без ума от него. А Лань Чжань был без ума от Вэй Ина. А ушастый Лань Чжань был ненасытен и мог сношаться с любимым супругом от зари и до зари. В общем, Вэй Ин сам себе ежедневно рыл ямы и прыгал в них с отчаянной охотой.       Однажды они не дотерпели до цзинши, и Лань Чжань взял супруга прямо там, на кроличьей полянке на глазах у своих пушистых собратьев. Кролики смотрели внимательно, отмечая про себя особые приемы своего шигэ, чтобы позже использовать их со своим партнером по совершенствованию.       Они делали это и в траве, и над травой, и под деревом, и на дереве, и прислонившись к дереву, и даже в луже, остудившей немного кроличий пыл. Мокрые, грязные, измотанные, ослепленные удовольствием, они рухнули в траву и уснули тут же, крепко обняв друг друга.       Вэй Ин проснулся снова один, на той же солнечной полянке в траве. Это показалось ему странным, ведь Лань Чжань всегда относил его спать в комнату. Но сейчас он проснулся один, обнимая лишь маленького белого кролика со светлыми глазками.       Сердце его оборвалось, когда его поразило осмысление.       — Лань… Лань Чжань? — прошептал он, поднимая кролика над землей и садясь на траве. Кролик смотрел на него безмолвно своими прекрасными глазками. — Лань Чжань? Это ты? О нет.       Печаль заполнила его сердце, он, содрогаясь, прижал пушистого к своей груди. Пушистый дёргал ушами и что-то пищал ему в грудь, и в этом отчаянном писке Вэй Ин услышал: «Все хорошо, Вэй Ин…»       — О нет, Лань Чжань! — отчаянно произнес Вэй Ин и погладил пушистые уши. — Ты стал кроликом навсегда… но твой верный супруг всегда будет рядом. Я… я буду кормить тебя лопухом, и может ты сможешь обрести человеческую форму. Я буду ждать. И тогда мы сможем вновь сражаться в постели. Или… ты хочешь каждый день... вот так?       Собственная мысль и молчаливое согласие пушистого привели его в панику.       — Я что-нибудь придумаю, ты не волнуйся, Лань Чжань, — невольно слезы собрались в его глазах, и горло стянула боль разлуки с любимым. — Все будет хорошо, Лань Чжань. И в горе, и в радости, и человеком, и кроликом, я буду любить тебя больше всех на свете, потому что я твой муж и больше мне нич-…       Послышались шаги слева, и знакомый голос произнес:       — Вэй Ин?       Вэй Ин вздрогнул, поднял голову и сквозь пелену слез увидел облаченную в белое высокую фигуру, обрамленную божественным солнечным светом. Это был Лань Чжань, но только... уже без ушей. Вэй Ин оцепенел и застыл с открытым ртом.       — Ханьгуан-цзюнь! Где твои кроличьи уши?!       Лань Чжань моргнул в недоумении и слегка сдвинул брови.       — Снова твои шутки?       Вэй Ин в ужасе посмотрел на кролика в своих руках.       — Если ты здесь, тогда кого я обнимаю?!       Лань Чжань подошел к нему и опустился рядом на траву. Его прохладная ладонь легла на его разгоряченный фантазией лоб.       — Ты слишком много выпил. Я пришел отнести тебя спать. Отпусти, пожалуйста, Салатика.       Вэй Ин уставился на него, не понимая. А потом все понял. И так понял, что расхохотался, швырнул Салатика в траву и кинулся на шею своему любимому супругу, горячо его обнимая.       — Это был сон! Пьяный сон! Лань Чжань, мне приснился такой кошмар! Лань Чжань, я люблю тебя так сильно, ты не представляешь, как. И ушастого, и не ушастого, но не ушастого даже больше, потому что ушастый меня чуть с ума не свел. О, я клянусь, больше не буду спать после обеда и пить не буду. Ну, только если чуть-чуть. О, Лань-эргэгэ, я едва не свихнулся. Я уже говорил, что люблю тебя очень сильно?       Лань Чжань утешающе погладил его по спине, слушая нескончаемый словесный поток. Затем поднял его на руки и отнес в цзинши. Ему на самом деле было интересно, что же такое ушастое приснилось любимому супругу. Он спросит обязательно, когда алкоголь выветрится из этой дурной головы.