What, if we just take a chance?

      — Постой, то есть ты на полном серьёзе не видишь ничего плохого в том, что думаешь о детях с парнем, которого знаешь меньше полугода? — уточняет Найл, активно жестикулируя руками, пока Гарри старается не наорать на него за то, что он крошит по всей кухне.       У Гарри есть проблемы. Проблемы с грязью и с зависимостью от чистоты в своей квартире, но не с тем, что он влюблён в Луи и готов переспать с ним хоть прямо сейчас. Поэтому он пинает Хорана в лодыжку под столом, стреляя недовольный взгляд на его руку, в которой он держит печенье.       — Извини.       — А что плохого в том, что я нашёл альфу с теми же мечтами, что у меня?       — Дети — это не мечта, Эйч, — Лиам озабоченно смотрит на друга, опасась, что его слова причинят боль. — Нет, правда, ты можешь очень сильно хотеть их, но это не то, к чему нужно стремиться.       — Это ещё почему?! — не выдерживает Гарри. — Ты мечтал поступить в университет, хотя и так поступил бы туда, учитывая все твои достижения в школе! А ты, Найл, мечтал стать психологом и скоро станешь им. Да, может, моя мечта не такая уж и классная, как у вас, но я не думаю, что вы можете осуждать моё желание завести семью.       — Мы не осуждаем! Мы просто волнуемся, потому что ты разошёлся с Джо всего пару-тройку месяцев назад, а теперь говоришь, что собираешься зачать ребёнка чёрт знает с кем! — объясняет Пейн, беря его за руку. — Гарри, мы любим тебя, и мы не хотим, чтобы ты пострадал из-за своего неправильного выбора.       — Откуда вам знать, что он неправильный? Вы бы видели, как Луи смотрит на меня, как он обходителен со мной… Он не хочет торопиться слишком сильно, мы ещё даже не целовались толком, мы постоянно говорим о чём-то, он умеет слушать, и он хорошо обнимается! А ещё он без ума от моей выпечки не меньше, чем от моего тела!       — От твоего… ты уже успел раздеться перед ним? — удивляется Найл, глядя на него во все глаза. — Боже, да у тебя точно психотравма…       — Заткнись, Найл! — едва ли не рявкает Гарри, но тут же собирается с мыслями. — Луи очень хороший, он точно понравится вам! Он красивый и добрый, он очень нежный и вежливый, а ещё он очень общительный и дружелюбный. А ещё он очень ответственный и воспитанный!       — Он так же сильно помешан на чистоте, как ты? — спрашивает Лиам, и Гарри задумывается, отвечая неуверенное: «Нет».       — Он знает про недавний разрыв с Джо и всё равно хочет встречаться с тобой? — спрашивает Найл, и Гарри тихо отвечает: «Да».       — И он не видит ничего плохого в том, что ты так легко ведёшься на его слова о детях? — спрашивает Лиам, и Гарри отвечает честное: «Нет».       — Лиам прав, Луи — неправильный выбор.       — Что? Почему?! — едва ли не со слезами, восклицает омега. — Вы даже не пообщались с ним!       — Да потому что он явно сядет тебе на шею! Протри пыль там, сям. Потом постоянно будет попрекать тебя тем, что ты, возможно, всё ещё течешь по Джо. А ещё он явно давит на твою «мечту» о детях, чтобы заполучить твоё внимание, — объяснят Хоран, и Гарри не выдерживает, швыряя в него пластиковую корзинку из-под хлеба. — Какого чёрта?!       — Вот именно! Какого чёрта! Я думал, что мы друзья, а вы выставляете меня придурком! Думаете, что я не увижу никаких красных флажочков?! Думаете, что я настолько наивный?!       — Да, Гарри, думаем, потому что ты постоянно ошибаешься, а потом приходишь к нам весь в слезах, жалуешься на то, что тебя обидели! Так что, да, сядь на жопу ровно и заткнись! — восклицает Найл.       — Я просто хочу, чтобы меня любили и ценили, а не унижали и обесценивали так, как Джо. Или так, как вы, — с обидой шипит Гарри, позволяя слезам скатиться по его щекам, и он отталкивает от себя руку Лиама, когда тот хочет извиниться и обнять его. — Я хочу, чтобы вы ушли.       Едва он замолкает, как кто-то стучит во входную дверь, и Гарри быстро встаёт со своего места, понимая, что если не покинет кухню прямо сейчас, то просто разрыдается на глазах у друзей. Наверное, это курьер привёз пиццу, которую Стайлс заказал около получаса назад. Он открывает дверь, шмыгая носом и доставая купюры из кармана штанов, но, когда он поднимает взгляд, то видит взволнованного Луи.       — Хаз? Что-то случилось? — спрашивает Томлинсон, удивлённо глядя на него, а затем с непониманием смотрит на деньги, которые Гарри тут же убирает на столик рядом с дверью и качает головой. — Милый, почему ты плачешь?       — Ничего, просто говорил с друзьями, — он прочищает горло, чтобы его голос не звучал таким затравленным. — Ты что-то хотел?       — У меня закончился сахар, а в магазине я уже сегодня был, так что подумал, что ты… не одолжишь немного?       Гарри тихо смеётся, кивая и говоря, чтобы Луи подождал его в коридоре, поэтому пропускает его в квартиру и уходит на кухню, хотя ему всё ещё не хочется видеть или слышать Лиама и Найла.       И тем не менее они шёпотом спрашивают его о том, кто пришёл, поэтому на глазах омеги снова появляются слёзы от обиды. Как они могут судить о Луи, даже не пообщавшись с ним?       В одном его друзья правы — он постоянно совершает ошибки, а потом жалуется на принесённую ему боль. Вот только сегодня ошибкой стал весь этот разговор про альфу. Гарри не должен был ничего рассказывать им.       — Не ваше дело. И вообще, я сказал вам убраться отсюда, — проговаривает омега, доставая новую коробочку с кубиками сахара.       — Гарри, мы не хотели обидеть тебя, но ты сам постоянно воспринимаешь всё слишком близко к сердцу, — пытается извиниться Найл, и у него это получается из рук вон плохо. — Боже, что нам сделать, чтобы ты простил нас?       — Поговорим об этом позже, я всё ещё хочу, чтобы вы ушли, — он направляется в прихожую, забыв о том, что слезящиеся глаза — ненормально.       Поэтому, когда он видит вновь взволнованный взгляд Луи, омега запоздало вытирает слёзы, натягивая улыбку и протягивая ему то, за чем он пришёл.       — У тебя гости? — тихо спрашивает Томлинсон, поправляя его взъерошенные кудри. — Хочешь, чтобы я помог выставить их отсюда?       — Нет, это мои друзья, так что всё в порядке.       — Не в порядке, если они причиняют тебе боль, милый. Что они сделали? — он ставит коробочку на стол к деньгам и обхватывает лицо Гарри ладонями, оставляя мягкий поцелуй в лоб. — Скажи мне, чтобы я мог поддержать тебя, детка.       — Они ничего не сделали… это всё я, — он качает головой, собираясь опустить взгляд, но Луи мягко поднимает его лицо за подбородок и внимательно смотрит в покрасневшие слезливые глазки омеги. — Я рассказал им о тебе, и они плохо восприняли это. Но это не их вина, а моя. Мне не стоило рассказывать им…       — Это не твоя вина. Дай мне поговорить с ними. Они наверняка не хотели причинить тебе боль, но они очень боятся, что я разобью тебе сердце, да? Они же не знают, как серьёзно я отношусь к тебе, да? Давай я поговорю с ними, чтобы они больше не говорили тебе гадости. Давай, детка, я справлюсь с тем, чтобы понравиться им хотя бы настолько, чтобы они больше не расстраивали тебя.       — Ты не обязан, — шепчет Гарри, всё же опуская взгляд.       — Обязан, — также шёпотом спорит с ним Луи. — У тебя ведь однажды будет моя метка на шее, моё колько на пальце и мой малыш в твоём животике, верно? У нас всё очень серьёзно, да, милый?       — Да, альфа, — он мягко берёт его за руку и ведёт его за собой на кухню, чтобы невольно застать Найла и Лиама врасплох присутсвием альфы. — Парни, это Луи Томлинсон — мой альфа. Альфа, это Найл Хоран и Лиам Пейн — мои друзья.       — Приятно познакомиться, — Лиам подскакивает со своего места, дружелюбно улыбаясь парню и пожимая ему руку, пока Найл с недоверием смотрит то на Луи, то на Гарри.       — И мне, извини, у меня все руки в крошках, — отзывается Хоран, и Стайлс чувствует, как стыд за него подкатывает к груди. — У Гарри вкусное печенье, да?       — Да, мне тоже приятно познакомиться, — со странной интонацией проговаривает Томмо, с такой интонацией, словно после его слов последует «но», и оно следует в достаточно грубом тоне: — было бы, если бы вы не довели моего омегу до слёз.       Гарри краснеет, а его глаза невольно увиличиваются от накатывающего ужаса, когда он понимает, что всё может перерасти в скандал. Ирландец выпрямляется, ощущая, что ещё немного, и альфа отчитает их по полной. Лиам нервно сглатывает, испуганно глядя на Луи, а тот в свою очередь холодно изучает их взглядом, мягко сжимая ладонь своего парня, чтобы успокоить его.       — Я понимаю, что вы боитесь за своего друга, но это не даёт вам никакого права причинять ему моральную боль, насколько я знаю. Вы прекрасно знаете, какой Гарри ранимый, и умело пользуетесь этим знанием, да? Значит так, расставим все точки над «i»: я крайне серьёзно отношусь к тому, что происходит между мной и Гарри, я долго шёл к тому, чтобы найти кого-то, кто хочет от жизни того же, чего хочу я. И я не позволю кому бы то ни было препятствовать моему счастью и тем более счастью моего омеги, вам это ясно? Если нет — вы знаете, где дверь, но учтите: если вы выйдите за неё прямо сейчас, это будет значить для Гарри, что вы больше не друзья. Вопросы? — в ответ следует только тишина, поэтому Луи довольно кивает и смотрит на Стайлса, подавляющего влюблённую улыбку. — Вопросов нет. Значит, с этого дня вы будете иметь дело со мной лично, если мой омега заплачет из-за вас. Спасибо за сахар, детка.       Томлинсон мягко целует его в висок и вновь окидывает всех парней взглядом, тихо прося Гарри проводить его, и тот кивает, словно китайский болванчик, следуя за альфой по пятам. Они выходят из квартиры, чтобы договориться о свидании, и Гарри заодно принимает пиццу у курьера, расплачиваясь за неё и оставляя на столике в прихожей. Когда омега закрывает дверь, он совсем не ожидает, что окажется плотно прижат к ней всем телом Луи.       — Лу?       — Если тебя кто-нибудь обидит, я хочу знать об этом, слышишь? Никогда не замалчивай свои проблемы, я хочу знать обо всех твоих переживаниях, хочу всегда быть твоим щитом, слышишь? Я хочу быть тем, кто всегда будет у тебя на быстром наборе, чтобы в любой — ты слышишь меня? — в любой момент прийти к тебе на помощь. Детка, — он внимательно смотрит ему в глаза, и Гарри потерянно кивает, — ещё рано для таких громких слов, но я влюбляюсь в тебя. Я хочу быть твоим. Ты примешь меня?       — Д-да, Боже, конечно, да, — рассмеявшись от счастья, Стайлс крепко обнимает его. — Спасибо тебе, спасибо, что ты на моей стороне, спасибо, что защитил нас, спасибо, что… спасибо…       — Не благодари меня за то, что я влюбляюсь в тебя, детка, — Луи нежно гладит его по щеке и наклоняется, чтобы поцеловать его в челюсть. — Я зайду за тобой завтра в девять вечера? Это не слишком поздно? Просто я думал о том, чтобы прогуляться с тобой по пустующей площади после нашего ужина, полюбоваться на ночной город и на звёзды, если их будет видно. Что ты думаешь?       — Я думаю, что Вы безумный романтик, мистер Томлинсон, — Гарри чувствует острую нужду поцеловать губы альфы, находящиеся так близко, что он даже может ощутить дыхание Луи. — А я могу надеть юбочку?       Взгляд Луи становится удивлённым и в то же время недоверчивым, когда он смотрит сначала омеге в глаза, затем на его губы, а затем немного отстраняется, чтобы осмотреть его с ног до головы, прежде чем вернуть взор к зелёным глазкам омеги.       — Юбочку? — тихо переспрашивает альфа, облизнувшись.       — Д-да, она мне очень нравится, она недлинная, но и, вроде, не очень короткая… она тёмная и, я думаю, она подойдёт для похода в ресторан… и я подумал, что ты должен знать, что иногда мне нравится носить не только шорты и штаны, потому что…       — Да, надевай юбочку. Я хочу увидеть тебя в юбочке. И хочу увидеть тебя в платье однажды. И, чёрт, я буду счастлив увидеть тебя в свадебном платье в один прекрасный день, сладость, — он поддаётся влюблённости, невесомо прикасаясь своими губами к губам парня, и Гарри потряхивает от неожиданности и радости. — Извини.       — Нет-нет-нет, я очень хочу, чтобы ты сделал это.       — Мы договаривались, — он мягко улыбается и целует его в подбородок. — Не буду тебя задерживать, иди помирись с друзьями. Увидимся завтра в девять, да?       — Да, — тихо отзывается Стайлс, влюблённо улыбнывшись ему. — Увидимся…