Я никогда не...

Чёртов Хан Джисон! С его этими авантюрами, от которых глаза закатываются на все триста шестьдесят градусов, тупыми шутками и вечным желанием кого-то свести. И даже не важно, кого и с кем, лишь бы найти ещё один повод для подъёбов и юморесок в Твиттер. Да, он обожает Твиттер, и всё бы ничего, если бы его Твиттер не представлял собой сборник кринжовых ситуаций из жизни Ли Феликса. Быть лучшим другом Хан Джисона - восьмой круг ада по Данте. Нет, даже хуже. Быть другом Хан Джисона все равно, что выпить полтора литра самогона - все над тобой смеются, и хочется блевать. Феликс, конечно, давно привык и Джисона любит, вместе они проводят кучу времени и почти всегда без умолку болтают и смеются до боли в животе. Но иногда этот бешеный грызун, как его записал Ли в телефонной книге, выкидывает номера уровня цирка Дю Солей, и тут уже не до смеха, по крайней мере Феликсу. Джисону, понятно, всегда смешно, этот человек вообще серьезным не бывает, а вот Ли порой порядочно так устает от косых взглядов и смешков в его адрес в универе после очередного твита местной знаменитости. Что там было в прошлый раз? А, история о том, как Феликс два месяца игнорировал лужу возле унитаза, потому что ему банально лень было вызывать сантехника, а потом оказался по пояс в дерьме, когда фаянсовый друг сдетонировал. История комичная, кто спорит, но ведь это одна из наиболее безобидных. Такие, как правило, вызывают только ухмылку. А вот по-настоящему бесят те, твиты о которых приводят к последствиям. Такие, как последняя. Ликс всегда был влюбчивым, и никогда - серьезно. Ему нравился кто-то новый буквально каждую неделю, и даже совсем не обязательно знакомиться с объектом симпатии. Просто всегда нравилось чувствовать этих стократ опошленных бабочек в животе, тепло в груди, радость от случайных взглядов. И нравилось, что в этих мимолетных чувствах получалось отыскать вдохновение. Одна такая лёгкая, ни к чему не обязывающая влюблённость - и уже полтетради новых стихов. Причем совершенно не важно, девушка или парень станет объектом чистых и искренних двухдневных чувств Феликса - он никогда не загонял себя в рамки. Люди, которым он посвящал строки, зачастую, даже не знали о его существовании, так что своим странным хобби он даже почти никому не разбивал сердце. Несколько раз он влюблялся сильнее обычного. В девочку с соседнего ряда в школе он был влюблён аж две недели вместо привычной одной, а мальчик с занятий по тхэквондо вообще занял мысли на целых три месяца. Ну, там сложно было устоять: у него были длинные светлые волосы в аккуратном пучке и большие голубые глаза, а ещё россыпь родинок на левой щеке и широкая улыбка, что одним своим видом могла согреть, кажется, в лютый мороз. Его звали Тэун, и это были первые отношения Феликса с мальчиком. Ну, если два неловких поцелуя за три месяца можно назвать отношениями. Ему тогда совсем не казалось это странным или неправильным. В десять лет вообще не задумываешься о таких вещах. Просто Тэ был мягким и теплым, от него пахло чем-то пряным, так что постоянно хотелось обнимать и обнюхивать, а ещё он становился поразительно красивым, когда рассказывал о географии, которой всерьёз увлекался. Ликсу нравилось проводить с ним время, прижиматься, а тот не был против. И, когда Феликс предложил попробовать поцеловаться, Тэ согласился. Ощущения были странные, новые, непонятные, но приятные, и в старом дневнике до сих пор хранится стихотворение об этом поцелуе. Пожалуй, одно из первых стихотворений Ли вообще. Потом за школой Ликс узнал, что в жестоком мире за такие вещи, как поцелуй между мальчиками, дают в морду. Это был как раз второй поцелуй с Тэ. И последний. Навыки тхэквондо не слишком полезны, когда десять человек подходят со спины, валят тебя на землю и пытаются избить, но Феликс отбивался, как мог. А Тэ под шумок сбежал. Ли вернулся домой в синяках, со сломанным ребром и разочарованием в жизни. На "ковре" у директора школы отчитывали, почему-то, не мальчиков, что избивали, а его самого, и разочарование в жизни стало больше. В пятнадцать Ликс снова втрескался по уши, но на этот раз в девочку, и это была самая продолжительная его влюбленность. Соён. Такая нежная, воздушная, всегда в платьях, со струящимися по плечам и спине локонами, ангельским голоском. Она кокетничала с ним, мило прикрывала рот ладошкой, когда смеялась, хлопала глазами до одури очаровательно и любила клубничный молочный коктейль с тремя трубочками. Феликс таскал ей стаканы с этим проклятым коктейлем едва ли не каждый день, и она принимала, хихикала, посылала многозначительные взгляды. А потом один из стаканов надел ему на уши старшеклассник, который, видите ли, уже "занял" эту девочку. Соён в ответ на вопросительный взгляд Феликса лишь пожала плечами, всё так же мило улыбаясь, и спряталась за спину этого старшеклассника. Ликс, конечно, нос хулигану сломал за испорченную прическу и футболку, но как это уже поможет? Было до жути обидно и больно, и не столько из-за того, как повела себя Соён, сколько из-за собственных чувств, которые никуда после её поступка не делись. Она всё ещё Ликсу жутко нравилась. И видеть её в школе каждый день было просто невыносимо. Это длилось, кажется, полгода, или пять исписанных стихами о безответных чувствах тетрадей. Потом отпустило, и больше Феликс так не влюблялся ни в парней, ни в девушек. Все последующие симпатии были легкими, приятными, лишь немного головокружительными и быстро проходящими. И ему это нравилось. Страдать больно, грустно и тяжело, и стихи получаются печальными, тоскливыми, какими-то мертвыми. А любить вот так, как он сейчас привык, невесомо, тепло, приятно. В морду за симпатию к мальчикам теперь не бьют, так что он частенько на них засматривался и посвящал строки, но отношения, пусть и короткие, чаще были с девушками, да и те можно было бы сосчитать на пальцах одной руки. Должно было быть тревожно и стыдно от осознания, что серьёзных отношений у Феликса к его годам не было. Половина его ровесников уже задумывалась о свадьбе, а он такой вот ветреный. Но Ликсу было всё равно. Ему просто нравится жить вот так беззаботно. К тому же, Твиттер Джисона пустовал бы, если бы не Феликс. Едва узнав о влюбчивости и склонности к поэзии тогда ещё нового друга, Хан расстрелял парня целой обоймой шуток, смешных и не очень. А потом попросил пару стихов почитать и запостил в Твиттер что-то вроде: "Цель на жизнь - заставить нового соседа по общаге написать стихотворение обо мне". Дальше было: "Может, мне тоже податься в поэты?" и несколько шуточных четверостиший, которые, к слову, показались Феликсу классными. В общем-то, Хан восхищался хобби Ликса с первого дня и в принципе очень уважал творческих людей, да и сам к таковым относился, однако его способ показывать своё уважение довольно неординарный. Характер просто не позволяет сказать прямо о том, что нравится, нужно обязательно перевести всё в шутку или подкол, сыронизировать, чтобы показать максимум остроумия. С его точки зрения, это впечатляет окружающих. С точки зрения окружающих, он ведет себя как пубертатный подросток. Со дня их знакомства с Джисоном жизнь круто поменялась: они разъехались, потому что Феликс решился снять квартиру, ни одного стихотворения, даже шуточного, о парне он не написал из принципа, а тот, в свою очередь, регулярно острит (вопрос в том, насколько это смешно, остается открытым) в своем Твиттере обо всех людях, на которых Ликс в его присутствии смотрит больше двадцати секунд. И черт дёрнул Феликса посмотреть на Хван Хёнджина. Новенький, перевелся прямиком в его группу и сел аккурат рядом с ним сначала в аудитории, а потом ещё и в кафетерии. Темные волосы до плеч, собранные в маленький хвостик на макушке, острые, как чёртовы скалы, линии челюсти, полные блестящие губы, тёмные глаза с застывшим в них равнодушием. Мраморная скульптура, не иначе - холодная, но идеальная. Феликс понимал, как много людей вокруг этого парня проводили такую мысленную параллель, но она слишком хорошо подходила, чтобы делать выбор в пользу чего-то оригинального. Новый пост в Твиттере Джисона, наблюдавшего бежавшие на тарелку слюни Феликса от вида Хвана в кафетерии, гласил: "Тупо Ликс: Влюбиться в заботливого и милого человека? Нет. Вкрашиться в местную бессердечную суку? Дайте два". Так Ликс узнал, что вокруг Хёнджина ходит дурная слава не самого приятного человека. На вопросительный взгляд Ли Джисон посыпался историями, которые он слышал от людей, которые слышали их от людей, которые знакомы с людьми, которые знакомы с Хваном...ну понятно - источники достоверные. Суть была в том, что Хёнджин холодный, бесчувственный, грубый и эгоистичный. Его взгляд, конечно, по личным наблюдениям Ли, с этими определениями коррелировал, но делать какие-то выводы было глупо. Они даже не знакомы. И не познакомились бы, скорее всего, ведь правило Ли Феликса номер один - не лезть знакомиться к людям, явно не настроенным на общение. Это опасно для здоровья, причем зачастую для физического, а травмпункт далековато, да и тхэквондо он уже подзабыл, так что риск не оправдан. Хван выглядел даже слишком не настроенным на общение, поэтому Феликс попялился на него пару дней, но заговорить так и не решился. Да и вообще это был не его типаж. Ему всегда нравились светлые, лучезарные, обаятельные и общительные люди, а тут - хуманизация грозовой тучи. Ликс написал горстку стихов о Хване, спрятал в стол и надеялся, что эта беспочвенная и обреченная на невзаимность с самого начала симпатия исчезнет, как это бывает обычно. Но он проебался. Целая неделя прошла, а взгляд Феликса неустанно выхватывал тёмную шевелюру Хвана из толпы против воли самого Феликса. Хёнджин никогда не смотрел в ответ, а если и смотрел, то мимолетно и с пренебрежением, и от этого взгляда сердце так болезненно сжималось, что Ликсу становилось страшно. Он чувствовал нечто подобное, когда видел Соён в коридоре школы с этим "занявшим" её старшеклассником. Ликс старался не обращать на это внимания, отвлекаться на всё вокруг, но получалось через раз. Особенно плохо выходило, когда на практиках по танцу Хван вставал перед ним - невозможно сосредоточиться. Джисон продолжал подшучивать, замечая поведение друга, но не слишком активно, так как его внимание занял какой-то парень на курс старше с фиолетовыми волосами и до ужаса коварным взглядом. А спустя неделю случилось "Не такая уж я сука", отправленное пользователем "Хван" в ответ на тот самый твит Джисона о Хёнджине. Под вопли Хана Феликс ушел в ахуй с концами. Ему было одновременно стыдно, приятно и страшно, и выбрать между этими чувствами не получалось. С одной стороны, в ответе скользило кокетство, и Ликсу льстило, что Хван ответил именно так (вообще, ему льстило, что Хван в принципе ответил). А с другой стороны, ХВАН ПОНЯЛ, ЧТО ЛИКС ЗАПАЛ НА НЕГО, КАК ЖЕ СТЫДНО. Вообще, Феликс не особенно стеснительный, часто подходит к людям первым, взглядов обычно не боится, но с этим Хваном всё ощущалось как-то иначе. Он весь такой неприступный, серьёзный, слишком красивый для реального человека, а Феликс по сравнению с ним тот ещё гадкий утёнок, и тревожно оказаться пойманным с поличным. Неужели Ликс такой очевидный? Ну и что, если он пялится на Хёнджина буквально постоянно, когда тот находится в поле его зрения. Ну и что, если он уже прочекал все его соцсети от и до. Это ещё ни о чём не говорит. Ну, или говорит. Как теперь вести себя? Ответить? Просто игнорировать случившееся? Почему Хван решил ответить именно на твит Джисона, а не написать лично Ликсу? Что значит этот его ответ? Считается ли этот комментарий намеком на то, что у Хёнджина тоже есть симпатия к Феликсу? А если он так решил приколоться над Ликсом? Так. Сохраняем панику, не поддаёмся спокойствию. Чёртов Хан Джисон! - Ну и что я должен делать, когда он сюда заявится? - громче обычного, чтобы перекричать музыку и шум голосов, проговорил Феликс, всё пялясь на ответ Хёнджина под твитом Хана недельной давности на экране телефона и перекатывая между пальцами левой руки бутафорскую кость, что подобрал с пола. Вечеринка в честь Хэллоуина - одна из самых масштабных в учебном году, и непонятно, за что студенты так её любят. Она абсолютно ничем не отличается от других тусовок: много алкоголя, закусок и людей, громкая музыка, прокуренная одежда и заблеванные ванные под конец. Даже костюмы почти никто никогда не надевал. Однако на неё всегда собирается больше всего народу. И сегодня был запланирован аншлаг. Джисон такую грандиозную пьянку пропустить не мог никак, поэтому надел свой лучший костюм вампира-эскортника, взял Ликса под белы рученьки, и вот они уже в пучине веселья в большом особняке на окраине города. Ликс не знал, чей это был дом, но предсказывал ему не самую радужную судьбу. Пока всё было неплохо: ещё относительно чисто, куча украшений, столы с фуршетом и выпивкой, чуть поредевшие, однако выглядящие хорошо, но ведь ещё только восемь вечера. И далеко не все гости собрались. И ещё не так много выпили. Феликс даже представлять не хотел, насколько уродливой будет тыква, в которую обернется этот дом наутро. Но он планировал свалить раньше, так что навряд ли застанет это превращение. Будь его воля, Ликс бы вообще не пошёл. Шумные тусовки никогда не были его любимым занятием. Маленькая компания, Уно, совместное приготовление ужина и просмотр какой-нибудь дорамы - это его уровень, а вот частные дома с грохочущей музыкой и кишащими внутри людьми - нет. Но оставлять Хана в одиночестве не хотелось, особенно зная, как быстро он напивается, поэтому Феликс регулярно ходил на вечеринки с другом. Чаще всего, сам не пил или пил совсем немного, сидел в углу и ждал, когда алкоголь победит Джисона в неравной схватке, чтобы вызвать такси и отвезти бездыханное тело домой. Утром после такого отдыха Хан всегда зарекался больше не пить, но вот они снова здесь. И в руке у парня не стакан с водой. - Да я уже всё за тебя сделал! - возмутился Джисон, и потянулся рукой к Ликсу, чтобы шуточно толкнуть его в плечо. Из стакана в другой его руке немного расплескалось. - Ты бы хер знает сколько собирался заговорить с этим Хваном, а я одним твитом решил проблему. - До твоего дурацкого твита никакой проблемы не было, - Феликс недовольно сощурился и бросил кость на пол. - Твои слюни на нашем столе в столовой - это большая проблема, - Хан помотал головой из стороны в сторону. - Заебался вытирать. Ликс передразнил друга, состроив гримасу, и сделал глоток из своего стакана. - На свои слюни посмотри, - Феликс кивнул на того самого парня с фиолетовыми кудрями, что стоял в дальнем углу комнаты. Джисон не сводил с него взгляда весь вечер, и тот иногда смотрел в ответ с неопределенным прищуром. Если Феликс правильно запомнил (а он правильно запомнил, потому что Хан повторяет без конца уже неделю), его зовут Минхо. - Я хотя бы могу подойти и заговорить с ним, - огрызнулся Джисон беззлобно и сделал глоток из своего стакана. - Так вперёд! - брови Ликса взлетели вверх, и парень сделал жест рукой, подгоняя друга. Хан вздернул подбородок, сощурившись: - И пойду! - Иди! - Феликс хихикнул. - Пойду! - Джисон поелозил на кресле, но так и не встал. Добавил тише, опустив взгляд на свои ноги: - Просто не сейчас. Его слова потонули в шуме, но Феликс всё равно разобрал и усмехнулся в свой стакан. Джисон такой Джисон. Вечно взвинченный, заряженный, активный, но до смешного нерешительный, когда дело касается его личной жизни. Семь раз отмерь - один раз отрежь? Не. Семьдесят семь раз отмерь, еще два раза отмерь, потом попроси друга отмерить раза три-четыре, и только потом отрезай, но аккуратно. Хан до ужаса не любит спонтанность. Он сам по себе жутко тревожится по поводу и без, а что-то неожиданное и вовсе превращает его в ходячее волнение. Ему лучше подготовиться, чтобы всё обдуманно и спланировано, чтобы без сюрпризов и неловкостей. Хотя Хан и есть ходячая неловкость. Но в этом его шарм. - Кстати, чё-то я Сынмина не вижу, - Джисон заозирался. - Обещал же прийти. Ликс вслед за другом заскользил взглядом, уже чуть поплывшим от выпитого, по лицам вокруг. Сынмина найти не удалось, зато точеные скулы Хвана тут же бросились в глаза. Когда он успел прийти? Если парень и пытался создать пугающий хэллоуинский образ, у него ничерта не вышло - выглядел он до безумия привлекательно. Свободная белая рубашка с распахнутым воротом, из-под которого виднеется жемчужная нить и тонкая красная лента, свисающая до широкого кожаного пояса на животе, черные узкие брюки, бордовый тинт на губах, тёмные волосы уложены волнами назад, а чёлка обрамляет лицо. Весь его образ такой небрежный и расслабленный, будто он совсем не старался, но такой изысканный, будто над ним пыхтели пять визажистов несколько часов кряду. Он смотрит по сторонам снисходительно, устало, скучающе. Кто-то передаёт ему стакан с алкоголем, и он выпивает содержимое залпом, даже не морщась. Что-то отвечает людям, облепившим его с двух сторон, улыбается - видимо, кто-то из них пошутил. Его движения плавные, неторопливые, даже гипнотические. Снова выпивает, чокнувшись с несколькими людьми, а потом смеётся, запрокинув голову. Кто там такой остроумный, интересно? Хотя, плевать, пусть продолжает, потому что кадык Хвана двигается просто потрясающе. Хёнджин выглядит иначе сейчас. Не так, как выглядит в универе. Веселее, расслабленнее, будто в своей тарелке. И совсем не похож на эгоистичного, наглого, злого и далее по списку. Он сияет. Может, дело в друзьях, что вокруг него. Ликс раньше не встречал их: высокий парень с кудрявой темной макушкой в укороченном топе, открывающем вид на его пресс, девушка на каблуках, кажется, длиннее, чем ноги Феликса, два совершенно не выделяющихся парня с выжженными волосами, что довольно развязно друг друга обнимают, и ещё одна девушка с настолько кислой миной, что вяжет во рту от одного взгляда на неё. Все выглядят старше, чем Хван, наверное, выпускники. - Ты сейчас в нём дыру прожжёшь, - в самое ухо вкрадчиво и довольно громко произнёс Джисон, заставляя Ликса вздрогнуть. - Минут десять уже пялишься. - Отстань, - отмахнулся Феликс, делая глоток из стакана. Правда десять минут смотрел? Да ну, Джисон преувеличивает. - Сынмина нашёл? - Ага, - Хан тоже отпил, - и Чонин с ним. - Попугаи-неразлучники, - Ликс ухмыльнулся и поймал себя на том, что снова смотрит на Хвана. Перевёл взгляд на свой большой палец, скребущий край стакана. - Они пока курят. Как вернутся, выпьем за год знакомства, - Хан уселся на подлокотник кресла Феликса, заставляя парня чуть двинуться. - Ты-то не хочешь сходить? - Джисон~и, курить вредно, - Ликс потрепал друга по руке. Тот пытался бросить с первого дня их знакомства, но хватало его максимум на пару недель. - Жить вообще вредно, - буркнул Хан, надув губы, но без Феликса на улицу не пошёл. Хван снова от души рассмеялся, запрокидывая голову и показывая ряд белых ровных зубов. Да, Ликс опять смотрит. Странно, что Хёнджин его ещё не заметил. Он размеренно покачивался под музыку, держа длинными пальцами стакан на уровне груди и методично выпивая. Его расслабленные и изящные движения выглядели головокружительно хорошо. Понятно, почему он перевелся на хореографию - он создан для танцев. Спустя минут десять Сынмин и Чонин наконец пришли, и парни дружно подняли стаканы за то, чтобы их дружба длилась вечно. Посыпались какие-то истории, и Феликс наконец смог отвлечься от разглядывания подтянутой фигуры Хёнджина, но ненадолго. Кто-то убавил музыку и предложил поиграть, поднялся шум обсуждений, и от общей массы людей отпочковалась группа тех, кто хотел развлечений. Джисон, конечно, затянул туда друзей, и, к большому удивлению Ликса, Хван со своими приятелями тоже подошёл. А ещё Минхо с какими-то подругами, получившими презрительный взгляд от Хана. После того, как все удобно расселись, Джисон взял на себя инициативу организатора, так что быстро напомнил правила, активно жестикулируя, и игра началась с девушки, сидящей сразу после него. "Я никогда не..." - любимая забава на таких вечеринках. Поначалу было вяло, первые три человека пытались придумать что-то оригинальное, но получалось сомнительно. Феликс успешно пропустил мимо ушей всё, что они говорили, но даже не столько из-за глупости сказанного, сколько из-за Хван Хёнджина, который сел напротив. И ладно бы просто сел - он пялился. Бесцеремонно и практически неотрывно. Кажется, сам Ликс буквально десять минут назад смотрел на него так же, но ЭТО ДРУГОЕ. Хёнджин его взглядов не видел, а вот Феликс видит, как Хван смотрит на него, изучает одежду, черты лица, как-то неопределённо улыбается одними уголками губ и прикладывается к стакану. Это невыносимо. Феликс, конечно, смотрит в ответ, но его щёки ощутимо покраснели. Чего Хёнджин добивается? - Я никогда не... - протянул Минхо, когда до него дошла очередь. Он задумчиво смотрел на Джисона. - Я никогда не целовался с парнем. Поднялось дружное одобрительное улюлюканье - наконец-то интересная тема, а не "я никогда не ел острую лапшу". Феликс глянул на Джисона, делающего большой глоток, и ухмыльнулся. Если его личный костедробительный опыт поцелуев в десять лет считается, то тоже придется пить. Взгляд снова непроизвольно прыгнул на Хвана, который, кажется, ждал его, потому что сразу улыбнулся и залпом выпил содержимое своего стакана. Он глядел из-под ресниц снисходительно, игриво, и у Ликса по спине побежали мурашки. Кто ещё пил, Феликс не обратил внимания, всё наблюдая за Хёнджином. Как он поманил кого-то длинным указательным пальцем, как проговорил что-то подошедшему на ухо, как принял спустя минуту бутылку из его рук и, вальяжно открутив крышку, налил в свой стакан алкоголь. - Я никогда не занималась сексом с девушкой, - с какой-то нервной улыбкой проговорила брюнетка, сидящая за Минхо. Хван снова выпил, смотря на Ликса с вызовом. Краем глаза Феликс уловил, что выпил Минхо, а ещё друг Хвана в укороченном топе. Дальше была очередь Хвана. Он покрутил в руках стакан в задумчивости, а потом хмыкнул, видимо, ничего путного не придумав: - Я никогда не занимался сексом втроём. Кто-то из девушек выпил. Кудрявый парень в топе наклонился к Хвану и что-то сказал ему на ухо. Тот прыснул от смеха, облизывая верхние зубы. - Я никогда не думал об отношениях с человеком своего пола, - сказал друг Хвана уверенно и быстро - готовился к своему ходу. Выпили почти все, за исключение пары человек. Дальше после "Я никогда не делала минет" из уст подруги Хёнджина на каблуках высотой с эверест выпили почти все девушки. И Хёнджин. У Феликса опять побежал мороз по спине. - Я никогда не занимался сексом в общественных местах, - проговорил Чонин, когда очередь дошла до него. - Ты хотел сказать: "Я никогда не занимался сексом в принципе"? - парировал Сынмин, провоцируя волну смеха. Ян посмотрел на него как-то странно, а после ухмыльнулся, получив такой же взгляд в ответ, и Ликс почувствовал себя так, будто увидел то, чего не должен был. Когда все, кто занимался сексом в общественных местах, выпили, кудрявый друг Хёнджина встал, объявляя, что хочет покурить. Хван поднялся вслед за ним. Ещё несколько человек встали и вышли, в их числе Сынмин и Чонин, хотя они курили совсем недавно. Джисон пихнул Ликса в бок и провокационно посмотрел, мол, давай, иди за ним, но тот не поддался и остался сидеть на месте, чуть поёрзав. Игра продолжилась. Феликс краем уха слушал, что говорят, прикладывался к стакану нечасто, потому что в его жизни было не так уж много провокационных событий. Мысли летали туда-сюда слишком быстро, чтобы сконцентрироваться хоть на одной из них. Легкая алкогольная дымка затянула сознание. Казалось, прошла вечность, прежде чем вернулся Хёнджин. Друга с ним не было. Сынмин и Чонин тоже где-то пропали. - Я никогда не фотографировался голым, - сказал кто-то, присоединившийся к игре пару минут назад. Феликс выпил. - Я никогда не использовал смазку. Феликс выпил. - Я никогда не дрочил в ванной. Феликс выпил. Хёнджин пил синхронно с ним, и черты его лица с каждым глотком размывались в сознании Ликса. Но он всё равно был чертовски красив. Пора было остановиться, но останавливаться не хотелось. Игра через пару кругов сошла на нет, музыку прибавили, и порядочно набравшиеся высыпались в центр комнаты потанцевать. Джисон уже был в хорошей кондиции, поэтому потянул Феликса за руку, неуклюже дрыгаясь в пути. Пару минут Хан поошивался рядом с другом, а потом заприметил Минхо и, осмелевший от выпитого, пошёл к нему. От жара толпы Феликса повело. Музыка как будто становилась громче, под ногами ощущалась пульсация битов, кожа встала дыбом. Больше пить нельзя, иначе его миссия по спасению Хана от последствий алкогольной интоксикации пойдёт прахом, и его самого нужно будет спасать. А может, уже нужно. Он потопал прочь из толпы к ванной, но там оказалось занято, поэтому вышел на улицу. Курившие на крыльце расступились, позволяя Ликсу выбраться из облака дыма. Он отошёл чуть в сторону от дома, где людей было меньше. На воздухе сразу полегчало. - У твоего друга увлекательный Твиттер, - раздалось за спиной, и Феликс вздрогнул, машинально разворачиваясь. - Как будто книгу прочитал. Хван. Он вальяжно подошёл и встал в полуметре от Ликса, пока тот пытался сфокусировать взгляд. Раскрасневшийся от алкоголя, пахнущий смесью табака и розы с нотками виски, на идеальной коже проступила испарина. Он, видимо, тоже был в толпе танцующих. Больших усилий стоило не растянуться на уличной плитке от его игривого взгляда и звука голоса. Феликс пару раз слышал, как Хёнджин отвечает на занятиях, но это был другой голос. Осипший, видимо, от выпитого и сигарет, с придыханием, шершавый, как галька в волнах. Феликса определенно нужно спасать. - Сборник анекдотов, - в голову пришла острота, и пьяное сознание сразу выдало её. Ликс как-то уродливо усмехнулся, и ему тут же стало стыдно. Хван ухмыльнулся, облизнул и закусил нижнюю губу. Феликс шумно вдохнул, озираясь по сторонам в поисках чего-то, но сам не знал, чего. На самом деле, просто прятал глаза. Пару мгновений Хван рассматривал опущенное лицо Ликса, а после протянул руку: - Бессердечная сука Хван Хёнджин, - невозмутимо представился, убивая Феликса молнией своего взгляда. - Самокритично, - опять криво усмехнулся Ликс, пожимая ладонь двумя руками. - Ли Феликс. Ладонь Хвана большая и холодная с сетью массивных вен под мягкой белой кожей. Руки Феликса такие маленькие в этой ладони. Весь Ликс рядом с Хваном чувствует себя маленьким. Просто крошечным. Чем дольше Хёнджин смотрит, тем меньше становится Феликс, и, кажется, скоро от него совсем ничего не останется. - Твой друг так меня назвал, вообще-то, - Хван склонил голову набок. - С чего ты взял, что это про тебя? - Феликс попытался сделать невозмутимый вид, но получилось сделать только идиотский. Хван отпустил руку Ликса, залез в карман и достал сигареты: - Потому что ты ходишь за мной уже неделю, - он сощурился, смотря в глаза, неторопливо открыл пачку. Отпираться глупо. Молчать глупо. Есть книга "Как перестать быть идиотом"? Ликсу надо. Он втянул носом воздух в надежде, что с ним в голову приплывут какие-то дельные мысли, но не срослось. Мысль была только одна, причем банальная и заезженная сегодня - Хёнджин красивый. Как Бог. Его движения, будто он находится в вечном танце, глаза с бликами уличных ламп и окон, как черный опал на солнце. Может, сказать ему? Вдруг его это обескуражит, и он перестанет быть настолько самоуверенным и прекрасным? Всё тело покрылось мурашками. Хван зажал сигарету между зубами и протянул Ликсу пачку, безмолвно предлагая. Тот махнул головой. Хёнджин усмехнулся своим мыслям, подкурился и выпустил облако дыма прямо в лицо Феликсу. Горечь ударила в нос, и Ликс едва сдержался, чтобы не сморщиться. Хван смотрел на него, но ничего не говорил. И тишина висела в воздухе вплоть до момента, пока последняя затяжка не развеялась во влажном вечернем тумане. Это странно - молчать с человеком, которого совсем не знаешь. Феликс привык молчать с друзьями, когда тишина комфортная, спокойная и приятная. Но молчание с Хёнджином не было спокойным. У Ликса зашлось сердце и размякли коленки, а руки едва удавалось удерживать от крупной дрожи, когда бордовые губы напротив обхватили фильтр, напряглись в затяжке, а после приоткрылись на выдохе. Интересно, они сладкие? Во рту пересохло. Феликс давно не ощущал такого напряжения в теле. Родинка под левым глазом Хвана забавно двигалась, когда он моргал. Легкий ветер играл с челкой. Хёнджин то и дело перекатывал сигарету между средним и указательным пальцем, и этот расслабленный жест давил на Феликса слишком сильно. Но не так сильно, как этот чёртов взгляд, которым Хван буквально обжигал кожу на лице. - Потанцуй со мной, - вдруг заговорил Хёнджин, облизав губы, когда сигарета истлела. Он взял Ликса за руку, не дождавшись ответа, и потянул за собой в дом. Феликс машинально зашагал следом, не очень понимая, что происходит. После пяти минут статичных гляделок пьяный мозг плохо осознает динамику, так что картинка чуть поплыла перед глазами. Но Хван всё равно был красивым. Он даже двоился красиво. Его залитые лаком волны волос с тонкими линиями невидимок, острые плечи, проступающие сквозь влажную ткань рубашки мышцы спины, крепкие бедра, стройные ноги в массивных ботинках. Воплощение слова "эстетика". Осознание происходящего догнало с задержкой, но ни одна клетка тела Ликса не сопротивлялась тому, что они идут танцевать. Он позволил Хёнджину провести себя через толпу на ступеньках в самый центр двигающихся под музыку тел, позволил обнять со спины, хотя от такой близости свело мышцы, позволил сжать кожу на тазовых косточках сквозь ткань брюк. Плевать, что они знают друг друга десять минут. Абсолютно плевать. Феликс чувствовал парня всем телом и двигался под его ладонями. Медленно. Жарко. Он накрыл его руки своими. Ткань рубашки прилипла. Губы пересохли. Тяжелое дыхание прямо в ухо действовало совершенно дезориентирующим образом. Феликс подумает о том, насколько всё это неправильно, завтра. - Главный герой сборника анекдотов твоего друга очень мне понравился, - неожиданно заговорил Хван в ухо, едва касаясь губами кожи, и у Ликса закружилась голова. Он сбился с ритма, однако сильные руки на боках тут же это исправили. Хёнджин только что сказал, что Феликс ему нравится? Серьёзно? Ответа у Ли не нашлось, да и способность говорить в принципе куда-то исчезла. Хван выдохнул ему в затылок, а затем нежно развернул к себе. Ликс весь натянулся, как струна, не зная, куда деться. Внутри зудело от ощущения, что нужно срочно что-то сделать или безболезненно ретироваться. Хотя, безболезненно уже не выйдет. Хван смотрел прямо в глаза как-то очень долго, и его взгляд был пугающе жадным, глубоким, с пляшущими огоньками на самом дне. А потом вдохнул запах влажных волос Ликса на виске, прижимаясь сильнее. Захотелось курить. Зря Феликс отказался от сигареты. Он несмело положил подрагивающие ладони на талию Хвана. - Ты вкусно пахнешь, - проговорил тот у самого уха. Ноги держали едва. Дико жарко. В груди что-то задрожало. Музыка, совершенно не подходящая для медленного танца, доносилась до сознания, будто сквозь толщу воды. Сил сдерживаться уже не было, и Феликс потянулся к уху Хвана, провёл носом по хрящу. Тот в ответ сжал его кожу сильнее и отстранился, снова сверкнув адским пламенем во взгляде: - Я хочу поцеловать тебя, - его голос звучал слишком ровно. И совершенно не сочетался с безумным взглядом темных глаз. - Целуй. Феликс вспомнил всех богов, каких только знал, когда мягкие влажные губы Хёнджина обхватили его верхнюю губу, чуть посасывая. Руки Хвана сомкнулись на спине, вжимая его хрупкое тело в сильную грудь. Ликс ответил на поцелуй, игнорируя дрожь под ребрами, и сжал влажную ткань рубашки парня. Запах розы и табака осел в носу лёгким зудом. Ли прошёлся по нижней губе Хвана языком в жадном желании ощутить вкус его кожи - виски и что-то сладкое. Хёнджин не остался в долгу и почти сразу углубил поцелуй, прошёлся языком по верхним зубам Ли. Мягко и расслабленно. В его движениях не было того открытого пламени, что горело прежде во взгляде. Только нежность и осторожность. Ликс ждал другого: бури, скорости, смазанных касаний, болезненных укусов. А получил тягучее тепло и неторопливые, почти усталые движения. И это будоражило ещё сильнее. Именно такие поцелуи он любил. Живот свело желанием продолжать, продолжать, продолжать. Только не останавливаться. Противоречивые чувства в груди лишь распаляли кожу, и без того жаждущую касаний. Хёнджин играл с языком, губами, гладил поясницу, бегая по позвонкам подушечками пальцев. Феликсу должно было быть стыдно, что они стоят посреди комнаты, полной людей, и целуются так. Развязно, горячо, неспешно, до боли желанно. Но ему не было стыдно. Ему было абсолютно плевать. Он перестал слышать музыку, голоса, ощущать, что вокруг есть люди. Только тонкие руки на спине, сладкий аромат розы и бешеный стук между ребер. Феликс обязательно подумает о том, насколько всё это неправильно, завтра.