GENSHIN BOYS HEADCANONS

Ты ступаешь на каменные покровы улиц: гавань встречает тебя. Рито, небольшой остров, хранящий воспоминания и приторно-сладкие, и до боли горькие, объединяющие человеческие души; в голове приглушённо звучит знакомый голос, память о котором не суждено стереть даже времени. Ты тепло улыбаешься, пробуждая события тех времён, когда он был рядом. Всё было иначе: охота на глаз бога, война, вопиющая строгость законов и гнетущая атмосфера, заставившая его вырваться на волю. Жизнь, полная смятения, страха и неопределённости, глупые риски и пустые жертвы. Ты застала ужасное прошлое острова, ранее наполненного конфликтами и местью. Сейчас же лучи утреннего солнца проглядывают сквозь тонкие облака, алые листья тянутся к небу, чья лазурь сияла ярче привычного; казалось, порт готовится встречать тех, по кому искренне скучал. Забавно осознавать, насколько тебе не хватало покинувших остров. В особенности — вольного, поэтичного и вечно задумчивого странника. Не хватало его беззаботного смеха, его нежных прикосновений, его тихого присутствия, настолько успокаивающего даже в окутанном страданиями ночном воздухе. «Вот он! Алькор! Я вижу его, вижу!» звонко прервал твои раздумья высокий детский голос. Радость привлекла твоё внимание, и ты обратила взгляд на горизонт, где виднелись величественные паруса, играющие в морском бризе. Может, разыгралось воображение, но ты будто видела фигуру капитана Бэй Доу, гордо осматривающую приближающиеся острова Инадзумы. Если приглядеться, мерещилось очертание странствующего самурая, занявшего место на самой высокой точке корабля; взгляд юноши бегал по гавани, старательно ища одну особенную в его жизни девушку. . . . «Каэдэхара Кадзуха.» медленно выдыхаешь ты. Вот он, наконец-то здесь, ступает на ту же землю, что и ты; ветер разбрасывает белые пряди, создающие подобие нимба над головой странника. «Здравствуй, голубка.» внезапно Кадзуха находит себя в неловком неведении, обдумывая, какой жест будет верным по отношению к тебе. Ты ничуть не изменилась — всё так же пленительна в его глазах, нотки радости обрамляют твои черты. Ты хочешь сказать о его возвращении домой, но вряд ли у столь страстного путешественника будет место, которое он мог бы назвать таковым. Глубокие размышления прерывает его голос. «Всматриваясь в твои глаза, я словно попадаю в родное место.» признаётся он, будто в ответ на недавние мысли. Светлое чувство радости растекается по телу, когда Кадзуха укрывает тебя в нежных объятиях — впервые за столь мучительно долгое время. Мгновение текучего счастья прерывает приказ Бэй Доу. «Эй вы, ленивые моряки! Тащитесь сюда и помогите нам с Томой разобраться с грузом!» «Так… встретимся ночью?», спрашивает он, убирая выбивающиеся из причёски пряди с твоего лица. В глазах от радости сияют полумесяцы, отражая трепещущее довольство его ресниц. «Как только луна взойдёт над очертаниями храма Наруками. Как всегда, Кадзуха.» . . . И вновь ты сидишь под ставшим родным лунным светом, растворяющимся в вековой кроне старинного дерева. Но пробивается беспокойная мысль, словно что-то изменилось. «Ты пришла…» «Конечно.» Уютная тишина воцаряется, позволяя лишь сверчкам ступать в свои покои. Возможно, так казалось из-за мотивов дальних берегов, что принёс с собой юноша: тех, на которые ты не ступала, но так жаждала посетить вместе с ним. Или из-за того, что его волосы стали длиннее, чем ты помнила; красная прядка всё так же выбивалась на фоне белоснежного хвоста, навевая образы осенней листвы. Или же причиной было обыкновенное взросление, коснувшееся обоих. Невинные беседы, сплетённые руки и твоя голова на плече самурая, пока ты любовалась мерцающими звёздами на небесном полотне, так ярко отражавшимися в ваших глазах. И ты понимаешь, почему же терзает сердце столь внезапная неопределённость мыслей. Ты же влюбилась в… «Могу я поцеловать тебя…?» его голос полон аккуратного любопытства; ты чувствуешь тепло дыхания Кадзухи, в то же мгновение согревающее обоих: вы сливаетесь в страстном, полном желания поцелуе, заменившем слова признания. Да, всё действительно иначе: теперь он чувствует, что на верном пути. Все те невыносимо яркие чувства, что вы скрывали долгие годы, вытекают наружу, поглощая пылкие влюблённые души. Как прекрасны его рубиновые глаза и чарующая улыбка, от которой бабочки роятся в животе. Губы медленно, нехотя размыкаются, и он вздыхает, смущённо проводя рукой по волосам, взгляд всё ещё прикован к тебе. И пусть вы жадно глотаете воздух, восстанавливая ритм дыхания, глаза не перестают пересекаться, создавая единство душ. Ты выдерживаешь паузу, прежде чем задать важный вопрос, терзающий разум. «Мы друзья, Кадзуха?» «Мм, почему ты спрашиваешь? Мы дружим достаточно давно, не так ли?» ехидно ухмыляется тот, его рука всё так же покоится на твоём бедре, пока другая едва заметно поглаживает кожу твоих щёк. Голос полон игривости, но за ней прячется удивительное чувство, что ты не в силах разгадать; что-то, скрывающееся в тени мягких намёков. «Потому что…» слова прерываются — понимаешь, насколько это глупо, но ты теряешься в его взгляде — завиток эмоций и сложных чувств, смятение покрывает вас обоих, сомнения и страх неверного решения, из-за которого потеря была бы неизбежна. «Потому что, Каэдэхара Кадзуха, я не думаю, что друзья целуются вот так.» Он мягко смеётся, глаза сверкают в обожании и изумлении, пока изящные пальцы нежно стирают следы кристальных слёз с твоего лица. Его прикосновения и взгляд напоминают легчайший ветер, окутывающий тонкими чувствами. Ответ витает в воздухе, успокаивая разум — Кадзуха безмолвно утешает терзания сердца. «Мм… Тогда я нисколько не против быть для тебя кем-то другим, милая. Ты выбираешь. Как тебе идея?» шепчет он и вновь примыкает губами к твоим. «Как бы нас ни называли, какое определение бы нам ни давали… Меня это не волнует до тех пор, пока твои желания исполнены.» смущённо улыбается Кадзуха. «Но…будь у меня выбор, я бы просто хотел, чтобы ты знала, как сильно я тебя люблю.»