GENSHIN BOYS HEADCANONS

КЭЙА Кэйа кружит тебя в одном из двориков площади; небо цвета индиго, дающее легчайшие намёки на скорое появление утреннего солнца, такое же прекрасное, как и сияющий лиловый ирис в его руках. Единственная причина, по которой он не спит в столь ранние часы — глубокий сон остальных жителей Мондштадта. Кэйа более не верит в Архонтов, но Барбатос запретил сёстрам собора видеть его в таком состоянии: вусмерть пьяный в 4:30 утра, спотыкающийся и плывущий в ритме иллюзорного вальса; его руки тянутся к несуществующему силуэту. Юноша безуспешно пытается изобразить подобие влюблённой улыбки, что постепенно рассеивается в бесконечной тоске, и вновь тянется за стеклянной бутылкой, делая глоток горькой жидкости, которая так и не смогла согреть ледяное сердце, застывшее в печали твоего отсутствия. Он готов пойти на что угодно, лишь бы встретить тебя в своём сознании ещё раз, хотя бы на пару секунд: этого достаточно, чтобы слиться с тобой в обжигающем поцелуе, наполненном пылкими чувствами, а после прошептать тебе на ушко, насколько сильно он влюблён, как Кэйа и привык делать. СЯО Раньше Сяо наслаждался тем, как трепещут твои прикрытые глаза; плавные движения груди, прижатой к его телу; нежное тепло твоего дыхания, что щекотало его ключицы, успокаивало юношу, убеждая в том, что ты жива. И сейчас он сидит под золотой кроной дерева, что было твоим излюбленным местом ночлега; кожа Сяо леденеет от прохлады ночного ветра. Всё, что он находит — клумба глазурных лилий, одиноко пестревшая после ухода её хозяйки. Сяо думает, если он будет старательно ухаживать за любимыми цветами Моракса, то Гео Архонт сжалится над ним и позволит цветам распуститься, оживляя горестные воспоминания о тебе. Особенно память о твоём голосе, столь сладком и мелодичном, будто плавная колыбельная, смягчающая терзания кошмара о бессмертной жизни. Когда ты была рядом, его существование превращалось в сон, полный эйфории, но неизбежно и так болезненно быстро подошедший к концу. Теперь Сяо всё равно, даже если ты и была только плодом его измученного воображения; он убедится в том, что ты услышишь соскальзывающие первый и последний раз с его губ слова о том, как сильно он любил. ДИЛЮК Дилюк позволяет тебе устроиться в его объятиях, разделяя ранее необычную для мужчины близость; огонь уютно потрескивает, языки пламени облизывают трут, наполняя всё вокруг теплом сродни каждому твоему искрящемуся счастьем взгляду и прикосновению. Ты разжигаешь жар в груди Дилюка, что не способна потушить никакая грусть, даже в роковую ночь, когда, спотыкаясь, он входит в окутанное тоской поместье. Он падает на колени, в бреду надеясь, что ты окажешься рядом и поймаешь его, как всегда и делала. Пряди выбиваются, застилая взгляд и окрашивая видимый мир в ярко-красный; ладони мужчины покрыты до ужаса знакомым тёмно-алым цветом. Будь осторожен, будь внимателен, не дай гневу поглотить тебя, береги себя, — бесчисленное количество раз повторяла ты. С болезненной силой Дилюк вбивает те воспоминания в свой череп, пока не немеет и обессиленно падает на землю. Ты всегда говорила ему не играть с огнём, но если это поможет последний раз сказать, насколько сильно он любит тебя, Дилюк позволит пламени поглотить его существо целиком.