***
Во время разговора с министром пропаганды Гитлер сидел и рисовал какие-то каракули на листах бумаги. Он чём-то был взволнован. В телефонной трубке послышались гудки. — Йозеф, Йозеф, что с тобой происходит? — произнёс Адольф закидывая голову назад, однако сразу же быстро выпрямился и окинул взглядом стопку бумаг, — как же я устал. В моей жизни кроме работы ничего и никого нет, — огорчив сам себя, Ади вернулся к работе. Закончил он переберать документы когда часы показывали время два ночи. — Уходить домой уже смысла нет, — рассуждая вслух, Адольф встал из-за стола. В его кабинете была ещё небольшая комната, в которой распологались большой диван, стол из тёмного дерева и какие-то полки с книгами. Сняв с себя пиджак фюрер лёг на диван, закрыл глаза, и о чём-то думая заснул.***
Прошла неделя с этого случая. Всё это время Геббельс старательно избегал Гитлера, старался не смотреть ему в глаза и не думать о нём. Но в одну пятницу фюрер вызвал министра пропаганды к себе в кабинет. — Хайль Гитлер, — сказал Йозеф, зайдя в кабинет и сделав символический жест. — Привет, Йозеф, — ответил Адольф, оторвав взгляд от бумаг, — как у тебя дела? — невзначай спросил он. — Нормально, — сухо ответил Пауль, — зачем вы меня звали? — Йозеф, я немного беспокоюсь и поэтому хочу поинтересоваться. Что с тобой происходит? У тебя что-то случилось с Магдой? — Нет, мой фюрер. С Магдой у меня всё отлично. — Что-то связанное с работой, если да ты обращайся ко мне, я постараюсь помочь. Ведь я как-никак твой друг, — Гитлер улыбнулся. — Да, проблема связана с работой, — раздражённо ответил Геббельс. Последняя фраза фюрера прозвенела у него в ушах и застряла в мыслях, — но я не могу рассказать вам. — Почему же? — тут Адольф остолбенел. Он лидер государства, и если что-то в стране не так он неприменно должен об этом знать, — почему не можешь, Йозеф? — Личное — Всё что касается работы не может быть личным, — Гитлер гневно свёл брови. — Может, мой фюрер, может, — удивительно спокойно ответил министр. — Нет, Йозеф, не может, особенно в отношении меня, — Адольф начал повышать тон. — А уже тем более именно вам я не могу этого сказать. — Йозеф, я не понял, что это ещё за секреты, — Гитлер орёт, — быстро говори мне. — Не могу — Я должен это узнать, — фюрер не любит секретов, особенно когда секреты касаются его. — Нет. — Не заставляй меня делать глупости, — Адольф был не в себя от злости. «Сейчас или никогда.» — Я люблю вас! — выкрикнул Геббельс по верх последней фразы Гитлера, — я люблю вас уже давно, такой любовью, которую я ещё ни к кому не испытывал. Повисло молчание длившееся 10 секунд. — Чего? — фюрер, не мог поверить своим ушам, — ты? Не может быть, — шёпотом говорил он. — Может ещё как. Поэтому я боялся вам сказать, понимая, что вы это не одобрите. — Нельзя полюбить мужчину, нет, — всё ещё шёпотом продолжал ариец. — Оказывается можно. Фюрер был в полнейшем шоке, не мог произнести ни слова, но что-то кололо у него в груди. — Я долго не хотел этого признавать понимая, чем это может кончится, — продолжал пропагандист, — я прекрасно понимаю, как вы к этому относитесь, случай с Рёмом хорошо это показывает, и я знаю, что мне грозит, — Йозеф сделал небольшую паузу и посмотрел на застывшее в удивление лицо Гитлера, — я думаю, что должен уйти. Геббельс развернулся и в звенящей тишине направился к выходу. Пауль открывал дверь с закрытыми глазами и проклинал самого себя. — Йозеф, подожди, — тут подал голос Адольф. На удивление он не кричал и не злился, — закрой дверь, — Геббельс послушал его и повернулся лицом к фюреру. Тот встал с места и направился в сторону пропагандиста, — мне кажется я давно ощущал это чувство, — Гитлер подошёл вплотную, — я тоже тебя люблю, — нежно прошептал Ади на ухо министру. Сердце Йозефа, чуть ли не выпригивало из груди, дышать было невозможно. — Вы, вы это серьёзно? — Да, Йозеф, я серьёзно. — Не врёте, — мотая головой, взволнованно спросил Пауль. — Нет, — набравшись смелости Ади нагнулся и мягко коснулся бледных губ Йозефа. Сердце забилось сильнее и быстрее. Глаза Геббельса широко раскрылись от удивления и неожиданности, но он быстро смог сосредоточиться и ответить на поцелуй, паралельно нежно обвивая талию Гитлера руками. Последний в свою очередь ответил тем же жестом, ласково поглаживая мужчину по спине. Как только они отстранились министр пропаганды, самодовольно, но с огромной любовью, сказал: — Ich liebe dich, Adolf. — Ich liebe dich auch, Joseph.