Последнее, что я узрел.

Джон вновь был в стенах поместья Холмсов, только на сей раз по приглашению самого Шерлока, а не его брата. Джон Ватсон умер в ночь с тридцать первого декабря на первое января, сам не осознавая того факта, что к смертному одру был подведён он тем, кому доверил бы всё самое ценное. В тот день он бессознательно доверил ему свою жизнь. В дом Холмсов Джон попал по сообщению от Шерлока, который вызывал того на скромный ужин в кругу его близких, так сказать, отметить менее значимый, но всё же праздник. Новый год имел меньшую ценность для тех мест, потому и праздновался менее пышно, а чаще и вовсе игнорировался многими семьями. Холмсы были в некотором роде исключением из этого правила, проводя новогоднюю ночь с самыми близкими для себя людьми. Джон даже опешил от этой новости. Они общались с Шерлоком менее месяца, хоть и контактировали на каждодневной основе, знали о друг друге сотни историй и показательных фактов, однако самого важного о Шерлоке, Ватсон и перед погибелью осознать не успел. Всё было слишком быстро, словно мужчину задуло в огромный ураган, в коем кидало порывами ветра от одних пыльных вихрей к другим. Разум туманился и когда казалось, что отпуск подходит к концу, перед глазами всплывал исключительный Шерлок. Моменты их с Шерлоком прогулок, диалогов, совместного досуга и многого другого. Вот Шерлок в лесу, облокачиваясь на грустно наклонившийся ствол сосны, повествует об их с Майкрофтом непростой юности, обмолвившись совсем кратко о собственном состоянии в эти временные промежутки и, естественно, опуская детали про древнейший род семьи Холмсов с не самой позитивной точки зрения. Джон в первые несколько встреч поистине восхищался Шерлоком, души в том не чаял, не зрел в нём человека, боготворил, фантазируя перед собой греческого бога, облачённого в белоснежный гиматий. Его естественные кудри казались вечным эталоном совершенства, который трогать было страшно, пожалуй, даже сквозняку. Бледная кожа была для Ватсона копией фарфора наилучшего качества. Блестящий ум бесподобного Шерлока вводил Джона в интеллектуальное смятение. Реальность же открыла глаза на обратную сторону личности и физической оболочки Холмса даже за небольшой промежуток времени, словно тот дорожил каждой минутой в компании нового друга. Будто бы знал его участь заранее. Шерлок оказался вполне себе реальным, не греческим божеством, вроде. У него пушились волосы после мороза, пористые локоны с чёлки падали на лоб отдельными тонкими прядками. У Шерлока проступал пот при духоте помещений. Кожа товарища не казалась больше фарфоровой. Она была настоящей, просто очень тонкой и зачастую матовой даже на солнце. Над глазами проступали синие, едва заметные сосуды, а скулы создавали образ впавших щёк. Шерлок не отличался идеальными знаниями всех областей. Он был туп, как ножик из хрупкой стали, во многом. В осознании эмоций и потребностей, в астрономии и этикете, в культуре и других вещах, на перечисление которых уйдут часы. Когда Шерлок улыбался, что в уголках его глаз очерчивались мимические морщинки, особенным образом кривились губы. Шерлок, не взирая на эти аспекты самых что ни на есть человеческих качеств, был идеалом Джона. От осознания всего этого Ватсона подкосило. Он влюбился по-настоящему, как только умел. Доктор сказал самому себе об этом на Рождество, после тех самых переломных объятий, когда Шерлок коснулся заботливо его шеи, а вместе с тем и полноценно засел в душу. Холмс давал Джону тех эмоций, которых не хватало в последние годы для поддержания счастливой жизни, а не пустого существования. Ватсону перестали сниться кошмары на момент пребывания в родных краях. Всё из-за него, Шерлока, ставшего чем-то бо́льшим, чем просто влюблённость. Это батарейка, зарядное устройство, следовательно то, без чего Ватсон не может в полной мере функционировать- смысл существования, переросший в маленькую жизнь. Сообщение от Шерлока Джон получил около четырёх часов утра. Слишком свойственно для детектива, чтобы было реальным, потому данное приглашение игнорировалось им вплоть до полудня. К тому времени Ватсон сварил себе кофе, пробыл час в раздумьях над новогодними фотографиями к блогу. После, мужчина, конечно, ответил, приняв решение заполнить новую страницу сайта уже после самого празднования. До девяти вечера Джон избирательно примерял презентабельные, по собственному мнению, рубашки, а затем и брюки, стараясь соответствовать людям в семье Холмсов. Красные ткани оказались вычурными, синие слишком повседневными, а белые подходящими. Остановив собственный выбор на льняной белой рубашке и бежевых брюках, Джон не угомонился. Он не подарил Шерлоку что-то на Рождество, а исходя из этого, стоит предположить, что нужно сделать подарок в сжатые сроки человеку, который точно придирчив в таких вещах. Ватсон перерыл весь свой чемодан на предмет значимости, так как выехать за населённый пункт на отшибе цивилизации не позволяли часы. Время близилось к шести, когда Джон обнаружил свою серебряную цепочку с кулоном. Подвеска представляла собой камень граната, закреплённый с двух сторон серыми узорами. Он приобрёл данное изделие на одном из рынков в Афганистане. Когда впервые за долгое время выбилось свободное время, Джон моментально направился на рынок с сослуживцами, как бы за компанию. На том рынке торговала женщина, одна из немногочисленных, разбиралась в минералах и трактовании их свойств. Джон опрометчиво буркнул что-то про любовь, тогда как женщина вытащила из горки блестящих подвесок одну единственную с красным камнем, невероятно мелким. С тех пор Ватсон счёл это своим защитным украшением, но, когда в твоей жизни появляется тот, кто заменит этот оберег, то и побрякушки, хоть и несущие в себе колоссальное значение, теряют всякий смысл. К сожалению, над упаковкой долго думать не вышло, потому подвеска томилась в кармане брюк, а Джон уже представлял себе волшебный контраст голубых ангельских глаз и этого багрового минерала с не самой ровной огранкой. Увы, не застал этого самого контраста при жизни. По снегу в тот вечер Джон ступал неуверенно, точно учуял запах неладного. Снежинки хрустели под весом тела, налипая на поверхность ботинок. Было похоже на то, как будто Ватсон ступал по собственным костям, даже когда подходил к уже знакомым высоченным воротам с острыми золочёными наконечниками и каймой. На этот раз дверь открыл Майкрофт. Он так хмурился и краснел, что чудилось, как его воротник прерывает кровообращение, отчего доктор невольно усмехнулся. Полноценно страх развеялся, когда с лестницы в доме спустился Шерлок, едва скользя ногами по лакированным ступенькам. Он был прекрасен, потому Ватсон разинул рот и приподнял голову, чётко выражая своё восхищение. Этот фрак с чёрной рубашкой не владел Шерлоком, это Шерлок овладел всей педантичной одеждой в мире. — Здравствуй, Джон.- он мягко улыбнулся. По спине пробежали мурашки после того, как эта самая нежная улыбка дрогнула в немом отчаянии. — Ты… ты слишком чудесно выглядишь.- вымолвил Джон. Ответил на протянутую детективом ладонь самыми крепкими объятьями. — Я тоже соскучился по тебе за сутки и десять часов, — он взглянул на стену, убедившись в своих догадках по поводу минут.- с пятью минутами, Джо-он. Каждый раз Шерлок, с большой долей вероятности, нарочно протягивал гласные в имени своего друга, вызывая у него весьма смешанные чувства. Сегодня он особенно долго обнимал Джона при встрече, особенно много бросал на него этот созидательный непринуждённый взгляд. В течение вечера трое мужчин задорно обсуждали студенчество и школьные годы за бутылкой какого-то шампанского. Оно показалось Джону слишком кислым, но учитывая цену приобретённого Майкрофтом напитка, стоило давиться этой дорогой кислятиной. Ватсон, впрочем, и не был против в той мере, в которой мерзко само послевкусие шампанского. На языке оставался горьковатый цветочный вкус. Затем произошло то, чего Джон не мог не предвидеть. Майкрофт бросил негодующий взгляд на часы. Время неумолимо близилось к полуночи. Потом посмотрел на Шерлока, сухо поджимая не пухлые губы. Когда доктор завершил свою очередную армейскую историю, о которой умолял его Шерлок, он же и потянул рукав мужчины под столом. Затем наклонился к его уху и прошептал в тараторящей манере: «Нам нужно поговорить наверху». Ватсон учтиво кивнул, глядя на лицо собеседника и, обмолвившись перед старшим Холмсом ненужным оправданием, встал из-за стола и уверенными шагами догонял Шерлока. Тот с неуловимым тремором в руках стоял на первой лестничной клетке, всем своим видом подгоняя друга. — Я думал, что второй этаж занят ремонтом. Что происходит? Этот вопрос доктора остался без должного ответа. После, двое прошли в так называемую комнату Шерлока. Джон знал, что его товарищ солгал. В комнате детектива был бардак, а здесь невероятная чистота, даже полы, кажется, отражали лунный свет. Шерлок прикрыл деревянную дверь за собой, впуская первым Джона. Он нервно сглотнул и моргнул больше пяти раз, как обернулся. — Шерлок? — недоверчивый взгляд, повидавший тысячи трупов через считанные минуты станет стеклянным. — Послушай, Джон, это важно. Я хочу, чтобы ты знал, что небезразличен мне. В том смысле что… я думал о тебе, как о потенциальном романтическом партнёре и…- Шерлок ожидаемо троил, путал слова и тянул время. Он не мог уместить в одно предложение бесконечную привязанность к тому, чью судьбу знает наперёд. Беспомощный взгляд метался по лицу, которое охладеет совсем скоро. — Я знаю о чём ты, но подожди! — Джон проявил свойскую настойчивость, приостанавливая предшествующий поток несвязной речи. Вытянув руку, тот как бы удерживал Шерлока за грудную клетку. Другая ладонь нащупала в потёртом кармане брюк подвеску, кажется, искрящуюся между пальцами. — Это тебе, Шерлок. С новым годом. Продолжай. Самым доверчивым взглядом его вновь сверлил Ватсон, перекладывая украшение в ладонь к собеседнику. Слишком маленькое расстояние делило их лица и тела, слишком душным оказалось помещение и слишком сильно алкоголь крутил произошедшее, менял вещи в голове своими местами. — Джон, я не… Родные губы накрыли губы Шерлока и он подобно церковному воску, безвольно затесался в объятьях своего человека. Руки рассеянно сжимали предплечья и это вводило в ступор, который прервался скрипом двери. Зашедший в помещение Майкрофт при полумраке смотрелся куда страшнее, чем днём. Он рыкнул имя брата и Шерлок резко отпрянул, пятясь к стене. Из-за двери, как запомнил перед смертью Джон, вышла девушка. Она оказалась не намного выше Ватсона, а за счёт широкой белой пижамы визуально укорачивалась ещё больше. Длинные чёрные волосы, малость спутанные, смоляными кудрями свисали с худощавых плеч. И бездонные синие глаза шлифовались пугающей улыбкой. Это всё длилось не более пяти секунд, но Джон запомнил эту финальную картину своей короткой жизни, полной неудач. Последовало тупое падение. В руках девчушки сил больше, чем в Британских войсках, а в хищном взгляде столько голода, что им можно сморить континент. Следующее уже не виделось, лишь ощущалось. Острые, как тысяча битых стёклышек, клыки, впились в основание шеи обескураженного гостя. Первая, но, к сожалению, не последняя капля крови выбилась из-под кожи. Алая, такой, какая и должна быть, кровь завораживала только незнакомку. Майкрофт и Шерлок давно питаются донорской. Джон зашипел сквозь зубы от тянущей боли, которая прервала монотонное дыхание. Зубы впились в самую плоть, оттянули её и с треском вырвали шмат кожи. По подбородку брюнетки стекала кровь в огромных количествах, тогда как Джон чертыхнулся на полу. Он не умер от рук отца-тирана, не погиб под обстрелами на войне, не совершил самоубийство после кончины супруги, но точно истекал обилием крови от того, что у него оторвали кусок шеи. Бред, ему и не верилось. — Эвр, прекрати! — раздался голос Шерлока. «Её зовут Эвр? Мою смерть зовут Эвр.» — мысленно констатировал факт гость. В голове неслось всякое, но точно не надежда. Он думал не о тяжёлом детстве, не о травмирующей службе в горячих точках, точно не о Мэри. Шерлок последними вздохами жил в его теле. Шерлок стал его смыслом, стал маленькой жизнью, которая, как Джон позже понял, закончилась так, как было предначертано. Он улыбнулся. « Последнее, что я узрел- Шерлок. Мой голубоглазый смысл на существование. А моя смерть- Эвр, так на него похожа!». И Джон Ватсон выдохнул последний раз, а потом тишина. Он улыбался, остекленевшими глазами указывая на Шерлока. Джон Ватсон перестал существовать. Его личность и мозг- мертвы, больше нет конкретно этого Джона. Джон Ватсон отныне мёртв, отныне и навсегда, до скончания веков. Джон жил в памяти Шерлока, жил в самом Шерлоке и стал его неотъемлемой частью. Майкрофт попрекал брата, но не осуждал полноценно. Сам ведь грешил, возвращаясь на могилу того самого инспектора Скотланд-Ярда. — Прости меня, Джон.- ронял слёзы перед подобием могильного памятника в лесу Шерлок. На этом месте они впервые прогуливались с Джоном. Рука дрогнула, но сухой букетик из десятка прутиков таки коснулся земли. Вампир проводил слезами несколько особенно ярких звёзд на небосводе, готовясь поведать мертвецу свою истину. — Люди говорят: « Тут божьим словом изречено- ничего не попишешь.» Это было пророчество, Джон. Тут ничего не попишешь. В те часы, первого января ночью вышли последние фотографии на сайте Джона Ватсона. Это было звёздное небо, засвеченное камерной вспышкой. Именно с того момента мужчина числится пропавшим.