Займёмся историей?

      На следующий день парни решили сесть вместе. Чтобы не обидеть Чанбина, Хенджин сказал ему, что они с Ликсом будут готовиться и на уроках, чтобы парень мог запомнить как можно больше, на что Чанбин понимающе кивнул и не стал раздувать никакого скандала или ссоры. С места, где раньше сидели Хенджин и Чанбин не видно, как брюнет украдкой касается руки Феликса, как бы случайно, что заставляет блондина каждый раз тихонько вздрагивать и бросать короткие взгляды на парня, сидящего рядом. Взгляды. Переглядки. Они стали у них обычным делом. Будто в этот данный конкретный момент они последний раз видят друг друга и пытаются запомнить каждую деталь партнера, и так каждый раз. Каждый раз будто последний. В обществе друг друга им хорошо, тепло и уютно. Особенно вечно мерзнущему Хенджину. Бывает, ему становится слишком холодно и он переплетает пальцы Феликса со своими, греясь о парня. Но только когда никто не видит. Домой они идут как обычно, будто ничего между ними и нет, но дома не отлипают друг от друга словно репейники. Что до истории, то Хенджин стал заниматься намного, намного усерднее и на то была причина. Еще бы, когда за каждый правильный ответ Феликс поощряет его поцелуем можно и постараться. Ликс же был рад тому, что у Хенджина появилась какая-то другая мотивация, помимо матери. Традицию с диваном они сохранили лишь у себя в памяти, поскольку теперь каждую ночь засыпали вместе, и каждую ночь Хенджин каким-то магическим образом раскрывался и замерзал еще больше, хотя они с Ликсом спали в обнимку и это было сделать довольно проблематично. Но парень умудрялся это делать и потом жаловался блондину, что ему холодно.       Хенджин сидел на кровати и делал какой-то набросок, а Феликс — за столом, писал домашнее задание. В последнее время брюнет стал чаще браться за карандаш, так как уже неоднократно слышал от Феликса, что у него очень хорошие способности и стоит их развивать. Конечно, слушая это каждый день, волей-неволей и поверишь. Поэтому теперь Хенджин проводил свое свободное время, сидя на кровати и постоянно что-то рисуя. Он не часто показывал Ликсу свои наброски, и, хотя тому очень хотелось их увидеть, он все же не настаивал. Если Хенджин захочет, он обязательно покажет. Наконец Феликс доделал домашку и плюхнулся на кровать рядом с парнем. Тот не стал убирать набросок, а наоборот протянул его блондину, произнеся: — Он мне, конечно, не очень нравится, но я хочу, чтобы ты оценил, все-таки ты тут нарисован. — Это очень красиво, Джинни, — восхитился Феликс. На бумаге была изображена комната с ракурса Хенджина и сам Ликс, сидевший за домашним заданием. Невооруженным взглядом было видно, что брюнет особое внимание уделил именно блондину, он подчеркнул буквально каждую прядь волос на голове парня и каждую складку одежды, даже самую, казалось бы, незаметную, фактуру ткани. Феликса поразила эта внимательность, он был рад видеть, что навыки Хенджина улучшаются. — Это тебе... Если нравится, конечно, — не совсем уверенно сказал парень, будто считая свою работу недостойной Феликса. — Естественно нравится! — улыбнулся тот, — Спасибо тебе, — и придвинувшись ближе, поцеловал Хенджина. Отстранившись, Ликс заметил в глазах брюнета радостные огоньки от одобрения его стараний, на что Феликс улыбнулся еще шире. Старания должны поощряться. Ликс забрал набросок из рук брюнета и повесил его над рабочим столом, дабы всегда иметь возможность его лицезреть, а затем вернулся к парню и удобно устроился в его объятиях, и спустя некоторое позвал его, — Джинни. — М? — немного отвлеченно спросил тот. Он снова начал что-то рисовать уже на другом листе бумаги одной рукой. Когда Феликс не сильно ткнул его в бок пальцем, чтобы еще раз попытаться привлечь его внимание, Хенджин наконец оторвался от рисования и посмотрел на блондина. — Я тебя люблю, — радостно сказал Ликс. А вот Хенджин опешил. Ему никто и никогда раньше не говорил этих слов в каком бы то ни было контексте, да что уж там, его даже никто и никогда не хвалил до Феликса, а теперь этот самый Феликс, как видно, без тени усмешки или злого умысла, заявляет, что любит Хенджина. Мало того, он еще и постоянно его хвалит. Пиздец. Мир парня как-то немного накренялся в такие моменты, ломались привычные устои, плохие установки, и часто брюнет не знал, как реагировать, ведь он раньше с таким не сталкивался. Вот и сейчас он, ничего не отвечая, сидел и смотрел на улыбающегося Феликса, словно умственно отсталый, пребывая в шоке. — Ликс, я.. не знаю, что ответить... — признался Хенджин, — Я тоже.. люблю тебя, но.. мне раньше такого не говорили... — Эй, успокойся, все нормально, — поспешил успокоить его Феликс, — Не говорили, значит? — с вызовом спросил он, — Теперь будут, — после этих слов блондин повалил парня и принялся зацеловывать того, показывая свою любовь.       Но вскоре коэффициент сил сместился не в пользу Ликса, он опять оказался под Хенджином. Почему так выходит абсолютно каждый раз, без исключений? Хотя, что Феликса, что Хенджина в такие моменты это не волновало. Теперь уже брюнет начал зацеловывать парня. От его горячего дыхания, обдававшего шею и щеки, блондину стало щекотно и это не ускользнуло от взгляда Хенджина. Тот, прекратив поцелуи, видимо, решил защекотать бедного Феликса, который до смерти боялся щекотки. Несмотря на то, что пальцы брюнета еле докасались до ребер Ликса, тот все равно извивался, как змея, пытаясь высвободиться, и звонко смеялся, заливая своим смехом всю комнату. Смех блондина был низким и мелодичным, даже, можно сказать, бархатным, слушать его было сплошным удовольствием. Парни еще какое-то время дурачились, до тех пор пока не раздался звонок в дверь. Хенджин прекратил стискивать Ликса в объятиях, отстранился и произнес: — Ну, иди, открывай своему Бан Чану. — Вот и пойду, — ответил ему Феликс. — Вот и иди, — повысив голос до писклявого и насмешливого выдал Хенджин. — Джинни, что за тон? — с улыбкой спросил парень. — Нормальный тон, — сказал тот, — Иди, открывай. — Ты меня уже посылаешь? — поинтересовался блондин. Он уже действительно собирался идти открывать, но маленькая игра, которую затеял брюнет, заставила его вернуться на кровать и поцеловать Хенджина сначала в нос, а потом в губы. — Не посылаю я тебя никуда, — улыбнулся брюнет в губы Ликсу и еще раз быстро чмокнул парня. В этот момент раздался еще один звонок в дверь, — Иди, а то Бан Чан умрет, пока тебя дождется. — Угу, — произнес Феликс и наконец пошел открывать.       Бан Чан снял куртку, и они с блондином пошли на кухню, чтобы уже там нормально пообщаться. Проходя мимо комнаты Ликса, Чан заметил Хенджина, как и тот его, и они помахали друг другу, а затем брюнет вернулся к рисованию, к которому он приступил сразу после того, как был покинут Феликсом. Тот уже ждал Чана на кухне, удивительно быстро метнувшись туда, и поставил подогреваться чайник. — На улице стало еще холоднее, — пожаловался Бан Чан. — Верю, — ответил ему парень, — Хенджин от меня теперь вообще не отлипает. Он как мой личный замеритель холода в окружающей среде, — на это высказывание Чан усмехнулся и поспешил ответить: — Но сейчас ты его как-то отлепил. — Только сейчас, — пояснил Ликс, — Это разовая акция, он там пока рисует. — Ясно, — ответил парень, а затем спросил, — Так, мы с тобой не обсуждали сочинение. Давай, рассказывай, как у тебя все прошло?       Обсудив сочинение, они принялись говорить обо всем подряд, и вскоре их разговор ушел очень далеко от изначальных тем. Проговорив около часа или даже полутора, парни решили, что настало самое время высунуть носы и прогуляться по холодной улице, где временами дул неприветливый ветер. Чан пошел одеваться, а Феликс немного задержался, зайдя в комнату. Хенджин, видимо, нарисовался и потому теперь мирно посапывал под одеялом. Ликс мельком взглянул на рисунок, который брюнет не стал никуда убирать, положив рядом с собой и увидел немного прорисованные очертания человека, но никого конкретного они не напоминали. Блондин наклонился над парнем и прошептал тому, что он ушел гулять, дабы тот его не терял, а затем чмокнул в щеку и вышел из комнаты. На то, что сказал ему Ликс, Хенджин буркнул что-то нечленораздельное и вновь провалился в сон. — Слушай, Чан, — завел новую тему Феликс, — Уже совсем скоро Новый Год. Что бы ты хотел? — Я буду рад любому твоему подарку, Ликс, — ответил ему парень, — А ты? — Да, тоже самое, — задумчиво произнес он, — Меня волнует, что я не знаю, что подарить Хенджину. Вот ничего в голову не лезет. — Хм, — задумался Чан, — Думаю, обогреватель ему дарить бесполезно, все равно не согреется, — на эту шутку Бан Чан получил порцию «неодобрений» со стороны блондина, — Так, а если серьезно, то я видел, что он вроде бы сегодня рисовал. Подари ему что-то связанное с рисованием, если ему это интересно. — Как я сам до этого не додумался! — спросил себя Феликс. Действительно, додуматься до такого было довольно просто, но, наверное, у парня просто не сложилась в голове логическая цепочка. Что ж, и такое бывает, — Тогда, если ты не против, может сходим в художественный магазин? — Пошли, — согласился Чан, — Заодно погреемся там немного.       Они нашли тематический магазин неподалеку, в торговом центре. Он был небольшим, больше напоминая маленькую частную лавочку, чем магазин в привычном его понимании. Феликс решил тщательно подойти к выбору подарка и потому стал осматривать весь ассортимент, который был в наличии. Кисти, мольберты, карандаши, фломастеры, скетчбуки... Скетчбуки. Взгляд Ликса остановился именно на них. Парень вспомнил, что Хенджин рисует на чем попало, не важно, школьная это тетрадь или обычный листок бумаги, а чего-то конкретного, где он мог бы делать зарисовки у него не было. Значит решено — подарком будет скетчбук. Но какой? Их лежало огромное множество, и каждый был интересен и необычен, каждый хотелось взять и хорошенько рассмотреть. Чем и занялся парень. Бан Чан тоже решил принять участие и вскоре достал откуда-то из кучи небольшой черный скетчбук с маленькой надписью внизу, гласившей «feel the freedom». Чан протянул его Феликсу, и тот тут же решил, что этот скетчбук очень понравится Хенджину. Они прошли к кассе, оплатили и вышли из торгового центра. Еще какое-то время парни походили по улице, разговаривая и об учебе, и о скором Новом годе, и обо всем, что приходило в голову. Но уже было довольно темно, да и стало становиться еще холоднее, поэтому они попрощались и разошлись по домам. Перед Феликсом теперь стояла нелегкая задача: пронести и спрятать подарок так, чтобы Хенджин его не увидел и не нашел.       Парень зашел домой и как ни в чем не бывало, прямо в куртке пошел в комнату. К счастью, брюнета там не оказалось, поэтому Ликс быстро спрятал подарок в ящик в столе, там он точно не будет найден по одной простой причине, что Хенджин туда не лазит. Еще давно Феликс выделил парню пару полок в тумбочке рядом со столом и тот пользовался только ими, не трогая никаких других. После того как парень все успешно спрятал, он вернулся в коридор, разделся и направился на поиски Хенджина. Однако долго искать не пришлось, тот сам вышел из кухни. Его волосы были растрепаны и неаккуратно торчали во все стороны, а глаза, казалось, сейчас сами закроются. Короче, вид у него был заспанный, что заставило Феликса улыбнуться. Какой же Хенджин милый. — Привет, — произнес Ликс, подходя к брюнету. Он обнял его, а затем чмокнул в губы, — Только встал что ли? — Угу, — все еще сонным голосом ответил брюнет, — Я бы и не вставал, если честно, но захотелось поесть и пришлось покинуть кровать. Но я обещал ей вернуться.       На это высказывание Феликс усмехнулся. Они оба вернулись на кухню, где быстро перекусили, а затем Хенджин, как и обещал кровати, вернулся, но уже вместе с Ликсом. Парень тут же закрыл глаза и вскоре начал засыпать, но его разбудил блондин, который произнес: — Джинни, скоро Новый год, надо бы елку нарядить. — А это обязательно? — страдальческим голосом спросил тот. — Конечно, — ответил Ликс, — Ты что, никогда елку не наряжал? — Наряжал, — сообщил брюнет, — К сожалению. — В смысле? — не понял блондин. — Да просто это всегда заканчивалось какими-нибудь криками или ссорами из-за хуйни типа, не так повесил игрушку. — Тогда нам тем более нужно ее нарядить. Чтобы у тебя появились хорошие воспоминания, связанные с этим, — решил Феликс. — Только если ты настаиваешь, Ликс. — Настаиваю. — Ну, значит, нарядим, — согласился наконец Хенджин. — Завтра, — сообщил блондин.       В ответ он получил не совсем внятное «Угу» и шебуршание. Брюнет устроился поудобнее и довольно быстро заснул. Скоро его примеру последовал и Феликс. На следующий день после школы они пошарились на балконе и нашли там елку и украшения, которые следовало повесить на нее. Феликс замечал, что Хенджин не особо горит энтузиазмом заниматься всем этим, но все же старался его как-то вовлечь. Парень искренее хотел, чтобы у брюнета появились хорошие воспоминания о таком волшебном празднике, как Новый год, к которым хотелось бы возвращаться. Сам Ликс безумно любил всю эту новогоднюю суету, подготовку, выбор подарков. Он всегда с головой погружался в это и теперь хотел, чтобы Хенджин разделял с ним эти чувства. По крайней мере, он постарается сделать все возможное, чтобы это было так. Итак, они собрали елку и принялись ее украшать. На полу теперь лежало множество всяких разных игрушек: ярких, блестящих; выбирай, не хочу. Ликс рассказывал про каждую игрушку, которую брал в руки свою историю и каждую из них брюнет внимательно слушал. Затем он брал из рук парня эти украшения и с интересом их рассматривал, будто после рассказов Феликса они обретали какие-то волшебные свойства. Блондин не заметил, как у Хенджина на ушах оказались разные игрушки. Когда он успел их нацепить? Но выглядело это, по мнению Феликса, очень и очень мило. — Джинни, — позвал он парня. Тот отвлекся от очередного украшения и посмотрел на блондина, — Ты когда успел-то? — он указал на свои уши, намекая на уши Хенджина. — Это последний писк моды, — пояснил тот, — Сейчас все так ходят, — это разъяснение сопровождалось максимально серьезным тоном, — А ты не знал? — О, ну раз это модно... — произнес Феликс и последовал примеру брюнета, напялив пару игрушек на уши. Затем он достал телефон и попросил парня посмотреть в камеру, — Дай, я тебя сфоткаю. Это так выглядит, я не могу, — еле сдерживая смех, произнес он.       Щелк. И фото готово. Следующим было селфи, на котором они оба с игрушками на ушах широко улыбаются. Щелк. А следующим — фото, где они целуются. Щелк. Теперь у Хенджина точно останутся приятные воспоминания об этом дне. Вскоре, они все же закончили с елкой. Выглядела она очень красиво. Брюнет даже принес листочек, сел на пол и сделал быструю зарисовку этого момента. Однозначно, наряжать елку так было намного веселее и интереснее, чем он обычно делал это с семьей. Вернувшись в комнату, Хенджин достал листик, который старательно прятал от Ликса и принялся дорисовывать то, что начал. На бумаге явно прослеживались очертания блондина. Этот его портрет брюнет хотел подарить Феликсу на Новый год и очень надеялся, что тому понравится его рисунок. С кухни донесся голос парня, позвавший Хенджина. Пора было есть. Он вновь спрятал рисунок и вышел из комнаты.       После еды они наконец отзанимались историей, так как днем наряжали елку, а уже после решили посмотреть какой-нибудь сериал, так как уже давно ничего не смотрели. Право выбора вновь досталось Хенджину. И выбрал он «Сверхъестественное». Парень уже давно хотел глянуть его, и вот сейчас представилась возможность, так почему бы и нет. Но просмотр сериала вскоре плавно перетек в поцелуи, сначала медленные, можно даже сказать, ленивые, но затем более активные и напористые. В этот раз их поцелуи были особенно жаркими, и скоро дыхание стало сбиваться, воздуха стало катастрофически мало, как и расстояния между ними. Мало, мало, мало. Их языки сплелись в безумном быстром танце, а одежда стала вдруг очень сильно мешать. Что-то внизу очень сильно заныло, отзываясь приятным потягиванием. Им захотелось большего. Пальцы Феликса потянулись к краям футболки Хенджина, чтобы снять ее. Когда Ликс ухватился за них, брюнет нехотя отстранился, сделав пару глубоких вдохов, вбирая в себя недостающий воздух и тихо спросил: — Ты действительно хочешь этого? — Да, — не задумываясь ответил Ликс, он был все еще не в силах отдышаться, — Почему ты вдруг спросил? — Я просто не хочу... — парень запнулся, но затем все же выдавил из себя эти слова, — Чтобы это было по принуждению. — Что? — Феликс слегка улыбнулся, — Конечно нет, Джинни, я хочу этого, — он протянул руки, скрещивая их на шее брюнета. В глазах блондина появилась доля беспокойства. Этот вопрос, что задал Хенджин звучал как-то странно что ли? — Но с чего ты вдруг так об этом печешься? — Потому что... — парню было сложно подобрать слова. Вот нахуя Феликс завел этот разговор? Можно же было просто ответить, не задавая никаких других вопросов. Но это же Феликс, от него так просто не отмахнешься. Как же не хочется об этом говорить... И в горле пересыхает от одной только мысли о том, что ему придется сказать, — Потому что... — он перешел на шепот, будучи не в силах произнести ни слова вслух. Блять. Блять. Блять. Как же страшно... Как же мерзко... Как же, сука, отвратительно... Ладно, просто скажи. Просто скажи?! Смешно, очень смешно. Давай же, раз, два, три... — Меня раньше никто не спрашивал, — наконец выпалил он и отдвинулся от парня, отвернувшись. Брюнет подобрал колени под себя и спрятал голову в них, лишь бы не видеть выражения лица Феликса сейчас... — Д-Джинни? — тоже шепотом позвал его Феликс через некоторое время. Казалось, с момента того, как Хенджин это произнес, прошла вечность, но на деле не более пары минут, — Я правильно тебя понял? — с некоторой опаской спросил он. Ему даже думать было страшно о том, что это, скорее всего не шутка. Не стал бы брюнет врать. Сейчас бы не стал, — Это правда? — Конечно, блять, правда, буду я еще пиздеть. Тем более о таком, — со злобой в голосе ответил Хенджин. Сука, нахуя ты заставил меня это сказать?! Зачем, Ликс?... — Мне... очень жаль, — произнес Феликс. Он понимал, что своей агрессией Хенджин пытается оградиться от него после сказанного. Еще бы, брюнет только что прямым текстом сказал ему о том, что его изнасиловали. И после этого еще и вести себя нормально? Вот это было бы странно... Нельзя позволить ему закрыться, — Спасибо тебе, что смог поделиться таким. Я ценю это. — Пошёл ты со своим «спасибо» и этой жалостью в голосе, — Хенджин тут же пожалел о сказанном. Вот и нахуя так агрессивно? Разве Феликс что-то плохое сделал? Нет. Нет. И еще раз нет. Он тут наоборот, вообще-то, пытается выяснить хоть что-то как можно аккуратнее, а Хенджин тут агрессирует, — Это было давно, мне уже похуй, — уже более мягко добавил он. — Джинни, — позвал его Феликс, — Не закрывайся от меня. Пожалуйста.       Брюнет поднял голову и долго смотрел на Ликса, а тот на него в ответ. В глазах блондина парень пытался что-то найти, сам не зная, что́ он ищет. Заботу? Поддержку? Что? Спустя какое-то время их неотрывных переглядок, Феликс неуверенно поднял руку и провел ей по щеке брюнета, а затем, когда тот никак не отреагировал, лишь продолжал смотреть, притянул к себе и заключил в объятия. Скоро Хенджин ответил на них, прижав Ликса к себе, а чуть погодя блондин почувствовал, что парня трясет. — Джинни? — неуверенно и тихо спросил Феликс. — Я его ненавижу, — прошептал тот куда-то в плечо парня. — Кого ненавидишь? — блондин чувствовал, будто ходит по очень, очень тонкому льду. Казалось, даже один неверный вздох может заставить этот лед с треском разломаться. — Дружка отчима, который это сделал, когда был в пьяном угаре, — донеслось до Феликса. Он почувствовал, как Хенджин отлепился от него, но все еще держал Ликса за руку и посмотрел ему в глаза. А затем добавил, — Знаешь, сколько мне тогда было? — он увидел вопрос в глазах блондина и не дожидаясь его озвучивания вслух, ответил, — Девять. Мне, блять, было девять. — Джинни... — И всем, сука, было похуй. Всем, кто был в этой квартире тогда, — из его глаз полились слезы, которые парень так старательно сдерживал последние минуты. Феликс вновь прижал его к себе. Ему так хотелось оградить Хенджина от всего в этом мире, от той твари, что сделала это с ним, от того ужаса, что он пережил, от той боли, что он испытывал. Хенджин не сопротивлялся действиям Феликса и продолжил говорить, все также шепотом, — Я себя ненавидел, Ликс. Думал, что это из-за того, что я какой-то хуевый, а не это животное. Был момент, когда я даже хотел закончить все это... — Боже, блять, — не удержался Феликс. Было чертовски, сука, страшно слышать такое от любимого человека. Осознавать, что сейчас его могло бы и не быть... — Но, как видишь, я этого не сделал. Позже, намного позже, ко мне пришло осознание, что это не моя вина и никогда ею не было. Знаешь, что самое замечательное? — М? — Можешь подумать, что я аморальный и конченный, пускай, но вскоре это животное сдохло. Отказала печень. И тот день был для меня самым счастливым в моей жизни. — Я думаю, ты вполне имеешь право испытывать такие чувства, — произнес Феликс. После того, что Хенджин пережил, было бы глупо надеяться на то, что он будет плакать из-за смерти этого человека. — Вот она, грустная история моей жизни, — подытожил Хенджин спустя пару мгновений.       Какое-то время они сидели молча, просто обнимая друг друга. Феликс пытался осознать и переварить то, что только что услышал от брюнета. А тот, в свою очередь, пытался принять тот факт, что теперь Ликс знает о нем все. Буквально все. Эта мысль пугала. С другой стороны, Хенджин чувствовал, что так и должно было быть. Будто все так как и надо, на своих местах. Получается, что он смог довериться Феликсу. И он был убежден в том, что об этом решении он не пожалеет. Конечно, не хотелось бы рассказывать эту нелицеприятную историю при таких обстоятельствах, но уже ничего не попишешь. Когда-нибудь, да пришлось бы... — Джинни, — наконец подал голос блондин, — Спасибо, что смог поделиться со мной. Правда, спасибо. Не представляю, как тебе было тяжело это рассказать... — И тебе спасибо, Ликс, — ответил ему парень, — Что выслушал, — больше слова в голову не лезли. Да, наверное, и не надо было. Феликс вновь заключил Хенджина в объятия, пытаясь отдать ему всю свою любовь, которая у него только была, лишь бы Хенджин не чувствовал боли и ненависти к себе.       Понемногу слезы стали отступать, на смену им пришла усталость, которую брюнет не испытывал уже очень давно. Феликс, как видно, не собирался выпускать его из своих теплых и таких родных объятий, да Хенджин и не возражал. Постепенно он начал засыпать, пока Ликс играл с его волосами, но его возможный сон был прерван телефонным звонком. Это был телефон Хенджина. Мать. Парень нехотя поднял трубку, ожидая услышать то, что она обычно говорит, когда звонит ему, типа «пиздуй домой» и подобное, но то, что он услышал заставило его облиться ледяным по́том и побелеть, как скатерть одновременно. — Иди домой. Быстрее, — ее голос был каким-то уж слишком тонким и блеклым. Что-то явно случилось. Но вот только что? — Отчим умер, — и она залилась рыданием. — С-скоро буду, — выдавил из себя Хенджин. Все, что он смог сказать, это были эти два слова. Он положил трубку и какое-то время сидел, уставившись в пол. — Что она сказала? — спросил Феликс. Его очень сильно обеспокоил этот их короткий разговор. Парень только-только успокоился и даже расслабился, как тут звонит его мать и после буквально минутного разговора с ней он сидит ни жив, ни мертв. — Отчим умер, — повторил ее слова брюнет. Он как-то не осознавал это, просто произносил, что услышал до этого. Повторял. — Джинни... — Она попросила прийти, — добавил парень после небольшой паузы, — Наверное, я сегодня там ночую, — после этих слов он встал и пошел в коридор. Из него словно одним ударом выбили душу, и теперь осталась лишь оболочка человека. Феликсу было бесконечно больно на это смотреть. Перед тем как дать ему уйти, блондин задержал парня, сказав: — Напиши мне потом, ладно? — его руки обвились вокруг шеи брюнета, и Хенджин почувствовал, что Ликса мелко трясет. — Хорошо, — ответил Хенджин, а затем взял Феликса за подбородок и притянул к себе, целуя. Он пытался сказать этим поцелуем, что он в порядке, он держится, и чтобы Ликс не переживал. Но как парень мог не переживать? Как?       С уходом Хенджина, Феликс остался наедине с пустой квартирой и своим беспокойством, которое только нарастало. Кажется, ночь будет веселой... Полная переживаний и метаний, сегодня его мысли и чувства явно не дадут ему покоя.       Придя домой, брюнет увидел зареванную мать, стоявшую над трупом отчима. Когда он подошел, она объяснила, что только недавно вернулась с работы, и, зайдя домой, обнаружила вот эту картину. Скорую вызывал уже Хенджин, так как мать была в состоянии еще более глубокого шока, чем он сам. Он не то что бы ощущал боль от потери или что-то в этом роде, просто сейчас парень впервые столкнулся со смертью именно лицом к лицу. И это было жутко. Когда умер тот друг отчима, ему было радостно, он не мог грустить и в полной мере осознать, что́ такое смерть. Но сейчас, когда умер тот, с кем он жил под одной крышей целых девять лет, ему было жутко. Врачи скорой помощи приехали довольно быстро и констатировали смерть. Время смерти: 20:34, минус два часа, а приехали они в 22 с чем-то. Почему два Хенджин так и не понял, и в подробности вдаваться не стал. Тело забрали на вскрытие, и парень остался один с матерью. Они особо и не разговаривали, и вскоре брюнет пошел к себе, где долго не мог уснуть, в попытках переварить происходящее. Это точно не сон? Это правда реальность? Похоже на глупую шутку... Пока лежал, он вспомнил, что Ликс просил написать ему, и Хенджин написал, что тело забрали, а он сам лег спать. Феликс ответил на это соболезнованиями и пожеланием хороших снов. Хотя, какие хорошие сны после такого-то?       Следующие дни прошли, будто в тумане. Вскрытие, похороны, бумажная волокита, все смешалось в единый круговорот, будто наступил день Сурка. Только вернувшись с кладбища, Хенджин вдруг почувствовал, что он будто проснулся ото сна. Это все реально и это все происходит сейчас. Мать уже сидела на кухне с чашкой чая. Хорошо, это был чай, а не алкоголь. Наверное, все же капелька сознания осталась при ней, по крайней мере, Хенджину хотелось на это надеяться. Перед ней лежали какие-то бумаги, парень не стал вглядываться. Он пришел на кухню попить, но, мать позвала его, сказав сесть рядом. — Я его вещи разбирала, — начала она, — И нашла завещание. Давно еще составлено, он только жить с нами начал, мы обручились тогда, смотри, — на завещании была дата.       Восемь лет назад. А через два месяца они с матерью поженятся. А через еще два он потеряет хорошую работу и станет тем, кем был оставшееся время. Отчим ведь не всегда был буйным пьяницей, когда-то он был хорошим человеком, с амбициями и перспективами. Но потом что-то случилось у него на работе и его уволили, и он ушел в запой, из которого так и не смог выйти. Хенджин ознакомился и с содержанием завещания. Оно гласило, что мать парня, в случае смерти отчима, становится владелицей квартиры в соседнем городе. Чего блять? Во-первых, у него была квартира? Во-вторых, он ее за это время не пропил? — Прочитал завещание? — Ага, — ответил брюнет, — Как он эту квартиру-то не пропил? — Он, все-таки, не беспросветным пьяницей был, — грубовато отрезала мать, — Он и тебе будущего хотел. Читай, — с этими словами она протянула ему бумажку, в которой что-то было написано от руки. — Чего? — Хенджин подумал, что ему послышалось. Он уже и забыл того доброго человека, каким когда-то был отчим. Слышать такое было для него чуть ли не дикостью. Он взял листок в руки. Там было написано что-то про квартиру, Хенджин не особо понял, но вот вторую часть этого письма он понял прекрасно. Ему, Хенджину, отчим оставил карточку с деньгами, которые должно было потратить на образование, — Он мне реально что-то оставил? — Хенджин, — мать впервые за долгое время назвала его по имени, — Он нас любил, и тебя, и меня. Но эта его работа... Чтоб ее, блять... Он даже когда пить начал говорил о твоем образовании, но вряд ли ты это слышал... — Вот именно, не слышал. И сколько он оставил? — Четыреста тысяч, — произнесла мать. Она показала карточку, на которой лежали эти деньги, — Эти деньги действительно пойдут тебе на образование, как он и хотел. — Сколько? — парень не мог поверить в реальность этих цифр. Чтобы отчим ему что-то оставил, да еще этим чем-то оказались четыреста, блять, тысяч?! Вот это, конечно, неожиданный поворот судьбы. Отчим и правда... Хотел ему лучшего?... Когда-то? Это было слишком сложно осознать. Ведь почти все время, сколько парень себя помнил, отчим был просто пьяницей, который иногда лез в драку с брюнетом, и тут выясняется такое... Звучит, как бред, честно говоря. — Ты надолго еще тут задержишься? — почему-то вдруг спросила мать, переведя тему. — Сегодня уходить собирался, а что? — честно ответил Хенджин. Зачем ей вдруг понадобилось это знать? — Показывайся иногда, — отстраненно сказала она. Будто она вдруг поняла, что потеряла не только мужа, но и сына, причем сына — очень и очень давно. И кажется, это осознание ударило по ней.       Парень ответил не совсем внятное «угу», налил себе воды и вышел из комнаты. «Я скоро приду, если ты не против», — написал он Феликсу. Он почему-то чувствовал, что не в праве сейчас просто взять и прийти, не сказав. «Конечно приходи. Жду тебя», — ответил тот. Хенджин еще какое-то время посидел у себя, затем он собрал некоторые вещи, коих здесь осталось немного и направился к Феликсу, направился домой.       Ликс встретил его улыбкой и беспокойством, читавшимся в его глазах. За последние дни они виделись только в школе, историей не занимались. Хенджин видел, что Феликс переживает за него, но больше был погружен в свой собственный мир, свои мысли, не удостаивая парня, порой, даже самыми банальными разговорами. За это ему было довольно совестно. Парень сообщил блондину, что он принес с собой кое-какие вещи, и они оба прошли в комнату. — Джинни, — подал голос Феликс, — Как ты? Мы почти не разговаривали в последние дни... — в голосе парня чувствовалась грусть. Хенджин как раз закончил с раскладыванием своей одежды и подошел к блондину, сев рядом на кровать. — Прости за это... Молчание, — начал Хенджин, — Честно, Ликс, я не знаю, как я, правда, — признался он, — Мать показала мне его завещание сегодня. Он оставил ей квартиру, а мне деньги на образование. Четыреста тысяч, как она сказала. Этот человек... Он почти всю мою жизнь был для меня чуть ли не врагом номер один, и, несмотря на то, что очень давно он даже был нормальным и не пил, в моей голове остался лишь его образ алкоголика. И... Когда он умер... Я просто не знаю, не понимаю, что должен чувствовать, а что не должен. И не знаю, как относиться к тому, что он мне оставил. Ничего не знаю... — Слушай, — Феликс взял руки брюнета в свои, привлекая внимание того, — Во-первых, насчет молчания, я понимаю тебя, что тебе нелегко. Просто... Я скучаю по нашим разговорам... Во-вторых, это нормально, что ты не понимаешь, что чувствовать и как реагировать, к такому нельзя быть готовым. Я, честно, не знаю, что еще сказать или посоветовать, но, мне кажется, что... Это нормально... Не знать, не понимать. Но... Я рядом, если тебе вдруг что-нибудь понадобится. — Спасибо, Ликс, — произнес Хенджин, — Думаю, это именно то, что мне нужно было услышать...       Блондин мягко улыбнулся парню, а в следующую секунду он уже оказался в объятиях брюнета. Эти объятия были долгими и нежными. Этими объятиями Хенджин будто хотел сказать Феликсу: я снова здесь, я не уйду. Ликс же, этими объятиями, хотел сказать Хенджину: я за тебя беспокоился, будь рядом, прошу. И, кажется, они оба поняли неозвученные мысли друг друга. Вскоре, утомленный за последние дни Хенджин, уже тихо посапывал под одеялом, а Феликс полусидел и игрался с его волосами, но через короткое время, блондин и сам не заметил, как заснул рядом. Хорошо, что он успел закончить с готовкой до прихода брюнета, иначе он бы даже и не вспомнил о том, что что-то готовил...