Мечтающие мальчики

Тэхен аккуратно перебирает струны гитары, играя что-то довольно знакомое, но давно забытое, стертое из памяти привычными сладкими мотивами, надоедливой заедающими где-то на подкорке наивным «чайр ап» или «ват ис лав». Однако Кан как и всегда, игнорирует молодежные хиты, передавая длинными пальцами монотонность старой и безвкусной «классики». — Фу. — тянет Кай, отбирая гитару у ровесника и пряча ту за спиной. — Хватит наигрывать этот меланхоличный депрессивный рок на моей гитаре. — Я не собираюсь играть фейк лав или спринг дей, только потому что ты фанатеешь от этого. — цедит Тэхен, откидываясь на спинку старого кресла, но все еще обиженно глядя на Камала. — Это моя гитара. — преувеличенно весело говорит Кай, сжимая тонкие губы. — Не нравится играть — слушай. В чем проблема? — Кай… — Бомгю, до этого перелистывающий страницы старого доброго «Арчи», нахмурился и отровал взгляд от картинок. — Может мы включим что-то нейтральное? Или Енджун сыграет нам что-нибудь? — Ты слушаешь откровенную чушь. — игнорируя друга, произнес Тэхен. — Все эти айдолы и айдолки с их красивыми личиками, поющие о любви к себе и своим фанатам, просто зарабатывают на вас деньги. — А твои недо-панки? Неужели не зарабатывают на своих фанатах деньги? — зло усмехнулся младший. — Это индустрия такая. — вклинился Субин. — Они все там зарабатывают на фанатах деньги. Это логично. — Нет. Мои кумиры творят искусство. Они создают музыку и поют о проблемах современного общества, не скрывая своего отношения к той или иной проблеме. Они честно всех посылают и идут вперед с гордо поднятой головой! — Мои артисты уважают других людей и их мнение, пока твои лицемерно строят из себя творцов и воруют музыку друг у друга! Более то… — Они лицемерные ублюдки, которые дурачат таких как ты! — А какой я? — огрызнулся Кай, кидая гитару на потрепанный временем диван. — Некрасивый парень из провинции, мечтающий о великой жизни! — выкрикнул Кан. — Думаешь, что раз смог обмануть их, то и меня проведешь? Я все знаю, Кай. — Заткнись. — Ты подал заявку в Сеул. И собираешься… Что собирается сделать Кай никто не смог услышать, так как парень зарядил смачную пощечину другу, громкий хлопок которой прервал пытавшегося успокоить их Субина и подорвавшегося остановить драку Бомгю. — Ты всегда был таким. — вздохнул Кай. — Ты всегда так делал. Плюешься ядом, когда делают больно, когда показывают тебе твои слабости. Но я устал терпеть и ждать. Это моя мечта. И ты знал, но говоришь мне это, чтобы я не уезжал из этой дыры! Потому что тебе смелости не хватит признаться мне в любви, да? И ты готов гнить тут также, как наши родители. А я не хочу подыхать в этом болоте. — Хюнин Кай. — осадил его строго Субин. — Ты не понимаешь… — Нет, Субин. Это ты не понимаешь. Кай развернулся на пятках, в последний раз бросая взгляд на друзей, будто ожидая, что кто-то из них подорвется и побежит за ним. Или с ним. Но замершие Бомгю и Субин, Енджун, старающийся сделать вид, что в его давно сломанных наушниках играет музыка, мешающая замечать происходящее, не собирались потакать ему. Потому, сжав губы, Кай выбежал к выходу из старого здания. — Какой он идиот. Придурок. — процедил Тэхен, хватая оставленную гитару и ломая ее о ободранную и исписанную стену. — Вали, предатель! Сдохни там в своем Сеуле в пьяном угаре, пока твои любимые айдолы будут пользоваться твоим телом! Кай, точно услышавший адресованные ему слова, ускорился, скрываясь на улице. Енджун дрогнул, откладывая сломанные наушники. От неприятного воспоминания тошнило. Было мерзко и от бездействия, и от ситуации, однако изменить он ничего уже не мог — прошел уже десяток лет. Анализируя то, что произошло в тот день, уже взрослым мужчиной, он понимал мотивы для отстраненного поведения. В их компании всегда игнорировали проблемы, насколько бы серьезными они не были. И именно это их сплотило — хотелось просто убегать вперед, без оглядки назад или под ноги. Беги, беги, беги. Однако, по злой иронии, именно это их и сломало. Убегая, они не заметили, что впереди стена, а рядом никого нет. Все они уже давно разбежались, только вид делали, что слышат чужое дыхание рядом и отдышку. Они были глупыми максималистами, делавшими вид, что вокруг них никого нет. Однако проблема в том, что рядом как раз были другие. Те, кому постоянная погоня от лживых гончих не подходила или надоела. Таким был Кай. — Милый, я принесла тебе белье. — взволнованная женщина зашла в комнату тихими спешными шагами. — Не могу поверить, что ты все же приехал. Енджун кивнул, разглядывая свое подростковое убежище и личную спальню по-совместительству. Она была все такой же блеклой и незнакомой, как и подросток живший раньше здесь. Для Чхве это все было чужим и неприятным, словно встреча с человеком, которого вы однажды забыли, а теперь встретились на семейном ужине. Неловко и так себе. — Жаль, что такой повод, но… — женщина перешла на шепот. — Я рада, что ты приехал и проводишь отца лично. Джун вздрогнул при напоминании о смерти отца. Не то, чтобы он его ненавидел, просто относился прохладно. Тот не был плохим или хорошим человеком, да и отцом собственно не был тоже. Потому и смерть его для Чхве не была чем-то приносящим скорбь или типа того. Он бы и не ехал в родной город, если бы не надавивший на него груз вины и ответственности — мать, отправляющая деньги на первых его годах учебы в университете, осталась одна, подавленная под тяжестью одиночества и ответственности за дела почившего мужа. — Все в порядке. — кивнул Джун. — Я собирался навестить тебя в следующем месяце. Так что… Это была ложь. И они оба об этом знали, однако госпожа Чхве только тепло улыбнулась и вышла из комнаты, пообещав что-то вкусное на ужин. Енджун задохнулся удушающей ложью, но сделал вид, что поперхнулся противной мятной жвачкой. — Мне нравится Кай. — привычно пожал плечами Субин. — А тебе я. Субин всегда казался окружающим наивным дурачком, тая проницательность и анализ, которыми разделывал встречающихся ему людей на атомы и молекулы. От него было глупо что-либо прятать за неловкими смешками или наигранным кашлем. — И? — Енджуну было жарко стоять под палящим солнцем и смотреть на противно тающее мороженное в своих пальцах. Хотелось быстрее домой или куда-нибудь еще, дальше от раздевающего тебя взгляда младшего и палящего затхлого воздуха. — Но Каю я не нравлюсь. — подвел Субин, наблюдая как белесая жидкость стекает по пальцам друга на асфальт. — Поэтому давай сделаем как надо. Енджун усмехнулся про себя. Пластмассовая упаковка нагревалась вместе с дешевым мороженным. Противный лиловый контейнер прилипал и скользил между пальцами. Джун отвернулся. Его опять мутило, а на языке чувствовался вкус дерьмовой сладости из далекого прошлого. Денег, что давали родители, хватало только на такое, но он никогда не расстраивался, послушно собирая и коллекционируя от мороженного пластиковую упаковку. Однако всё забрал Кай, пожелавший вместе с Бомгю смастерить из увлечения друга гирлянду. Осталась только эта, лиловая, которую перехватил грубо в свое время Субин. Вмятины от пальцев, напоминали вмятины от требовательных поцелуев. Душно. Джуну требовался воздух, свежий, морозный и осенний. Потому что жаркое лето дало о себе знать слишком внезапно. Он вышел, хлопая хлипкой дверью с наклейками и поспешил к выходу. Дорогие туфли стояли где-то поодаль от остальной обуви, модное пальто спрятано за большим пуховиком. — Ты куда? — донесся голос матери. — Прогуляюсь. — ответил Джун, протянутую руку к туфлям смещая влево, подхватывая свои старые кроссовки. — Купишь молока? — голос уставший, но скользивший страхом кольнул где-то глубоко. В прошлый раз он тоже вышел прогуляться, а вернулся спустя пятнадцать лет. Страх матери понятен, ее просьба ясна. Джун завязал шнурки, накидывая ветровку. — Куплю. — кивнул он, обещая вернуться. — Только недолго, а то без молока не смогу заняться пирогом. Чхве улыбнулся появившейся женщине и кивнул, выбегая из душного помещения. Хотелось курить. Его район встретил его привычной тишиной. Пустые улицы, потрепанные жизнью дома, тщательно поддерживаемые образ обжитых и богатых дешевым фасадом. Все то же самое и спустя пятнадцать лет. Он не знал куда идти ему, потому разглядывал ранее знакомые, а теперь смутно вспоминаемые, здания. Удивительно, но от забытых улиц не тошнило, хотя вот он и магазинчик с дерьмовым мороженным, и яркий магазин с новенькими игрушками, в который так частили Кай с Бомгю. Привычно тихо, словно так и должно быть. Джун улыбнулся. Ему необходимо было решить, куда перевозить мать. У самого хорошая квартира в Сеуле и машина. Однако женщина навряд-ли согласиться на жизнь в бетонной коробке, в которую запер себя ее сын. А Ену оставаться здесь претило. Он не для того сбежал пятнадцать лет назад, впахивал на трех подработках, терпел шипение начальства, чтобы возвращаться в эту дыру вновь. Старый магазинчик встретил ярким звоном колокольчика, а в нос ударил знакомый запах рамена и сломанного кондиционера. — Черт, эта штуковина так воняет. — протянул Бомгю. — Как ты выдерживаешь тут несколько часов? Тэхен пожимает плечами. Форменный фартук слетает с худых плеч. — За 20 долларов за смену и не такое стерпишь. — Кан уставился на кондиционер. — Но да, эта хрень дико воняет. Жаль, что толку от ее починки никакого. Два дня, и снова начинает. — А если выключить? — Гю привычно запрыгнул на прилавок, открывая купленную пачку дешевых чипсов. — Тогда, вероятно, и я, и товары, и покупатели, станут чудесным барбекю. Джун наконец достал мороженное в красной упаковке, кидая находку Кану. — Фу, как ты можешь есть эту дрянь? — скривился Бомгю, придирчиво морща нос. — Так же как и ты свои химозные чипсы. Тэхен хмыкнул, пробивая мороженное. Бомгю показал зеленый язык, окрасившийся очевидно из-за красителя в чипсах. Заметив изменение, друзья рассмеялись. — Чхве Енджун. — послышался голос из-за прилавка. Джун обернулся, видя взрослого мужчину, откидывающего старую газету куда-то влево. Ен припомнил, что там должна стоять скамья для инструментов, на которую Тэхен складывал их куртки в холодные дни. — Здравствуйте. — парень кивнул. — Господин Кан. — тихо добавил. Мужчина улыбнулся шире и вышел из-за прилавка, протягивая большую ладонь. Джун ее пожал, тоже стараясь выдавить подобие доброй улыбки. — Как ты? — явно зная причину приезда Чхве, мужчина скосил взгляд вправо. — Мать за молоком послала? — Да. — он кивнул, задумываясь, откуда старый знакомый знал причину, по которой Джун зашел. Кан кивнул на холодильник, возвращаясь к кассе. Чхве захватил бутылку с белесой жидкостью и нерешительно остановился у ряда с жвачками. — Эй, Кай сказал, что его не будет сегодня. — Бомгю качнул ногой. — Говорит, что едет с предками куда-то. — Богатенький приемчик? — усмехнулся Тэхен, раскладывая жвачку. — Будет опять пытаться вырваться из дыры, облизывая задницы богачам. — В любом случае. — Бомгю посмотрел на свой старый телефон. — Его сегодня не будет, а значит и гитары не увидим. — Тогда может отменим? — скучающий Субин, подающий блистеры с жвачкой Тэхену, поднялся. — Какой смысл в вечере, если мы не все вместе. Джун вздрогнул, чувствуя на себе требовательный взгляд Бина. И привычно что-то промычал, стараясь сделать заинтересованный вид, глядя в бледный экран шипящего телевизора. — С ним, или без, какая разница? — Бомгю прошагал вдоль товаров. — Мы планировали залезть на склад сегодня. Кай в любом случае бы ныл, что это неправильно. — Он всегда ноет. — жмет плечами Тэхен. — Я согласен с Гю. Какая разница? Без него легче будет. Субин ругнулся, разворачиваясь к выходу. — Я подумаю. — он что-то еще сказал, но его голос потонул в громком перезвоне колокольчиков. — Как всегда. — хмыкнул Бомгю, схватывая измятую коробочку жвачки, которую Тэхен списал. — Мы должны… — Ты куришь? — удивился мужчина, пробивая сигареты, аккуратно уложенные рядом с молоком. — Не то чтобы… Просто в тяжелые моменты хочется. — Джун не уточнил какой именно специально. Кан согласно хмыкнул, явно думая о скорых похоронах. — Ты не сильно увлекайся этим. — он улыбнулся. Джун кивнул, оплачивая и собираясь уже уходить, когда его окликнули. — Тэхен кстати тоже приехал.