Битва за то, чтобы Избранный пошел в магическую школу, была эпичной. Макгонагалл растеряла весь свой высокомерный вид, когда Джон терпеливо заявил в восьмой раз — он считал, да — что сомневается он, что пойдет учиться туда, где обитает настолько отмороженная администрация. Которая ведёт себя как сборище хамов, которым откровенно плевать на учеников, и в этом его не переубедить: хватило визита непонятно кого — да здравствует детский выброс, спасший их всех от агрессора; нашествия сов с лавиной писем, да и сама профессор Макгонагалл тоже ведёт себя невежливо.
Лицо старушки выражало крайнее потрясение от такого заявления. Боунс и сопровождающие делали непроницаемые лица, но Джон видел еле заметные ухмылки, полные злорадства. У тетки, скромно сидящей в углу, вид был мечтательный, словно она воочию наблюдала исполнение своих тайных желаний. Сам Джон терпеливо ждал ответы на свои вопросы и любые конструктивные предложения, а не вопли о лучшей школе и прочей лабуде. В бытность свою Хоумлендером он насмотрелся и наслушался подобного под завязку, а уж пускать пыль в глаза и сам умел получше прочих. Видя, что общение не задалось, он переключился на Боунс и не прогадал: женщина, явно недолюбливающая за что-то то ли администрацию школы целиком, то ли отдельных личностей, оказалась кладезем фактов.
Как Джон понял из слов Амелии, Хогвартс был лучшей школой для магов в Англии, но только потому, что альтернативы не было. Единственное учебное заведение широкого профиля, так сказать, имелось ещё несколько мелких ремесленных училищ, и все. Маги учили по старинке: личные ученики, домашнее обучение, если позволяли денежные средства. Хогвартс пыжился, пытаясь казаться Гарвардом или Итоном, может, лет двести назад так и было, но эти времена давно закончились. Две Магические войны, выкосившие половину и так небольшого населения, сильно поуменьшили и славу школы, и ее обеспечение Советом Попечителей.
Джон, сопоставив услышанное, мысленно скривился. Диагноз ясен: замкнутое общество, крайне снобистское, сильно поредевшее. Детей мало, берут в школу далеко не всех: при небрежном вопросе, каковы критерии отбора, Макгонагалл еле слышно фыркнула, тут же с апломбом заявив, что Хогвартс не делает различий, учатся и чистокровные, и маглорожденные. И если что, выдаётся пособие! Джон тут же перевел все на нормальный язык: беспризорников и нищету никто принимать не собирается, это частное заведение, а не муниципальная шарашка, учеба стоит достаточно дорого, чтобы отсеять лишних, и ни о каком равенстве и речи не идёт. Или что, все богаты, а маргиналы отсутствуют как класс? Упоминание пособия дало повод зацепить животрепещущее: Джон не собирался забывать, что у его родителя деньги водились, и спускать на тормозах вопросы наследства тоже не собирался.
На резонный вопрос: сколько стоит обучение в год, и если что, может ли он претендовать на пособие, так как у дяди с тетей вряд ли есть такая сумма, Макгонагалл отмахнулась с равнодушным видом, заявив, что он записан с рождения, обучение оплачено за все семь лет, у него есть сейф и для расходов он сможет брать некоторую сумму.
Джон в упор уставился на продемонстрировавшую ему маленький золотой ключик женщину, медленно расплываясь в улыбке, как акула, почуявшая кровь.
— Скажите пожалуйста, профессор, — медленно начал он, и Боунс, пригубившая чай, напряглась. — Вы сказали, что у меня есть сейф. У кого хранился ключ все эти годы?
— Ключ хранился у профессора Дамблдора, — заявила Макгонагалл, и улыбка стекла с лица Джона.
— Моими опекунами являются мои дядя и тетя.
— Маглы не могут быть опекунами мага полноценно, — нахмурилась Макгонагалл, и Джон отложил блокнот, не мигая уставившись на нее.
— Странно… Неполноценность моих дяди и тети не помешала вам подбросить меня им на порог. Без содержания. Без подтверждающих мою личность документов. Вы даже лично сообщить о свалившемся на них сюрпризе побрезговали. Как и профессор Дамблдор. Теперь выясняется, что все эти годы доступ к средствам, которые могли пойти на мое содержание, почему-то был не у тех, кто меня растил, а у совершенно постороннего человека. Интересно, там хоть что-то осталось, или этот сейф блещет пустотой?
Макгонагалл захрипела, вскочила на ноги и разразилась пламенной речью в защиту чести и достоинства Великого Светлого Мага. Сопровождающие Боунс бугаи восхищённо внимали с очень странными лицами. Джон, тренированно пропуская льющуюся бурным потоком пропаганду, повернулся к мадам Боунс.
— Госпожа Боунс, я хочу подать жалобу. Есть у меня подозрение, что меня банально ограбили.
В глазах Боунс плескались уважение с неприкрытым злорадством.
Дальнейшее напоминало смесь истерики с детективом. Зацапавший в свои загребущие руки ключ Джон не поленился расспросить Амелию о собственной избранности, и оказался приятно поражен. Оказывается, он враг Темного Лорда. Личный. И этого самого Темного Лорда он вроде бы убил. Или не убил, тут свидетельские показания расходятся, а улик нет, кроме мантии. Впрочем, и свидетельских показаний тоже нет, потому как Поттеры мертвы, а сам Джон, естественно, ничего не помнит.
При этом все уверены, что он совершил подвиг, о чем имеются статьи в газетах, книги и прочее. Так и хочется спросить: а кто свечку-то держал?
Следующие откровения тоже порадовали. Пусть этот самый Лорд считался мертвым, у него осталась прорва последователей. В высших кругах этого загнивающего общества. Джон не удивлялся: деньги и связи творят чудеса. Он был не против погреть на этом руки, но что-то неуловимое, скажем так, смущало.
Своей интуиции Джон доверял, поэтому решил, прежде чем принимать решение окончательно, навести справки. В магическом мире. Теперь это можно было сделать достаточно просто, чем Джон и занялся. Потому как требование идти в школу, потому что она оплачена заранее родителями, его не вдохновляло.
Эта встреча закончилась на многообещающей ноте: Боунс отбыла с новой кипой жалоб, заявлений и протоколов, Макгонагалл, багровая от ярости, исчезла, не попрощавшись, недовольная будущим учеником, оставив письмо со списком, сам Джон оперативно взял тётку в оборот и они отправились туда, откуда росли корни проблем: в магический мир.
Естественно, не сами: Боунс выделила сопровождающего. Петуния была умной женщиной: сначала она накормила всех до отвала, расточая магу комплименты и хваля его начальство, а после подхватила подобревшего мужика под локоток и принялась ненавязчиво расспрашивать о разных разностях. Джон дисциплинированно шел рядом, слушал и злорадно улыбался: Петуния была прирожденной сплетницей и отменно умела добывать и обрабатывать информацию.
Магические средства передвижения им не понравились: когда из тебя рывком словно кишки вытаскивают, приятного мало. Но ничего: отдышались и вперёд. На штурм банка.
От вида гоблинов едва не вывернуло наизнанку: так Джон сообразил, что в придачу ко всем своим достоинствам является ещё и ксенофобом.
С сейфом оказалось интересно: маг, дав инструкции Петунии, откланялся, и Джон, почуяв свободу, вцепился в зеленокожих как клещ в собаку. Оказалось, что сейф — на предъявителя, самый простой. Открытый на имя Мальчика-который-выжил. Кто пришел с ключом, тот и право имеет. Да, золота и серебра прилично, как и разной лабуды, но все это поступило от благодарных граждан, которые выразили свою признательность за спасение от Зла вещественно. Кто кидал разные суммы, пара одиночек завещали свои состояния и имущество: небольшие, но и то хлеб. Все это лежало вповалку, грунт продавливало, не принося никакого дохода: зато плата за аренду сейфа аккуратно взималась.
Джон смотрел на все это богатство скрипя зубами. Хотелось доказательств предположения Петунии, что он может Поттером не являться? Пожалуйста. Вот.
В именные сейфы доступ получали только после проверки крови и магии, что бы это ни значило. И к сейфу семьи Поттер у него доступа нет.
Джон в такие дебри пока что решил не углубляться. Провентилировал пару моментов и пошел с Петунией к местному солиситору. Где и получил исчерпывающую информацию о контракте с Хогвартсом и прорву сплетен.
Выяснилось, что ничто не мешает ему пойти в другую школу или вообще получать домашнее образование. Разве что потеря уплаченного: деньги не возвращались. Учеба в Хогвартсе считалась престижной, потому как учились там или богатые, или сильные. Чистокровки завязывали знакомства, искали вассалов и слуг, им диплом требовался для работы в Министерстве. Как и опять-таки связи. Маглорожденным, пусть они по уровню силы будут Мерлинами и Морганами, если откровенно, ничего не светило: мест на чистокровных едва хватало, что уж говорить о пришлых.
Мальчик-который-выжил?
Всенародно любимый герой, которого все знают в лицо, о котором пишут в книгах, который тайно обучается у лучших магов и растет в довольстве и богатстве. А когда вырастет, будет их всех — магов, естественно — охранять и защищать. Да.
У Джона от таких перспектив едва глаза на лоб не полезли. Больше всего его возмутило, что маги хотели странного: чтобы он защищал их совершенно бесплатно. Только потому, что на него кто-то поставил штамп. И определил этим его жизненный путь.
Сразу вспомнился навязанный корпорацией образ, быстро и незаметно ставший кандалами, образом жизни и постылой работой. Нет уж. Надоело оправдывать чужие ожидания. Он хочет сам выбирать.
Загруженные по полной программе, они вышли от солиситора и направились в сторону выхода из магического мира. Рекомендованная им Боунс лавка Олливандера не внушала никакого доверия своим обшарпанным видом. Джон скривился, завертел головой и увидел четко напротив ещё одну лавку, с гораздо более скромной и куда более чистой вывеской — про которую небрежно упомянул в разговоре маг-сопровождающий.
Палочку подобрали быстро: тис с сердечной жилой фестрала.
К Олливандеру идти не хотелось, но пришлось: нечего настораживать магов раньше времени. Пусть думают, что он просто скандальный и наглый хам, набивающий себе цену. Хм… против правды не попрешь! Поэтому придется покупать ненужную ему палку, только для того, чтобы успокоить тех, кто заварил эту кашу.
Пыльная и грязная лавка заставила Петунию страдальчески скривиться, а Джона брезгливо дёрнуть губами. Макгонагалл так расписывала могущество магии, что он удивится, если нет чар, заточенных на решение бытовых проблем. А значит, или хозяин — неряха, или полный пофигист.
Олливандер чуть не застал его врасплох, выскользнув из теней в углу, Джон еле успел сдержать порыв испепелить угрозу. Речь про родителей и великие дела тоже не впечатлила: старик слишком упорно и целенаправленно всовывал ему в руки палочку с пером из задницы феникса. А значит, он тоже как-то связан со всей этой дурно пахнущей эпопеей.
Больше никаких покупок к школе он делать и не подумал, решив, что учебники от него не убегут, это раз, а ещё надо обсудить с тетей пару мыслей, это два.
Джона крайне насторожили некоторые обмолвки магов насчёт учебы, трудоустройства и прочего. Пусть та же Макгонагалл истово била себя в грудь, что все замечательно, Джон считывал ее так и прущее ощущение превосходства. Что бы женщина ни пропагандировала, а самомнение у нее — выше гор.
Если честно, то Джон и сам не мог определиться до конца: с одной стороны — магия, которая проснулась в нем крайне резко и весьма специфически. Те самые детские выбросы, от которых крючило родню, были редкими и не страшными. Да и быстро прекратившимися, как только его личность начала просыпаться. С другой стороны… он уже ходит в школу. И не для того, чтобы получать пресловутое образование: Джон, с его эйдетической памятью, почти машинной логикой и цепким умом считался гением и гордостью семьи и учителей. Нет. Джон
социализировался.
Окончательно память вернулась к нему практически к семи годам, поэтому пришлось учиться, а также познавать нюансы общения между людьми. Петуния приложила много усилий, поясняя Джону, почему люди — взрослые и дети — поступают так, а не иначе.
Очень полезный опыт: в той, прошлой жизни у него была социализация табуретки. И столько же эмпатии. И опыта в общении с обычными — нормальными — людьми. Потом он вообще не заморачивался, ненавидя всех скопом и используя для удовлетворения своих желаний. Он был самым сильным на планете, его боялись и превозносили, он был Богом: живым и полным сил. Он и считал себя Богом, предпочитая задвинуть память о детстве в самый глубокий и темный угол памяти.
А потом он умер.
Как? Он не помнил, словно в памяти стоял блок. Только и осталось ощущение, что умер он от собственных рук, но самоубийством это не являлось.
А потом он очнулся: обычный слабый человек, мелочь, которую плевком перешибить можно. Этот контраст между тем, что было, и тем, что стало, едва не свел его с ума. Именно тогда, вопя в подушку по ночам, он понял, что испытывали ангелы, упавшие с небес.
Перспектива сдохнуть обычным сорвала ему крышу. Возвращение его силы — чем бы оно ни было — приколотило эту самую крышу насмерть самыми длинными и прочными гвоздями, ювелирно поставив ее на место, Вот только если мания величия ушла, то мерзкий характер и сонм отвратительных привычек остались. А ещё появилось желание не повторять старые ошибки.
С другой стороны, Петуния только подтвердила опасения, зародившиеся во время разговоров с магами и вояжа по магическому миру: личный опыт показал, что попавшие к магам люди деградируют со страшной силой. То самое чувство превосходства и снобизм, которыми пропитываются все обладатели особых возможностей. Впрочем, это Джон бы пережил, опыт есть, гораздо хуже было другое: маги становились чужаками в обычном мире. Нет, Джон был уверен, что уж богачи не брезгуют зарабатыванием капиталов в мире так презираемых ими простецов, но обычные маглорожденные… Ни знаний современного мира, ни документов, без которых не найдешь высокооплачиваемую работу. А с маханием палкой тоже не все так просто, иначе маги бы не парились, отбирая то, что хочется.
Купленные газеты тоже подбросили мыслей: магический мир — английская его часть, так точно — представал подобием резервации. Джон привык, что ему доступна любая точка мира. Сейчас, с пробуждением его сил — а левитация уже проявилась, значит, и остальное подтянется — он сможет путешествовать куда угодно. Ничем и никем не ограниченный. Сможет воплотить в жизнь любое свое желание: с финансами проблем не будет.
А в школе сидит так называемый опекун, которому позарез надо, чтобы Джон играл определенную роль. И обязательно попробует надавить и ограничить. Может, плюнуть на все и не морочить себе голову? Нанять репетиторов, сейф постоянно пополняют благодарные граждане. Тем более в обычном мире столько возможностей!
Джон презрительно хмыкнул и рассмеялся.
Какое главное правило героя, желающего жить по своим правилам?
Не попадаться.
Плевать он хотел на магов, людей и прочую фауну. Себя он ограничивать не собирается.
***
Люциус тяжело вздохнул, мрачно рассматривая ковыряющегося в креманке с мороженым сына. Если б он не знал, не был уверен на все сто процентов, что сидящий напротив мальчишка — его собственное «произведение», то решил бы, что Драко подменили.
Ещё пару лет назад платиновые волосы потемнели, все больше приближаясь к антрациту Блэков, серые глаза приобрели цвет дымчатых топазов. Ладно. Допустим, кровь Нарциссы неожиданно взыграла, хотя и были проведены соответствующие ритуалы. Но характер? И общее ощущение, что ребенок неожиданно повзрослел?
Воспитываясь в среде натуральных головорезов?!
Сам Драко только молчал, загадочно улыбался и будил нехорошие подозрения багровыми отблесками в глазах. Люциус, поистерив и проверив все, что мог, додумался до натуральных ужасов, но вынужден был признать: это вот — его сын.
Неожиданно мальчишка встрепенулся, уставившись на кого-то в огибающей кафе толпе с таким видом, словно увидел призрака, встал, раздувая ноздри, едва не скрежеща зубами. Остановившийся напротив столика голубоглазый блондин лет десяти нахмурился, пристально уставившись на Драко. По спине Люциуса промчалось стадо мурашек.
— Хоумлендер… — непонятно проскрежетал Драко, и блондин, на лбу которого Люциус с шоком заметил зигзагообразный шрам, расплылся в драконьей улыбке. В небесно голубых глазах полыхнули багровые молнии.
— Какая встреча… Гарри Поттер.
— Драко Малфой.
Поттер — это Поттер?! — кивнул Люциусу, и уставился на Драко, с каждым мгновением выглядя все более счастливым.
Джон действительно был счастлив. Надо же! Бутчер тоже здесь. К своему давнему врагу Джон сейчас не испытывал никакого негатива. Наоборот, приятно будет общаться с понимающим… хм… человеком: Джон уловил отблески энергии в глазах Бутчера. А ведь когда-то он продемонстрировал, что может быть почти наравне с Хоумлендером.
Джон улыбнулся и первым протянул руку.
Мало ли что было в той жизни… В этой они будут друзьями и заставят мир вздрогнуть.
***
Черная тень неслышно скользнула наверх, по даже не скрипнувшим ступенькам. Маг брезгливо кривился, пробираясь к своей жертве. Снейп кипел от ярости, но держал себя в руках, мысленно проклиная на все лады Дамблдора, гоняющего его и в хвост, и в гриву, наглого мальчишку, посмевшего из себя строить невесть что — явно в папашу пошел, чтоб его на том свете в котле поглубже утопили, свою судьбу… В общем всех, про кого мог вспомнить. Подъем по лестнице неожиданно всколыхнул воспоминания о том, как он поднимался в покои Наследника Малфоя по просьбе его отца. Люциус согласился списать пару долгов, а также неплохо заплатить, если Снейп проверит ментальную сферу его сына. Дескать, беспокоят его некоторые моменты… Ткнул рукой в сторону лестницы и продолжил пить дорогущий арманьяк, сволочь белобрысая. Тогда, обрадованный возможностью хоть что-то заработать, он помчался наверх, не обратив внимания, что сиятельный лорд не пошел контролировать процесс, влетел в комнату, стремительно подойдя к спящему мальчишке, которого заранее ненавидел — эта наглая сопля скоро станет его учеником и будет мотать нервы…
А затем пол и потолок поменялись местами, от боли в глазах взрывались звёзды, а выскочивший из кровати почему-то темноволосый засранец с чудовищной руганью на устах принялся охаживать его тяжеленным стальным ломом — таким пользовался давно усопший Тобиас Снейп, отдирая гнилые доски забора — одновременно пиная куда попадется.
Если бы не Люциус, примчавшийся на крики… Конечно Малфой заплатил, не скупясь, за беспокойство, но Снейп видел какое-то глубинное удовлетворение в серебристых глазах.
Половица скрипнула, Снейп скрипнул зубами — отвлекся. Бросив чары на дверь, он вошёл в темную комнату, собираясь усыпить ее обитателя и всласть покопаться в его жалких мозгах. Он успел увидеть как в темноте вспыхивают два багровых луча, а затем мир померк.
***
Джон, скривившись, уставился на кучу мяса и костей в черных обрывках ткани, пятна крови, уляпавшие все вокруг… Фу. Храп дяди Вернона затих и вновь возобновился.
Джон включил свет, достал учебник по бытовым чарам, рекомендованный Драко, и палочку. Убирать это руками он не собирался, как и интересоваться, кого это принесло в три часа ночи. Пятна уменьшились, куча частично исчезла. Джон повеселел: и от магии есть польза!
Особенно если ее правильно применять.
