north

Уён не встал и не пошел на тренировку. Хотя он встал. Вскочил, точнее, оттолкнулся от холодильника и направился в свою комнату. Сонхва подпрыгнул от взрывного звука хлопнувшей двери и уловил высокие тона приглушенных криков. — О… чееерт. — Юнхо пришёл в себя. Он провел своими большими руками по лицу, словно пытаясь стереть сожаление. — Я не хотел этого делать. Дерьмо. Как вы думаете, он пострадал? Сонхва покачал головой, похлопав Юнхо по плечу. — Нет, он просто был ошеломлен. Но, может быть, я тоже слишком много сказал. — Черт… — Юнхо не мог перестать волноваться, переминаясь с ноги на ногу и проводя пальцами по волосам. Еще раз вздохнув, он посмотрел на Сонхва, его большие щенячьи глаза стали темными и серьезными. — Нет. Я не думаю, что ты сказал слишком много, хён. Я думаю, ты был прав. Он был мудаком. Он не должен был говорить такие вещи о тебе. Это неправда. Сонхва поймал себя на том, что пожал плечами и едва проглотил слова «он вроде как прав». — Спасибо, Юнхо… Хонджун был единственным, кто ничего не сказал, хотя казалось, что его мысли мчатся со скоростью миллион миль в час за его неподвижным взглядом. Сонхва оставил его и пошёл по коридору. Сан и Ёсан стояли перед дверью Уёна, стучали и звали его. — Уён-а, пожалуйста. Ты беспокоишь Сан-и. И меня. Пожалуйста, мы можем войти? Он заметил, что Сонхва приближается с Юнхо, и вопросительно посмотрел на них обоих. Сонхва нечего было сказать. Что можно было сказать? Судя по звукам, доносившимся из комнаты Уёна, он, казалось, не замечал и не беспокоился об их присутствии. Они слышали хлопанье ящиков и стук вещей, которые бросались или падали то тут, то там, и поверх всего этого он торопливо орал на кого-то по телефону. Когда дверь распахнулась, все они отступили назад, но Уён даже не поднял глаз. — Просто приходи за мной. Бинни, пожалуйста. Пожалуйста! — Уён вздохнул, схватил свой рюкзак и закинул его на плечи. — Все в порядке, только поторопитесь! Он открыл входную дверь и захлопнул ее так же сильно, как раньше, его болтливый голос затих. — Что случилось, хён? — обеспокоенно спросил Ёсан. Сонхва вздохнул и покачал головой. — Просто что-то, что кипело все это время, ожидая, когда выльется наружу. — Ах… — в тоне Ёсана не было удивления. Он скрестил руки на груди, глядя на неосвещенную входную дверь. — Я знаю его очень давно, хён. Он, вероятно, будет в порядке после некоторого времени в одиночестве. Или… с Чанбином. Что бы он ни делал… Сан прошлепал в гостиную и встал у окна — от пола до потолка, выходившего на часть подъездной дорожки. — Ву просто сидит там… — пробормотал он. — Все в порядке, Сан-и. — Сонхва подошел и погладил его по волосам, пощекотав ухо, когда он тоже выглянул в окно. — Я думаю, что он какое-то время будет тусоваться с другом. Ему нужен небольшой перерыв. — Хён разозлил его? Сонхва не был уверен, кого из хёнов имел в виду Сан, но уклончиво пожал плечами. — Ву разозлил хёнов, а потом разозлился и он, и мы не очень хорошо поработали вместе, чтобы решить проблему, не так ли? — Нет, — надулся Сан, поднося руку к замерзшему окну. Его выразительные брови нахмурились в явной тревоге. — Сан-и, ты скачал новую игру сегодня утром? Я помню, ты выигрывал за завтраком, верно? — Сан кивнул, наконец повернув голову, чтобы посмотреть на него. — Почему бы тебе не показать Юнхо? Пусть попробует. Возможно, он даже сможет победить тебя. — Пфф, ни за что, — усмехнулся Сан, но с легким смешком развернулся и нашел Юнхо. Сонхва встретился взглядом с дружелюбным альфой и одарил его умоляющим взглядом, но в этом даже не было необходимости. Мягкий альфа сразу понял, протянул руку, когда Сан потянулся за ней, и последовал за ним в его комнату. Сонхва никогда не забудет выражение лица Хонджуна, когда его взгляд переместился на него. У него будто скрутило живот. Он никогда не знал, что глаза альфы могут выглядеть такими большими и уязвимыми, особенно то, как они дрожат от непролитых слез. «Обезумевший». Выражение лица Хонджуна было определением этого слова. Хонджун повернулся и направился к своей комнате, когда понял, что Сонхва поймал его. Он не хлопнул дверью своей спальни так громко, как Уён, но и не закрыл ее осторожно. Проходя мимо звуков Юнхо и Сан, смеющихся и дразнящих друг друга, он подошел к двери Хонджуна. — Впусти меня. — Нет. — Да. — Пожалуйста, Сонхва. Не сейчас. — Возможно он мог сказал что-то еще, но Сонхва почти не слышал его из-за двери. — Хонджун-а-а-а, — сказал он своим самым сладким, приторным голосом, которым раньше никогда не говорил напрямую с Хонджуном. — Я не уйду. Хонджун приоткрыл дверь. Сонхва мог разглядеть только часть его опущенного лица, глубокую линию между хмурыми бровями. — Что? — Впусти меня. Хонджун не подтолкнул дверь, но когда Сонхва взял ручку в руку и толкнул, Хонджун сделал шаркающий шаг назад. Затем еще один. Сонхва закрыл и запер за собой дверь. — Спасибо. Это был его первый раз, когда он действительно оказался в комнате альфы. Он мельком видел интерьер, когда проходил мимо, или задерживался в дверном проеме, разговаривая с ним, но не отваживался зайти глубже. Это казалось неправильным, если главный альфа не пригласил его внутрь. Его большая кровать была аккуратно заправлена, с единственной белоснежной подушкой и одеялами тускло-коричневого цвета, но, вероятно, стоящими сотни. Одна стена выглядела так, будто принадлежала галерее современного искусства, увешанная уникальными, смелыми произведениями, подписанными оригинальной подписью. В углу стоял длинный письменный стол, заставленный компьютером и записывающим оборудованием, под которым спутались провода и шнуры. Сбоку двойные стеклянные двери открывались во внутренний дворик, покрытый льдом. Сонхва почему-то сомневался, что эти двери были приоткрыты с тех пор, как туда въехал альфа. Сам Хонджун сидел на краю своей кровати, руки на коленях, его глаза были остекленелыми и красными, а его мысли явно были далеко. — Я просто не знаю, что делать, Сонхва. Я не хотел, чтобы все это произошло. Сонхва сел рядом с ним, положив его руку на свою. — Поговори со мной. Давай разберемся. — Что ты имеешь в виду — говорить с тобой? — Хонджун посмотрел краем глаза. Сонхва знал, что злость была направлена не на него. Не совсем. — Нам не нужно говорить, ты сам все видел. — Я видел спор стаи, который немного вышел из-под контроля. Но это не было чем-то необычным. Стаи всегда будут иметь небольшие стычки. Хонджун глубоко вздохнул, проводя руками по волосам. Сонхва погладил его по спине. — Чего ты боишься? — Я хочу удержать нас всех вместе, но боюсь, вместо этого мы разойдёмся. — О, Хонджун, я не думаю, что это правда. Я думаю, что будет сложно, потому что все члены нашей стаи разные. Некоторым из них больно. И, возможно, они чувствуют себя одинокими. Хонджун виновато нахмурился, глядя на кровать. — Да, я знаю. — Он вздохнул и посмотрел на Сонхва. — Мне жаль. Я втянул тебя в это и почти ничего тебе не сказал. — Может, ты должен рассказать мне сейчас? — Да… — Он снова вздохнул, но больше ничего не сказал. — Хорошо, позволь мне начать с того, что, как мне кажется, я знаю, — предложил Сонхва. — Ёсан асексуален, поэтому, хотя вы хотели бы помочь ему, а он хотел бы получить помощь, он проходит через все течки в одиночку. И они случаются часто. Кроме того, вы даете ему личное пространство, чтобы он не чувствовал себя объективированным или сексуализированным. Он не упомянул о жалобе омеги на то, что тот практически изголодался по прикосновениям — это может быть тема другого дня. — Я пытаюсь, да… Я точно не знаю, что чувствуют другие. — Мне кажется, они пытаются делать то же самое… — сказал Сонхва. — Чонхо идентифицирует себя как альфа, и его привлекают омеги. Я предполагаю, что это означает, что он не очень ценит доминирующее внимание другого альфы, особенно во время течки? Хонджун ухмыльнулся и покачал головой, издавая смешок. — Не-а. — Когда я впервые попал сюда, Уён упомянул, что ему нужны супрессанты, чтобы чувствовать себя более комфортно. У него нет таких. Но я знаю, что у Ёсана есть. Почему? — Я… я не знаю. Он никогда не просил меня о них лично. — Ты спросил его, хочет ли он? Хонджун закрыл лицо руками и тихо застонал. —Нет. — Составь список дел на телефоне. Прямо сейчас. Сонхва ждал с чопорным выражением лица, пока Хонджун смотрел на него, не веря приказам, которые ему отдавали. Но затем он щелкнул языком и вытащил из заднего кармана телефон, открывая новую заметку. — Хорошо, — пробормотал он. — Спросить… Чонхо-я… о супрессантах. Дальше? — Вернуть Минги домой. — Да. Наш Минги. Хорошо. — Он ввел и это в свой телефон. — Третье задание — положить на кровать побольше подушек. Это не удобно для более чем одного человека. — сказал Сонхва, с неодобрением хлопая по единственной подушке. Хонджун весело фыркнул, наконец улыбнувшись. Он соскользнул с кровати и направился к гардеробной, вернувшись оттуда с тремя большими подушками в руках. Он бросил их в изголовье кровати. — Намного лучше, — улыбнулся Сонхва, лежа среди них. — Иди сюда. Хонджун наклонил голову, глядя на него сквозь очень длинные ресницы. — Задание номер четыре связано с соблазнением? — Может быть. Хочешь узнать? Хонджун вздохнул и заполз в объятия Сонхва, резко рухнув на его грудь. — Вот так. Кажется Ёсану так понравилось. — Сонхва ухмыльнулся. — Ты делал это с Ёсаном…? — Да, делал. — Это необычно. — Мы поговорим об этом позже. Сонхва уговорил Хонджуна прижаться к его шее, поглаживая затылок. — Мой запах помогает? Альфа глубоко вздохнул. — Мм… да. — Мне никогда не говорили, что это приятный аромат или что он заставляет людей чувствовать себя лучше, до сих пор. — Потому что ты предназначен для нас, Сонхва. — Я хотел бы так думать. Я думаю, что тебе удалось собрать свою стаю гораздо лучше, чем ты думаешь. Ответа не было. Хонджун на самом деле казался дремлющим в его объятиях или просто очень тихим и расслабленным. — Хонджун? — Да? — Могу я спросить кое о чём? — Мхм. — Когда ты в последний раз занимался сексом? Хонджун отстранился, настороженно глядя на него. — Почему? Сонхва тоже сел, взъерошивая волосы и качая головой. — Я слышал, что это хорошо для вас, знаешь. Не говоря уже о том, что помогает связать стаю вместе. И для тебя. Хонджун покачал головой. — Нет. Я не заставляю никого из них что-либо делать со мной только потому, что «это то, что делает здоровая стая». Они не должны чувствовать давления. Я никогда не хочу этого ожидания от них. Это нечестно. Сонхва вздохнул. — Это действительно благородно, Хонджун, более тактично, чем для большинства альф… Но разве не бывает время, когда ты должен показать им, что они нужны? Что ты желаешь их? Тебя почти никогда не бывает дома, а если и бывает, то в странное время, и ты почти всегда в своей комнате. Какие шансы ты вообще даёшь им подойти к тебе, когда они хотят тебя? Хонджун напрягся. В его запахе потянуло виной. И его уши горели предательским ярко-розовым цветом. — Я не пытаюсь тебя критиковать, — успокоил Сонхва. — Или поставить тебя в неловкое положение. Но ты даёшь им так много выбора и свободы, что они могут задаться вопросом, где именно их место. Они могут задаться вопросом, почему ты хотел их сначала, и все еще хочешь их сейчас. — Он издал легкий смешок. — Хотя я могу быть совершенно не прав, Хонджун. Прошла всего пара недель с тех пор, как я здесь. — Кто-нибудь из них говорил тебе что-то подобное? — спросил Хонджун, ковыряясь в лаке, которым он накрасил единственный ноготь. — Нет, они этого не делали. Это только то, что я заметил. И почувствовал. Это заинтересовало Хонджуна. — Почувствовал? — Мне просто интересно, действительно ли ты желаешь меня как личность, а не как недостающий кусочек головоломки. Кажется, что да… но иногда я не уверен. — Желаю тебя? Разве ты не знаешь, какой ты великолепный, Сонхва-ши? — Хонджун подошел к нему, обвив рукой его бедро и притянув ближе, оседлав его колени. — Я нахожу удивительным, что у тебя не было сотни разных стай, у твоих ног. Но ты никогда не проявлял ко мне никакого интереса, так что я не собирался ничего форсировать. — Ну вот, опять… может быть, тебе нужно быть смелым, альфа. Ты можешь обнаружить, что мы хотим гораздо больше, чем ты мог себе представить. Ты ведь знаешь, что ты наш альфа? Ты всегда будешь примером, которому мы следуем. — Ты заставляешь меня хотеть быть плохим примером, — промурлыкал Хонджун ему в губы, решив не обращать внимания на едва заметное закатывание глаз Сонхва. Кроме того, Сонхва уже был занят, дергая ремень Хонджуна, расстегивая пряжку. — Это не для того, чтобы мне стало лучше? Чтобы отвлечь меня от сожаления о том, что я самый дерьмовый альфа в мире? Сонхва зарычал на это, схватив Хонджуна за рубашку и потянув вниз. — Если это то, что тебе нужно. Мне все равно. Это просто кажется правильно. Хонджун, казалось, тоже думал, что это правильно. Он поцеловал Сонхва агрессивно, жадно, так, что Сонхва был ошеломлен за секунды, впиваясь пальцами в спину Хонджуна и цепляясь изо всех сил. Альфа буквально украл его дыхание, поцелуй за поцелуем, одаривая его языком в промежутках. Когда он, наконец, смилостивился и отстранился, все, что мог сделать Сонхва, это беспомощно задыхаться. Хонджун прижался губами к его шее, даря острые, горячие поцелуи, оставляя следы. Он стащил с Сонхва пушистый свитер и отбросил его, оставив того обнажённым. Из-за этого открылся вид на свежие шрамы Сонхва. Сонхва заметил, как из-за холода они стали ярко-темно-фиолетового цвета, резко контрастирующее с его цветом лица. Он поднял руки к себе, лениво касаясь маленьких шрамов, покрывающие половину его груди. — Они выглядят некрасиво? — Спросил он. — А мои? Хонджун снял с себя рубашку, подтверждая подозрения Сонхва, что только потому, что у того худощавое телосложение и он ниже его, это не значит, что у альфы некрасивое тело. Тогда Сонхва увидел их, бледные шрамы, почти такие же, как у него. Он протянул руку и коснулся их, каждого. — Мы действительно подходим друг к другу… Хонджун мягко улыбался, позволяя ему смотреть и трогать все, что тот хотел. — Твои не болят? — спросил он, нахмурив брови. — Уже нет. Просто выглядят некрасиво… — Нет, — упрекнул Хонджун. — Перестань так говорить. Ты на самом деле потрясающий. Как ты можешь этого не знать? — Он взял руку Сонхва, поднеся его запястье к губам, чтобы поцеловать. — Раньше мне никто не говорил… — моргнул он, глядя на Хонджуна, его волосы разметались по подушке, а кожа покрылась мурашками. — Их потеря. Наш выигрыш. Сонхва медленно улыбнулся, когда Хонджун опустил с себя штаны и стянул их с ног, оставаясь в нижнем белье, настолько тесном, что это вызвало дрожь похоти в животе Сонхва. — Чья потеря? — заигрывал он. — Всех. Кроме нас. Улыбка Сонхва стала довольной, когда он увидел, как Хонджун соскользнул с кровати, чтобы взять маленький тюбик из прикроватного ящика. Почти голый альфа двигался так уверенно, его не смущала ни робость, ни холодный воздух, на это было завораживающе смотреть. Каждый нерв в теле Сонхва трепетал от потребности в нем. Хонджун вернулся к нему, взгляд пожирал его, когда он встал на колени между коленями Сонхва. Он схватился за подол его спортивных штанов и стянул их вниз, осторожно удерживая лодыжку Сонхва, пока стягивал их. Сонхва разрывался между тем, как наблюдать за руками или лицом альфы, не зная, что делать дальше, но альфа только ухмыльнулся и наклонился, чтобы снова поцеловать его, медленно опуская свой вес на его тело. Кожа Хонджуна была такой горячей. Сонхва жадно провел кончиками пальцев по нему. Он подпрыгнул от первого толчка, когда выпуклость Хонджуна потерлась о его, заставив его выгнуться. — Хонджун, — вздох, сорвавшийся с его губ, был таким уязвимым, что он даже не подозревал, что способен на такое. Альфа-запах Хонджуна был таким сильным и мускусным вокруг него, как пьянящие духи. Рот альфы блуждал по нему повсюду, даже посасывал его соски и говорил, какие они милые, когда они становились еще более твердыми под его языком. С каждой секундой Сонхва становился тверже, и вскоре он почти плакал, ожидая большего трения между их членами. Он даже схватил Хонджуна за задницу в качестве рычага, когда тот набросился на него. Хонджун снисходительно усмехнулся. — Сонхва, ты всегда такой нетерпеливый? Я никогда не видел тебя с этой стороны. — Я не знаю… — он задыхался, облизывая губы. — Никогда не пробовал это… Глаза Хонджуна расширились, и он замер. — Ни х*? Ты серьезно? — Я серьезно. — Вау, Сонхва… Я… ты продолжаешь меня удивлять. — Меньше разговоров. — Да, сэр. После этого Хонджун быстро разобрался с их нижним бельем, сделав паузу, чтобы снять остальную одежду с их ног. Они оба использовали это время, чтобы восхищаться друг другом, как школьники-возлюбленные, решившие сделать это впервые. — Ты боишься? — спросил Хонджун, выводя пальцем песочные часы на груди Сонхва. — Почему я должен? У меня такой же. — Боже, иногда ты действительно нечто, не так ли, хён? Оба замерли от удивления. Хонджун никогда не называл его хёном, ни разу за всё время, что он был здесь. На самом деле, он помнил, как альфа поклялся, что никогда не будет называть его хёном, как будто то, что он главный альфа, каким-то образом изменило его возраст. — Мне жаль. Я не хотел. Иди сюда, покажи мне, почему я должен бояться твоего члена, могучий альфа. — Йа! Я… серьезно… ты… Милое заикание Хонджуна прекратилось, когда Сонхва медленно подтянул ноги, прижав их к груди. Опустив одну руку между ног, он изо всех сил старался раздвинуть половинки пальцами, чувствуя, как там дергается. — Я даже никогда не прикасался к себе там, — признался он. — Пожалуйста, позаботься обо мне. Он не боялся. Он доверял Хонджуну. Даже если в итоге это будет больно, он хотел чувствовать его внутри. Пока его кровь бежала все сильнее и сильнее, эти мысли продолжали кружиться в его голове, как мантра. — Ох, черт. Сонхва показалось, что он уловил волчье сияние в глазах альфы, когда тот выругался, но это мог быть просто свет снаружи. Хонджун был нежным, хотя и дразнящим, отдавая слишком много времени и слишком много смазки, чтобы подготовить его пальцами, потому что у него не было собственной смазки. Он одновременно касался и гладил тело Сонхва, посылая рябь удовольствия по его коже. Наконец Хонджун схватил его за руку и крепко сжал, входя в него. Он был альфой, и его член не был исключением из этого факта — он был толстым и твердым, и каждый дюйм казался длиннее, когда он скользил в тело Сонхва, заставляя перехватить дыхание. Он не осознавал, что зажмурил глаза, пока Хонджун не погладил его лоб большим пальцем, уговаривая открыть их снова. Сонхва сделал маленькие, судорожные вдохи, его тело было таким полным, ноющим. Он попытался расслабиться внутри, но столкнулся с толстым членом альфы, прочно застрявшим в нём. Его отверстие казалось невероятно растянутым. Он застонал и потянулся вниз, кончиками пальцев касаясь края своего отверстия. — Нам надо как-нибудь сделать это перед зеркалом, а, детка? — Хонджун фыркнул, почти дрожа от попытки сдержаться. — Я бы хотел, чтобы ты увидел, какой ты красивый. Твоя дырка такая же великолепная, как и все остальное. Я хочу съесть её в следующий раз… Вместо этого он лизнул дорожку на шее Сонхва и прикусил его ухо, а его бедра начали медленный ритм. Ощущение того, что его растирают взад и вперед изнутри, было таким новым и странным, но все, что нужно было сделать Сонхва — это глубоко вдохнуть и позволить запаху своего альфы окутать его, и чуждое чувство превратилось в чистое удовольствие. Он расслабился. Руки Хонджуна подняли его бедра, и его член вошел в него, каждый толчок мягче предыдущего. Сонхва потянулся, схватился за руки Хонджуна и крепко сжал. Он начал стонать и хныкать. Его бедра изогнулись, нуждаясь в том, чтобы член Хонджуна чуть больше наклонился, немного выше. В ответ Хонджун раздвинул его ноги шире и наклонился, касаясь губ поцелуем. — Это тот угол? — Он намеренно замедлился, чтобы Сонхва мог почувствовать каждый дюйм, скользящий к цели. — Ннгх, да… о, это так хорошо. Не могу больше. — Вижу. Сонхва заскулил, когда Хонджун провел пальцем по его члену. Он был жестко изогнут к его животу, стекая предэякулятом над его пупком. — Твой член тоже такой красивый… — промурлыкал Хонджун, проводя по нему кончиком ногтя. — Не против принять его, иногда. Внезапный образ альфы, стоящего перед ним на локтях и на коленях, заставил Сонхва потерять себя. Когда Хонджун врезался в него еще сильнее, он начал кончать, каждый толчок, казалось, проталкивал новую нить молочной спермы по его животу. Наконец он кончил, обмякнув и дрожа, когда Хонджун согнул его пополам и начал трахать в еще большем безумии, достигая новых, более глубоких углов. В итоге Сонхва зажал собственное запястье во рту, вонзив зубы, чтобы не закричать бездумно. Альфа трахал его так долго, что он снова начал возбуждаться, хотя его нижняя часть тела была на грани онемения. — О… о, Хонджун, еще… — Кто я? — Хонджун зарычал, оттягивая голову Сонхва за волосы. — Кто я? — А-альфа… мой альфа… Хонджун в последний раз хлопнул его по бедрам, и Сонхва почувствовал, как член альфы пульсирует и дергается внутри него. Он знал, что у альф по крайней мере в три раза больше спермы, чем у бет, и одно только представление о том, как его задница наполняется ею, заставило его снова кончить, выгнув тело в безмолвном вопле. ------------------ — Расскажи мне о двух других. Те, что были до меня. Сонхва отдыхал на груди Хонджуна, проведя последние полчаса в дремоте после их совокупления. Они были грязными, липкими от высушивающих жидкостей. Воздух был наполнен сексом, и он наслаждался им, никогда не желая уходить. Он уже собирался взять с собой одну из подушек, чтобы оставить ее в своей спальне. — Ладно. — Я просто думаю, что будет лучше, если я узнаю. Потому что я вижу, что их влияние все еще осталось… — Да… Как я уже говорил тебе раньше. Я облажался. Сонхва поднял голову и потянулся к Хонджуну, поглаживая его лицо, приближая его к себе. Он нежно поцеловал его в губы. — Ты не облажался. Они сломали ваше доверие. Хонджун издал смиренный звук, может быть, смех, может быть, «хм». — Полагаю, что так. Ты слишком добр, Сонхва… Но ты уже знаешь кое-что о Хёнджине, не так ли? — Кое-что да. Расскажи мне подробности, хорошо? Я вознагражу за твоё время, после того как… — он наклонился и пощекотал мягкий член альфы. — О, детка… как мне так повезло? — Ты выбрал меня. — Да. И я выбрал Хёнджина, — вздохнул он. — Проще говоря, он был эгоистом. Но я думаю, это было потому, что он был неуверенным. Он боялся. И то, как он показал это, заключалось не только в том, чтобы начинать драки с другими, но и пытаться спровоцировать драки между собой, вплоть до кражи их личных вещей, а затем притворяться глупцом. Как будто он участвовал в общественной шахматной игре, которую никто не мог видеть, и каждый его ход был рассчитан на то, чтобы дать ему больше власти в доме. Он был требовательным, и у него была очень плохая привычка делать огромные вмятины в моей зарплате. — Когда он говорил, его рука коснулась бедра Сонхва. — Больше всего на свете он был жалок. Мы все могли видеть, что он делал с первого дня. Мы пытались с ним поговорить. Чтобы он заговорил. Но он постоянно изображал из себя жертву. Это был просто грустный беспорядок. Иногда были моменты, когда он был веселым и милым. Но остальное было подавляющим. Поэтому… он должен был уйти. — Понятно, — сказал Сонхва и стал ждать. — Вторым был Минхо. Альфа. Он принимал этот гипнерос каждый день, как и ты. Но в то время как в тебе я все еще вижу твою личность, твою доброту и твою мягкость, а иногда и твою дерзость… — Эй… — С ним это было все равно, что смотреть на статую. Чистый лист. Он почти не произносил ни слова, и ни на его лице, ни на языке тела ничего не происходило. Это было похоже на жизнь с пустой тенью. Ты делаешь то или это, и вдруг он просто оказывается позади тебя, но не говорит ни слова, просто смотрит. Мы проверили его дозировку гипнероса, но он не переусердствовал. Просто он так плохо взаимодействовал с ним. Когда у омег начиналась течка, он переходил черту. Вплоть до того, что однажды Юнхо нашел его с Сан-и, прижатым к стене, стягивающего с него одежду. Сонхва затаил дыхание, ловя каждое слово. — Сан-и… он не мог постоять за себя в такой ситуации. Юнхо сказал, что он выглядел застывшим, слишком напуганным, чтобы даже говорить. Он просто позволил этому случиться, потому что не мог ничего сделать, чтобы остановить это. — Хонджун… — Юнхо вовремя остановил его. Сонхва выдохнул, снова кладя голову на его грудь. — Почему ты просто не остановился после него? Зачем ты подобрал меня? — спросил он. — Уён спросил меня о том же. Он был так зол. До сих пор зол. Он не прощает меня за Сан-и. Но я сделал это, потому что чувствовал, что в глубине души что-то по-прежнему не так. — Он засунул нос под челюсть Сонхва, чтобы вонзить зубы в мягкую кожу, вздохнув. — Теперь я тебя не отпущу.