north

— Эм, где мой телефон? — Сонхва старался не паниковать. Он провел несколько дней, не используя его и не видя его, но почему-то не осознавая его отсутствия до того внезапного момента, когда кончики его пальцев коснулись зарядного устройства, свернутого во внутреннем кармане его сумки. Он посмотрел на свою пустую руку, как будто это могло пробудить в памяти последний раз, когда гладкий вес устройства был убаюкан там. Что он с ним сделал? Кому он последним звонил? Написал? Добрался ли телефон до новой комнаты, когда они переселились? Он швырнул его в пруд с карпами, когда был не в своем уме? Если оно и было там или где-то в этом месте, то теперь был далеко в противоположном направлении. Как ангел-хранитель, с прозрачными крыльями, Хонджун полез в свою сумку и протянул телефон Сонхва. — Он здесь. — О… — Сонхва медленно взял его, в замешательстве нахмурив брови. Он все еще пытался вспомнить, что в последний раз делал с телефоном. — Где я его оставил? Хонджун потёр лицо, затем обхватил подбородок рукой тонкими пальцами. — Я взял. Придерживал его для тебя. Холодная тяжесть упала на грудь Сонхва. — …Почему? Хонджун вздохнул. Они оба были на заднем сиденье машины, которую Хонджун нанял, чтобы отвезти их домой. Был теплый день, возможно, самый теплый с тех пор, как они были там, солнечный свет заливал заднее сиденье золотым сиянием. Кончики пальцев Хонджуна скользнули по спине Сонхва и зарылись в волосы на затылке. Ему нужна была стрижка. — На днях ты собирался позвонить своей маме, чтобы она забрала тебя. Из «лагеря». — О… Боже мой, — ужас от самой этой мысли пробежал по коже Сонхва. — Ага. Мои мысли. Впрочем, все в порядке, — он наклонился, бросив взгляд на Сонхва, и поцеловал его в щеку. — Ничего не произошло. — Спасибо, — вздохнул Сонхва. Он держал телефон обеими руками, словно это было хрупкое создание, проводя большим пальцем вверх по экрану. ------------------------------ — 68 новых сообщений — ------------------------------ — Они скучают по тебе, — промурлыкал Хонджун, уткнувшись носом в его горло и просматривая бесконечный список уведомлений от их товарищей по стае. Глаза Сонхва становились все шире и шире, пока он прокручивал поток приветствий, вопросов и добрых пожеланий. Не менее трех его товарищей по стае прислали ему фотографии кошек, говоря, что они напоминают им Сонхва. Уён неоднократно угрожал, что он будет делать, если Сонхва не скажет ему название белого вина, которым они недавно решили, что они одержимы, но прислал торжественную фотографию в конце, как только он приобрел его только благодаря визуальной памяти. Все это звучало так блаженно обыденно, как будто ничего не изменилось… Он добрался до своей личной истории чата с Саном, поняв, что тот отправил больше всего сообщений, спрашивая по крайней мере один раз в день, когда Сонхва вернется домой. Сонхва почувствовал, как у него перехватило горло, когда он просматривал сообщения омеги, чувствуя растущее беспокойство Сана по телефону. Но хуже всего было то, как омега пытался вести себя непринужденно и не казаться отчаянным. «Хён, я должен оставить тебе немного клубники, чтобы ты поел сегодня вечером?» «Ладно, думаю нет…» «Хен, если ты придешь домой сегодня вечером, давай возьмем йогурт». «На самом деле все в порядке. Юнхо взял для меня.» Дерьмо. И как омега собирается его простить? Он даже не смог дочитать все. Безответная болтовня слишком ранила. — В чем дело? Ты расстроен. Хонджун начал наклоняться, но Сонхва импульсивно выдернул телефон из поля зрения, а затем мгновенно почувствовал себя виноватым. Это был очень неуместный жест для младшего члена стаи, чтобы показать своего альфу. Стал бы он просто позволять Хонджуну читать все, что он хочет, с его телефона раньше, когда ему буквально было все равно, что он видит или о чем думает? Будет ли Хонджуну не хватать той легкой открытости? Это было так глупо. В любом случае, ему нечего было скрывать от их альфы, но он съеживался от него, как будто у него была целая книга (или телефон), полная темных секретов. — Извини, это просто… Сан-и… его сообщения… — Сонхва неловко попытался объяснить. — Я думаю, что он волновался. — Ну, конечно… мы все переживали за тебя. — сказал Хонджун, глядя на него с твердым и немигающим альфа-взглядом, от которого ему захотелось сжаться в кресле. Если это был его молчаливый способ наказать его за то, что он что-то от него скрывает, то это сработало. Чувство сломалось, когда Хонджун отвел взгляд, скрестил ноги и приоткрыл окно, чтобы посмотреть на проплывающие снаружи коричневые поля. К счастью, чтение всех пропущенных сообщений его стаи сделало Сонхва скорее счастливым, чем грустным. Забота и нежность в их сообщениях тронула его, заставила его страдать, когда он их видел. Написав в групповой чат, что он уже в пути и ему жаль их беспокоить (он был уверен, что они, вероятно, уже знали, что прибудут сегодня от Хонджуна), он положил телефон лицевой стороной вниз на колени и посмотрел вперед через лобовое стекло, желая увидеть какой-нибудь знакомый ему пейзаж. Тем не менее, это все еще выглядело довольно незнакомо, так что он нахмурился и расслабился, снова погрузившись в безропотный транс. — Мы будем на месте, прежде чем ты это поймёшь, милый, — подбадривал Хонджун, похлопывая его по руке. Если не принимать во внимание случайные властные альфа-моменты, Хонджун все это время был таким милым. Почти слишком сладким. Сонхва не хотел, чтобы Хонджуну приходилось меняться только для того, чтобы нянчиться с ним. Но в то же время его милость была такой обнадеживающей, и он не был уверен, что бы он делал без Хонджуна рядом с ним, который помог ему пройти через это. — Ты, наверное, уже сильно отстал от работы, Хонджун. Прости, — извинился он. Он давно беспокоился об этом, холодное покалывание, которое возникало в его груди, когда он смотрел на шикарного альфу, задаваясь вопросом, от чего тот себя удерживает. — Я бы не остался с тобой, если бы это слишком катастрофически испортило мою работу. Я остался, потому что мог. Сонхва прищурил глаза на него. Альфа встретил его скептический взгляд, ничего ему не сказав. — Ким Хонджун. Сейчас я могу быть другим, но я все еще знаю тебя. И я знаю, когда ты лжешь мне. Дело в том, что он был почти уверен, что альфа остался бы с ним, даже если бы это означало, что полмира упадет в океан, если бы он это сделал. И для чего? Он этого не стоил. Нисколько. Он, скорее всего, был бы причиной того, что другая половина мира рушилась. — Хэй. Посмотри на меня, — Альфа-голос Хонджуна потянул его, как физическое прикосновение, и он перевел на него свое внимание. Взгляд Хонджуна снова был на нем, холодный и ошеломляющий. Угловатая линия плеч альфы, облупившийся лак на ногтях, похожий на застарелую кровь, намек на крепкие белые зубы, виднеющиеся из-за приоткрытых губ — все это сразу поразило Сонхва. Окружающий звук вождения стал приглушенным, привлекая резкое внимание к словам, которые соскользнули с языка Хонджуна. — Я делаю все, что хочу, когда хочу, и если есть последствия, то я их уже взвесил и измерил и решил, что они ни хрена не значат. Ты понял? — Он сделал паузу, чтобы дать Сонхва шанс проглотить слова. — Я хочу то, что хочу. — Он поднял палец, провел костяшками пальцев по щеке Сонхва. — И я хочу тебя. Не забывай об этом. — В конце в его голосе было немного больше тепла, уголки рта превратились в улыбку. — Но ты меня пугаешь. В тебе так много всего, что ты больше не говоришь вслух. — Он наклонился, чтобы коснуться губами виска Сонхва, удерживая контакт достаточно долго, чтобы Сонхва вдохнул его запах и захотел раствориться в нем. — Я… мне жа… Большого пальца Хонджуна, прижимающегося к его рту, было достаточно, чтобы мягко прервать его, и он отпустил только тогда, когда желание извиниться исчезло. ------------------- Сонхва проснулся с дымным запахом ладана в носу… только для того, чтобы запах рассеялся и исчез, когда его глаза медленно распахнулись. Его голова лежала на плече Хонджуна, куртка альфы была накинута на его тело. Они все еще были в машине. Пальцы Хонджуна зарылись в его волосы. Это чувство чуть не отправило его обратно в сон. Он все ещё был ужасно уставшим. Несмотря на то, что последние две ночи подряд он мог спать по шесть часов подряд, он не чувствовал себя отдохнувшим. Машина резко с грохотом остановилась. Сонхва снова моргнул, расплывчатое зрение медленно сфокусировалось на деревьях, которые он мог видеть через окно. Он знал ветви этих несколько печальных, тенистых деревьев. Он медленно сел, сердце колотилось в горле. — Мы дома. Сонхва нервничал. Но еще больше он жаждал увидеть их всех. Последнее чувство пересилило первое, заставило его толкнуть дверь, бороться с ремнем безопасности и оставить сумку позади, шатаясь по подъездной дорожке на сведенных от долгого сидения ногах. Он понял, что у него нет с собой ключей от дома, когда подошел к двери и начал хлопать себя по пустым карманам. Он обернулся, чтобы посмотреть, идет ли Хонджун, когда дверь открылась. Ну, в любом случае, немного приоткрылась. Блеснул кошачий взгляд Ёсана. — О, это ты, хён. Какой пароль? — Па… роль…? — От неожиданного вопроса у Сонхва перехватило дыхание, но, к счастью, дверь распахнулась еще шире, когда Ёсан приветствовал его с улыбкой. — Ого? Кто сказал тебе, что пароль должен быть Пак Сонхва? — Его улыбка стала шире, обнажая милые белые зубы. — Добро пожаловать домой, хён. Сонхва услышал дикий крик, как только ступил на знакомый порог. Его губы растянулись в такой широкой улыбке, что это было почти больно. — Сан-и… Прости, что заставил тебя так долго ждать. — Он едва раскрыл руки достаточно быстро, чтобы поймать омегу. Сан яростно терся о него, его знакомый запах расцветал вокруг него, весенний лес начинал зеленеть. — Значит… ты не ненавидишь хёна? Ты не злишься? Омега решительно тряхнул головой о грудь Сонхва, ни на миллиметр не ослабив хватку. Сонхва обнял его еще крепче и уткнулся носом в взлохмаченные волосы мальчишки. — Он стал прилипчивым с тех пор, как мы тебя покинули… — неловко сказал Ёсан, похлопывая омегу по плечу. — Ну ладно, Сан-и… хён, наверное, устал… — Все в порядке, — мягко сказал Сонхва. Пока Сан цеплялся, как обезьяна, ему каким-то образом удалось пробраться в гостиную и снова опуститься на одно из объемистых кресел, свернувшись калачиком вместе с ним. Наконец-то. Вот где он хотел быть. Он держал Сана на руках, и он даже чувствовал легкий запах своих товарищей по стае, которое было на кресле. Ему хотелось потереться о него, как собаке после ванны, изо всех сил пытаясь снова учуять запах. Понимая, что Сонхва не собирается пытаться сбежать, Сан, наконец, ослабил мертвую хватку и удобно прижался к нему, его дыхание щекотало шею Сонхва. — Почему ты был прилипчивым, Сан-и? — спросил Сонхва, касаясь острой линии подбородка Сана. — Ты мне нужен… — пробормотал Сан, разбивая его сердце. — Я должен был сначала позаботиться о некоторых вещах. Прости, Сан-и… Омега взглянул на него, приоткрыв лишь один глаз, очень широкий и блестящий. — Хён… тебе грустно. — Ага. — Ты собираешься плакать? Сонхва не думал, что собирается это сделать, но того, как омега так невинно спрашивал, было достаточно, чтобы нижняя губа Сонхва задрожала. — Нет… — Ничего страшного, если хочешь, — заверил его Сан, прижимаясь своей мягкой щекой к его щеке. — Ты достаёшь хена, Сан-и? Внезапно их поприветствовал голос Юнхо, за что Сонхва был благодарен. Высокий альфа прошлепал в гостиную, серая футболка с эмблемой его танцевальной студии была туго натянута на его груди, темные волосы ниспадали чуть выше его теплых карих глаз. Сонхва почти инстинктивно потянулся к нему, потянув большого альфу на стул с другой стороны от него. Так же, как Сан оставил на нем свой запах, он хотел, чтобы Юнхо сделал то же самое. И даже просить не пришлось. Юнхо прижал его к своей груди, потянувшись вокруг него, чтобы также взъерошить волосы Сана. Было так приятно чувствовать его тепло, и когда его запах имбирного печенья притуплял его чувства, он чувствовал себя только лучше. — Куда делся Ёсан? — пробормотал Сонхва, довольный теплой кучей своих товарищей по стае, но все еще скучающий по многим. — Ммм… я думаю, с Минги. Сонхва что-то уловил в тоне Юнхо, но прежде чем он успел решить, хочет ли он спросить Юнхо об этом перед Саном, о себе заявило еще одно знакомое присутствие. — Все будут обниматься, пока я буду готовить все один? Серьёзно? — Ага! — поддразнил Сан, поднимая голову, чтобы показать язык сводному брату. Уён стоял на полпути между открытой кухней и гостиной, фартук был плотно обтянут вокруг его талии, а в одной руке лук-порей, как оружие. — Уён-ааа… — позвал Сонхва, пораженный волной привязанности, увидев его, точно так же, как он чувствовал к другим. — Просто иди сюда с нами вместо того, чтобы готовить. Вздохнув и что-то бормоча себе под нос, Уён направился к ним, его хватка лука-порея все еще казалась угрожающей. К счастью, он не использовал зеленый лук против кого-либо из них, а вместо этого плюхнулся на Сонхва всем своим весом, заставив того застонать. — Ммммм….привет, хён. — Привет, Уён-а. Ты готовишь что-нибудь для меня? — задался вопросом Сонхва, высвобождая руку из растущей кучи товарищей по стае, чтобы обнять Уёна за талию. — Нет. Ты просто пришёл домой в тот вечер, когда я пробовал новый рецепт, — солгал он. — Я не могу обещать, насколько хорошо это будет. Но я уверен, что Ёсан уже заказал несколько десятков коробок курицы на случай, если это отстой. — Уверен, будет вкусно. Либо так, либо мы все можем умереть. Или и то, и другое, — мягко рассмеялся Сонхва. — Ты хочешь, чтобы я помог тебе? — Нет. Тебе следует отдохнуть. Мы даже убрали твою комнату для тебя. Мы постарались сделать так, как тебе нравится. — Как и Сан, он уткнулся щекой в их щеки, добавляя в гнездо свое тепло и аромат. Сонхва хотел схватить альфу за шнурки фартука, когда тот слезал со стула, но сдержался. Уён сделал наоборот, сдержался, схватил Сана за руку и потащил за собой. — Пойдем, мне нужна помощь. — Он оборвал громкие протесты Сана: — Ты не хочешь, чтобы хён съел что-нибудь вкусненькое? Посмотри, какой он тощий! Я не могу сделать все это сам! И с этим двое возились на кухне. Сонхва немного покраснел, чувствуя себя напряженным после «тощего» комментария. Ему захотелось найти зеркало, чтобы самому увидеть, как он выглядит. Но он также не хотел покидать Юнхо. — В чем дело? — Альфа загрохотал у него на плече. — Ничего такого. Чонхо здесь? — Должен скоро вернуться домой. — Ах… Тогда, наверное, мне следует привести себя в порядок в своей комнате. Распаковать мои вещи. Он смутно заметил, что водитель и Хонджун принесли свой багаж, а затем Хонджун направился с ним по коридору ранее. Хотя ему было интересно, куда с тех пор делся главный альфа. Возможно, сразу же вернулся к работе после столь долгого отсутствия… Сохва почувствовал, как его охватывает тяжелая печаль. Будет ли это так же, как когда он впервые попал сюда, когда Хонджун редко появлялся в их доме, когда только позволяла работа? Он заметил, что Юнхо смотрит на него. Альфа выглядел так, будто хотел что-то сказать, но не знал, что. Юнхо никогда не был хорош в таких вещах. Честно говоря, Юнхо буквально приносил бы луну, если бы кто-нибудь из его товарищей по стае попросил его об этом, особенно если они были обижены или грустны, но когда дело доходило до попытки выяснить, что чувствует этот член стаи, и решить самому, что делать или не сделать, чтобы помочь им, он замирал. Сонхва решил, что лучше уйти, пока приятная атмосфера не стала неловкой. Юнхо немного надулся, уходя, его взгляд был более милым, чем можно было бы допустить. В последний момент альфа перехватил его пальцы и сжал. — Добро пожаловать домой, хён. Сонхва медленно открыл дверь своей спальни, не зная, ждать Минги внутри или нет. Не уверен даже, надеялся ли он увидеть его внутри или нет. Но в комнате было тихо, пусто. Он был тронут, увидев сияющую каждую поверхность и ни единой морщинки на одеяле его тщательно заправленной постели. На комоде даже стоял букет белых цветов с желтыми пятнами. Со вздохом он медленно опустился на кровать. Оттуда он мог видеть себя в зеркале. Он действительно выглядел очень плохо. Ему нужно было побриться, принять душ, поспать, сходить в спа, подстричься, и, может быть, может быть, это начнёт сказываться на том, что сделала с ним последняя неделя или около того. Ему стало неловко, что он даже не подумал перепроверить себя в автомобильное зеркало перед тем, как войти в дом. Не то чтобы он мог сделать что-то, чтобы освежиться в машине. Он выглядел так, как выглядел. Ему повезло, что его товарищи по стае встретили его так тепло и с любовью, несмотря на его внешний вид. Он подошел к комоду и просмотрел ящики, задаваясь вопросом, есть ли у него хотя бы тюбик ВВ-крема, чтобы сгладить цвет лица. Его зацикленность на поиске чего-то, чтобы спрятаться, вызывала его тревогу, заставляя каждый бесполезно пустой ящик ощущаться как личный удар, один за другим. Наконец он снова сел на кровать со слезящимися глазами: «дерьмо!» и сердито дернул себя за волосы. Это было просто смешно. Он ненавидел это. Это то, чего хотел Хонджун? Когда он приставал к нему по поводу заботы о своей внешности? Неужели он все это время выглядел так плохо, а Хонджун хотел, чтобы он очнулся от реальности? Он все это время смущал главного альфу? Мысленно он рубил собственные мысли, отсекая их хотя бы на мгновение. Он глубоко вздохнул, жалобно глядя сквозь пальцы на ящик, где раньше лежал его гипнерос. Он очень хотел один. Он просто хотел отключить внутренний голос, который постоянно его запугивал. Который беспокоился обо всем и беспокоил его без отдыха. Выдуманные идеи и подозрения, о которых Сонхва знал в глубине души, были неправдой, но все равно глубоко ранили. Гипнерос взял моток изоленты и заткнул этот голос как кляп. Он никогда не тратил ни единой мысли на что-то разрушительное или бессмысленное. Он жил настоящим моментом, брался за дела по одному и выполнял их без каких-либо калечащих или смущающих его эмоций. В глубине души он знал, что ему не о чем беспокоиться. Они заботились о нем и не ожидали, что он будет идеальным, некоторые из них даже выражали, что предпочли бы, чтобы он был более истинным собой. Они любили его. Он просто не знал почему. Он вздохнул и откинулся на спинку кровати, приподнявшись еще выше, чтобы опереться спиной на подушки. Что бы я делал сейчас, если бы все еще был под гипнеросом…? Он задавался вопросом, и идея медленно озарила его. Если бы он мог просто притворяться тем человеком, которым он был раньше, всегда спрашивать себя, что бы сделала его гипнеросская персона, бороться с любой неуверенностью в себе и просто быть той чистой версией себя, которая пряталась под всем, возможно, он мог бы справиться с этим. Ну… я бы точно не стал так хандрить в своей комнате. На самом деле, он точно знал, что его «я» под гипнеросом будет делать прямо сейчас. Он соскользнул с кровати, отказываясь смотреть на себя в зеркало, когда проходил мимо. Он подошел к двери Ёсана и осторожно постучал. Может быть, Минги не хочет меня видеть… может быть, я ему нравился только таким, каким я был… Этот коварный голос пронзил его мозг, как черная змея, которая не хочет расслабляться. Он позволил этому продолжаться, но стиснул зубы и отказался слушать. Ёсан приоткрыл дверь наполовину, одарив его еще одной зубастой улыбкой, ослепительной, где-то между лисьей и кошачьей. — Еще раз привет, хён. То, как Ёсан стоял в дверном проеме, отказываясь позволить ей приоткрыться на сантиметр шире, чем она уже была, сказало ему о многом. — Я… хотел спросить. О Минги. Он хорошо себя чувствует? Он не мог видеть ничего, кроме тела Ёсана, поэтому ждал его ответа. Ёсан понизил голос до шепота, нервно поглядывая в сторону. — Честно говоря, хён, этот альфа сейчас ведет себя как ребенок. — И он не хочет меня видеть? — предположил Сонхва. — Он не хочет выходить, хотя и не называл твоего имени, в частности… — Ёсан попытался смягчить удар. Сонхва колебался. Что бы он сделал раньше? — Как насчет того, чтобы я просто вошёл, так как он не выйдет? — посоветовал он. — В любом случае, Уёну не помешала бы твоя помощь с ужином. Если только ты не хочешь, чтобы он весь обед ворчал из-за того, что никто не помогает ему в этом доме. — Но… мы буквально платим Чанбину за помощь. — задумчиво сказал Ёсан. Сонхва мягко фыркнул. — Ага. Я знаю. — Тем не менее, лучше пойти посмотреть, что он хочет, — подмигнул Ёсан, отходя в сторону и направляясь на кухню. Сонхва вздохнул, приложил ладонь к двери и медленно толкнул ее. Он вообще не видел Минги в комнате. Затем его вырисовывающаяся фигура вышла из-за двери и захлопнула ее. Сонхва не мог не сосредоточиться на его руке, такой большой и широко раскинутой поперек двери, которая держала ее закрытой. Он молчал. Сонхва отшатнулся назад, полусидя на маленьком угловом столике, который определенно не предназначался для сидения. — Минги… ты меня напугал. Почему ты прятался? — …хотел посмотреть, с кем разговаривает Ёсан, — ответил альфа низким рокочущим голосом. — Хотел убедиться, что это был не я? — спросил Сонхва. Он старался казаться хладнокровным, небрежным — старым собой. Но, Боже, его голос дрогнул до такой степени, что почти сломался, и он ненавидел это. — Да. Ладно. Вот оно. Сонхва уставился на него. Его неуклюжая фигура была почти такой же большой, как дверь, которую он захлопнул. Сердце начало колотиться, кровь прилила к голове. Примерно так все начиналось в прошлые разы. Как выглядел Минги. Звучал. Темный, и сам не свой. Половина в тени. — Я-я уйду, если хочешь. Минги фыркнул. — Я не могу дышать здесь из-за того, как испуганно ты пахнешь. Сонхва дрожал. Он хотел позвать Хонджуна, но не знал, как это отразится на другом альфе. Минги шагнул к нему. Сонхва завел обе руки за спину, чтобы не видеть, как они трясутся. — Минги, пожалуйста. Не делай так. — Я ничего не делаю. Я нормальный-я. — Нет. Ты пытаешься меня напугать. — Мне едва пришлось попробовать. Просто посмотри на себя. — Конечно, я боюсь! — Сонхва заскулил, и в его голосе проявилась его загнанная в угол волчья сторона. Он знал, на что похожи зубы Минги, когда они хотят разорвать кожу. Знал, какие безразличные синяки могут оставить его пальцы, и пустой взгляд в его глазах, когда он набрасывался даже на собственного головного альфу за чужой запах. Минги давал ему столько поводов для страха, почему он должен был из-за этого издеваться? Минги отошел, щелкнув лампой. — Вот. Теперь я такой же ужасный? Сонхва посмотрел на него. Руки альфы были скрещены, его густые брови нахмурены, а голова слегка опущена, он смотрел на Сонхва сквозь полуприкрытые глаза. Но это был Минги, которого он знал. Минги, которого он любил. Альфа, который мог быть своевольным и шумным, знал, как развлечься, когда все остальные были «скучны», который вел себя мило, без ограничений или страха перед тем, как это заставило его выглядеть, который иногда часами прятался в своей комнате с большими очками на милом носу, когда читал книги, не включая достаточно света, заставляя Сонхва ворчать на него. Сонхва сглотнул, цепляясь за эти образы Минги, пытаясь избавиться от ощущения себя маленьким, загнанным в угол и беспомощным. Как добыча. Это был его товарищ по стае. Его партнер. Его любовник. Он перенес неведомые пытки, пытаясь вылечить себя, не проронив ни слова жалобы на свою стаю, испугавшись и страдая молча, так отчаянно пытаясь стать для них безопасным. Он не собирался причинять вред Сонхва. Сочувствие сожгло остатки его страха. Он действительно понял, что точно знает, что делает Минги. Он знал это слишком хорошо. Сонхва кротко подошел, положив руку на одну из скрещенных рук Минги. — Почему ты не пришел поздороваться со мной? — спросил он. — Нехорошо себя чувствовал. — По мне — ты хорошо выглядишь. Минги не ответил, но и не оттолкнул руку Сонхва. — Обними меня. — попросил Сонхва. После нескольких долгих секунд, в течение которых Сонхва задавался вопросом, как он перенесёт, если альфа откажет, Минги раскинул руки и обвил одну вокруг талии, другую за спиной. Сначала он держал его деликатно. Но затем, как будто он не мог сдерживаться, его руки сжались сильнее, прижимая Сонхва к себе. Его подбородок взгромоздился на голову Сонхва. — Ты думал, что без гипнероса я буду бояться тебя, — успокаивал Сонхва. Он услышал и почувствовал комок в горле Минги, когда тот сглотнул. Сонхва обдумывал свои следующие слова. Не было смысла приукрашивать правду — его тело, его запах раскроют ее. — Я боюсь того, кем ты можешь стать. Руки Минги начали ускользать от него, как ловушка, выпускающая животное. Но Сонхва шагнул в них, вцепившись руками в клетчатую фланель рубашки Минги. — Нет. — Он нерешительно ткнулся носом в грудь альфы, стукнувшись о нижнюю часть челюсти. — Несправедливо с твоей стороны не позволять мне бояться этого. Я уже простил тебя. И я все еще нуждаюсь в тебе. Поэтому, пожалуйста, не делай этого. Я был бы опустошен, если бы ты просто отказался от меня. Просто подумай о том, что я чувствую. Он оттолкнулся от альфы, внезапный гнев и печаль охватили его, заставив его глаза наполняться слезами, а грудь и лицо гореть. — Я-я даже не хотел прекращать принимать его. Но я хотел сделать всех счастливыми и сблизиться с тобой. И если это то, что я получаю взамен, то я просто зря прошел через ад! Ему повезло, что он произнес все слова в несколько связной манере, потому что после этого он даже не мог говорить, его верхняя часть тела сжалась в спазмах, похожих на икоту, когда слезы начали течь так, как будто они никогда не кончатся. Справедливости ради следует сказать, что этот срыв назревал давно. И Минги вытащил короткую соломинку. Он доковылял до края кровати Ёсана и сел, отвернувшись от Минги, используя рукава, чтобы впитать жалкие слезы. Он уже пожалел обо всем, что только что сказал. Это было так драматично. Наверное, заставил Минги чувствовать себя хуже. Боже, он был таким… — Вау, ты превратился в настоящего ребенка. Матрасы прогнулись возле бедра Сонхва, когда Минги подполз к нему, говоря нежным тоном, который он не привык слышать от него. Он взглянул на альфу. Выражение его лица было виноватым, застенчивым. При этом невинным. В руке у него была футболка, которой он потянулся к лицу Сонхва. — Подожди, нет, она чист… — Айш, да, рубашка чистая. — Минги просунул свои пальцы между пальцами Сонхва, заставив того опустить руку, которую он поднял в целях самообороны. Затем он провел мягкой тканью по щекам Сонхва, вытирая слезы. Сонхва жалобно фыркнул. — Я не ребёнок… — Знаю, знаю. Ты прошёл через многое. — Я думал, что умираю сотни раз. — Я рад, что ты этого не сделал. Я скучал по тебе. Сонхва всхлипнул. Его раздражительная, детская сторона хотела сказать «ну да, верно», но он все еще жалел о том, что его назвали ребенком. В другой день ему, возможно, даже понравилось бы, когда его дразнили этим ласковым именем, он принял бы милое и глупое настроение. Но не сегодня. Минги притянул его ближе, прижав их головы друг к другу. — Мне жаль. Я пытался напугать тебя. Я думал, что ты меня возненавидишь, и просто хотел, чтобы это закончилось как можно быстрее. Как пластырь. Сонхва вздохнул, его губы сжались, а челюсти напряглись, когда он боролся с новой волной слез. — Я не ненавижу тебя. Я никогда не буду тебя ненавидеть. — Он обнял широкие плечи Минги и, слегка пошевелившись, устроился у него на коленях. Ему нравилось ощущение рук альфы, держащих его. Он был теплым и безопасным. Его большой палец коснулся шрама на шее Минги. Даже с этим он позволил себе так испугаться. Он сожалел. Он пошевелился, глядя на Минги. Глаза альфы открылись и нашли его. Сонхва поцеловал его и медленно толкнул на кровать. Через минуту после поцелуя и медленного вращения бедер вокруг Минги он почувствовал, как альфа становится крепким от желания. Сонхва раздел их обоих ровно настолько, чтобы можно было опуститься на его член, закусив губу от жжения от грубой растяжки. У него был секс с Хонджуном всего за пару ночей до этого, но все было по-другому. Он был нежным и любящим, полным мягкого, неутомимого внимания со стороны его альфы. Теперь он использовал Минги, чтобы утешить себя, и Минги позволял ему. Это был акт подчинения. Альфа лишь гладил его руки и бедра, издавая тихие стоны благодарности. Он знал, что больше нельзя трогать или двигаться. — Чей ты? — Сонхва тяжело дышал, высунув язык, бедрами опустившись, чтобы впитать в себя каждый дюйм Минги. Он заставлял его чувствовать себя таким восхитительно сытым. Это было так дико приятно, что он почти не чувствовал себя человеком. Это было идеально. — Хочешь, чтобы я сказал «твой»? — Минги красиво улыбнулся ему. Оранжево-красные волны его волос плескались о подушку, как пламя. — Да. — Отметь меня, чтобы я знал. — пригласил он, показывая горло. Сонхва не торопился, наслаждаясь большим альфой. Он, наконец, кончил от ощущения, что толстый альфа-член Минги дергается и пульсирует собственной жизнью, разрываясь внутри него. Сонхва выстрелил своей спермой вверх и вниз по подтянутому телу альфы, обводя контуры его пресса таким красивым зрелищем, что он сделал бы фото на потом, если бы не парил в полусне. После этого он чувствовал себя раскованным. В хорошем смысле. Почти полчаса ему не приходилось выслушивать ни одной из своих жалких внутренних мыслей. И в качестве бонуса у него теперь был сильный, хорошо пахнущий альфа, который подхватил его на руки и нежно поцеловал в челюсть и шею, когда он опустился. — С возвращением, — пробормотал Минги ему в губы. -------------------- Сонхва проверил Уёна на кухне как раз вовремя, чтобы Сан пронесся мимо него, топая ногами по коридору, пока бежал в ванную. — Он в порядке? — обеспокоенно спросил Сонхва, подойдя сзади Уёна, чтобы посмотреть, что он готовит. — Я сказал, что ему нужно съесть маленькую морковку, если он хочет съесть торт, который я купил тебе на десерт. Он лизнул морковку и объявил, что его сейчас вырвет от такой ненависти к ней. Я пожелал ему «удачи». — фыркнул он. — Купил? Ты не сделал мне торт сам? — размышлял Сонхва, поглядывая поверх него и кладя подбородок на голову Уёна, чтобы увидеть мясо, которое тот нарезал. Уён игриво повернулся к нему. Сонхва хлопнул его по бедру. — Ты порежешься! — Я не буду. Я профессионал. Сонхва начал было отходить, но Уён поймал его за руку, потянув обратно. Он наклонился и понюхал горло Сонхва тут и там, медленно делая выводы, оценивая его с прищуренными глазами и изогнув бровь. — Хм. Я вижу. — наконец сказал он, отпуская его. — Минги-я, ты, должно быть, ужасно голоден сейчас! — закричал он, наблюдая за Сонхва краем глаза. — Выходи, ужин почти готов! Сонхва потер меж бровей, лицо вспыхнуло. — Хён, ты можешь найти нашего бесстрашного лидера для ужина? Не знаю, куда он пошел. Сонхва не нужно было просить дважды. -------------------- Он поймал Хонджуна с поличным в его и Минги спальне, когда он прикреплял кошачий календарь к стене. Хонджун сначала застыл, но затем расслабился в тигриной улыбке, когда увидел, что это Сонхва. — Я знаю, что у нас уже есть большой календарь на кухне с разными «вещами». Но я не знаю, как ты решаешь, что там происходит, а что нет. Сонхва подошел ближе. — И что это…? — Твои встречи на ближайшие пару месяцев. Терапевты. Сонхва сглотнул, тревога охватила его при одной мысли об этом. В то время как его второе «я» было бы способно ответить на любой вопрос, заданный ему терапевтом холодно и клинически, мысль о попытке объяснить, как теперь функционировал его мыслительный процесс, заставила его замереть, просто представив. Он был избалованным бетой, живущим в доме красивых и талантливых людей, и все его нужды оплачивались альфой, который никогда не колебался, чтобы исполнить их малейшее желание. На что ему было жаловаться? Теперь он мог представить себе их уничтожающие взгляды. Хонджун смотрел на его лицо, как будто смотрел фильм. Сонхва догадался, что его безудержные эмоции были главной особенностью. Хонджун подошел ближе, потирая его спину. — Это другой терапевт. На самом деле они специализируются на людях, которые раньше принимали гипнерос. Все будет хорошо. Я просто хочу убедиться, что о тебе позаботятся, хорошо? Ты бы сделал то же самое для любого из нас. — Но я просто люблю помогать всем… Хонджун недоверчиво выдохнул через нос. — Ты слышишь себя? Ты такой же важный. — Спасибо, Хонджун, за это. Просто иногда кажется, что мне намного труднее помочь себе. Моя энергия улетучивается, когда я даже думаю об этом… — Он изучал календарь, листая страницы, хотя в основном хотел увидеть разных котят, а не встречи. Он вспомнил свою гневную и пугающую мысль о том, что Хонджун просто возвращается к своему трудоголизму. А все это время он работал над этим. Сонхва потянулся, потирая собственный шрам от укуса. Доверие. Он должен был им доверять. Хонджун обнял его сзади. Альфа, без сомнения, уловил те же красноречивые запахи, что и Уён, и Сонхва приготовился к поддразниваниям. Но альфа ничего не сказал. — Я всегда буду здесь, чтобы помочь тебе. И все остальные тоже. Я не знаю, почему ты продолжаешь думать, что должен заниматься этим в одиночку. Во всяком случае, ты, вероятно, слишком избаловал нас всех раньше. Мы не беспомощные щенки. Мы можем позаботиться о себе. Ему должно было стать легче услышать это. Вероятно, это было намерением Хонджуна. Вместо этого было больно. Единственное, в чем, по мнению Сонхва, он был хорош, так это в заботе о своей стае. Но, видимо, это было не нужно. Хонджун снова вздохнул и дернул его на кровать, взобравшись на него сверху. — Неет, — засуетился Сонхва. — Я пришел, чтобы отвести тебя ужинать. Не до шалостей! Главный альфа жульничал, сначала сдерживаясь, поэтому Сонхва подумал, что у него есть шанс сбросить Хонджуна с себя и уйти, но его схватили и яростно обняли сзади. — Просто позволь нам любить тебя! — Альфа зарычал ему в ухо. — Ты подчинишься нашей любви? Сонхва хихикнул, не удержавшись. Он попытался вырваться, но Хонджун только крепче схватил его, запутав ногу вокруг одной из его ног. — Мы просто будем любить и любить тебя, и ты ничего не сможешь с этим поделать, — поддразнил он его хриплым мурлыканьем, покусывая край его уха, издавая новое рычание. Это было так нелепо, что Сонхва расхохотался еще больше, понимая, что у него нет другого выхода, кроме как укусить Хонджуна за руку, которая так крепко его держала. — Что вообще происходит прямо сейчас? Что ты сделал с Хонджун-хёном? — спросил Ёсан с порога. Хонджун был пойман, слишком поздно, чтобы притвориться, что он не выпускает поток эгьё, которого до сих пор не замечала остальная часть стаи. Вместо этого он поднял руку, маня Ёсана. — Иди сюда. Позволь мне любить тебя тоже. Здесь много места. Сонхва просиял и подавил смех, глядя на пораженное выражение лица омеги. — Нет, если бы этот дом был титаническим, а кровать была бы парящей дверью, — возразил Ёсан. — Ну же. Ужин готов. -------------------- Сонхва начал нервничать из-за Чонхо, когда вся еда была выложена на стол, но альфы нигде не было видно. Он внимательно следил и прислушивался к входной двери, прислушиваясь к прибытию кого-то. Как только все соберутся здесь, вместе, тогда он сможет почувствовать, что все действительно может быть в порядке. Как будто это действительно происходило. Он мог поверить, что они все еще должны быть его стаей, и это был не только счастливый сон. Когда входная дверь, наконец, открылась, он выдохнул и встал. Чонхо был в тяжелом пальто, с сумкой Louis Vuitton и выглядел как дорогой чеболь-альфа из дорамы. Сонхва облегченно улыбнулся. — Добро пожаловать домой, Чонхо-а. Чонхо вздрогнул от звука его голоса. — Хён! С возвращением… Их младший не всегда открыто говорил о том, что он чувствует или думает. Он был самым сдержанным и зрелым из всех, но это не значило, что Сонхва не мог чувствовать его любовь, когда он похлопывал и сжимал его плечо. — Рад, что ты благополучно добрался домой. И получилось восемь. ------------------- Сидя с ними за обеденным столом, наслаждаясь вкусом домашней еды Уёна и слушая их болтовню, говоря сам — Сонхва чувствовал себя и как будто его ухода вовсе не было и как будто он ушёл десять лет назад. Он заметил, что его восприятие времени все еще было неприятно… размытым, за неимением лучшего слова. Ему было трудно вспомнить, произошло ли что-то недавно или давно. Он мог отсчитывать дни и логически приходить к нужному моменту времени, но ощущение того, как давно это было, не всегда совпадало. Он просто продолжал напоминать себе, что самое главное — это то, что он здесь, сейчас, с ними. Как можно более тонко, он находил время, чтобы понаблюдать за каждым из них: Сан, угрюмый и все еще немного позеленевший после того, как наткнулся на морковку, ковырялся в своей еде, Хонджун и Юнхо во главе стола с серьезными лицами обсуждали возможные предстоящие проблемы с арендой танцевальной студии Юнхо. В тот момент они выглядели зрелыми и каким-то образом очень альфами, планируя детали карьеры Юнхо, как два волка могут молча сообщить о своей стратегии по уничтожению лося в пять раз больше их самих. Затем Ёсан с мечтательным взглядом на красивом лице, слушал, как Уён рассказывает историю о сумасшедшем покупателе в продуктовом магазине, когда он делал покупки. Минги, прижавшись плечом к Ёсану и постоянно двигая рукой по столу, чтобы поднести больше еды ко рту, даже когда он так же внимательно следил за историей Уёна. И Чонхо, откинувшийся на спинку стула, скрестив ноги, листая свой телефон, но время от времени поглядывая в сторону повествования Уёна. Оставалось мало что сказать об Уёне. Он захватывал и привлекал их внимание своим энтузиазмом, хотя из всех, казалось, больше всех смеялся над своим собственным рассказом. Но это было заразительно, заставляя всех показывать зубы в сочувственной ухмылке. У каждого из них была своя роль в стае. Каждый совершенно другой кусочек головоломки, который имел свое идеальное место. После ужина Сонхва вызвался мыть посуду. Половину из них Уён уже почистил, пока готовил, так что это не займет много времени. И все пошло еще быстрее, когда Юнхо подошел и присоединился к нему, безмолвно начав вытирать посуду, пока Сонхва мыл ее. После этого они включили электрический камин и устроились в гостиной, чтобы посмотреть фильм. Ёсан и Чонхо растянулись на обоих концах дивана, дружелюбно соприкасаясь ногами. Юнхо и Минги уселись своими длинными телами на одно из кресел, а Сонхва, Хонджун и Уён забрались на другое. Уён дрался с Хонджуном, пытаясь прижать альфу сзади, но Сан суетливо протиснулся между Хонджуном и Сонхва, безмолвно требуя, чтобы он был надежно зажат между ними. Сонхва фыркнул и похлопал омегу по голове, схватив одеяло, чтобы накрыть его ноги. Омега продолжал ерзать, но это не спасло Сонхва от дремоты. Неуловимое тепло огня, тепло тела Сана, их утешительный аромат в каждом вдохе и наполненность его желудка говорили ему, что он не протянет и двух минут с открытыми глазами. И он этого не сделал. -------------------- Его глаза открылись через несколько часов или минут. Он почти шестым чувством понял, что его стая все еще здесь, в комнате, с ним, более или менее крепко спит. Телевизор был выключен, и в комнате было темно, если не считать сине-оранжевого свечения газового пламени в стеклянной колонне камина. Он мог слышать их дыхание, время от времени шевеление конечности, касающейся подушки или одеяла. Все, кроме Сана, который, как он сразу понял, не спит, а моргает на него безмятежными щенячьими глазами. Он задавался вопросом, как долго омега не спал, без сомнения изо всех сил пытаясь лежать там терпеливо и неподвижно, пока сон снова не похитил его, или Сонхва или Хонджун не проснулись, чтобы составить ему тихую компанию. — Хён. Кажется, у меня есть секрет, — прошептал Сан. Сонхва моргнул тяжелыми глазами, размышляя о том, спит ли он до сих пор или эти слова были сказаны в реальности. — Ммм…? Секрет? Медленно Сан сомкнул свои горячие пальцы на запястье Сонхва и провел рукой вниз к своему животу, удерживая ее там. Это был его желудок. Поджарый и слишком мускулистый, что само по себе хорошо. Он не был уверен, что омега хочет, чтобы он знал. Пока не понял. Его сердце дрогнуло. — Сан-и… ты… ты так думаешь? — Мммм. Я так думаю. Что мне делать? Что-то большое, яркое, мягкое и счастливое распухло в груди Сонхва, наполняя его сладкой болью. Он сдерживал слезы. — Тсссс. Пока тебе нужно поспать. — Он поцеловал мягкие волосы омеги. — А завтра мы выбросим всю морковь и дадим тебе все, что ты когда-либо хотел съесть.