***
— Кто ты? — звучит в тишине голос маленькой фигуры. Демон движется по залу, срывая свой истинный облик, и неспешно предстает из дыма, пепла и дождя черных перьев. Тьма исходит из него тонкими струями и растворяется как утренняя мгла. Он еще не видел лица мальчика, но видел его мысли и знает, чего тот желает, и теперь медленно сливается в форму фантазий нового хозяина. Черные щупальца тумана превращаются в руки и ноги; демон поправляет на себе шерстяной фрак и натягивает шелковые белые перчатки. Он шагает через груду тел, на пути разбросаны внутренности, конечности и кости. Белый мраморный пол залит кровью. В комнате, где оглушительные вопли, как густой ядовитый дым, наполняли воздух всего несколько секунд назад, теперь стояла гробовая тишина. Эти люди кричали о помощи, пока когти демона сдавливали их трахеи, пока клыки вгрызались в их шеи, поглощая брызжущую кровь, а щупальца потрошили их грудь и вырывали еще бьющиеся сердца. Они молили о пощаде, но пощады им не было. Ведь они сами не ведали ее. Теперь все было зловеще спокойно. Тишину нарушил лишь вопрос, только что заданный маленьким существом в накрытой клетке посреди зала. Демон подходит к ней, медленно и невесомо, как дыхание, убирает ткань и заглядывает внутрь. — Кто ты? — снова спрашивает мальчик. Только теперь он видит демона или, вернее, человеческую форму, в которую тот облачился. — Вы просили, чтобы я пришел, милорд. Я то, что вы призвали. — Ты демон, — произносит мальчик. Это не вопрос, но он все же отвечает: — Да, милорд. Мужчина опускается на колено и продолжает рассматривать мальчика сквозь стальные прутья клетки. Он еще совсем ребенок. Маленький и хрупкий. Съежился на полу. Ноги подтянуты к груди, колени обвиты руками. Демон не помнит, чтобы у него когда-то был настолько юный хозяин. Тело мальчика в ранах, одни почти зажили, другие еще кровоточат; синяки дорожкой разбросаны по коже, как древняя карта созвездий. Тонкая, будто бумага, одежда лохмотьями свисает с щуплых плеч и прилипает к торчащим ключицам. Дно клетки покрывают грязь, засохшая кровь и испражнения. От запаха гнили хочется стошнить — или хотелось бы, будь демон человеком. Ребенок вряд ли продержался бы долго, не вмешайся он и не спаси его от собственного рода. — Они мертвы? — спрашивает мальчик. Горло еще саднит, и голос дрожит. — Да, милорд, как вы и пожелали. — Я? Я пожелал это? — мальчик обводит зал тусклым взглядом и, несмотря на измученный вид, находит в себе силы удивиться. — Да, вы приказали это, когда призвали меня. — Если бы я пожелал их смерти, я бы хотел, чтобы они умирали медленно и мучительно. Большего они не заслужили, — голос мальчика внезапно крепнет, и теперь уже удивляется демон. Ребенок смотрит обратно и пристально рассматривает существо, глядящее на него по ту сторону прутьев. Неестественно бледная кожа ярко выделяется на фоне чернильных волос. Глаза, необычайно рыжего оттенка, то красные, как вино, то карие, как махагон. В непроницаемом выражении лица нет ни злобы, ни сочувствия, ни желания, ни презрения, лишь легкое любопытство. Это немного тревожит, хотя мальчик не может понять почему. Однако есть в этой странной красоте уютная примесь чего-то знакомого. — Ты выглядишь как человек, — наконец говорит мальчик. — Я им только кажусь, — звонко отвечает демон и, словно демонстрируя свои слова, начинает разгибать стальные прутья клетки, чтобы освободить нового хозяина. Он тянется к мальчику, но тот пятится прочь и кричит: «Не трогай меня!». Удивленный, демон убирает руки и поднимает ладони, надеясь, что такой жест успокоит ребенка. Мальчик отползает и сжимается на другом конце клетки. — Милорд, я не желаю вам вреда. — Не хочу, чтобы меня трогали, — тихо говорит ребенок. — Вы ранены, — продолжает демон, останавливая внимание на исхудалых покалеченных ногах. — Не думаю, что вы сможете стоять самостоятельно. Мальчик смотрит на свои ноги, проводит пальцами по ссадинам и кривится от боли. Пытается подняться, но тут же падает назад. Снова обращает взгляд на демона и снова опускает мокрые глаза, потерянные и пустые. «Ладно, — побеждено говорит он, почти шепотом, — ты можешь дотронуться до меня». Какая бы уверенность или бравада ни говорили в нем минуту назад, теперь они исчезли. Мужчина снова тянется к хозяину и нежно, насколько только может, берет его на руки и позволяет прилечь на плечо. Мальчик легкий как перышко. Демон чувствует, как он сжимается, еле терпя его прикосновения. — Сожги здесь все, — шепчет ребенок, утыкаясь головой в его грудь. — Сожги дотла. Не оставь ничего. — Да, милорд, — демон взмахивает рукой перед факелом на ближайшей колонне. Пламя отвечает на его призыв, освобождается из плена, огибает углы, взмывает по стенам и начинает поглощать зал. С господином на руках он шагает среди груды тел, выстилающих пол, пока огонь пожирает все зло в своем всепоглощающем и очищающем великолепии.***
Какое-то время они стоят на улице и смотрят, как пожар охватывает поместье, и пепельные клубы дыма словно призраки пускаются в беззвездное черное небо. Изнеможенный, мальчик равнодушно наблюдает за этой картиной, а демон начинает наблюдать за ним. Смотрит на отражение огня в разноцветных глазах, один голубой, как океан, другой — фиолетовый. Кровь еще стекает там, где он высек печать их контракта. Он проводит пальцем под меченым глазом. Мальчик вздрагивает, и демон убирает руку. Чувствуя, что господину неудобно под пристальным вниманием, он возвращает взгляд к огню и ждет. — Что нам делать теперь? — наконец задает вопрос мальчик. — Все, что прикажет господин, — отвечает демон. Мальчик растерянно кладет голову на чужое плечо. — Что прикажу? — Да, юный господин. Пока длится наш договор, я принадлежу вам и нахожусь в вашем полном распоряжении. Я выполню все поручения и достигну любых целей, которых вы пожелаете. Ребенок потрясенно смотрит на него и думает о чудовищности своего поступка, о чудовищности существа, что держит его на руках. — Как мне к тебе обращаться? — спрашивает он, не в силах придумать иного вопроса. — Как тебя зовут? — Как угодно хозяину.