Ослепнув от горести, Увы, счастья больше не вернуть. Осуществив часть мести, Лучше о прошлом забудь.
***
— Госпожа Мэйуми сегодня удивительно спокойна, — задумчиво сказала молодая девушка, садясь на скамью под деревом. — Понятно же, что у клана Накагава большие планы на молодого господина, — отвечал мужчина средних лет, придерживая головной убор, облокотившись на дерево, совсем не заметил, как вздрогнула девушка. — Что же, неужели они пойдут к нему? Так ведь не принято, — возмутилась собеседница. — Я такого не говорил, однако породниться с кем-то из знатных кланов у них может быть вполне в приоритете, — спокойно пояснил он, сняв касу, сплетëнную из осоки. — Уверена, госпожа Мэйуми не решится на такой опрометчивый поступок, ведь тогда она будет принадлежать клану Камисато, — пыталась успокоить себя девушка, ведь верила в то, что госпожа также независима, как и был когда-то независим еë клан от трëх комиссий. — Глава клана уже давно покинул этот мир, а сам клан погряз в глубокой яме, откуда им ни за что не выбраться, — он оттолкнулся от дерева и прошëл пару шагов вперëд. — Они слишком уважают свою ненаглядную госпожу, поэтому ни за что не оставят. Ей не по силам эта тяжкая ноша, она это прекрасно понимает. Не умна и не глупа, вовсе не хитра и очень слаба. Молодой господин напротив, умëн и хитëр, — с этими словами он обернулся и посмотрел на свою собеседницу, — вовсе не слаб, поднял свой клан с колен, но не будет хлопотать над чужими проблемами. Слуги разбегутся, — он показал «бег» жестом руки, а собеседница опустила голову, уставившись на землю, чтобы не лицезреть довольного своими высказываниями мужчину, — как только найдут своей госпоже крышу над головой. Она не хочет их удерживать и покинула бы при любой подвернувшейся возможности, но от еë репутации зависит и репутация людей, с которыми она связана, думаю, она чересчур сентиментальна. — Как ты можешь такое говорить! — губы еë быстро зашевелились и она подняла голову, устремив рассерженный взгляд на собеседника. — Клан Накагава ещë занимается деятельностью в Инадзуме и не близок к распаду. — Можешь думать, как тебе угодно. Я не пытаюсь вразумить тебя или поменять твоë давно сформировавшееся мнение о прелестной госпоже. Ты еë совсем не знаешь, никто не знает, — после этих слов он сделал паузу, подошëл сел на скамью, чуть подальше от девушки. — Да и о какой деятельности идëт речь? Цветочки продают? Пару столетий назад этот клан мог претендовать на выгодное место среди комиссий, а с появлением еë деда на должности главы всë с ног на голову перевернулось, после закрытия Инадзумы у них не осталось шансов на существование. Ещë удивительно то, как она продержалась последние 6 лет, а не почему она сейчас такая спокойная. Конечно, это понятно не всем, если бы наш отец долгое время не помогал их клану, то я бы этого не знал. В глазах некоторых граждан она такая же, какой еë видишь ты. Признаюсь, она стойко держится, но это уже недолго. Слабость рано или поздно становится видна: слабые — корм, а сильные едят его. — Ты мерзкий. Как ты можешь говорить такие ужасные вещи?! — она поднялась со скамьи. — Ты не знаком с госпожой, думаю, она простит тебя и ты поймëшь, что она очень хороший лидер. — Ты повелась на еë благосклонность и доброту еë слуг. Ты невменяема, — после этих слов он закатил глаза. — Но ты же говорил, что не собираешься менять моë мнение, — посмотрев на брата пару секунд и, видимо, решив, что оправдания не нужны, она продолжила. — Нам больше не о чем говорить, — после этих слов она сразу отвернулась и ушла.***
О молодой госпоже клана Накагава и вправду было известно мало, но то, что клан рано или поздно падëт, было понятно с самого начала. Глава клана, что существовал около столетия назад, был не очень умëн и подбирал соответствующих подчинëнных, вовсе не догадываясь о их лицемерии и притворстве, совершенно неискренние и жестокие люди помогали ему воздвигать клан по карьерной лестнице. В бизнесе нет места отношениям и чувствам, эмоции стоит отбросить, но чтобы вести хорошую торговлю на новом месте, надо себя зарекомендовать. Работа в коллективе была затруднительна для человека эгоцентрического, бесчувственного и непонимающего, он предпочитал доверять эту работу своим близким подчинëнным, рассчитывая на их активность, вместо того, чтобы развивать в себе внимание и понимание. Казалось бы, дела шли хорошо, однако то, что за оказанную услугу подчинëнные не получали никаких процентов, вызвало недовольство и вместо того, чтобы уладить недопонимание, они продолжили помогать, принося своему хозяину беды. С бедами для каждого члена клана появлялись ненависть, недоверие, обиды и злость. С ненадëжным посредником мало кто хотел иметь дело, нарушались контракты и согласия, появлялись долги. Клан разрушался изнутри, также жизнь у самой семьи складывалась как нельзя хуже. Жена главы пыталась уладить проблемы в деятельности и это проходило относительно хорошо, до тех пор пока сам глава не узнал. Недоверчивый, тревожный и вспыльчивый из-за частой лжи он недолго думал о поступке жены, решив, что женщины не должны лезть и мешать делам мужчин, а должны сохранять равновесие в семье и обществе, вести себя мило и грациозно. Униженный тем, что в клане, где женщин приравнивали к «низшему обществу», он оказался обманут женщиной и его долгая работа подлежала изменению, глава принял решение выгнать ту, если она не будет умолять о прощении и милосердии. Но жена не поддалась угрозам и была изгнана из поместья, маленькая дочь осталась на воспитание слугам. Сын, на тот момент достаточно крепкий и рослый 11-летний мальчик, просил мать вернуться и не слушал отца, но когда понял, что все попытки вернуть любимого родителя тщетны, то затаил на другого глубокую обиду и при каждом замечании и взгляде на объект своего отвращения она только усиливалась. Мать всегда заботилась о детях: учила старшего и приносила ему книги и разные вкусности, практически всë время была рядом с дочерью и пыталась воспитать в сыне тëплые чувства к сестре, иногда помогала подчинëнным по дому и втайне решала проблемы семьи. Отец, казалось, был отрешëн от всего, часами мог сидеть у себя в васицу, не раздвигая фусумы. Порой обиды резко уходили и нелюбимого родителя становилось весьма жаль, он говорил ужасные вещи своим близким, хотя они никогда не думали о нëм плохо. Но желание показать, что клан потерпел крах и больше не поднимется, что это всë вина неразумного родителя, было сильнее любой жалости и сантиментов. Одолëнный и ослеплëнный омерзительными побуждениями он не думал о будущем людей, что связали свою жизнь с этим кланом, ведь постепенно они менялись, приходили совершенно другие личности, что могли бы вернуть былое величие и выгодное положение в обществе. Однако клану было суждено прекратить существование. Это теперь лишь вопрос времени.***