Золото Сверта

              - Ты настолько стал угэрцем, Халь, что уже обнимаешься с мужиками прилюдно? - Халя окликнули, и голос был ему прекрасно знаком. Недругами с Лодвеном из Загорной Долины они были с самого детства, Халь уже даже и не помнил, что они не поделили, но всегда неизбежно они сцеплялись сначала языками, а потом кулаками, с переменным успехом для каждого из противников. Сейчас Лодвен, который весьма вырос с тех времен, когда Халь бил его в последний раз, окликнул его, проходя по двору со своими людьми, такими же ровесниками Халю, как и он сам.          - Хочешь тоже попробовать? - ухмыльнулся Халь, уже понимая, чем все закончится. - Найди себе угэрца, и он тебя тоже обнимет. Мне вот и искать не пришлось.         - Тебя небось поначалу вообще с девкой перепутали! А потом уже и так сошло. - Лодвен явно нарывался на драку. - А вообще, ты хорошо выглядишь, Халь, и дорого одет. Неплохо продал свою тощую задницу, пока мы тут разгребали то, что натворил твой супруг.        Невовремя он отправил Дея с детьми - вся детвора Свертинга сегодня отправилась на озеро кататься на коньках, и он сказал, чтобы Асгайр забрал и собаку, которая на замерзшей воде может и согреть, и помочь в случае несчастья. Вот и драться бы не пришлось, а кто-то бы остался без яиц навсегда. Хотя… давно он сам не разминал кулаки.         - Если ты хочешь сменить меня за хорошую плату, то я поговорю с князем, может ему понравится, - Лодвен был хорош собой, с длинными черными косами и синими глазами, Халь бы уверен, если уж супруг польстился на лекарского ученика (вот кому не забыть тоже посчитать зубы), то тут уж точно не откажется, - чем возьмешь, платьями или серьгами? Как видишь, ни платья, ни серег у меня нет, - продолжал Халь, - так что работаю задницей за так. Но за тебя могу вступиться. Так что?        Они уже оба понимали, что драка была неизбежна, сбрасывали пояса, отдавая их окружающим. Первое правило свертской драки - снять с себя все оружие. Халь помнил, чем в прошлый раз кончилось для него такое, но Лодвен, вроде не такая тварь, как Хлодвиг, от одного имени которого Халь кипел от ненависти.         - Ты предлагаешь стать такой же шлюхой, как и ты? Уже не справляешься? - они сходились ближе, понимая, что оказались в кругу мужчин и сбегавшихся на представление женщин. Халь порадовался, что вся родня была занята какими-то делами, а супруг уехал в Сверт встретиться с наместником, и решил на этот раз не повторять прошлых ошибок, оставив Халя в крепости. Никто не будет мешать…         - Мне не предлагали ей стать, вот в чем разница между мной и тобой, меня ей назначили, но ты сам нарываешься на то, чтобы стать… - выплюнул Халь, начиная входить в бешенство, что было плохим помощником при словах, но хорошим при драке. - Ну так что, решайся.       Он потом не помнил, кто ударил первым, но противники били друг друга не жалея, покатившись по талой растоптанной земле крепостного двора, вставая и награждая друг друга ударами, пока наконец-то не очнулись старшие воины, и угэрцы, которым вовсе не понравилось то, что младший князь участвует в драке. Халь чувствовал, как их растаскивают и успел пару раз сунуть под ребра непрошенным помощникам, чтобы не вмешивались, но было уже поздно. Он ощущал, как заплывает один глаз и тянет под ребрами, саднит лицо, но и противнику, который сплевывал кровь на землю, досталось немало, да и нос свернут набок.         - Ну теперь, Лодвен, до следующего Йоля, как раз нос в порядок приведешь. С таким в Угэр не позовут! - Халь оставил последнее слово за собой.               Супруг вернулся совершенно не вовремя, тогда, когда сидевший в еще пустом пиршественном зале Халь успел выслушать нравоучения от своего отца, от отца Лодвена, промолчать в ответ на вопросы “кто начал драку”, но, ровно в тот момент, когда он заслужил свою награду, когда дочка одного из землевладельцев стирала кровь с его лица, касаясь большой упругой грудью его плеча, а вторая девушка держала таз с водой - вернулся Арон…         - Что здесь случилось? - спросил он, входя в залу, где уже толпилось немало народу вокруг Халя, и какие-то смазливые девицы хлопотали вокруг него. Лицо у Халя было разбито, ему вытирали кровь с губ и подбородка.       - Поспорил с одним красавчиком за твое внимание, - Халь улыбнулся,  когда девушка снова коснулась его грудью.               Арон крепко стиснул зубы, чтобы не выругаться от всей души, в любом случае, ему не хотелось устраивать скандал. Халь не переставал преподносить ему сюрпризы, наверняка, это была одна из тех драк, что любила устраивать молодежь от безделья в долгие праздничные дни Йоля, в Угэре этот обычай тоже был распространен.               - Позовите наших лекарей! - приказал он охране. Еще будет и к охране большой вопрос, почему они не досмотрели за младшим консортом.        - Пожалуй, мы отпустим с благодарностями, - сказал Арон еле скрывая раздражение, - этих благородных девиц, пусть наши лекари займутся своим делом.       Он оглянулся и увидел рядом с лекарем его ученика, Арон на мгновение задержал на нем взгляд, да, это тот самый Стеффен, из-за которого у них с Халем вышла ссора. Видно, лекарь решил взять его с собой в дальнее путешествие. Стеффен поглубже надвинул на лицо капюшон своей серой накидки и начал рыться в холщовой сумке с принадлежностями.        - Не отпустим, - возразил Халь - тут только лицо дотереть, а лечить ничего не надо. Да, и как я помню, твой лекарь хорошо соображает по другим болезням. А мне уже сильно полегчало от такой заботы.        Халя было не обмануть никакой накидкой - этого он узнал, и жаль, что сейчас не самое время как раз узнать, как крепки зубы угэрца, но тому лучше к нему даже не подходить.        Арону пришлось проглотить и это неповиновение, и не потому, что Халь был у себя дома, а потому что он уже привык к тому, что Халь не будет выказывать ему никакого видимого уважения ни в Угэре, ни в Сверте. Правда, под его малоприветливым взглядом девицы довольно быстро закончили обтирать Халя со всех сторон и поспешно удалились со своими тряпками и посудинами.        -  У лекарей есть хорошая мазь от синяков, - сказал Арон. - Подайте склянку господину! - приказал Арон лекарям.       Стеффен подошел к Халю со склянкой мази.        - Разрешите помочь вам, господин, - сказал он с поклоном.        - Я знаю, кому ты можешь помочь. На мне все заживает, как на собаке, а вот одному из наших людей действительно требуется помощь, - такого Халь сам от себя не ожидал, но идея наилучшей мести сразу обоим противникам пришла в голову сама. Вот он чему научился от угэрцев! Ничему хорошему! - Но тебе надо найти парня по имени Лодвен. Ему сильно досталось, и он будет благодарен такой заботе.         - Лодвен? - переспросил Арон. - Это с ним ты подрался?       - Да, - подтвердил Халь, - мы делаем это каждый год, с тех пор, как научились ходить. И ни разу мне не требовалась помощь лекарей.        Тут Халь немного приврал, в разные годы случалось по-разному, но это неважно. Важно то, что в этом поединке победителем остался все-таки он.       - Ну что же,  - сказал Арон Стеффену, - найди этого парня и помоги ему, если уж господин Халейг отказывается.       Арон выслушал немало путаных объяснений о происшествии от охраны и родственников Халя. Везде он слышал слова “парни всегда дерутся на праздниках”. Слово “парни” настойчиво звучало у него в голове. Все же Халь - парень, будущий мужчина, даже если он младший супруг, даже если он отдается в постели, это не превращает его в Маргрете, о чем Арон постоянно забывал. Да, Халь очень пригож, но от этого он не будет женщиной никогда, и никакой кнут в этом не поможет. К тому же, у Халя упрямый свертский нрав и обычного для Угэра младшего супруга из него не получится, Арон вынужден был это признать по мере того, как Халь постоянно и упорно отвоевывал свою свободу даже внутри Угэра.       Это разбивало в прах все его установки, с которыми он вырос, но нужно было принимать реальность так, как есть. Арону было это очень сложно, даже теперь первым порывом у него было приказать найти Лодвена и наказать его как следует. Старый Вальбъерн не стал бы возражать, это право гостя. Но Арон подумал, что тем самым он унизит Халя как мужчину, тот подрался с Лодвеном по каким-то своим причинам, отстоял свое достоинство, и вмешиваться в их дела не стоило.       Арон и сам с детства дрался на йольских праздниках, обычно это было на месте зимней ярмарки, где жгли костры и собиралось множество народу. В такие дни он возвращался домой весь в синяках, и его незабвенная матушка Эллен охала и ахала над ним.       Когда Дей вернулся вместе с детьми с реки, он долго присматривался к Халю, а потом горестно взвыл, кинулся к нему, стал передними лапами к нему на колени и начал вылизывать его лицо, жалобно повизгивая, словно пытаясь узнать, кто же тот лиходей, что так повредил его хозяину.       Арону указали на Лодвена на улице, тот стоял, подбоченившись и глядя на Арона в упор, его разбитые губы кривились в чуть надменной улыбке. Арон должен был признать, что, несмотря на разбитое лицо, Лодвен довольно хорош собой, его синие глаза, наверняка, лишали сна не одну девицу. Правда, сейчас им был занят Стеффен, он осторожно наносил мазь на лицо Лодвена, тот все же опустил глаза первым под взглядом Арона.              Халь был совершенно доволен дракой, и наверно еще не отказался бы начистить чью-то рожу, но, нужно было делать дела, пока он в Сверте - ехать смотреть тот лес, что срубили по его просьбе, и теперь он болтался в единственном месте Сверты, которое не замерзало зимой, гранича с теплым источником. Нужно было взять с собой родню и супруга, чтобы Арон убедился, что будущий корабль вовсе не прихоть. Вот он - пока что в бревнах, которые ждут своей участи в речной воде. Ехать придется достаточно далеко, и Халь решил хорошо позавтракать и взять еды с собой. Дей обрадуется такой прогулке - псу явно нравился Сверт, где было много простора, а местные собаки опасались его.        Ехать пришлось по снежному полю, лошади утопали по колени в снегу, но Халь был уверен - угэрцы не умеют ходить на охотничьих лыжах, и поэтому деваться было некуда, доволен был только Дей, который умчался далеко вперед. Но впереди Халь уже видел пар над источником, а значит там и Сверта, и птицы, которые греются около источника, те, что не улетают зимой туда, где теплей.         - Давай быстрее! Наперегонки! - поддел он супруга и поддал коню. - Кто первый!               Взгляд Арона тонул в бескрайней белизне огромного снежного пространства, вдалеке на крутых холмах чернел лес, впереди между сливающимися с горизонтом сугробами слабо парила темная река. До нее еще было далеко, их с Халем кони увязали в снегу, Арон все же пришпорил коня, видя, что Дей скачет впереди, значит дорога проходима.       - Надеюсь, наши лошади не переломают здесь ноги, - сказал Арон. - В любом случае, ты мне расскажешь, что ты затеял здесь с вашими свертскими деревьями.        - Обязательно! - ухмыльнулся Халь. Он уступил супругу в скачке, потому что его ждало более приятное…       Там, в заводи Сверты, которая даже не была подернута ледком - толкались множество толстых бревен, длинных свертских сосен, с которых были срублены ветви и которые были чуть-чуть подчищены от коры снизу, еще перед вырубкой. Сосен было много, столько, сколько и просил он - не стоило сомневаться, и чуть больше, на всякий случай. Его будущий корабль был еще лишь мокрыми ледяными бревнами, но он уже почти был! Весной эти бревна достанут из воды и будут сушить два года, долгие два года, пока Халь будет учиться обращаться с судном и помогать строить их. Еще столько всего нужно сделать - заготовить дегтя и пеньки вдоволь, супруг подарил ему паруса, нужно ковать всю железную оснастку - но вот он, лес! Одно дело мечты, в которых он сложил свой парусник, а вот они - бревна, которые нянчит для него Сверта.        - Я уже знаю, как назову свой корабль, - сказал Халь Арону. - Но, я скажу тебе тогда, когда он будет построен. Имя ребенку дают тогда, когда он родится. И раз у меня не будет своих сыновей — значит у меня будут мои корабли. Как тебе это, то, что ты видишь?               Арон задумчиво рассматривал плавающие в заводи бревна. Ему было довольно стыдно признаться, как мало он смыслил в постройке кораблей, он волей-неволей начал проникаться уважением к супругу.        - По чести сказать, я мало что в этом понимаю, но бревен здесь много, и их должно хватить на большой корабль, который ты построишь. Это славное занятие для консорта Угэра, наше княжество не знало таких раньше. Ты будешь первым. И сыновья у тебя вполне могут быть, но не сейчас, ты должен быть достойным консортом и ты дождешься возможности иметь свое продолжение.        - Я не очень-то верю в это, - сказал Халь. - Ты опять манишь меня каким-то куском, машешь им перед носом. А если я буду “плохим консортом”, то что? И, ты знаешь, - он обернулся, сидя на коне, - я много думал про это. Зачем тебе и Угэру давать мне возможность иметь детей? Чтобы они потом стали соперниками твоим сыновьям, пытаясь вернуть Сверт? Именно поэтому я не верю в это.         - Наши дети будут общими и они все будут под десницей Угэра, поэтому соперников из них не получится, - сказал Арон. - Ты уже показал себя достойным и разумным человеком, по прошествии почти года я вижу, что у тебя получилось быть хорошим консортом Угэра. Не думаю, что тебе нужны дети прямо сейчас и, скорее всего, ты будешь любить их мать. Меня же ты только ненавидишь и наверное, это уже навсегда.        - Я много раз слышал и видел, как сыновья одного отца спорят из-за усадьбы, в которой богатства: двадцать свиней, - сказал Халь в ответ, одновременно и жалея, что завел этот разговор и понимая, что наконец-то вскрыл еще один из нарывов внутри себя. - И думаю, что из-за княжеств тяжбы бывают не меньше. И поэтому больше верю в корабли… чем в сыновей, кого бы я ни любил. И в чем же ты видишь мою ненависть?              Арон задумчиво смотрел на темную воду в заводи.        - Я думаю, что у тебя есть все основания меня ненавидеть, - наконец, сказал он, словно прислушиваясь к журчанию воды в скрытых под снегом затоках. Но я по-прежнему надеюсь, что ты развернешь свое лицо ко мне, я стараюсь, чтобы это случилось, но, наверное, не так, как бы тебе хотелось. Я думал, что, если мы будем, по крайней мере, жить в мире и соблюдать внешнюю пристойность, этого будет достаточно. Но чем больше я узнавал тебя, тем ближе мне хотелось быть к такому чистому и верному человеку, как ты, чтобы ты испытывал ко мне хотя бы часть тех чувств, которые я начал испытывать к тебе. Но ты отворачиваешься от меня, ты помнишь только обиды, и это понятно. Если ты хочешь вечно хранить в сердце только их, то да, ничего другого туда войти не сможет. Нам остается обоим только замерзнуть, как эти бревна в заводи, и ждать долгую холодную зиму длиной в несколько лет, пока что-то не изменится.        - Я не сказал бы сейчас, - Халь не отрывал взгляда от своих драгоценных бревен, - что я тебя так уж ненавижу. Я не знаю… То, что случилось, не так просто и легко забыть, как ты думаешь. Я даже сейчас в Свертинге помню, что там было в прошлую зиму, когда мы берегли дрова и варили в котле кусок сала с ладонь с миской крупы на всех, и это было единственное, что мы видели за день. И не надо делать меня виноватым за то, что я не могу это забыть. Поехали, я увидел то, что хотел.              Перечислять все Халь вовсе не собирался. Но почему супруг думает, что ему ради сытного житья в Угэре стоит перешагнуть и забыть через все, что было? Так легко вышвырнуть то, что они пережили в Сверте, забыть имена тех, кого убили угэрцы? По приказу его супруга! Чем заслужил Сверт это? Чем он сам заслужил все унижения на свадьбе? Эти раны болели и будут болеть долго - никакой мази от них еще лекари не придумали. И все-таки, если бы сейчас Халь взял нож - он бы не смог сделать то, что пытался сделать во вторую ночь плена.        _____              Зима оставила после себя долгие паводки и праздники Остара и Белтейн, росли дети, богатели и расцветали Угэр и Сверт со всеми соседними княжествами. Долгие дни мира приносили благоденствие на их земли. Было сыграно много свадеб между свертами и угэрцами. Арон думал, что со временем, может быть, не на его веку, оба княжества объединятся в одно большое и сильное княжество. Он благодарил богов, которые вразумили его отца на мирный союз двух княжеств. Позади остались война и смерть, и все это благодаря решимости и смелости его супруга, что не побоялся принести себя в жертву для того, чтобы остановить кровопролитие. Золото Сверта вливалось живительной рекой в благосостояние Угэра. Арон любил слушать песни и сказания об отважном князе Халейге Свертинге, когда ходил по рынку в Ругаланде.        - Черт побери! - думал он про себя. - Я женат на легенде, подумать только!       Он слышал немало песен о спасении князя Арона от дикого вепря, когда Халь выступил его защитником. Арон удивлялся, каких только вариаций этой истории не придумали люди.       Халь же добросовестно постигал науки корабельного дела, постоянно пропадал на верфях, иногда Арон приходил к нему и слушал, как Халь взахлеб объясняет ему разные хитрости о мореном дереве и пеньке. Арон вынужден был признаться себе, что он, по-прежнему, немного понимает во всех этих премудростях.       Летом он приказал поставить шатер возле моря, чтобы Халь с детьми и Деем мог останавливаться там на весь день, Халь мог купаться и сидеть на солнце, когда ему хотелось. Арон иногда выбирался туда, наблюдая издалека, как Халь играет с детьми и Деем на песке, и на лице его появлялась улыбка.              За это время у них с Халем бывали и размолвки, и периоды мирные и спокойные, их ночи проходили в согласии, Халь все больше раскрывался, как отзывчивый любовник. Арон перестал просить и ждать от него любви, он понял, что это вряд ли возможно, верность и надежность Халя искупали все, зачем же гневить богов, требуя несбыточного?.. Они привыкли ужинать все вместе, обсуждая прошедший день и угощая Дея сахарными косточками, один Арон не делал этого, памятуя о знаменитом укусе за свою филейную часть.  Иногда они выкраивали время, чтобы потренироваться в бою на мечах, и Арон отмечал, что умения Халя все лучше, он становится воистину отважным и сильным воином.