***
— Стойте, я не поняла. Вы хотите сказать, что Первородный вампир охотится на меня? — спросила Елена. — Я хотел сказать, если это правда... — сказал Деймон, вставая с кресла и подходя к Розе. — Это так и есть... — ответила Роза, которая посмотрела на него с возмущением. — И ты не врёшь, чтобы мы тебя не убили. — Что не так? — проговорила Розалин — То это правда, наверное. София стояла у окна и гладила сову. Эта перепалка между Деймоном и Розалин ей уже надоела. — Это правда, — подала голос София. — Первородные существуют. — Но кто был этот вампир, которого мы убили? — спросил Стефан, садясь рядом с Еленой. — Его зовут Элайджа, — ответила Роза. — Он пасхальный кролик по сравнению с Клаусом. София усмехнулась. Пасхальный кролик. Интересное прозвище для убийцы сотни вампиров. Если бы они знали, какой на самом деле Элайджа, то никогда бы его так не назвали. — Элайджа такой же, как и Никлаус, — сказала София, смотря куда-то вдаль. Казалось, что она разговаривает сама с собой. — Первородный всегда был ферзём в руках параноика-гибрида. Он марал руки в крови, всегда следовал за братом и был ему предан. А как мы все знаем, нет ничего важнее преданности. Мы все шахматы в руках Никлауса: кто-то пешка, кто-то королева, а кто-то ферзя. Никлаус Майклсон — ночной кошмар почти всех вампиров. От него не скрыться, он знает каждый шаг провинившегося. Роза не единственная, задолжавшая Никлаусу. Этот вампир придёт за Двойником и за Лунным камнем, и его ничто и никто не остановит. Даже я. В том, что Никлаус приедет в Мистик Фоллс, было предрешено ещё тогда, когда я приехала в этот городок. У него есть свои люди, которых я не могу вычислить. Я пыталась хоть как-то отсрочить ритуал, но всё напрасно. — Чего так бояться? Просто убьем его, как Элайджу, — сказал Деймон. София только рассмеялась. — Первородных не убить. — В смысле? — все удивлённо уставились на еретика. — Первородные — прародители всех вампиров, — ответила на вопрос девушка. — Они не уязвимы. Даже укус оборотня на них действует всего пару часов, а потом лихорадка спадает. То, что вы посадили Элайджу, как мясо на шампур, ничего не значит. Через пару часов, а если не сейчас, он уже оклемается и придёт на порог дома Елены или же на ваш. — Откуда ты всё это знаешь? — спросила Елена, смотря на еретика. — Потому что мой создатель — Никлаус Майклсон, — ответила на одном дыхании девушка. — И я создала ритуал, чтобы снять заклятье с его второй ипостаси. — Вторую ипостась? — Да, вторую ипостась. Никлаус — гибрид. Его мать оказалось не верна своему мужу. Ведьма начала роман с оборотнем, и так появился Никлаус. Чтобы скрыть свой позор, сначала Эстер просто заставляла носить амулеты, скрывающие его силу. Потом эта ведьма, чтобы защитить от оборотней своих детей, создала заклятье, которое придавало силы и бессмертие своим детям. Она обратилась к Солнцу за помощью, — объясняла София всем присутствующим. — Она была ведьмой, хранительницей природы. Ведьма создала вампиров, или как большинство ведьм нас называют: «Мерзость природы». Мы все знаем, если оборотень убьёт человека, то его сущность появится. Вот и Никлаус Майклсон убил человека. Тогда муж ведьмы узнал то, что его жена была неверна ему. Ведьма запечатала силу Ника, и вот уже тысячу лет он не может снять проклятье матери. Все молчали. Дела плохи... София прошла и села рядом с Риком. Она хотела, чтобы все присутствующие поняла, что это не Кэтрин. Перед ними сильный и безумный враг. — Его не остановить. Если хотите жить, — не мешайте ему и не портьте ему планы, потому что вы умрёте в страшных муках. — Ты сказала ритуал. Ты создала ритуал для возвращения ипостаси какому-то больному уроду? — спросил Деймон. — Ты совсем больная дура? — Не вини меня, Дей. Я любила Никлауса. Я ставила свою любовь к этому вампиру превыше всего на свете и хотела вернуть ему его сущность. Если у тебя убрать плохую сторону, ты будешь самим собой? — задала вопрос София Деймону. — Или убрать из твоей жизни юмор? Ты уже будешь не ты. Вот так и Клаус остался без половины себя. Я хотела его спасти от тьмы и от одиночества, но ничего не вышло. Я не справилась с этой непосильной задачей, которую возложили на меня. Я создала ритуал из-за ревности. Никлаус увлёкся Катериной, и я в порыве гнева сделала так, чтобы Клаус убил двойника. София посмотрела на Елену с сожалением и болью в глазах. — Елена ты должна будешь умереть... — проговорила София. Все молчали. София раскрыла маленькую часть всей правды, которую лучше не раскрывать. Как её примут, она не знала. Но она не хотела врать. София не знала, пойдёт ли она против Клауса ещё раз? Не знала? — Ты не виновата в том, что ты сделала, — сказала Елена. На месте Софии она бы тоже сделала всё, чтобы спасти любимого. София благодарно кивнула. Может, они смогут принять то, что она истинная пара Никлауса? Все разошлись по домам. София решила пройтись пешком до дома, чтобы развеять нахлынувшие воспоминания. Да, девушка вспоминала Никлауса, но больше им не болела. Она шла по парку, не замечая, как начал идти дождь. Софи остановилась, ведь заметила, что какой-то человек идёт прямо к ней. Мужчина встал под свет фонарей, и София увидела... Элайджу… — Не ожидал тебя здесь увидеть, малышка Софи. Малышка Софи… Так её звал только Элайджа и больше никто. Для Клауса она была «дорогуша», хотя он всех так называл. Или же «любовь моя»... София и Элайджа стояли, смотря друг на друга. Элайджа был влюблён в Софию, как только впервые увидел её. Как же хорошо было бы, если бы Элайджа был её истинной парой. Тогда бы она так сильно не страдала. — Что ты тут делаешь? — спросила еретик. — Выполняю кое-какую работёнку. — Как в старые добрые времена. Ты всегда был верным Никлаусу и Ребекке... — Ты знаешь нашу клятву, — проговорил Элайджа, подходя почти вплотную. — «Всегда и Навечно», но как же Кол? Он изгой в вашей семье, как и я. — Не говори так. Ты никогда не была изгоем, а в особенности для меня. София подняла голову и посмотрела на Элайджу. Он был самым добрым из братьев и всегда защищал её от нападок гибрида. Наклонившись к девушке, Элайджа впервые решил поддаться чувствам. София не знала, что он сделает и закрыла глаза. Она думала, что Первородный поцелует её, но он поцеловал в лоб. — Софи, ты последняя надежда брата. И я хочу, чтобы ты спасла его. Спасла?.. Но как? Она пыталась всеми силами спасти его от тьмы и одиночества. Отдавала себя всю без остатка, ломала себя ради этого вампира. Ломала свои принципы и всегда была верной. А он изменил ей с Кэтрин Пирс. — Я знаю, что ты ещё зла на Никлауса. Но он всегда был верен тебе, до самого последнего момента. И никогда не изменял тебе с Катериной, — сказал Элайджа, сняв пиджак и накинув его на плечи девушки. — Откуда ты это знаешь, братец? — Потому что я сам избил его за то, что ты сбежала. И тогда он сказал мне это. А ты знаешь, что Никлаус никогда не обманывает. — Ты врёшь!!!! Софи крикнула, что есть силы и ударила Элайджу в грудь. Её эмоции сами включились. Всё, что держалось внутри, — вырвалось наружу. Слёзы предательски катились по щекам. Она развернулась и исчезла в тени. А мужчина смотрел вслед уходящей Софии. Как жаль, что она никогда не будет его... Набрав номер, Элайджа ждал, покамест поднимут трубку. — Если плохие новости не говори мне о них, — проговорил раздражённый голос в трубке. — Где Он? — спросил Элайджа. — Данные скину SMS, — проговорил голос в трубке. — Не говори со мной так, Шон, а то... — А то что? — спросил Шон Оливер. — Ты предал хозяина ещё пятьсот лет назад, его доверие. — Хм.. Скажи, что я через полчаса буду у Него. Сбросив трубку, Элайджа достал сигарету и закурил её. Да, никакого удовольствия от этого он не получал. София... Как только она вошла во дворец семьи Майклсон, он понял, что на всю оставшуюся жизнь она будет его единственной любовью. Жаль, что всё сложилось именно так. Мужчина скрылся в темноте. София вернулась домой поздно ночью. На циферблате было час ночи. Пройдя в свою комнату, девушка не увидела Дерека. На столе лежала записка. «София, я знаю, что в данный момент ухожу по-английски, но я не хочу быть балластом для тебя. Я знаю, что ты любишь своего мужа, от которого ушла много лет назад. Я всего лишь замена ему. Не хочу быть третьим лишним в вашей паре. Думаю, когда-нибудь ты простишь меня за этот поступок. Я люблю тебя, София Лестрейндж.Дерек»
Софи просто смяла записку. Как всегда она одна. Одиночество.... Оно преследует всю её долгую жизнь. Никлаус постарался на славу, отравив разум и мысли. Он навсегда остался в её разуме. Как-то давно он сказал: «навсегда в твоём разуме». Навсегда в твоём разуме... Эти слова Софи повторяла всегда, когда вспоминала его. А в последние дни она слишком часто это делает. Зачем всё это? Для чего? Чего он хотел добиться? И вот она одна... Постоянно одна. Клаус постарался на славу. Зайдя в душ, Софи включила горячую воду. Девушка встала под струи воды. Ей уже было всё равно, что она в одежде. Хотелось выть раненным зверем. Слишком устала... Постоянно быть куклой, которая играет не свою роль... Лестрейндж не знала, сколько времени прошло после того, как она зашла в душ. Сняв с себя одежду, Софи посмотрела на себя в зеркало. Семь... Мать твою, семь меток. Это уже слишком. Судьба, кажется, играет с ней в злую шутку. Не бывает семь знаков истинных. В чём она провинилась? В том, что любила его? И любит до сих пор? Взяв шампунь, она кинула его в зеркало! Нет!!! Она сбежит. Сбежит... Обратно? Но куда? Элайджа по-любому уже докладывает, что она в Мистик Фоллс. Выйдя из душа, Софи пошла в комнату и Выйдя из душа Софи пошла в комнату надела шёлковую молочную ночнушку с открытиями плечами. Достала крепкую вишнёвую настойку и дневник. «Что же…. Время победило меня, сколь бы отчаянно я с ним ни сражалась. Время оказалось сильнее. Сильнее моих принципов, сильнее моего желания двигаться только вперёд, не смотря на ветер, напоминающий каждую зиму о том, что хотелось бы забыть. Да разве я бы смогла? Я продолжала отчаянно прятаться за призрачными стенами, выстроенными собственными руками. Только разве можно спрятаться от себя самой? Время победило нас, и жизнь продолжается, но песок стремительно отсчитывает миг, пламя свечи дрожит, и приходит одиночество — моя тюрьма, твой прощальный подарок. Любовь — яд, растекающийся во мне, боль, которая лишь усиливается с невзначай брошенным взглядом на обручальное кольцо, забытым портретом, вензелем на потолке, видимо, ты хотел, чтобы время победило нас. И я рада ему проиграть. При свете солнца я влиятельная дама, сиятельная госпожа, властная София Лестрейндж, еретик, монстр и уже не вспомнить, кто же я на самом деле. Я слишком привыкла к роли сильной женщины, чтобы с наступлением ночи признать, что я всё ещё та дикарка из Болгарии, напрасно дожидающаяся тебя в нашем замке в Англии. И с головы до ног закутавшись в темноту, я, пожалуй, решусь назвать тебя «Нико». Помню, как всматривалась в безвёздное небо, ища какие-то ответы, как потеряла свою душу где-то в парке нашего замка, в Лондоне, где наутро родилась другая я, а я прежняя так и осталась слушать твой безразличный ко всему и величественный голос и понимать, что я уже не вернусь. И как хотелось помнить то, что жизнь приказывала забыть. Разве мы умеем следовать приказам? Каждую ночь чувство того, что я ушла из твоей жизни, гонит меня куда-то в закоулки души. Быть может, я слишком много выпила сегодня, раз разговариваю с небом? А с кем мне ещё поговорить? Вы все меня оставили! Слышите? Осколки стекла сыплются на пол, а мне это кажется таким смешным! Разве не так? Вниз летит шкатулка с драгоценностями. Да. Вы всегда ценили красивые вещи и так же легко их бросали. Вы бросили меня, ушли по каким-то своим, таким важным мужским делам, вы все. И даже ты…. Нико. И почему я вспоминаю о тебе, когда дальше двигаться уже просто не осталось сил? Почему? Почему так слепо ищу и вновь забываю? Тебя. Не хватает в моей жизни. Тебя… Чувство, которое я скрываю, упрямо преследует меня все эти годы, и я принимаю эту боль. И я вновь шепчу в ночь какие-то слова, чтобы наутро позабыть, чтобы стать безразличной госпожой, хозяйкой дома без хозяина. Живущей чужой жизнью. Твою дикарку заперли в золотую клетку, где даже головы нельзя поднять без знака свыше, и научили выпутываться из сетей, в которые она сама же и попалась. Где мои зеленые луга, где наш замок и наша жизнь? И как мне отпереть эту клетку, ключ от которой так и остался в твоих руках? И на мне вновь чёрный костюм и маска удовлетворённой жизнью женщины. Но идёт снег, он проникает даже в мои сны, сны, наполненные борьбой. Почему, Нико, почему ты никогда не приходил в мои сны? Неужели ты тоже всё забыл?! И бокал вновь наполняется крепкой настойкой, а я пытаюсь обмануть саму себя. Если бы это помогало забыть то, что вспоминается ещё сильней. Снег влетает в раскрытое окно, и вино, будто кровь, льётся на его чистоту. Ты многому научил меня, Нико, кроме того, как жить без тебя. Но я живу, значит ли это, что я оказалась сильнее? Нет, просто ты не оставил мне выбора, вот я и танцую на краю пропасти, в которую уже рада броситься и пытаюсь докричаться до небес. Попросить прощения за все те клятвы, которые столько раз нарушала. И решиться вспомнить то, что столько лет наивно пыталась забыть. Что ж… Любви всегда недоставало здравого смысла.» Софи отложила ручку и закрыла дневник. Вся комната была разгромлена. После дождя пошёл снег. Февраль. В Мистик Фоллс редко бывает снег, но сегодня он пошёл без её помощи. Даже природа чувствовала её состояние души. Устала... Хочется покоя. Когда последний раз она чувствовала себя защищённой? Наверное, только в объятьях матери. Только в детстве Лидия Лестрейндж заботилась и защищала дочь. Уже в шесть лет ведьма забыла, что такое сострадание и ужасно мучила свою дочь, но это не мешало ей быть доброй и сострадательной. После смерти матери София почувствовала свободу действий, но была поймана безумцем. Девушка засмеялась, что есть мочи и выкинула всё со стола. Зачем она вспоминает их? Матери давно нет, а Нико предал Софи. Тут девушка почувствовала неладное. София закрыла глаза и начала сканировать местность от дома до леса. Их было тридцать... Слишком мало, чтобы убить Софию Лестрейндж. Встав с кресла, девушка подошла к стене и взяла висевший меч. В чём София ещё была хороша, так это во владение мечом. Выйдя из дома, Софи встала напротив леса. Они вышли и начали окружать еретика. — Как некрасиво, столько мужчин на одну невинную девушку, — проговорила София с сарказмом в голосе. Софи как и Клаус любили дразнить и выводить своих противников. Многие манеры речи и даже действия она приняла от Никлауса. Не зря говорят: «муж и жена одна Сатана». На самом деле Софи была более безумной, чем Никлаус. Она просто обожала убивать и пытать людей. Это доставляло ей какое-то чувство эйфории. Много веков назад её прозвали Безумной Майклсон или Кровавой Барыней. Лестрейндж обожала адреналин в крови, когда убивала и когда охотилась. Какие же они глупцы думают что победят ее. Она София Лестрейндж! Она не умеет подчиняться и не умеет проигрывать. Окружив Софи, в перед вышла какая-то девушка. — Так значит это ты великая София Лестрейндж Майклсон. — Мы знакомы? — спросила София у девушки. — Нет не знакомы, но я знакома с твоим мужем, — проговорила девушка с ненавистью в голосе. О, интересно, во что на этот раз вляпался Нико? И как обычно она должна марать свои руки в крови. Что ж... не в первой. Посмотрев на окружающих, девушка кивнула. И тут началось. Софию почти невозможно было поймать. Она как кошка, грациозная, гибкая и выносливая. Она вонзилась зубами в шею противника, при этом высасывая из него всю магию. Вот так получала силу ведьма семейства Лестрейндж. Когда в живых осталась только девушка, которая угрожала Софи, она поняла во что вляпалась. София Лестрейндж — ночной кошмар всех врагов семьи Майклсон, она честолюбива и очень вспыльчива; она как радар, который всех уничтожит. — Так как тебя, милочка, зовут? — спросила еретик, вытирая со рта кровь своих убийц. Её белоснежная ночнушка была вся в крови. Девушка, что угрожала Софии Лестрейндж, ощутила неописуемый страх. Зря она напала на жену Никлауса. Всё, что она последнее увидела — это безумные глаза еретика. Лестрейндж отрубила голову врагу. Девушка пришла в себя. Обратно её охватило безумие. И вот она стоит среди горы трупов с мечом в руке. Повернув голову к лесу, София увидала два силуэта. Один принадлежал Элайдже, другой... Никлаусу.