Патологии

Ярко-синяя рубашка Поршу невероятно шла, а вот уложенные назад, на манер Кинна, волосы — нет. Это было первое, что Пит отметил про себя, когда открыл дверь и увидел Порша на пороге. — Привет, — сказал Порш, улыбнулся и протянул руку. У Пита отчего-то горло перехватило спазмом. Он по-идиотски раскрыл рот и хватанул воздуха, как выкинутый на сушу карп Танкхуна. Перед мысленным взором разом промелькнули картинки недавнего прошлого. Внутри снова предательски заныло от тоски. Оказывается, ничего он не забыл, как ни старался. Да и не забудет уже, наверное, никогда. Порш продолжал смотреть на него выжидающе, руку не убирал. Пит наконец заставил себя улыбнуться в ответ, даже кивнул, как китайский болванчик, и крепко пожал протянутую ладонь. Порш заулыбался ещё шире увлек Пита в объятия и заметил, внимательно вглядываясь в его лицо: — Как будто сто лет не виделись. Даже не верится, что всего год прошел. — И то верно, — смущённо пробормотал Пит. Между ними сейчас был не год, вовсе нет. Между ними стеной стояли и смерть господина Кана, и предательство второй семьи, и фактическое бегство Пита от своих друзей, тех, с кем жил под одной крышей и работал бок о бок годами. И все ради придуманного чувства, которое по итогу никому оказалось не нужно. Но ведь честность — самое бесценное наследие. Пит думал так всю жизнь. Поэтому не стал, не смог никому лгать. За что и поплатился. — Пойдём в дом, — позвал Пит, чтобы заполнить затянувшуюся паузу. — Я как раз поесть собирался. Будешь со мной? Правда, кроме лапши и пива ничего нет. Бабушка уехала в гости в Лаос, а я так себе готовлю. — Последнее прозвучало, как оправдание, причём, не очень хорошее, но Порш словно ничего не заметил. — Разумеется, буду, — с готовностью согласился он. — И пиво, и лапшу. Ощущение какой-то неминуемой подставы только усилилось. Пит скользнул взглядом по натянутой, будто приклеенной к лицу Порша улыбке, и ещё больше утвердился в своих опасениях. Все отчетливее становилось понятно, что Порш явился к нему не просто так, а с определённой целью. И дежурные фразы про здоровье родственников, погоду и местные новости лишь подкрепляли подозрения Пита. Когда ничего не нужно, не ходят вокруг да около. — У тебя здесь мило. Уютно, — продолжал рассыпаться в любезностях Порш, рассматривая бабушкины картины на стенах, пока Пит суетливо расставлял на столе пиалы и стаканы. Пит поблагодарил в ответ. Неловкость постепенно нарастала. Он не знал, что сказать Поршу сейчас, о чем спросить. Хотя вопросов накопилось множество. Самый главный был одновременно самым простым и самым сложным. Он вертелся на языке с первой минуты их встречи, но Пит отчего-то не мог произнести несколько обычных слов. «Зачем ты приехал ко мне, Порш? Что тебе от меня нужно?» В том, что это не обычный дружеский визит, Пит не сомневался. В отличие от самого Пита, который так и не нашёл пока места в новой жизни, дела у Порша явно шли в гору. По старой привычке Пит моментально заметил и бронированный джип охраны на углу улицы, и водителя с телохранителем в бывшей мазератти кхуна Кана, на которой, видимо, прибыл сам Порш. Да и держался Порш теперь иначе. Не было в нем больше беззаботности, шутливой расслабленности и легкости. Он старался изобразить их перед Питом, но получалось неумело и искусственно. Как будто инопланетный таракан из старого фильма решил натянуть на себя человеческую оболочку. Но она не лезла, шла складками и натягивалась в ненужных местах. То и дело обнажала истинную натуру владельца. Пит скорее инстинктивно чувствовал, что Порш теперь другой. Хрен знает, что его выдавало. Может, взгляд, цепкий, колючий, несмотря на улыбку. А может, просто все в целом. Теперь Порш очень сильно походил на Кинна, ну, по крайней мере, на того Кинна, каким помнил его Пит. К нему даже обратиться хотелось, как к господину, а не как к старому приятелю и соседу по комнате. Прошёл год, Пит. Целый год. Разумеется, все изменилось. И люди, которых ты знал, изменились тоже. Только ты остался прежним. Как муха, застывшая в янтаре. — Как Арм и Пол? — устроившись за столом напротив, спросил Пит. — Нормально, — прожевав лапшу, ответил Порш. — Никак не решат вместе с Танкхуном, кто будет главой его телохранителей. — Целый год решают? — не поверил Пит. — Ну ты же знаешь Танкхуна. Один день ему то подай, в другой — это. Забей, там всех все устраивает. Ты, кстати, поскромничал как всегда. Пад тай у тебя отличный. Я бы добавки попросил, но тогда пришлось бы объясняться с Кинном, почему мы отменяем сегодняшний ужин в ресторане. Пит не сдержал усмешки. На счет объяснений — Поршу он верил. Но кто бы мог подумать, что господин Кинн окажется настолько ревнивым собственником. — Да ладно, я за ним тоже иногда шпионю, — отмахнулся Порш. — Знаешь, по старой памяти. — Это довольно мило, вообще-то. — Возможно, — согласился Порш. и вдруг сказал: — А помнишь, как Танкхун заставил меня изображать русалку? Пит кивнул, конечно, он помнил несчастного Порша в бассейне с рыбьим хвостом. — А потом мы смотрели дорамы несколько часов без перерыва. — А потом ты затащил господина Танкхуна в бар, — поддержал поток ностальгии Пит. — Да, были времена. Помню, Танкхун хотел мне волосы покрасить. — О, господин Танкхун вечно что-то подобное выкидывал. — А Кинна я тогда на дух не переносил, — заговорщицки блестя глазами, признался Порш. — Строго говоря, вся их чокнутая семейка бесила до колик. У одного что ни день, то очередная шекспировская трагедия, у другого самомнение размером с Эверест, третий вроде в стороне, но в целом мутный какой-то. У господина Корна свои непонятные игры. Про вторую семью вообще говорить не буду. Подонки, уж прости. Пит так ошалел от такой откровенности, что едва пивом не поперхнулся. Себе он даже в мыслях не позволял плохо думать о семье Тирпаньякун. Он всегда был просто телохранителем, и просто старался делать свою работу хорошо. Его не заботили ни моральные качества членов охраняемой семьи, ни их поступки по отношению друг к другу и окружающим. Это было не его дело. Точка. Пит знал свое место. Порш, напротив, всегда был другим. С первого дня он выбивался из общей массы телохранителей. Он спорил, отстаивал свое мнение и не терпел несправедливости. Наверное, именно поэтому господин Кинн так в него влип. — Ты один сразу ко мне по-человечески относился, — заключил Порш, а потом совсем другим тоном сказал: — Но довольно про прошлое, я к тебе о будущем поговорить пришёл. Наконец-то. Пит едва ли не физически испытал облегчение. Правду говорят, что ожидание казни страшнее самой казни. — Я догадался, — признался он, глядя Поршу прямо в глаза. — Прекрасно, — одобрил Порш. — Значит, ты не потерял навык. Это хорошо. — Для кого хорошо? — Для всех. Видишь ли, Пит, последнее время, я немножко присматривал за тобой. — Слегка шпионил… — Допустим, — не стал отрицать Порш. — Так вот. Он отхлебнул пива, на мгновение прикрыл глаза и продолжил: — Я давно ищу человека на место главы моей охраны. И я выбрал тебя, Пит. — Нет, Порш! Нет. — От возмущения Пит даже хлопнул ладонями по столу. Жалобно звякнули стаканы, чуть не опрокинулась пиала с лапшой. Пит выругался от досады, обхватил голову руками. Он ведь чуял, что дело — дрянь. Ещё полчаса назад понимал, что Порш задумал некое дерьмо и попытается его в это дерьмо втянуть. Ох, надо было давно валить из Бангкока. Сразу же, как только снял значок и был послан Вегасом куда подальше. Вот он дурак. Мучился целый год, пытался стереть из памяти последние несколько лет службы у семьи Тирпаньякун, чтобы что? Верно, чтобы вновь получить предложение работать на них. Ну, не идиот ли? — Пит, послушай, — вернул его в реальность Порш. — Я знаю, что тебе не по душе моё предложение. Хотя для меня это и не деловое предложение вовсе. Я прошу тебя, как друга. Я знаю, что ты не предашь меня и не подставишь. Что ты организуешь не только мою охрану, но и охрану Порше с мамой. — Что-то произошло? — осторожно спросил Пит. — Да, два месяца назад случилась довольно неприятная заварушка, — поморщившись, признался Порш. — Порше похитили прямо из колледжа. Благодаря парням Кинна его, конечно, быстро нашли и освободили. Но самое гадкое не это. — Порш помолчал несколько секунд, будто собираясь с мыслями. — За организацией похищения стоял глава моей охраны. Его подкупили конкуренты. Даже не самая крупная и влиятельная семья. Понимаешь, Пит? Пит отлично понимал. Танкхуна, если Питу не изменяла память, похищали не меньше трех раз. И всегда, всегда в деле был замешан кто-то из охраны. Лишь с появлением по-собачьи верного господину Корну Чана охота за наследниками семьи хоть и не прекратилась, но больше не имела успеха. — После я, разумеется, сразу полностью сменил штат телохранителей, но мне все равно не спокойно. Конкуренты, поначалу сидевшие тихо, теперь пробуют нас на прочность. Я не боюсь за себя, Пит. Ты знаешь. Но Порше и мама не должны пострадать. Нападения и провокации еще обязательно будут. Поэтому я хочу, чтобы ты работал на меня. — Ты хоть понимаешь, кого и о чем просишь? Я ведь тоже предатель, — напомнил Пит. — Я ушёл из семьи в самый трудный момент. Я вас всех тоже предал. Слова произносились с трудом. Пит буквально выталкивал их из горла. До сих пор он ни разу не произносил этого вслух, даже наедине с собой. Он просто хотел все забыть, начать с чистого листа. Но, видимо, нельзя построить новое, окончательно не разобравшись со старым. — Ты не предатель, — возразил Порш. — Ты ушёл честно. Ты никого не подставлял и никому не вредил. Разве что себе. Пит невесело усмехнулся. Тут Порш попал в точку. — Я считаю иначе. И в семью я не вернусь, Порш. Даже не проси. — А кто говорил про Тирпаньякун. Я зову тебя на работу ко мне в семью, — с нажимом выделив «ко мне», произнес Порш. — В семью Киттисават. Пит закатил глаза. — Что за цирк, Порш? Мы оба понимаем, кому по итогу я буду служить. — Ты будешь служить мне и моей семье, — с упорством носорога повторил Порш. — А вообще, какая разница? Никто из семьи не держит на тебя зла за тот выбор. Танкхун так точно запрыгает от радости, если ты вернёшься. Признаться, мы сперва ждали, что ты сам попросишься обратно, когда узнали про Вегаса. Но ты не пришел. И даже никому из парней не написал. Почему, Пит? — А разве непонятно? — пожал плечами Пит. — Не дури, Порш. Будто не знаешь, что из семьи зачастую можно выйти только мертвым. То, что господин Корн принял мою отставку — великая удача и высшее признание. Я бы не посмел проситься назад, даже если бы хотел вернуться. — А ты не хотел, — закончил за него Порш. Повисла тишина. Пит видел, что Порш его просто не понимает. Для него, выросшего вдали от мафиозных кланов, вся эта система внутренних правил казалась надуманной и крайне неудобной. — Я не знаю, — честно сказал Пит. — Не думаю, что справился бы со своими обязанностями так же хорошо, как раньше. Да и раньше то, не особо хорошо выходило, что уж там. Пит непроизвольно вспомнил, как Вегас легко несколько раз ловил его на слежке. Как играючи он избавился от Пита в храме. Не говоря уже о том, как Пит не сбежал от Вегаса, когда подвернулась такая возможность. — Знаешь, к моим профессиональным качествам много вопросов, — заключил он. — Ты уверен, что готов доверить охрану своих близких мне? — Да, — легко согласился Порш. — Я давно все обдумал и решил. К тому же, Пит, мне кажется, тебе эта работа нужна не меньше. — Ты следил за мной. — Об этом я уже говорил, — не стал отпираться Порш. — Так вот. Я, конечно, не могу прочитать твои мысли, но кое-какие выводы сами напрашиваются. — Порш прищурился и посмотрел на него в упор. — За этот год ты ни разу не пытался искать работу. Более того, ты отказался даже от тех предложений, что поступали. Ты практически заперся в доме своей бабушки и отсек все старые контакты. Я удивлён, что ты не уехал в Тибет. — Надо было, — невесело усмехнулся Пит. — Эй, Пит, эй! — Порш выбросил вперёд руку и потрепал его по плечу. — Не позволяй одному гандону сломать тебя. Это того не стоит, поверь. Вот что ты будешь делать, когда закончатся сбережения? Куда пойдешь? Чем займешься? Ты хотя бы задумывался об этом? А твоя бабушка? Перед ней тебе не будет стыдно? Питу давно было стыдно перед всеми. И очень горько от того, что вся жизнь едва ли не рухнула в одночасье. Или все-таки рухнула? Это с какой стороны посмотреть. — В самом начале, — задумчиво сказал Порш, — я тоже хотел уйти из семьи. То есть от Кинна. Ну, ты помнишь, после аукциона. — По его лицу скользнула тень, губы скривила болезненная гримаса. — Кинн очень обидел меня тогда. Он вообще мало считался с чужими чувствами в то время. — Но ты остался, — напомнил Пит. Он понимал, куда клонит Порш. И так же понимал, что ситуации у них очень разные. — Да, Кинн оказался все же не таким конченым мудаком, как Вегас, — согласился Порш — Просто я хотел, сказать, что понимаю тебя лучше, чем ты думаешь. Но со стороны виднее, Пит. Жизнь не кончается разбитым сердцем. Это далеко не самое страшное. Всё проходит, и это пройдёт тоже. Тебе нужно хотя бы попробовать начать заново. Пит потер лоб, голова разболелась нещадно. Слова Порша достигли цели и заронили семена сомнений. Если еще утром Пит был уверен, что не вернется в семью Тирпаньякун, то сейчас он вполне допускал такой вариант. Наверное, Порш был прав: время скорбеть прошло. Пора было возвращаться к жизни. Это могло оказаться сложнее, чем представлялось на первый взгляд. Но попытаться, пожалуй, стоило. Пит был не самым плохим телохранителем. Даже Вегас это признавал. Почему же сейчас он сомневался в себе? Что он потеряет, если примет предложение Порша? Вероятно, только жизнь, при самом неудачном раскладе. Но в этом плане обычно ему везло. — Дай мне один день, — наконец решился Пит. — Мне нужно подумать. А то как снег на голову все. Хотя ты, наверно, на то и рассчитывал, да, Порш? Порш рассмеялся, громко и искренне. Даже глаза засветились, будто внутри зажглась лампочка. Питу это напомнило прежние времена, когда они ещё работали вместе на семью Тирпаньякун. В груди снова защемило от тёплой грусти. Несмотря на опасности и частые форс-мажоры с наследниками клана, служба все равно вспоминалась, как нечто хорошее. Только сейчас Пит осознал, как скучал по Арму и Полу, ему не хватало тренировок с Чаном, дорам Танкхуна в прайм-тайм, не доставало того веселья, которое привнес в их жизнь Порш. Но все это Пит успешно променял на Вегаса, который его даже за человека не считал. И из всех потерь почему-то именно эта была самой невыносимой. — Хорошо, Пит, — прервал поток его мыслей Порш. — Я буду ждать твоего ответа до завтрашнего вечера. Вот мой номер. — Он протянул визитку. — Я верю, ты сделаешь правильный выбор. Но прежде, я должен тебе ещё кое-что сказать. Порш перестал улыбаться и сразу словно подобрался. Пит напрягся, не ожидая ничего хорошего. И Порш его не разочаровал. — Я считаю, — сказал он, — что для тебя это важно. Пит непроизвольно задержал дыхание, будто перед прыжком в воду. — Вегас вернулся в семью. — виновато сообщил Порш. — Если честно, почти сразу, как оправился от ранения. Сам явился к господину Корну, попросился назад и поклялся, что впредь не предаст нас. Пит раздосадованно нахмурился. Да, подобного он, пожалуй, не ожидал. Сразу после расставания Пит думал, что Вегас подастся к конкурентам или с концами покинет Тайланд. Весь бизнес, все дела и имущество второй семьи отошли к Поршу, ловить Вегасу в Бангкоке было нечего. Пит вообще считал, что главная семья объявит его персоной нон-грата, быстро вычеркнет отовсюду и предаст забвению. А оно вон как повернулось. — Конечно, прежнего влияния ему не видать, — продолжал Порш. — Но господин Корн дал ему ещё один шанс. Кинн, разумеется, предлагал Вегаса убрать. Ты знаешь их взаимную нелюбовь. Но господин Корн был непреклонен. Вегасу он не отказал. Если бы это был кто-то другой, я бы подумал, что этот кто-то чувствует вину перед Вегасом за убийство его отца. Как считаешь? Пит неопределенно пожал плечами. Он слишком мало времени проводил с господином Корном, чтобы разбираться в его поступках и решениях. Впрочем, при любом раскладе Питу не пришло бы в голову в них сомневаться. — А с другой стороны, всегда есть работа, которую лучше Вегаса никто не сделает. — Например? — полюбопытствовал Пит. Порш посмотрел на него, как на несмышленого ребёнка и принялся перечислять: — Наркота, оружие, нелегальные салоны, устранение конкурентов. Короче, все, что находится за чертой закона. — Ясно, — покивал Пит. Порш был неправ. Господин Корн ни о чем не жалел и никого не щадил. В конце концов, он не добился бы такого влияния, если бы страдал от рефлексий и сантиментов. Пит был уверен, что он неслучайно и вовсе не из-за широты души отдал Вегасу самую грязную, самую опасную работу без шанса на хоть какой-то легальный бизнес. Впрочем, зная Вегаса, Пит не думал, что он прямо сильно сопротивлялся. Вегас умел наносить удар первым, не гнушался бить в спину, нападать и убивать потому, что так было нужно семье, ему или его покойному отцу. Ради денег, ради влияния, из мести, просто потому, что захотел. Цель для Вегаса всегда оправдывала средства. И все-таки Питу было за него обидно. Несправедливо, когда сливки собирают одни, а марают руки другие. Пит не должен был испытывать подобного чувства в отношении Вегаса — только не в отношении него — но равно испытывал. — Одно радует, — усмехнулся Порш. — С Вегасом мы почти не пересекаемся. В собраниях семьи он по понятным причинам не участвует. Обычно его отчёты приносит доверенный человек. Или же он напрямую встречается с господином Корном. Насколько я знаю, иногда к нему наведывается Чан. — То есть общих заданий у вас не бывает? — Пока не было, — покачал головой Порш. — Но такое возможно, полагаю. Бывают ситуации, когда навыки Вегаса и его людей крайне необходимы. Поэтому я говорю тебе, как есть. Если ты вернёшься на службу, то можешь столкнуться с ним, а можешь — нет. Как повезёт. Порш одним глотком допил свое пиво и отставил пустой стакан в сторону. Он явно ждал от Пита ещё каких-то слов. Но Питу ничего стоящего не шло на ум. — Если я приму твоё предложение, то это не станет помехой, — наконец произнес он. — Работа есть работа. Мало ли что было в прошлом. — Мне уже нравится твой настрой, — похвалил Порш. — Возвращайся, Пит, ты не пожалеешь, друг. — Я подумаю, обещаю. — Ладно, — согласился Порш. — А теперь мне пора. Кинн ждёт к ужину. Я говорил. — Он поднялся из-за стола. — Спасибо за лапшу и пиво. И за то, что выслушал, не отказал сразу. — Я был слишком рад тебя видеть, — отшутился Пит. — Надеюсь, скоро встретимся вновь, — не остался в долгу Порш. Когда он ушёл, Пит ещё какое-то время стоял у окна, смотрел на проезжавшие по дороге машины, на тёплый свет в окнах соседних домов. Короткие сумерки быстро сменились чернильной темнотой, на небе зажглись звезды, жаркий день перешёл в душную ночь. Своим визитом Порш одновременно разбередил старую рану и подарил новую надежду. Пит понимал, что это его последний шанс все исправить и выбраться из той ямы, в которую сам себя заточил. Главное, не налажать. То, что будет трудно, он не сомневался. За год в семье Тирпаньякун произошли сильные перемены, к ним придётся привыкнуть, как ни крути. Порш сказал, что сменил всю охрану, значит, нужно будет заново знакомиться с другими телохранителями и узнавать, кто чем дышит. Его самого тоже наверняка будут проверять на прочность. Но это не пугало. Вегас. Вот он мог стать проблемой. Пит боялся своей реакции на него. Целый год он старался избавиться от чувства, что буквально уничтожало его изнутри. Он много медитировал, читал, разбирался в себе, брал консультации у психологов и выполнял рекомендации. И все ждал, что однажды проснется утром и, как в книжках, ничего не будет испытывать, кроме лёгкой грусти и благодарности за прожитый опыт. Но дни сменяли друг друга, превращались в недели и месяцы, а Пит по-прежнему топтался в исходной точке. Коварная память стирала плохие моменты, оставляя взамен самые яркие эмоции. Пит помнил, как ощущались на лице пальцы Вегаса, какой вкус был у его губ, как пахло от его волос. Еще помнил, как год назад в такую же точно ночь сам первым поцеловал Вегаса. Можно было сколько угодно гнать эти воспоминания прочь. Можно было обвинить во всем Вегаса, похищение, пытки, стресс. Можно было придумать тысячу оправданий и отговорок и поверить в них, и жить с этой верой дальше. Но правда была в том, что Пит действительно считал честность — самым важным качеством, и прежде всего честность перед самим собой. Вегас избивал его, пытал током, заставлял изображать из себя домашнюю зверушку, но он не сделал ничего для того, чтобы Пит влюбился в него. Произошло то, что произошло. И оно не имело ничего общего со здравым смыслом и нормальными отношениями. Сплошная патология. Наверное, поэтому Питу до сих пор не становилось легче. Пока они были в доме на острове, Вегас часто говорил, что никогда его не отпустит. Что ж, можно сказать, свое обещание он выполнил. Даже обида и разочарование не смогли вытеснить его из сердца. Каждый раз закрывая глаза перед сном, Пит знал, кого увидит на изнанке век. Время не лечило. Возможно, стоило попробовать что-то другое. А пока Пит не мог сопротивляться наваждению. От потревоженных воспоминаний перед глазами помутилось. По телу, сменяя друг друга, прокатились волны озноба и жара. Пит упал на кровать, прикусил до боли губу и уставился вверх. По потолку, отражая свет фар, плыли светлые и тёмные полосы. В комнате Вегаса потолок подсвечивался сиреневым. Пит сомкнул веки, и перед мысленным взором тут же возникло знакомое лицо. Насмешливо прищуренные глаза, кривая усмешка. Пит шумно выдохнул, судорожно сглотнул. Острое возбуждение сконцентрировалось внизу живота, запульсировало в паху горячо и сладко. Без особых усилий в голове всплыла картинка словно из другой жизни. Смазка стекает по ладони, пачкает бедра. Пит нависает над Вегасом, оседлав его, и растягивает сам себя. Вегас осторожно придерживает его. Смотрит в лицо и улыбается своей неповторимой улыбкой. У него в глазах тёмный пожар, последние крохи смущения и неловкости сгорают в нем. Пальцы толкаются между ягодиц, проникают внутрь. Скользко, влажно. Боли почти нет. Пит чувствует только крышесносное возбуждение. Он растягивает себя пальцами, но единственное, что он хочет ощутить внутри — это член Вегаса. Когда терпеть больше невозможно, Пит убирает руку, обхватывает ствол у основания и направляет в себя. Вегас дергается навстречу, но сдерживается в последний момент. И Пит насаживается медленно, то опускаясь, то замирая вновь. Сперва он движется неуверенно, потом привыкает, ловит ритм, ускоряется. Вегас под ним невольно подается вперёд, чувствительно сжимает бедра и тянет Пита на себя, с каждым толчком проникая глубже. Ощущения такие яркие и острые, что Питу кажется, словно через тело раз за разом пропускают электрические разряды, прямо как тогда в первые дни плена. Мышцы сокращаются, но это не больно, это запредельно хорошо. В настоящем Питу тоже было хорошо. Он быстро водил одной рукой по члену, другой ласкал потяжелевшую мошонку. И представлял, что это не его кулак скользит по смазке, натягивая уздечку, а ловкие пальцы Вегаса порхают по нежной лакированной головке и до фейерверков в башке сжимают пульсирующий ствол. Близкий оргазм кружил голову, скручивал яйца и заставлял поджиматься пальцы на ногах. Позабыв обо всем на свете, Пит лихорадочно двигал рукой, вскидывал бедра и как заведенный повторял одно лишь имя, ставшее рефреном всей его жизни. Обхватив член ладонью, Пит сильно потер головку и кончил, тяжело дыша. Тёплая сперма залила живот, в ушах зашумело, а в голове стало так легко и пусто, будто вместо мозга её заполнили гелием. «Ничто не спасет тебя», — очень отчётливо прозвучало в мыслях. «Я знаю», — ответил сам себе Пит и почти мгновенно провалился в сон.