Патологии

Вода в душе была обжигающе горячей. Тугие струи били в затылок, рассыпались брызгами по плечам и спине. Пит стоял, опустив голову, упирался ладонями в кафель и мечтал, чтобы водный поток вымыл боль из натруженных мышц. За год без регулярных тренировок он непростительно размяк. Стрельба просела, с выносливостью были проблемы, даже в привычных спаррингах он чаще уступал, чем выигрывал, чего не случалось с детства. Признаться, Пит не ожидал, что ему будет так сложно снова вернуться в строй. Хотя начиналось все неплохо. Он, как и обещал, позвонил Поршу сразу, едва окончательно утвердился в принятом решении. Никаких сомнений в тот момент он не испытывал. «Я согласен работать на семью», — просто сказал он, как только услышал бодрое приветствие в трубке. «Отлично! Собирай вещи. Мой человек будет у тебя через полчаса. Справишься?» — спросил Порш. «Конечно, — ответил Пит и добавил: — Только у меня есть одно небольшое условие». «Зарплата в конце месяца, отпуск один раз в год. Медстраховка на случай производственных травм оплачивается семьёй. Это основное. Мелочи обсудим при встрече. В целом, ничего не поменялось, как ты понимаешь, — заученно оттарабанил Порш. — Так что за условие?» «Я не буду главой твоих телохранителей, Порш. У меня нет нужного опыта. Но я хочу быть просто телохранителем твоей семьи», — озвучил Пит. «Как скажешь», — легко согласился Порш. Пит улыбнулся про себя. Он нутром чуял, что вчерашнее предложение было не совсем честным. Вероятно, Порш так хотел, чтобы Пит вернулся к работе, что опрометчиво зашёл с козырей. Интересно, что бы он делал, если бы Пит согласился только на первоначальную должность? Начал бы придумывать отмазки и препятствия? Или честно объяснил бы свой промах? Впрочем, неважно. Пит трезво оценивал свои возможности и прыгать выше головы не собирался. По крайней мере, пока. Будущее было туманно, как никогда. Но Пит не боялся. Он твёрдо знал, что пока не прыгнет вниз, не узнает отросли ли заново крылья. И вот теперь он стоял в душевой для охраны, морщился от огненных капель, летевших во все стороны, и размышлял о превратностях судьбы. Его окружал чужой, непривычный дом. Под одной крышей с ним жили и тренировались пока совсем непонятные люди. Здесь все было не так, как в главной семье. Другое расположение комнат, другая тренировочная база, другое оружие, другие запахи и звуки окружали его, даже еда в столовой была другой на вкус: блюда были знакомые, а вот специи — как будто нет. Ну, или последнее Пит себе просто надумал. Одним словом, привыкал к новому месту он непросто. В первый день, как только он переступил порог дома второй семьи, его представили Винаю — главе телохранителей. Порш заранее предупредил, что того привёл в семью Чан: то ли они дружили с детства, то ли служили вместе. Пит думал, что второе вероятнее. Винай и Чан были как братья-близнецы. Оба примерно одного возраста, немногословные, безэмоциональные, со схожей выправкой и в прекрасной физической форме. Казалось, у них не было слабых сторон и недостатков. Идеальные солдаты. Из других телохранителей они хотели вылепить себе подобных. Пит помнил изматывающие тренировки в главной семье. Особенно Чан любил отправить их в бассейн и гонять в воде до изнеможения. В свое время Питу приходилось плавать на скорость, задерживать дыхание на время и даже драться в воде с противником. Тренировки у Виная проходили под тем же девизом: сдохни, но сделай. Впрочем, первую он назначил Питу во второй половине дня, милосердно позволив немного привыкнуть к обстановке и людям. Сперва один из телохранителей, Кьет, показал Питу, где находятся комнаты персонала, столовая, общие душевые, спортзал, тир, посты охраны. Бассейна для тренировок на территории не было. Так же Кьет рассказал Питу про внутренний распорядок дня. «Ты же раньше работал на семью Тирпаньякун?» — завершив экскурсия, наконец поинтересовался он. «Да. На главную семью. Был телохранителем у господина Танкхуна», — не стал отпираться Пит. «И ты из главной семьи перешёл во вторую? Сам? Или попросили?» «Я вообще оставил службу год назад», — честно сказал Пит. Кьет неверяще на него уставился. «Ну ты даёшь, — протянул он. — У нас тут каждый, знаешь как, за место держится, — он демонстративно сжал кулак перед лицом Пита и с плохо скрываемой завистью добавил: — Ты, наверное, важной шишкой был, не то что мы. С тобой считались». Пит грустно усмехнулся и покачал головой: «Нет. Просто так вышло». Он не собирался развивать эту тему и изливать случайному собеседнику душу. Хотя по лицу Кьета было видно, что он не прочь потрепаться. Пит знал, что игра в молчанку может обернуться для него плохо. Слухи распространялись быстро, а истина обрастала ими со скоростью света. Новые телохранители Порша, не знавшие ситуацию изнутри, могли нафантазировать про него черт-те что. Но ворошить прошлое вновь Питу совсем не хотелось. В итоге случилось то, чего он опасался. С легкой подачи Кьета, за ним закрепилась репутация привилегированного засранца, который с начальством на короткой ноге. То ли поэтому, то ли по какой другой неведомой причине, другие телохранители держались с Питом настороженно. Сблизиться не пытались, но и откровенную неприязнь не выражали. Если бы Пита спросили, как у него складываются отношения в новой семье, он бы с чистой совестью ответил: ровно. Впрочем, в крыле, где располагались комнаты охраны, царила атмосфера скорее соперничества, чем дружбы. Все телохранители стремились показать себя на тренировках и заданиях с самой лучшей стороны. Каждый буквально из кожи вон лез, чтобы подняться на ступеньку выше в иерархии. А ступеней этих, как вскоре узнал Пит, было много. «Если ты думаешь, что приставлю тебя к кому-то из семьи господина Порша, то ошибаешься», — сказал ему Винай на первой же тренировке. «Я так не думаю», — покачал головой Пит. «Хорошо. Тогда посмотрим, на что ты способен», — объявил Винай и направился в сторону тренировочных залов. Пит с энтузиазмом последовал за ним. Тогда он даже не предполагал, что его ждёт. На исходе третьего часа его запал почти иссяк. Пит едва стоял на ногах. Пот заливал глаза, голову вело, во рту стоял отчетливый металлический привкус. Ныли ушибы по всему телу и блокировать удары становилось все труднее. А ведь это была только первая тренировка. По сути — демонстрация навыков, умений и силы. Сначала Винай отвёл его в тир и приказал стрелять по мишеням. Даже позволил сам выбрать оружие. Пит пробежал глазами по стеллажам с контейнерами. Маркировки и калибры всплыли в памяти сами собой. По большому счету ему было безразлично, из чего стрелять. Пит протянул ладонь и сжал тяжёлую рукоятку. Пистолет непривычно лёг в руку, оттянул запястье. Пит захватил запасной магазин и направился к стрельбищу. Он надел очки и наушники, принял удобную стойку, отклонился чуть назад, развернул и поднял повыше руку. Прицелился. Вдохнул, задержал дыхание и начал стрелять. Пули, будто заколдованные, летели куда угодно, но только не в центр мишени. Хорошо, хоть не все позорно попадали в «молоко». Самолюбие Пита этого бы не вынесло. Он расстрелял один магазин, быстро заменил его новым. Чужое присутствие рядом действовало на нервы, сбивало весь настрой. Пит чувствовал себя, как на экзамене. Собственно, это и был экзамен. Только вместо строго интеллигентного профессора его принимал сурового вида бывший солдат. Винай его не останавливал. Он вообще ничего не говорил и не вмешивался. Только внимательно наблюдал. Пит продолжал стрелять, перезаряжать и стрелять снова. Постепенно рука начала неметь, запястье заныло от отдачи. Плечи и спина затекли. Пит давно потерял счёт времени и патронам. С каждой секундой он только сильнее стискивал зубы и едва успевал смаргивать пот — едкие капли так и норовили залить глаза. «Довольно!» — звучный голос Виная пробился даже сквозь наушники. Пит с облегчением поставил пистолет на предохранитель, потом убрал в контейнер. Только сейчас он заметил, что тяжело загнанно дышит, словно пробежал пару километров на предельной скорости. Винай пристально на него смотрел и хмурился. Молчание раздражало. Пит понимал, что хвалить его не за что, но хоть какого-то комментария или замечания он заслуживал. Наверное. — Бой выдержишь? — коротко бросил Винай. Пит поспешно кивнул. Уж со спаррингом он точно должен справиться. Зря, что ли, полжизни боксом занимался. За один несчастный год такое не забудешь. Однако в спортзале Питу тоже пришлось несладко. Вопреки ожиданиям, Винай не встал с ним в пару. Зато отправил других телохранителей атаковать Пита по очереди. Техника у каждого соперника была разная, скорость ведения боя — тоже. Приходилось каждый раз подстраиваться под нового противника, быстро менять темп, уходить от ударов и наносить их самому. Выдержать такой напор мало кому было под силу, но Пит очень старался и не сдавался до последнего. То, что за ним следило несколько пар глаз, странным образом раззадоривало и придавало сил. Пит не чувствовал времени и с трудом мог различать лица напротив. Его уже давно шатало от усталости, один глаз заплыл гематомой, разбитая губа саднила, за рёбрами справа подозрительно кололо, но просить пощады, вскидывать руку, чтобы остановить бой, он не хотел. Тогда грош цена ему как бойцу и телохранителю. Позор. Да он никому в глаза не посмеет посмотреть, если сейчас сдастся. «Всё! Хватит! Разошлись!» — перекрывая гул в ушах, донеслись до него отрывистые команды Виная. Другие телохранители мигом отступили. Пит остался один в центре зала. Ноги его едва держали, тошнило от боли и напряжения. Но он стоял. «Неплохо», — коротко заметил Винай. Судя по лицам недавних противников, Питу почти что вручили олимпийскую медаль. «Расписание общих тренировок тебе скинут. Посмотришь, разберешься, — начал раздавать указания Винай. — Стрельбу надо подтягивать. С таким результатом, как сейчас, ты только себя подстрелить сможешь. Выносливости маловато, тоже работать надо. Думаю, пока в патруль тебя поставлю. И по камерам за периметром будешь следить. А дальше видно будет. Все, свободен, боец». Народ начал быстро расходиться, через пять минут зал совсем опустел. Пит доковылял до стены и тяжело осел по ней вниз. При мысли о том, что ещё нужно доползти до душевой, а потом до комнаты, становилось дурно. «Твоя смена завтра с восьми утра, — проходя мимо, сообщил Винай. — Развод во дворе у заднего входа. Не проспи». Пит кивнул и начал осторожно подниматься на ноги. Он уже предчувствовал, как хреново ему будет завтра. Мышцы ощущались будто ватные, каждая клетка в избитом теле ныла. Все-таки не стоило пренебрегать тренировками весь этот год. Форма сейчас, конечно, была совсем не та, что прежде. Винай кинул ему какой-то тюбик, и Пит на удивление даже поймал его. «Помажешь на ночь. Должно помочь». «Спасибо», — искренне поблагодарил Пит и сжал тюбик в кулаке. Так началась его служба в семье Киттисават. По мнению большинства телохранителей Винай назначил Пита на самую скучную и непрестижную работу. Никто не горел желанием обходить периметр каждые полчаса, высматривая несуществующих врагов, а потом ещё полчаса пялиться в монитор, пока твой напарник патрулирует территорию; и так целую смену с перерывом на обед. Но Пит искал во всем положительные стороны. Он действительно наблюдал, все замечал и присматривался к обитателям дома: и к членам семьи, и к охране, и даже к прислуге. В конце концов, Порш позвал его именно за этим. Сам Порш очень удивился, когда узнал, что Винай отправил Пита в патруль. «Ты же отличный телохранитель. Давай переведём тебя, куда хочешь?» — сразу предложил он. «Нет. Не нужно. Это хорошая работа. Такая же, как любая другая, — отказался Пит. — Главное, с ней время на тренировки остаётся. А мне они сейчас нужны». Порш с сомнением на него посмотрел, но отговаривать не стал. Пит невольно обратил внимание на синяки у него под глазами — явно от недосыпа — на задумчивый тусклый взгляд, поникшие плечи и решил, что новые обязанности приносят Поршу немало хлопот. Выглядел он уставшим и не сильно счастливым. Пит с самого начала заметил, что в этом новом, красивом доме очень мало тепла, домашнего уюта и искренних улыбок. Даже в старом доме второй семьи, среди отпетых головорезов и вечного шума дышалось легче. Пит хотел понять, с чем это связано. Но пока не получалось. Ответ вроде лежал на поверхности, и в то же время постоянно ускользал. Но Пит видел, как Порш меняется на глазах, словно оживает и сбрасывает темные чары только тогда, когда рядом оказывается Кинн. В остальное время он или с мрачным видом корпит над бумагами в своём кабинете, или, быстро проглотив завтрак, сбегает на деловые встречи — чаще, или на пары в университет — гораздо реже — и пропадает там до позднего вечера. Юного Порше Пит тоже встречал дома нечасто. Большую часть времени он проводил в колледже. Домой приезжал лишь ночевать. Пит знал, что иногда Порше посещает курсы гитары и вокала: слышал разговор двух телохранителей. Но в особняке никогда не звучало даже простенькой мелодии. С госпожой Нампхэнг вообще все было странно. Она почти не выходила из своих комнат. А если и выходила, то в сопровождении сиделки или кого-то из сыновей. Пит ни разу не слышал, как она разговаривает или обращается к кому-то. У нее были красивые печальные глаза, тонкие запястья и каштановые волосы, мягкие даже на вид. Со стороны она походила на оранжерейную розу — очень красивую и очень хрупкую. На розу, которую однажды уже сломали. Питу всегда становилось грустно, когда он о ней думал. Впрочем, на такого рода размышления у него особо не было времени. Пит много работал и много тренировался. Винай говорил, что ему не хватает выносливости, и Пит часами отрабатывал удары на груше или в паре с кем-то из телохранителей. Да, было нелегко. Он часто ходил весь в синяках и ссадинах, тюбик с мазью, выданный Винаем опустел через неделю — пришлось просить новый, но Пит начинал постепенно возвращаться в форму. Он даже спать стал лучше. После напряжённого дня ему не снились никакие сны, едва голова касалась подушки, разум окутывала плотная тьма. В таком режиме он жил несколько месяцев, пока однажды во время осмотра территории не столкнулся с Танкхуном. — О, мой бывший телохранитель собственной персоной, — сдвинув солнечные очки на нос, демонстративно протянул Танкхун. Он снова перекрасил волосы, на этот раз в холодный блондинистый цвет. Но ему все равно было хорошо. Питу, по крайней мере, нравилось. — Здравствуйте, господин Танкхун. — Привет-привет, маленький предатель. Ну, как? Хорошо тебе спится, зная, что бросил меня практически на произвол судьбы? Пит не смог удержать улыбку. Танкхун был в своём репертуаре. Чего-то подобного Пит от него ожидал: или показушный обиженный игнор или обвинения. Но в случае Танкхуна предсказуемость и стабильность однозначно радовали. — Господин Порш сказал, что у вас все хорошо, — нейтрально ответил Пит и слегка поклонился. Он помнил, что Танкхуну нравилось такое проявление уважения. — Вот, — упавшим голосом произнес Танкхун, — он для тебя уже господин. А про меня ты, наверное, совсем не вспоминаешь? Да, Пит? Пит решил ничего не отвечать. Смиренно опустил голову и приготовился к потоку несправедливых обвинений в свой адрес. Похоже, Танкхуну нужно было просто все ему высказать. И пока он не закончит, не станет слушать никакие оправдания Пита. Даже если Пит упадет на колени и будет поливать слезами его ботинки. — Ты так спешил к этому, — Танкхун гневно раздул ноздри, — гадкому животному, что даже не попрощался со мной. Ни одного словечка не сказал. Ни жалкого звонка, ни сообщения. Я, что, был таким негодным хозяином? — Для меня было честью служить вам, господин, — искренне ответил Пит. Он, правда, так считал. Несмотря на все особенности характера, Пит очень любил и уважал Танкхуна. Он был к нему сильно привязан и никогда бы не ушёл из его охраны, если бы не чувства к Вегасу. Пит знал, что Танкхуну все это прекрасно известно. А нынешние упрёки — лишь крошечное восстановление справедливости. — Ну вот и сиди теперь тут, глупый Пит, — упёр руки в боки Танкхун. — А мог бы полететь со мной на концерт в Сеул. Но вместо тебя развлекаться будут Арм и Пол. Понятно? — Вы летите в Сеул? — радуясь хорошим новостям, поинтересовался Пит. — Да, я же сказал, — закатил глаза Танкхун. — Это была идея Нок. — Он снова нахмурился. — Но ты ведь даже не знаешь, кто это. Пит покачал головой. — Нок — моя девушка, Пит. Ты пропустил все самое интересное. — Танкхун весело засмеялся и пихнул Пита ладонью в плечо. — И не смотри на меня так, словно я сказал, что завёл единорога. Не пойму, почему вы все так удивляетесь, когда узнаете про Нок? Никого же не смущало, что Кинн спал с Поршем, когда тот ещё был его телохранителем. И не надо мне говорить, что это другое. — Я не удивлен, господин Танкхун, — заверил Пит. — Если вы счастливы, то я очень за вас рад. — Ох, Пит. Ты умеешь подлизываться. Вот, смотри, — он достал из кармана айфон и сунул его Питу под нос. — Это моя Нок. Она супер, верно? С экрана на Пита смотрела действительно очень хорошенькая девушка: розовое каре с густой чёлкой и маленький острый нос делали её похожей на персонажа аниме. Танкхун свайпнул по экрану, и фотография сменилась. Теперь на ней были двое. Сам Танкхун глядел прямо в камеру и довольно улыбался, Нок была снята в профиль, она прижималась своим аккуратным вздернутым носом к его щеке и тоже выглядела очень счастливой. — Чудесно, — без тени лукавства сказал Пит. — Вы замечательно смотритесь вместе, господин Танкхун. Танкхун хмыкнул и взял его под руку. Сильные пальцы впились в предплечье. — Замечательно смотримся? Конечно, мы замечательно смотримся. Мы же на своем месте. А вот ты — совсем нет. Ты почему не с Поршем? Кто тебя назначил простым охранником? Разве это для тебя работа? Пит, я просто не могу поверить. — Все в порядке, господин Танкхун. Я долго не тренировался и не работал. Мне пока самое место в патруле. Я совершенно не против. — Нет, нет, нет! — замахал руками Танкхун. — И слышать не желаю. Я поговорю с Поршем, зря, что ли приехал. Ты участвовал почти во всех серьёзных операциях семьи, обход территории — слишком мелко для тебя. Это никуда не годится. — Так вы приехали к господину Поршу? — попытался перевести тему Пит. Категорически не хотелось, чтобы Танкхун вмешивался в его дела. Тем более, говорил что-то Поршу или оспаривал решения Виная. Пит давно понял, что именно благодаря навыкам и знаниям главы охраны эта самая охрана, набранная Поршем стихийно и в очень сжатые сроки, до сих пор не рассыпалась и в целом неплохо работала. Винай умел правильно организовать процесс, видел всех насквозь, чувствовал, кто на что способен, не терпел лени и халатности, поощрял здоровое соперничество. А еще он был поразительно честным. И это качество, пожалуй, нравилось Питу больше всего. Он совсем не хотел, чтобы Виная дергали по всяким пустякам. Ко всему прочему, было как-то унизительно и дешево получить лучшую должность не за способности, а по чужой протекции. Пит на такое не подписывался. — Да, я приехал к Поршу. Разумеется, — прервал его мысли Танкхун. — Не подумай, что ради тебя. Понял? — Он в упор посмотрел на Пита, окончательно сняв очки. — Ладно, ладно. Тебя я тоже хотел увидеть. Я все ещё злюсь, Пит. Как ты мог переметнуться к Поршу? Здесь, в этом, — Танкхун пощелкал пальцами, явно подбирая слова, — безликом, бездушном доме нет даже спа и бассейна. Мрак. Или я что-то не знаю? — Господин Танкхун, — сказал Пит, — просто господин Порш был очень убедителен. — Ах, да, знаю-знаю. Мне бы кто отсыпал его убедительности, — рассеянно произнес Танкхун и вдруг крепко ухватил Пита за запястье, наклонился почти к самому уху и заговорщицки прошептал: — Если вдруг надумаешь, с радостью возьму назад. Всё равно заменить тебя некем. Чан вечно каких-то придурков присылает. С ними даже сюжет сериала не обсудишь. Мычат что-то невнятное. Как таких выдержать? — Спасибо за предложение, господин Танкхун, — поблагодарил Пит, непроизвольно отклоняясь назад. — Но я все же у господина Порша останусь. Мне кажется, здесь я нужнее. — Ой, ну кто твоё мнение спрашивал, — обиделся Танкхун, разжал пальцы, что впивались Питу в кожу даже через пиджак, и демонстративно отпихнул его. — Кажется там ему что-то. Мне вот кажется, что здесь ты совсем увянешь, мой милый Пит. Ты уже тень прежнего себя. Бледная и худая. Думаешь, тебе идёт? Пит неопределенно пожал плечами. Иногда он действительно не знал, как реагировать на слова и поступки Танкхуна. Порой это и вправду были ничего незначащие фразы и действия, но иногда за странными намёками стояло нечто большее. Танкхун только с виду был чудаковатым придурком, на деле же он прекрасно ориентировался в семейном бизнесе, не боялся врагов, хорошо разбирался в людях и при желании легко мог бы составить конкуренцию Кинну в борьбе за лидерство. Строго говоря, любой из братьев Тирпаньякун мог бы претендовать на место главы семьи. Вопрос в том, кто был действительно готов связать себя по рукам и ногам обязательствами на всю оставшуюся жизнь, а кого вполне устраивала скромная роль серого кардинала. — Молчишь? — Танкхун досадливо поморщился, а потом добавил то ли с разочарованием, то ли с грустью: — Ах, Пит, твоя преданность нашей семье и одновременно такая покорность судьбе всегда меня удивляли. Я понимаю, почему он вдруг так захотел заполучить тебя. Но никак не соображу, зачем потом отказался. — Вы меня в чем-то подозреваете, — догадался Пит. — Зачем вы так? От обиды перехватило горло. Пит сделал шаг назад, машинально увеличивая дистанцию между ними. То, что Танкхун, тот, кому Пит несколько лет служил верой и правдой, подозревал его в каких-то интригах, безумно задевало. Он никогда не предавал семью — и в мыслях не было. Даже, если бы Вегас предложил подобное, Пит послал бы его. Впрочем, внутреннее чутье подсказывало, что Вегас бы такое ему никогда не предложил. Цепной пес — в устах Вегаса должно было звучать, как ругательство и оскорбление, а звучало, как похвала. — Тебя?! — театрально прижал руки к груди Танкхун. — О, Пит, конечно, нет. Это я так, просто размышляю на досуге. Пит ему ни на секунду не поверил. Танкхуна выдавал взгляд — прямой, цепкий, очень серьёзный и откровенный. Экстравагантный образ с яркими шмотками, цветными волосами и экспрессивным поведением трещал по швам, стоило чуть внимательнее присмотреться. — Ладно, — словно ощутив перемену в его настроении, примирительно сказал Танкхун. — В любом случае хорошо, что ты снова с нами, Пит. Я бы, конечно, предпочел, чтобы ты вернулся ко мне. Но уж как есть. — Он опять пристально посмотрел на Пита. — А кое-кто пусть дрочит в одиночестве. Так ему и надо. Воображение вмиг нарисовало грустного Вегаса, коротавшего вечера в компании бокала вина и подписки на онлифанс. Пит невольно улыбнулся. В такое верилось с трудом. Вегас, страдавший от одиночества, был разве что в мечтах Танкхуна. Иногда Пит всерьез думал, что тот заполучил бы даже Порша, будь у него чуть больше времени. Мысль о том, что именно он сам, вероятно, спутал все планы Вегаса, Пит решительно отвергал. — Знаешь, — произнес Танкхун, помолчал, задумчиво пожевал губу и продолжил: — порой я жалею, что обменял тогда Порша на тебя. Если бы не то опрометчивое решение, ты не попал бы к Кинну. А тот в свою очередь не отправил бы тебя следить за нашим ублюдочным кузеном. И не было бы всей этой цепочки, что привела нас к нынешнему положению вещей. Отчасти Пит был согласен с ним. Но где-то в уголке, в тихом и темном уголке разума занозой сидело твердое убеждение, что от Вегаса его бы ничто не спасло. Не через работу, так через что-то другое, но Пит все равно вляпался бы в него. — Ты ведь даже не проводишь меня к Поршу, верно, дорогой Пит? Приказ начальства, все дела, да? — Простите, господин Танкхун. Но мне, правда, нельзя покидать вверенную территорию. Я свяжусь с кем-то из охраны, вас непременно сопроводят. — Сам дойду, не утруждайся, — отмахнулся Танкхун. — Кто бы мог подумать, что у Порша будет такая дисциплинированная охрана. Собственный опыт, не иначе. Танкхун кокетливо помахал ему рукой на прощание, и Пит выдавил дежурную улыбку в ответ. Разговор оставил странное послевкусие. Пит был рад повидать Танкхуна, узнать, что у него все хорошо. Главная семья по-прежнему занимала гигантскую часть его жизни и воспоминаний. От них нельзя было просто так, походя, отказаться, вырвать, сжечь и прикопать в саду под деревцем. Да он и не хотел. Он не жалел о своей службе, уважал и любил тех, кому когда-то служил. И в то же время его безумно огорчили беспочвенные подозрения. Интересно, другие члены семьи разделяли их? Порш — вряд ли, ответил Пит сам себе. Если бы было что-то подобное, он бы почувствовал. Порш совсем не умел притворяться. Что касается других — они имели право на любое мнение. В конце концов, Пит не обязан был нравиться всем и у всех вызывать доверие. У встречи с Танкхуном был ещё один побочный эффект. Пит снова не мог выбросить Вегаса из головы. А ведь несколько месяцев он жил почти спокойно. Тренировался, работал и не забивал голову всякой херней. Но одна глупая шутка про дрочку Вегаса в одиночестве — и все, сдетонировало, разлетелось вдребезги. Это было невозможно, чудовищно и совершенно неправильно. Но той же ночью Пит вместо того, чтобы отключиться без задних ног, представлял обнаженного Вегаса в магическом свете красных ламп. Этот Вегас из фантазии сидел на стуле с высокой спинкой и неспешно ласкал себя одной рукой. В другой он сжимал концы грубой веревки. Веревка обхватывала петлёй его шею и была перекинута через спинку стула, создавая необходимое натяжение. Пит смотрел на искаженное гримасой наслаждения лицо, на то, как с приоткрытых губ срываются стоны и судорожные вздохи, и сам чувствовал головокружение. Вегас тянул вниз концы веревки, сильнее и сильнее перекрывая себе доступ кислорода, шире разводил ноги, прогибался в пояснице и резко водил кулаком по члену. Бедра Вегаса дрожали, пресс напрягался от каждого движения, тело блестело от пота, капли стекали по коже, оставляли на ней мокрые дорожки. Пит даже чувствовал солоноватый вкус на языке, будто только что слизывал их. Сам он лежал, раскинувшись на кровати, кусал губы и стискивал пальцами несчастные простыни. Член прижимался к животу, тёк смазкой, в паху все горело от предвкушения. Повторяя за Вегасом из своей больной головы, Пит скрутил простынь, обмотал вокруг шеи и перекинул её через перекладину в изголовье. Стоило лишь немного потянуть за концы, и под веками полыхнуло алым. Ноги разъехались сами собой. В ушах застучал пульс, в голове зашумело, а в груди разлилось тепло. Пит коснулся набухшей головки, и по позвоночнику пробежала волна сладкой дрожи. Воображаемый Вегас закусил губу, на висках у него проступили вены. Он крепче обхватил кулаком член, и Пит повторил за ним. От недостатка кислорода голову повело, лицо начало неметь. Пит отпустил простынь, давая себе короткую передышку на вдох, а потом опять потянул за концы. Удовольствие накатило с новой силой. Вегас перед его мысленным взором совсем сполз по стулу, из его горла вырвался хрип. Пит задвигал рукой быстрее, перед глазами поплыли цветные круги. Где-то на периферии мелькнула мысль: что, если сейчас он не сможет затормозить? Из-за гипоксии тело скоро перестанет слушаться, тогда он уже не разожмет пальцы и… Пит словно наяву увидел перед собой Вегаса. Он кончал, и сперма толчками выплескивалась в кулак, пачкая пальцы и живот. Веревка больше не впивалась в его шею, но на коже явственно проступали красно-фиолетовые следы. Картинка была такой четкой и реальной, что казалось, протяни руку — и дотронешься до теплой влажной кожи. Вегас смотрел Питу прямо в душу. Его приоткрытые, чуть пересохшие губы до боли хотелось поцеловать. Пит рванулся к нему навстречу. Эйфория совсем одурманила голову. Виски заломило. Пит начал задыхаться. В паху пульсировало и горело. Он не знал, что может быть так хорошо и плохо одновременно. Ладонь летала по члену, разрядка была совсем близка. Напряжение росло с каждой секундой. В последний раз потянув за концы простыни, Пит представил на своем горле не ткань, а чужую умелую руку, и наконец разжал пальцы. В лёгкие хлынул воздух, позвоночник выломало дугой, по телу прокатилась очередная волна дрожи, кожа покрылась мурашками, сердце заполошно и больно застучало в ребра, на живот толчками брызнула сперма. Пит вытянулся на кровати, сомкнул тяжёлые веки. Дико болела голова, саднило пересохшее горло, мышцы предательски вибрировали и судорожно сокращались. Сил не было даже на то, чтобы стащить с шеи простынь и вытереться — накатила вдруг такая смертельная усталость. Он снова безоговорочно капитулировал перед Вегасом. Даже не перед ним самим, а перед мыслями о нем, перед фантомом. А потом, словно в горячке, еще и отдрочил на его светлый образ. Браво, Пит! Новое достижение разблокировано. После случившегося несколько минут назад, трудно будет придумать что-то более пошлое и жалкое. Но Пит не сомневался — у него получится.