glass slippers

— Мой сын тебя достаёт? Бэкхён отдалённо слышит этот вопрос и корит себя за то, что посмел потерять концентрацию перед её величеством королевой. Раньше он едва ли мог позволить себе подобную оплошность. Какой позор. Заставил её нервничать из-за столь тривиальной темы. — О, нет, что вы Ваше Величество. Его Высочество Чанёль так добр, что тратит своё время на такого слугу, как я, — искренне произносит он. И это не столь лесть, сколько правда, в которую он верит. Внимание Чанёля — это благодать и дар. Какой бы ни была причина этим встречам. — Тратит? — озадаченно уточняет женщина, — нет, что ты. Это не так, Бэкхён. С тех пор, как вы познакомились, он начал превращаться в настоящего принца, а не человека, который просто живёт с нами. Что я, что мой муж уже давно потеряли надежду на его исправление. Бэкхён прикусывает губу. Стыд одолевает его. Знала бы она, как именно он добился этого, не была бы столь благодарной. Он не сделал ничего хорошего с точки зрения морали. Всего лишь воспользовался её сыном и… В спине резко стреляет так, что у него перехватывает дыхание, заставляя согнуться пополам. Чёрт подери, эту глупую спину! Почему именно сейчас, почему именно перед королевой, в самый неподходящий для этого момент? — Ты уверен, что тебе не стоит взять выходной, Бэкхён? — она обеспокоено кладёт ладонь ему между лопаток. Он быстро-быстро мотает головой, делая короткие вдохи. Поясница болит безумно и даже ходить больно, но он выполнит свою работу ни смотря ни на что. Больная спина только его проблема и вина. (Хотя с этим утверждением легко можно было бы поспорить.) — Прошу, не беспокойтесь, — произносит он с улыбкой, когда становится легче. Сейчас наиболее важно успокоить её величество, чем строить из себя страдающего. Янтарный взгляд камнем ложится на ковровые дорожки. Они кажутся просто бесконечными. — Сегодня твоя осанка совсем плоха. Спина болит? Только скажи, я вызову придворного врача. — Нет, я просто заснул в неудобной позе, — от бессмысленной лжи её величеству становится ещё тяжелее на душе, — прошу прощения, что это заставляет вас переживать. — Бэкхён, — королева мягко останавливает его, — я настаиваю на том, чтобы ты взял выходной. Тебе не нужно жертвовать своим здоровьем. Это приказ. Но... — она ловит его взгляд, — если собираешься нарушить его, то лучше возьми кроссовки Юры. Не напрягай спину, мои туфли подождут. Бэкхён едва ли не краснеет, но быстро берёт себя в руки, покорно признавая: — Слушаюсь, Ваше Величество. Чанёль заходит в гардеробную матери, впервые за многие годы дав охране о себе объявить. Он вопросительно глядит на Бэкхёна, но тот старается не смотреть на него дольше 5 секунд. Разнашиватель обуви склоняется в глубоком реверансе перед принцем своего королевства, несмотря на боль. А затем с извинениями проходит мимо него и прощается с королевой. *** Чанёль ему нравился. Во всех отношениях. Бэкхён и раньше видел его издалека. Привлекательный, не столь чопорный, как остальные, и свободный в отличие от него. Кошмар с точки зрения королевской семьи. Безмолвное восхищение и уважение с точки зрения сына виконта, никогда не имевшего смелости и сил на подобный бунт. Поэтому при первой их личной встрече в клубе он знал, кто к нему подкатывает. Пак Чанёль. Единственный и неповторимый принц Кореи. Даже его пьяный мозг смог распознать в флиртующем с ним парне королевскую особу. Убогий парик, солнцезащитные очки и открытая рокерская одежда не могла скрыть отличительные признаки Пак Чанёля, портреты которого он так тщательно разглядывал в коридорах дворца и на кого украдкой бросал взор. Тогда он нашёл в себе силы оттолкнуть его. И теперь должен найти. Потому что да, изначально это было так увлекательно: интрижка с самим принцем, но затем...Он осознал, что нужно расставить чёткие границы. Пока ещё не стало слишком поздно. В противном случае он может разрушить всё, что так долго строил. Бэкхён в одночасье может превратить все свои старания в пепел и задеть этим жгучим огнём его. Идя с коробкой кроссовок в руках по направлению к нужной комнате, он наталкивается на человека, которого меньше всего планировал увидеть. Было бы сложнее, окажись это Чанёль, но… — Господин До, — удивленно произносит Бэкхён, остановившись в метре от помощника принца, — давно не виделись. До Кёнсу смотрит на него внимательным, почти обвиняющим взглядом, а потом усмехается. — О, умоляю, давай без этого. Какой уж я господин. Разве это не я должен так звать тебя? Виконт Бён Бэкхён? — Я ещё не виконт, прошу, не хороните отца так рано. Просто "Бэкхён" будет достаточно. — Ты очень уважаешь остальных, но когда дело касается тебя самого — ненавидишь эти обращения. Странный ты человек, Бэкхён, — проговаривает Кёнсу, обходя его и рассматривая со стороны, — я обращаюсь к тебе так только потому что ты близок Чанёлю. Не из-за твоего решения. Преданный слуга королевы непонимающе смотрит на помощника принца, и мрачная догадка посещает его голову в тот же момент. — У вас ко мне дело? — сдержанный тон удаётся сохранить только на этом моменте, ведь следующая фраза выдаёт его чувства с потрохами, — что-то случилось с его высочеством? — О, да, — со странным удовольствием и весельем проговаривает Кёнсу. Выдержанная пауза делает атмосферу ещё мрачнее, — он невероятно страдает. Сказал, что больше так не может. Никогда не видел его таким… В панике Бэкхён теряет голову. Не дослушивая, он сбрасывает каблуки королевы с ног и сразу же натягивает кроссовки принцессы Юры. Впихнув пустую коробку в руки помощнику До, он и его стройное тело ветром пролетают мимо, в сторону комнаты принца Чанёля. Он забывает и о работе, и о валяющихся дорогущих беннетах, и о неприлично весёлом помощнике. Всё, что имеет значение — это Чанёль. Кёнсу достаёт телефон и набирает своего самого дорогого человека. — Нин, мне определённо дадут отпуск в этом месяце. Тоже бери и валим из этого дурдома, — с широкой улыбкой сообщает он, смотря прямо в ближайшую камеру. *** Бэкхён игнорирует острую боль, едва ли не врываясь в комнату принца. Он всё портит. Определённо портит всё, что только можно. Если своим поведением он ранил сына королевы…нет, если он ранил Чанёля — то как он может продолжать быть во дворце? Какое право он имел обидеть его высочество? На удивление принц не похож на того, кто хоть каплю страдал. Наоборот, завидев шатена, он поднимается с кровати, отбросив какие-то бумаги на тумбочку, и светло улыбается. А затем его взгляд опускается на ноги, и он меняется в лице. — Ты сегодня…в кроссовках. Сердце Бэкхёна пропускает удар. Он думает, что эта фраза звучит с разочарованием, но, на деле, Чанёль всего лишь растерян. В его глазах Хён не менее прекрасен. Даже так он… — Да, Её Высочеству необходимо посетить спортивное мероприятие, поэтому я...делаю свою работу. Решил пробежаться. Не знал, что вы здесь, — бред, бред, какой же бред он несёт. Сам только недавно рассказывал о важности чистоты и неспешности в своём деле, а затем просто примчался в королевских кроссовках, даже не сменив носки и не протерев ноги. Разнашиватель оказывается безоружным: он лишён своей роскошной осанки, выверенных движений, и это первый раз, когда он избегает взгляда своего принца. Изначально кажется, что он просто смущён вчерашним днём, но… — Бэкхён? — негромко зовёт его Пак. — Да, Ваше Высочество? Улыбка сползает с лица принца. Блять. Он же это не серьёзно? — Что, прости? Бэкхён терпеливо повторяет: — Да, Ваше Высочество? Чанёль на всякий случай оглядывает пространство за спиной шатена. В комнате никого нет. Как, он уверен, и за дверью. — «Ваше Высочество»? Хааа. Жёсткими шагами он подбирается к будущему виконту, бросая на него недобрый взгляд. Всё, чем может ответить Бэкхён — это нервно поджать губы и продолжить свою игру. Потому что это всё, что он может сделать в этой ситуации. — Я обязательно постараюсь исправить свою ошибку, если вы будете так добры и объясните глупому слуге, что он сделал не так. Нижайше прошу прощения, что я посмел расстроить вас, — он собирается опуститься на колени, но Чанёль в конец выходит из себя, подхватывая его на руки и через мгновения ставя его рядом с кроватью. Потеряв равновесие, он приземляется спиной прямо на неё. Чанёль не даёт ему ни шанса на то, чтобы привстать, и ставит руки по обе стороны от его головы. С видимой угрозой нависает над ним. — Соловьем заливаться и расшаркиваться будешь перед кем угодно, кроме меня, Бэкхён. И своё «высочество» запихни поглубже, хотя я бы хотел запихнуть туда что-то другое. Но это сейчас неважно. Посмотри на меня. Бэкхён через силу переводит взгляд с потолка на него. — Я всё ещё играю на твоих условиях. Прилежен настолько, насколько даже Юра не была. Но ты даже не смотришь на меня. Почему? Это из-за вчерашнего вечера? Сил на то, чтобы молчать и играть дурака, у шатена больше нет. Он не может смотреть этому человеку в глаза и продолжать лгать. Это нечестно, это глупо, это невозможно. — Чанёль, — осторожно пробует он, — я сильно сдурил в принципе, начав флиртовать с тобой. А переспав с тобой — вообще вышел за все возможные рамки. Это была моя ошибка. Принц нетерпелив настолько, что лишь фыркает и перебивает его: — Тебе угрожают увольнением? — Что? Нет, ничего такого, но… — Тогда в чем проблема? — Ты вообще слушал меня? Я говорю, что так нельзя. С моей стороны очень не этично вести подобные отношения с принцем моего королевства, еще и работая на королевскую семью. Тебя всего лишь привлек мой образ «парня на каблуках», это возбуждает тебя, я не осуждаю. Тебе хотелось секса, как и мне, и я воспользовался доверием твоей семьи и буквально соблазнил тебя… Чушь. Какую же чушь Бэкхён несёт. Он считает, что «соблазнил» его? — Ты думаешь, что привлекаешь меня из-за чёртовых каблуков? — неверяще высказывает он собственную мысль. — А разве нет?  — Бэкхён не выглядит оскорбленным. Непонимающим. Отчасти так и было. Но чёрт возьми он просто выполнял свою работу. — Дай мне кое-что проверить. Чанёль отталкивается руками от матраса и отступает от кровати на шаг назад, чтобы уверенно опуститься на колени перед ней, бережно снимая правый кроссовок с ноги Бэкхёна и осматривает его. — Хмм, это не похоже на туфельку. Может быть, под носком? Он снимает второй кроссовок и отбрасывает в сторону. — Что ты… — Тшш, — принц запускает руку под штанину, отцепляя носок и повторяя то же со второй ногой. Сегодня подтяжки не имеют никакого значения. Носки летят в том же направлении, что и обувь. Это первый раз, когда ему удаётся уловить лекарственный и спиртовой запах в воздухе, и, опустив взгляд, он видит причину: мозоли, подзаживающие ранки, но все еще выглядящая невероятно нога. Даже многочисленные пластыри не портят это произведение искусства. Пальцами Ёль аккуратно скользит по нежной коже, местами нащупывая огрубевшие участки. Проходит по всем венкам, огибает все косточки. Оглаживает все ранки. — Может, ты, как Росомаха, выпускаешь каблук из пятки? — предполагает брюнет худшее. — С ума сошёл? Какая ещё… — Нет? — настойчиво уточняет он. — Нет, конечно, нет. В тишине, разбавляемой лишь неровными дыханиями, звучит спокойный голос: — А раз такое дело, тогда, Ваша Милость Бён-точно-сейчас-без-каблуков-но-очень-привлекательный-Бэкхён разрешите за вами поухаживать? Принц Чанёль целует тыльную сторону стопы своего возлюбленного и прикладывает к ней лоб. Бэкхён вздрагивает, но не отрывает от него взгляда. — Но… — Мне плевать, что ты работаешь на мою семьи и плевать кем. Я слукавлю, если скажу, что мне плевать, когда ты носишь каблуки, но это не значит, что я только это и вижу. Потому что я вижу тебя. Поднимает на него взгляд, искрящийся искренностью. И это добивает Бён Бэкхёна. — Ты и вправду ненавидишь правила, да? — произносит разнашиватель, с шуршанием простыни опускаясь лопатками вновь на кровать и закрывая лицо руками. — Всей душой, — усмехается принц. Бэкхён жмурится, решаясь на самую главную авантюру своей жизни, но поцелуй, оставленный на ладонях, не оставляет ему права выбора. Был ли он у него когда-то? — К тому же, мне больше нравится, когда ты не думаешь о глупостях, улыбаешься и рассказываешь о всех этих чаях, традициях и книгах, — Чанёль ложится справа от него, грея нос в волосах Хёна, — а что любишь во мне ты? Всё. *** — Ещё спишь, мой путевый-непутевый брат? Утро начинается с его определённо обнаглевшей, но всё ещё правильной сестры, когда она беспардонно врывается в его комнату, даже не постучавшись. К её чести она ставит на тумбочку две чашки кофе и вазу с цветущими ветками яблони. — Ты разве сегодня не собиралась на какое-то спортивное мероприятие, а? — Чанёль зевает, отдалённо вспоминая о кроссовках Superga, которые он так легко забросил в угол вчера. — Никакого спортивного мероприятия нет. — Но… Принц сонно хмурится, подтыкая простынь к Бэкхёну. Тот не сразу понимает, что происходит, когда приоткрывает глаза. — Бэкхён чудесен даже в кроссовках, правда? Кстати, привет, Бэкхён. Лежи-лежи. Буду ждать вас на завтраке. Обоих. Хочу узнать обо всём во всех подробностях. Во всех, понятно? Исчезает она, как обычно — быстро и никого не спрашивая. Чанёль переплетает их с Бэкхёном ноги, прижимая его к себе. В голове звучит медленный таймер: три...два...один. Этого хватает, чтобы мозг сына виконта начал просыпаться. Хённи слегка хмурится, а затем резко подхватывается на кровати и даже руки принца не удерживают его в кровати. — О, нет. Если Её Высочество позвала меня на королевский завтрак, то они с Её Королевским Величеством обо всём в курсе, да? Чанёль тихо смеётся, смотря на то, как суетливо он слезает с кровати и шипит на боль в спине. — Я думаю, они обидятся на такое обращение на семейном завтраке. Непонимающий взгляд упирается в Пака. — Скажешь «нуна» и «мама», и в дальнейшем они будут бить именно меня, если мы поругаемся. Бэкхён начинает свою занудную, но совершенно очаровательную тираду про «это не смешно, это очень серьёзно, Чанёль», а Чанёль довольно растягивается на кровати. И делает себе в голове безумную пометку: «Заказать хрустальные туфельки». Ему определённо понравится. (нет)