Я не любил испанский язык: Colorea mi mundo

— Фрэнки, — выдохнул Уэй и шагнул ко мне. Я оторопел и отступил назад. Рукой ухватившись за стену, я пытался держаться на ногах, которые тут же пожелали подкоситься. Но, взяв себя в руки, я нахмурился и спросил: — Какого черта ты тут забыл? Уэй явно этого не ожидал и остановился. Он посмотрел на меня такими глазами, словно в моих руках было сердце живого человека. — Фрэнки.., — повторил он. — Не смей меня так называть, — воскликнул я. Он был похож на котенка, больного котенка. Такой же жалкий. Возможно, кто-нибудь сейчас бы и умилился, пожелал бы защитить его, но не я. Я бы усыпил этого котенка, чтобы не мучился, ведь он все равно умрет. Как жестоко. — Фрэнк, прошу, давай поговорим, — взмолился Уэй, закрывая дверь и вновь посмотрев на меня. Что ж, если он так этого хочет, пусть попробует поговорить со мной. Мне плевать. Правда? Мы прошли в гостиную. Я сел на диван, Уэй напротив меня в кресло. Он сцепил руки в замок, поставив на колени. Его взгляд метался от одной вещи к другой, а мне становилось от этого смешно, но я сдерживал усмешку, пытаясь казаться холодным. — Фрэнк, — Джерард тяжело вздохнул, — прости меня. Я ужасно поступил с тобой. Два раза, — в его глазах была безграничная тоска. Хм, забавно. — Фрэнк, я хочу все исправить... — Что? Ты смеешься? И что же ты собрался исправлять? — все-таки я усмехнулся, скрестив руки на груди. — То, что натворил. Фрэнки, ты уехал, когда узнал, что я женюсь. Но я не хотел, честно. Понимаешь, эта девушка, — его передернуло, — Катаржина, она была беременна, — Уэй опустил взгляд. — Какая прелесть. Так ты теперь отец? — и вновь этот яд с моей стороны, от которого он хмурится и сжимает руки сильнее. — Нет. Уже после того, как мы поженились, оказалось, что ребенок попросту не от меня! — Джерард посмотрел мне в глаза. Я не подал виду абсолютно. — Она сама мне это сказала, когда заметила, что я равнодушно отношусь к ней. Ей стало жаль меня, она призналась, и я тут же подал на развод. Что с ней, я не знаю. Это уже не мои проблемы. — Зачем мне это знать? — я откинулся на спинку дивана. К чему все это? Мне все равно, что там Уэй сделал с женой. Как интересно звучит — жена. Он отвел взгляд, закусив нижнюю губу. Неужели, он скучал по мне? Может, он еще хочет вернуться? Хах, мне плевать. То, что сделал Уэй после — сильно удивило меня. Он встал с кресла, не поднимая головы и подошел ко мне. Я наблюдал за ним, ничего не понимая. Джерард медленно опустился на колени передо мной, и вот тут стало еще интереснее. Его трясло, он низко опустил голову, спрятав глаза за челкой, которая довольно сильно отросла. — Я знаю, наверное, не стоит тебе этого говорить, потому что я вижу — твои глаза стали пусты. В них больше нет той искры, что была раньше, но Фрэнки, — он, наконец, взглянул на меня, — дай мне шанс, один единственный шанс, чтобы зажечь этот огонь вновь? Прошу, не повтори моей ошибки, не откажи, — Уэй тяжело сглотнул, в его глазах появились слезы. — Тогда, год назад... Я соврал. Не было никакой проверки, я уже знал, что чувствую к тебе, просто убедился до конца... — Это и есть проверка, — перебил я. Мне не удавалось понять, к чему все это? — Пусть так, только эта «проверка» принесла нам обоим боль. Я художник, ты знаешь это. И знаешь, я неоднократно сравнивал свою жизнь с холстом, — это признание выбило воздух из меня. — Да, представляешь. Смешно. И после того, как ты исчез из моей жизни, он покрылся блеклыми красками. Оттуда пропал мой любимый ультрамарин, — Джерард перевел дыхание. — Фрэнки, я люблю тебя. Раскрась мой мир. Я больше не мог это слушать, поэтому притянул Джерарда к себе за шею и впился в его губы. Он тут же ответил, позволяя моему языку скользнуть к нему в рот. Мы целовались, словно в последний раз. Нам этого не хватало... Но в моей голове крутилась только одна фраза. POV: Джерард. После того, как Фрэнк поцеловал меня, я потерял голову. Я готов был закричать от радости, готов был плакать у него на руках и повторять, как сильно я скучал, как безумно люблю его и как хочу, чтобы он навсегда остался со мной. Я так жалел о всех своих подлых выходках. Но теперь же все изменится, правда? Фрэнк плавно завершил поцелуй, провел носом по моей щеке и встал с дивана, утягивая меня за собой, в спальню. Внутри меня все трепетало. Он простил меня? Да? Если бы вы знали, как был счастлив, но нет, я не скажу никому, это только мое. Айеро толкнул меня к кровати, а после медленно стянул свою футболку. Он решил быть активом? Я не против, лишь был моим. Мои руки тряслись, пока я пытался расстегнуть рубашку, пуговицы которой вдруг стали до безобразия маленькими. Фрэнк уже стягивал свои джинсы. Заметив, что я долго вожусь с рубашкой, он подошел ко мне и рывком расстегнул рубашку. Ну, как расстегнул... Пуговицы просто отлетели к черту, но было настолько плевать, что я не обратил внимания, а потянулся к ремню. Когда с одеждой было покончено, я притянул Фрэнка к себе. Он навис надо мной, целуя в шею, чуть покусывая кожу и опаляя ее своим дыханием. А я сходил с ума. Каждое его прикосновение отдавалось дрожью в моем теле. Я уже слабо контролировал себя, извивался, постанывал и просил его действовать быстрее. Фрэнк усмехнулся и потянулся к сумке около кровати. Достав оттуда смазку, он стянул последнее, что было на нас, и припал к моим губам, яростно целуя. Я слышал, как он открыл тюбик. После последовал шепот в самое ухо: — Только не бойся, расслабься, — поцелуй за ухом. Стон. Мой разум был затуманен. Я не могу передать всего, что происходило дальше. Фрэнк растягивал меня очень аккуратно, хотя и чувствовалось, как он хочет бросить это дело, но, видимо, совесть не позволяла. Мои легкие стоны от боли заполняли комнату. Фрэнк тепло улыбался. Но глаза... что-то там было не так. — Потерпи, — вновь прошептал он и стал медленно входить. Было больно. Очень. Но я терпел, кусая губы, откинув голову назад, сжимая белую простынь в кулаки и тяжело дыша. Сердце отбивало невообразимый ритм, а я терпел, старался не кричать. Не хотел пугать Фрэнка. Боль затмевала все чувства. Фрэнк начал двигаться, но я почти не понимал этого, потому что пытался подавить неприятные ощущения. Я скулил и постанывал от боли, на глазах выступили слезы. Но едва Фрэнк сменил угол, задевая внутри меня простату, как я тут же издал гортанный стон. Парень усмехнулся и продолжил двигаться под этим же углом. Я сцепил ноги за его спиной, царапал его плечи, а он стонал мне в самое ухо, заводя меня еще сильнее. По телу проходили волны наслаждения, с каждым движением становясь сильнее. Я выгибался в спине, двигался навстречу Фрэнку, кусал губы, целовал парня, стонал на испанском, как сильно люблю его. Он стал медленно стимулировать мой член, потому что сам уже был близок к оргазму. Я окончательно потерял голову. Мне хотелось орать во весь голос, но мы ведь еще уважаем соседей, да? Минута. Другая. Громкий стон срывается с моих губ, когда я кончаю. Фрэнки кончает следом, изливаясь глубоко в меня, а я улыбаюсь. Как идиот, ей-Богу. Легко касаюсь губами виска Фрэнка. Чувствую, как по его телу проходит дрожь. Меня это настораживает, но я отгоняю плохие мысли. Фрэнки ложится рядом, тяжело дышит и берет с тумбочки сигареты. Закурив, он смотрит в потолок. На лице ни одной эмоции. И мне становится страшно. Очень. — Фрэнк? Он лениво поворачивает голову в мою сторону, протягивает руку и проводит ей по щеке. Никаких эмоций. Нет. Совсем. Внутри меня начинает съедать что-то. На глазах вот-вот появятся слезы. Так, нужно отогнать глупые мысли. Может, он просто устал? — Y fue mi cheque*, — тихо произносит он. Я перестал различать цвета.

Моя жизнь похожа на краску, в которой нет цвета.

*А это была моя проверка