— Заслуживаю? Заслуживаю смерти? — Арс злобно зыркнул на Антона.
— Да. Ты и все подобные тебе.
— А как же равноправие? Как же «все люди равны»? И при этом именно на ЛГБТ персон столько негатива, словно мы сами выбрали себе такую участь! Ты хоть знаешь, как это тяжело?!
— Не знаю и знать не желаю. Я не педик, в отличии от тебя. Равноправие не про вас.
— Ты так уверенно это говоришь, — Арс подошёл вплотную к Антону, заглядывая ему прямо в глаза — но что, если это убеждение ошибочное?
Тот не стал отходить, более того, выдержал взгляд.
— Бред. Прекращай свои игры… — По хорошему, надо было отойти, но в голове у себя Антон вдруг решил, что если отступит, то проиграет. А проигрывать он не любил, почти так же сильно, как ненавистны ему были люди с нетрадиционной ориентацией.
Арс усмехнулся, и притянул наглую шпалу к себе, втягивая его в нежный, неглубокий поцелуй. К его удивлению, Шаст не отстранился, но и поцелуй не углубил. Тогда Арс решил сделать это сам, но почувствовав язык в своем рту, Антон, видно решив, что это всё же слишком, отстранился, грубо пихнув Арса в плечо. Несколько секунд они смотрели в глаза друг другу, и может быть это продлилось бы дольше, если бы они не услышали за своей спиной грохот. Это захлопнулась дверь медпункта. Резко обернувшись на звук, они никого не обнаружили, а значит, кто-то случайно заглянул, и тут же вышел, так что беспокоиться об этом смысла не было. Хуже было бы, если бы нарушитель спокойствия остался.
— Пиздец…
— Это всё, что ты можешь сказать? Может будут какие-нибудь комментарии по поводу поцелуя? — Арсений ехидно улыбнулся, бросая очередной взгляд на торс Шастуна. — Может быть, ты уже решил отречься от своих убеждений, и признал себя геем?
— Даже не надейся, идиот. Пойду рот промою, — и как бы в подтверждение своих слов Антон подошёл к раковине и включил воду.
— Что, так плохо?
— Обычно. Всё равно что с девушкой. Отличие лишь в том, что целуясь с девушкой, мне не хочется блевануть!
Внешне Антон оставался холоден и спокоен, подчёркнуто язвителен и саркастичен для Арсения, но в мыслях… В мыслях он проклинал себя за то что позволил этому случиться, шаблон в голове трещал по швам, крича, что он совершил непозволительную ошибку. Гигантский поток ненависти, он с легкостью направил на себя, не забыв оставить немного и для Арсения. Вся эта ситуация казалась ему чертовски неправильной и непозволительной. Он не должен был быть сейчас здесь, не должен был влипать в эту проклятую историю, он не должен был позволить даже подойти к нему, не то что поцеловать…
«Поцелуи с парнями — это ужасно. Мокро и противно, больше ничего. Не лучше чем с девушками, тоже самое… И вообще, я не гей, так что логично, что мне не понравилось, значит можно об этом забыть… И не я инициатор, так что париться не о чем!» В этих беспомощных оправданиях он был готов дойти до слёз. Потому что его телу поцелуй понравился. Осознавать это было ужасно, и мозг искренне повторял: «Какая гадость… Какая гадость…» А между тем, чтобы он не думал, он понимал, что все его убеждения, кроме «это неправильно и неестественно», не имеют веса, потому что Арс целовался хорошо. Это не было ни противно, ни мокро, ни гадко… Многие девушки с которыми Антон целовался в прошлом, не были даже на половину так хороши как Арс.
— А может ты просто не распробовал? — Арс подошёл к Антону и положил свои руки ему на плечи. — Повторим?
— В твоих мечтах, кретин!
— О, так бы и сказал, что хочешь стать моею мечтою. Я бы тебе подсказал, как этого лучше добиться.
Серьёзно? Антон выключил воду и повернулся в сторону Арса. Он совершенно не мог понять Арсения. Все его действия и поступки были какими-то… странными? И речь даже идёт не о поцелуе. Просто трудно было даже представить что в голове этого парня, а эмоции прочитать без его позволения так и вовсе невозможно. Нелепый флирт и подкаты направленные к человеку который оскорбляет тебя, другой ориентации так ещё и настроен агрессивно, не сползающая с лица, дежурная улыбка, взгляд который будто бы пытается залезть в душу, но не позволяет проникнуть к себе.
— Ну и чего ты завис? Я, конечно, же знаю, что неотразим, но не до такой же степени?
— Не понимаю тебя.
— Странно, вроде на одном языке говорим… Но если хочешь, я могу сказать ещё на французском и английском. Или шёпотом на ушко… Как пожелаешь!
— Я не про это… — Решая проигнорировать очередной поток бреда, прервал его Шастун.
— Ну, значит не важно. У меня появилась идея. Я могу отдать тебе свой радужный свитер!
— Радужный свитер? Ты что, в школу пришёл чтобы свою ориентацию пропагандировать? Нахрена столько ЛГБТ принадлежностей? — Антон очень вымотался эмоционально. Больше не было сил злиться, раздражаться, язвить… Хотелось поскорее со всем покончить.
— Неа. Мне он просто нравится. Тёплый, яркий, красивый… Но мозгов хватило в нём в класс не идти. Могу дать тебе его, чтобы тебе было в чём ходить, потом вернёшь.
— Я не буду в нём ходить по школе! Это отвратительная идея.
— У тебя есть получше?
— Да. Раздевайся.
— Ты хоть понимаешь, как это двусмысленно звучит, милый? — Арс шутливо приподнял бровь.
Действительно… Глупая идея. Однако в радужном свитере парень разгуливать не был намерен, уж лучше дать отрубить свою правую, к слову, ведущую руку. Передёргивало от одной мысли, что он может стать ходячей пропагандой того, что на дух не переносил. А кроме того, если бы мать увидела его в таком виде, или бы узнала про то что он так ходил, то даже бы не пустила на порог дома, со своим отношением к этой субкультуре. Множество негативных мыслей начало посещать его голову, и от их обилия лицо скривилось, выдавая внутреннее волнение и дискомфорт. От внимательного Попова эта перемена не укрылась, и он решил, всё же помочь ярому гомофобу, которого было так здорово дразнить.
— Ладно… Я сейчас схожу за свитером, а ты жди здесь. Отдам тебе свою одежду, так и быть. Будешь потом должен.
Услышав последнюю фразу, Тоша захотел исчезнуть, ибо быть обязанным кому-то — очень серьёзное неудобство. А учитывая то, что с Поповом у них отношения не заладились, дискомфорт от этой фразы увеличился вдвое.
— Эм… Не надо! — бросил он в спину удаляющемуся парню. Услышал он или нет, не ясно. Но очевидно, что он в любом случае принесёт одежду, даже если Антон попытается отказаться.
Когда Попов вышел из помещения, дышать стало значительно легче. Запах медицинский препаратов странным образом успокаивал мысли Шастуна. Не то чтобы Арс неприятно пах, напротив, запах манго — был великолепен. Но… Вероятно, само его присутствие напрягало Тошу. Прокрутив в голове тысячу вариантов дальнейшего развития событий, Антон присел на пол, обречённо вздохнув. Хоть он и старался смотреть на мир позитивно, подобные ситуации опускали его на землю.
— Бле-е-е-ать!
Тихо. Слишком тихо. Всё ещё идут уроки, по коридорам никто не ходит, разве что изредка, опаздывающие или отпросившиеся в туалет ребята. Но их шаги едва слышно разносятся по коридорам, и почти не достигают ушей сидящих в кабинетах и других комнатах в школе. Всё ещё идут уроки… Школьники сидят за партами и скучающе бегают глазами по кабинетам, стараясь урвать хотя бы одну интересную деталь и занять голову мыслями. Учителя проводят свои скучные предметы, монотонным голосом ведут лекции, и кажется слышат, как у их учеников крутятся в головах шестеренки, и видят как интерес в глазах отсутствует, и потому так же безучастно ведут дальше свой монолог, ибо с этим ничего не поделать. Учиться не нравиться никому.
За окном стоит неплохая, хоть и хмурая осенняя погода, кажется что пойдёт дождь… Может даже, ливень.
Одноклассники, вероятно, сейчас недоумевают, почему Шаст так поступил, и врезал новоприбывшему однокласснику. К завтрашнему дню, наверное, появятся слухи. А друзья его? Что они сейчас делают? Осуждают ли его? Вероятнее всего, да. Им не нравится агрессия в сторону тех, кто чем-то отличаются… Да и они движение это поддерживают. Однако, это не заставит их отвернуться от него! В этом Шастун был уверен. Они слишком хорошие друзья… А может они даже и не думают про это, ведь ожидали от него чего-то подобного… Дима, наверное, сосредоточен на учёбе. Как никак он отличник и примерный ученик! Хорошо хоть не ботан, а вполне весёлый парень. Просто ответственный. Серёжа сидя с ним тоже взялся за ум, стал более сосредоточенным. Хотя, до Димы ему всё же, было далеко.
До звонка ещё прилично времени, а значит эта мерная тишина будет стоять ещё длительное время. Слишком длительное. Слишком много времени чтобы подумать, а делать этого совсем не хотелось. Заглушить бы сейчас мысли… Включить музыку, или пожарную безопасность, чтобы толпы несущихся ребят, своими голосами и радостными возгласами заглушили все звуки этого мира. Да… Поскорее бы звонок. Топот сотен ног, возгласы, препирательства…
Что же будет дальше? Ну врезал Антон Попову, и что? Что он этим добился? Ещё больше подкатов, шуточек и негативных эмоций, неудобная и неловкая ситуация, гора проблем. После медпункта они должны идти к директору, но… Так не хочется! Что если, получив одежду, сбежать домой? Не идти туда. Ну подумаешь, наругают и отчитают дополнительно, всё равно заставят идти в другой день, но главное сейчас то, он сможет свалить. Взвесив все за и против, Антон решил, что вероятно, так и поступит. Не хотелось сегодня задерживаться тут. Можно погулять где-нибудь, пока не закончатся уроки, а затем пойти домой. Или же сразу туда пойти… Мать скорее всего не дома. Не умеет она долго сидеть на одном месте. Либо ушла по магазинам, либо гуляет где… Но даже если и сидит дома, то всегда можно сказать, что он почувствовал себя нехорошо, и потому отпросился с уроков. Мама поверит. Всегда верит. Никогда не проверяет информацию, сказанную им. Как безрассудно, но чертовски полезно.
Из раздумий его вывел хлопок двери. Это вернулась головная боль, в виде Попова.
В руках он держал тот самый свитер, за которым ходил, похоже, в гардеробную.
— Чего сидишь на полу? Холодно же. Для этого кушетка есть и скамейка.
— Захотелось. Твоё что-ли дело? — Монотонный голос под стать учительскому, измученный и не окрашенный никак эмоционально. Даже сам Шастун удивился, услышав его.
— Ммм, нет. Но всё же, как твой одноклассник, и будущий парень, я же могу за тебя поволноваться? — Улыбка озарила лицо Арса в очередной раз, и боже, как же она ему шла. Ослепительно белые зубы, на фоне такого полу-строгого лица, украшенного миллионом веснушек. По крайней мере Антон был уверен, что их где-то миллион по всему телу парня…
Проигнорировав его фразу, Тоша вяло и безжизненно мотнул головой, ожидая дальнейшего развития событий.
— Подержи! — Арс кинул в его сторону свитер, который угодил Антону прямо на голову. Снимать его не было сил. Апатия навалила с новой силой. Он лишь убрал рукав с глаз, чтобы не закрывали обзор.
Тем временем, Арс, будто бы специально повернувшись в сторону Антона всем торсом, начал медленно и изящно стягивать с себя рубашку.
"
Идеальный порноактёр" — подумал про себя Антон, задерживая мысль на слове «актёр».
Точно… Вот на кого больше всего походил парень. С его то лицом и внешностью в целом!
Тело Арсения было красивым, без всякого смущения признал Антон. Такое нравится многим девушкам. Рельефное, с небольшим проявлением пресса, по настоящему мужское. Не то что его, дрыщавое. Да и тон кожи куда приятнее, более живой, менее бледный. А самое интересное, что как Антон и предполагал, по всему телу располагалось большое количество родинок. Миленько.
Помнится он как-то встречал с девушкой, у которой их было так же много, если не больше, однако ей они не шли. На её бледной коже они сильно контрастировали, и выглядели неестественно, вычурно. Словно были нарисованы… А тут, такая гармония… Вроде и почти незаметны, но если приглядеться… Загляденье!
Попов видел на себе изучающий взгляд Антона, но ничего не сказал по этому поводу, хотя мог в очередной раз подшутить о своей неотразимости или ориентации Шастуна. Однако он лишь безмолвно подошёл к Антону, забрал свой свитер, и также медленно оделся, вручая взамен в руки шпалы свою школьную форму. Тот устало и благодарно кивнул, тоже принялся переодеваться, наконец встав с пола. Одежда Попова, на удивление неплохо на нем сидела, не смотря на разницу в параметрах, как минимум по росту. Шаст подумал, что шатен, вероятно, носит одежду на размер больше, хоть визуально это и не заметно.
— Отлично. Ну, а теперь я пойду! Верну тебе одежду завтра… Ну или послезавтра, если не явлюсь. — Антон взял свою толстовку и пошёл в сторону двери.
— Но нам ведь ещё к директору!
— Пофиг…
— Но ты же портфель даже не забрал.
— Мне всё равно, я хочу домой.
И дабы не слушать аргументов более, удалился из комнаты, оставляя шатена наедине со своими мыслями.
— Мда, тяжело с ним будет… — бросил в пустоту Арсений. — И почему же все парни, которые в моём вкусе, такие… Невыносимые, сложные, загадочные и абсолютно ничего ко мне не испытывают?
Да… С парнями у Арсения не задалось. Почти каждые отношения превращались в очередную неприятную и печальную историю. А ведь любви всем хочется, кто бы что не говорил. Асексуалы и аромантики тоже в ней нуждаются, просто в другой вариации.
Идти на уроки или к директору не хотелось, и потому Попов остался в кабинете, дожидаться прихода врачей. Даже если кровь остановилась, перебдеть за здоровьем и сохранностью носа лучше, чем пустить всё на самотёк.
Тем временем Шаст уже был на выходе из школы. С охранником он был знаком и отношения у них были дружескими. Потому Нурлан, так звали охранника, без лишних вопросов его отпустил, и согласился если что прикрыть. Подобное происходило уже не в первый раз, и пусть это было неправильно, Шаст был бесконечно ему благодарен. Быстро переобувшись, он зашёл за территорию школы и принялся удаляться от нагнетающего скуку и печаль здания. Шёл он быстро, словно беспокоясь, о том что Арс захочет его догнать и вернуть, заставить пойти к директору… Но этого не произошло. Никто за ним не гнался, и лишь одно явление его достигло — дождь. Сначала накрапывающий понемногу, но с каждой секундой становящийся всё сильнее и прохладней. Антон чувствовал каждую ледяную каплю своей кожей, одежда быстро промокала и липла к телу, но ему это ощущение нравилось. Прохлада и хмурость, прям как на его душе, не хватает лишь грозовых туч.
Наконец, Антон преодолел этот «невероятно гигантское расстояние от дома к школе и обратно, через тропики, леса, горы и поля». И вот, стоя у подъезда, и проверяя ключи в кармане, он понял что не хочет идти домой. Не сейчас… Ему казалось, что стоит только матери его увидеть, как она сразу же прочитает по одному его лицу, словно магическим образом на лбу его появиться надпись «целовался с мужчиной», события последнего часа. И от мысли этой было так мерзко и неприятно, а главное стыдно. Нет, ну каков же он всё-таки дурак, позволить поцеловать себя парню, лишь из-за своей упертости и отвратительности характера, который впрочем, ему таковым не казался, но так про него отзывались друзья, знакомые с Тошей более пяти лет. То есть Окси, Дима и Серёжа. В общем, сил душевных, идти домой не было. И тогда, Антон, не зная более куда податься. и не желая никого из знакомых видеть, терзая себя мыслями, отправился на площадку за домом. Там он уселся на противно поскрипывающую качель, и свесив голову вниз, принялся качаться, ожидая пока окончательно успокоиться пульс и протрезвеют мысли.
***
— Разве Антон не должен был уже появиться? — настороженно спросил Серёжа, оборачиваясь на заднюю парту. — Эти двое как ушли, так и не вернулись, а вещи тут…
— Да… Я тоже переживаю, Серёж, не нагнетай. Это же Антон, от него следовало ожидать.
— Мы могли что-нибудь предпринять… Мы же слышали что всё пошло по пизде!
— Нет, Матвиеныч, не могли. Он уже взрослый мальчик. Получит пару раз пиздюлей и научиться сдерживать своего внутреннего гомофоба. Всё что мы в данном случае можем сделать, это поддержать морально, дать наставления, и походу принести ему вещи… — Позов сложил в портфель последнюю тетрадь.
— Может, подождём его?
— У нас же уроки… Не маленький, справится.
***
Прошло ещё два урока, и каждую перемену Позов и Матвиенко заходили в кабинет, где стояли два нетронутых, казалось бы брошенных и забытых хозяинами портфеля, надеясь встретить их обладателей. И наконец, этот момент настал, они встретили… Ну разумеется Арса. Это их слегка разочаровало, но довольствуйся чем есть, как говорится.
Арсений подошёл к портфелю и надел его на свои плечи, бросив взгляд на вещь своего соседа, и его голову посетила озорная мысль… Что если?
Но нет, эти мысли прервали ребята из его класса. Он запомнил их макушки, и успел узнать, что они друзья Антона. Парни заговорили первыми.
— При-веет... Ты же Арс, да? Тут такое дело, — начал Серёжа.
— Где Антон? — пришёл на подмогу Дима, заметив, как Серёжа тушуется.
— Антон? Антон, Антон... А! Вы про мужа моего? Ой, тьфу. Про шпалу в смысле...
— Не ерничай, где наш друг?
— Ах, он так жестоко со мной обошёлся... Ударил, соблазнил, возбудил, и... ушёл! Да-да. Кинул меня. Так обидно. Мы же планировали свидание в кабинете у директора. — Арс состроил грустное личико. На самом деле, он не был сильно большим любителям разводить драму или сцены на пустом месте, но это же были друзья Антона, а значит, эти люди могут быть такими же как и он...
— Извини его, пожалуйста. Он правда душка, когда не ведёт себя так. Просто, порой у него сложный характер. Нам правда жаль.
— Да-да, очень жаль, — добавил свою лепту Серёжа. — И вообще, мы с Димкой не против ЛГБТ, потому не напрягайся ты так.
Арсений облегченно вздохнул. На сегодня ему приключений хватило, и вновь получить оскорбления в свой адрес не хотелось. Значит, раз претензий к нему нет, даже к его радужному свитеру на всеобщем обозрении, можно успокоиться и говорить серьёзно.
— Я правду сказал. Антон переоделся в мою одежду и ушёл домой. Я остался дожидаться медперсонал. Мне помогли, обработали всё как смогли, и отправили к директору. Шпала уже давненько ретировался. И опять же, на счёт него... Он и с дерьмовым характером душка, так что да, инцидентов в будущем предстоит ещё много. — лицо его озарила улыбка, которая как показалось парням, не предвещала ничего хорошего. — А теперь, если позволите, я откланяюсь, и пойду домой. Мне разрешили уйти, и посоветовали обратиться в больницу. — Он было собирался уйти, как замер, и состроив ангельское личико спросил, — А могу ли я, отнести портфель Тошеньке?
Серёжа уже начал протестовать, и размахивать руками, как Дима толкнул его локтем в бок, давая понять, что следует заткнуться.
— Думаю, он не захочет тебя видеть.
— У него нет выбора, на нём моя одежда, и кроме того, я до безумия желаю встретиться с ним вновь.
— Мазохист?
— Дебил?
— Кретин?
— Романтик! — оборвал их Арс.
— И что блин значит, это твоё "на нём моя одежда"?
Как ни странно, друзьям Антона не пришла в голову не одна пошлая мысль, на счёт этих двоих, и даже слова Арса не особо их смутили. Им показалось это глупостью и бредом, и не более.
— Ах, история долгая. В ней есть и боевик, и драма и эротика... Пожалуй, пусть об этом он расскажет сам, а я хочу забрать его портфель и пойти уже домой, можно?
— Как его давний друг, смею предположить, что он был бы против. — Сказал Серёжа.
— А как его второй давний друг, смею заявить, что он сам виноват. Проучим малехонько. — Дима указал на портфель. — Можешь забрать. Думаю, после сегодняшнего, он в школу завтра не придет. Так что, отнеси ему вечером, после школы. Адрес скину в телеге.
— Уф, хорош друг, — буркнул Серёжа, и обиженно мотнув головой пошёл на выход.
Следом за ним, чуть погодя направился Дима, а портфель перекочевал во владение Попова.
"Как славно вышло. Судьба подкидывает мне удачные карты!" — Пронеслось в голове, хоть сам Арсений и не до конца осознавал, для чего он всё это делает.
***
Антон прозяб. Однако этот пробирающий до костей холод был почти не ощущаем. Ему казалось, что он по уши повяз в грязи, которые за всю жизнь с себя не смоет и не ототрет с тела своего. Было так мерзко и противно морально, хотя казалось бы, физическое его состояние тоже было близко к этому. Все буквально кричало о том, насколько ему хуево. Потому все же пришлось встать с мокрого сиденья и понурив плечи поплестись в свою квартиру. Он шёл медленно, не спеша, растягивая время и уже представляя, как стыдно будет ему смотреть в глаза матери. А она же так полна надежд на счет него, и думала что он то нормальный, а вон как оно вышло, допустил то чего никогда не должно было случиться, нелепость. Наконец он достиг верхнего этажа, и провернул в замке ключ. Дверь не открылась. Значит мать дома...
Спустя несколько секунд, дверь отворилась, и парень, не поднимая, а наоборот поджимая голову всё ниже, прошёл внутрь. Увидев сына в таком состоянии, женщина немного забеспокоилась. Уж слишком очевидно было, что сын на улице давно, ибо дождь прошёл аж час назад, да и вымокнуть до нитки так быстро нельзя.
— Ты что, школу прогулял?
— Нет, мам.
— Раньше закончилась уроки?
— Тоже нет. — Антон снял мокрые насквозь кроссы и поставил на место. — Давай не будем об этом? Я не в настроении говорить. Замерз, голоден и устал...
На самом деле, это не было правдой. Вернее физически да, но Тоша этого не ощущал, погрузившись в унылые размышления.
Казалось бы, всего лишь поцелуй, что так загоняться?! Но... В его случае он был непростителен.
Раздеваться при матери не хотелось, ведь тогда бы она обнаружила, что на Антоне другая одежда, хотя... Будто бы она не заметила мокрый свернутый комок в его руках, и не способна сама сложить дважды два...
Все же, раздеться придется... Мокрая куртка упокоилась на холодном металле вешалки, а парень, стоило только её туда повесить, направился в свою комнату.
Мать окликнула его, но он не отозвался. Оказавшись в своей комнате запер её на защёлку и повалился на кровать, лицом в подушку.
Пролежав так добрых полчаса, слушая стук за дверью и обеспокоенный голос родительницы, парень наконец встал, и снял с себя рубашку, хранящую ЕГО запах... Манго... Чертовым манго пропахла она насквозь. Затем, он переодел и штаны, надев костюм, состоящий из верхней и нижней части, и в этом виде вышел на кухню, предварительно помыв руки в ванной, как полагает всем людям делать, в целях гигиены обыкновенной. Мать сидела на стуле, в руках её была кофейного цвета кружка с горячим чаем внутри, взгляд обеспокоенный. Антон вновь невольно опустил глаза в пол, и в этом положении добрался до холодильника. Достал кастрюлю с макаронами и наложил их себе, после чего убрал кастрюлю, а еду поставил греться. Всё это происходило в гробовой тишине, но Антон знал, что продержится она ещё недолго. Наконец еда была готова, и он поставил тарелку напротив места матери, после чего уселся там. И как только его ягодицы приземлились на удобное сиденье с мягкой обивкой женщина заговорила.
— Что случилось, сынок? Тебя кто-то в школе обижает, да? Почему ещё ты мог уйти с урока заранее и провести чёрт знает сколько времени на улице?
Антон мысленно проклял себя и учителей, за то что она знает его расписание.
— Нет, со мной всё в порядке, никто не обижает. Я ушёл пораньше, потому что почувствовал себя нехорошо, вот и всё. Надо было свежим воздухом подышать. Обещаю, я больше так не буду.
Ложка горячих и пресных макарон полетела в рот, но Антону показалось, что он не чувствует ни вкуса не температуры. Впрочем, это было лишь наваждение. На самом деле, язык адски жгло.
— Да подними же ты глаза, когда со мной говоришь! Я с ним и по доброму, и мягко, не ругаю даже за прогул, а он мне как отвечает? Неохотно, мямлит, даже в глаза родной матери посмотреть не может, экий сын!
Вот это он и ненавидел в характере матери. Она могла казаться доброжелательной и понимающей мамой, а после, за одну секунду перемениться, и стать этакой бестией, перетягивающей одеяло на свою бедную и хрупкую персону, тянущую в одиночку эгоиста сына... Или могла быть очень навязчивой, а после холодной, и как будто забывшей о существовании того же самого сына.
Антон отложил вилку и с неохотой поднял глаза на лицо матери. Рефлекторно прикусил губу, не до крови, но ощутимой боли, вспоминая как они прикасались к чужим - мужским. Стало невыносимо стыдно и противно, вновь накатила волна тоски, и по щеке пробежала неконтролируемая слеза. Шастун отвернулся. Если хоть немного есть и хотелось, теперь это желание пропало напрочь.
— Я пожалуй не голоден, пойду к себе, ладно?
Он встал из-за стола и развернулся, но женщина ухватила его за руку и потянула на себя.
— Да что с тобой твориться, сыночек, расскажи? — это приторное "сыночек" хлестнуло по сознанию. Она всегда так звала его, когда напортачит, либо когда хочет съязвить. Оба варианта неприятны.
— Да ничего наверное. Просто гормоны шалят. Эмоциональная нестабильность, подростковые загоны, ну ты знаешь.
Да, проще просто свалить всё на возраст и этап взросления, так проще. Так она хотя бы не разочаруется в своем "сыночке" и не попросит дальнейших объяснений.
— Можно я не пойду завтра в школу?
— Антон...
— Всего один день, пожалуйста.
— Ох. Чёрт с тобой, сиди. Скажешь потом классруку что живот болел.
Парень кивнул, и вновь направился в свою комнату. Ставим ставки, сколько времени должно пройти, чтобы забыть самый отвратный поцелуй в жизни? А если тем более отвратный, тем что он вовсе и не неприятный? Правильно, чуть больше одного дня. Комната закрыта на замок, подушка в руках, на экране ноутбука камеди клаб. Лучшая реабилитация в действии.
