«Когда всё заканчивается, боль расставания пропорциональна красоте пережитой любви. Выдержать эту боль трудно, потому что человека сразу же начинают мучить воспоминания.» к/ф Прости за любовь Никлаус Майклсон
Моя Бель — та самая, родная Бель. С копной каштановых волос (наконец-то вымылся тот ужасный золотистый цвет на кончиках), с огромными оленьими глазами аквамаринового цвета. Я все-таки разгадал тайну ее глаз — когда она счастлива это оттенок весенней зелени, но когда она зла либо в печали цвет ее глаз отражает голубые ледники Антарктиды. Вот она стоит рядом, такая хрупка и маленькая, макушкой едва достающая мне до плеча — только руку протяни и ощутишь тепло и бархат ее кожи, но она далеко и прикасаться к ней нельзя. Теперь я знаю причину ее ухода — и от этого я зол и счастлив одновременно. Зол за то, что она не выяснила все со мной, а как обычно поступила по-своему — забрала наших троих детей и ушла. Счастлив, что для нас не все потеряно, раз она так сильно ревнует меня. Я практически рассказал ей всю историю трагедии Локвуд-Форбс-Майклсон, но не решился сказать главную деталь — я убийца собственного ребенка и от этого мне хочется выть. Из-за этого я хочу всех троих своих детей обратно домой, ко мне поближе и из-за этого я нанял Хейли, чтобы Локвуд ни на шаг к ним не приблизился. Но Анабель не поймет, да и я не скажу об этом вслух — страх тягучим комом стает в горле и я не могу выговорить ни слова. Ресницы Анабель дрожат от готовых пролиться слез, рукой она прикрывает свой живот. Я жду ее ответа, как никогда в жизни. Черт, от ее ответа зависит моя жизнь! Мои ладони вспотели, но я стараюсь выражать безграничное спокойствие и уверенность в положительном ответе. — Нет, — отвечает она, — я никуда не поеду. И дети тоже. Вот и все, одного простого слова хватает, чтобы мое сердце ухнуло вниз. Волна отчаяния медленно, словно туман, поднимается от живота к лицу, бросая меня в пот. Я готов встать на колени, готов зарыдать, лишь бы ее мнение изменилось. — Почему? — Выдавливаю я, сдавленным голосом. — Ник, я не готова вернуть все обратно. Ты, я — это не нормально. Это не семья. Подумай сам, когда в последний раз мы проводили выходные вместе? Ты, я и дети? — Я не мог дать ответ, потому что это было чертовски давно. Еще когда близнецы были маленькими. Качаю отрицательно головой, а она продолжает: — Вот и я не помню, потому что такого не было. А если и было, то до года наших близнецов. Ты помнишь, когда все переменилось? Когда Кол позвонил и сказал, что ты пьян в стельку у него в клубе. Я тогда приехала туда и знаешь, что я увидела? Как на тебе сверху скачет какая-то девица, Ник! — Анабель переходит на крик, ее жесты сбивчивы и импульсивны. Слезы стекают по щекам моей жены, и она съезжает на пол. Я тут же оказываюсь рядом, заключая в плотное кольцо своих рук. Мне становится стыдно и мерзко от того, через что прошла Анабель — маленькая девочка, которая только училась быть женщиной. Я был ее первым во всем, и я был первым разочарованием в мужчинах. Я им и остался, но я покажу, что я могу сделать ее счастливой. Я докажу, что она может гордиться мной. — Прости, Бель. — Шепчу я в ее волосы, не в силах изменить прошлое. — Давай повременим с разводом? Живи здесь, позволь заботиться о нашем будущем ребенке и о близнецах — но пока без развода. Мы пройдем это, с помощью терапии либо чего-то еще, я обещаю. По одной проблеме за раз и мы найдем путь к нам прежним. Анабель кивает, все еще в моих объятиях. Впервые за эти три недели я чувствую умиротворенность и спокойствие. Моя жена здесь, она в безопасности и мои дети тоже. Все мои дети. Странно осознавать, что в хрупком практически невесомом теле моей жены развивается жизнь, созданная нами. Мы сидим на полу, в полной тишине. Анабель периодически всхлипывает, но все с меньшей частотой. Наконец, она затихает и поднимает на меня свои глаза: — Хочешь забрать детей сегодня из школы? — Я киваю в ответ, зная, что это шаг навстречу мне. — Я все равно не успею, у меня осмотр. — Давай поступим иначе — детей заберет Бекка, а я отвезу тебя на осмотр. После мы заберем близнецов и поедем в зоопарк, они же давно хотели? — Я вижу, что Анабель не решается, но идея отвезти близнецов в зоопарк ей нравится и вскоре она кивает, поднимаясь на ноги. — Я соберусь, а ты позвони Бекке. — Бросает она мне, удаляясь в одну из комнат в этой коморке, оставляя меня одного. Я следую ее приказу и звоню сестре, которая чуть ли не пищит от радости, когда слышит мою просьбу. Она спит и грезит, когда же мы с Бель помиримся. Должен признаться, я и сам об этом мечтаю. Спустя десять минут возвращается Анабель. Чертовски красивая Анабель, если быть точнее. На ней облегающее кашемировое платье цвета молочной пены, с длинным рукавом и подолом ниже колена. Треугольный вырез приоткрывает выгодный ракурс выросшей на размер из-за беременности груди. Ее волосы волнами опускаются до талии. — Я готова, — бормочет она, смущенная таким откровенным разглядыванием и я поспешно отвожу взгляд, — идем? — Да, ты сверху надень что-то, прохладно. — Черт, от волнения я веду себя словно подросток, а мне уже тридцать два года! До медицинского центра мы доезжаем в неловкой тишине, которую скрашивает музыка по радио. На удивление мы доезжаем всего за тридцать минут, потому как на улице практически нет пробок. Я рад, что моя жена знает толк в медицинском обслуживании — центр выглядит современным и хорошо оснащенным. Медсестра встречает нас около стойки и, уточнив нашу фамилию, провожает прямиком к кабинету врача. — Можно с тобой? — Это первая фраза за последний час, которую я говорю Анабель. Она хмурится, но все же кивает утвердительно головой, позволяя открыть ей дверь. Молодая женщина-гинеколог, кажется, абсолютно не удивлена моему появлению — наоборот, задавая Анабель ряд вопросов по ее самочувствию, доктор поясняет мне, что это норма для восьмой недели беременности и что утренняя тошнота и неестественная бледность скоро пройдут. Когда приходит время для обследования на кресле, женщины уходят, оставив меня одного в приемном кабинете, пока доктор Картерс не возвращается за мной. — Мистер Майклсон, сейчас мы будем делать УЗИ-диагностику Вашего малыша, вы хотите присутствовать? — спрашивая она, заранее зная ответ. Хочу ли я? Конечно, дайте мне увидеть моего ребенка! Я сдержанно киваю, и иду следом за женщиной в небольшой кабинет. Анабель лежит на кушетке, подняв платье до груди и отчаянно краснея, будто школьница. Я сажусь у ее головы, сочувственно ей улыбаясь. Доктор смазывает едва выпуклый живот Анабель гелем, прежде чем провести по нему аппаратом. На черном экране появляются рельефные изображения, постоянно меняющие положение. Наконец-то доктор находит точку равновесия, и изображение на экране стабилизируется. — Видите? — спрашивает женщина, указывая пальцем на экран, — Вот этот вот черный круг это ваша матка, Анабель. Те тянущие неприятные ощущения, о которых Вы говорили по телефону, связаны с растяжением связок из-за роста матки. Вы уже можете заметить, что живот стал чуть больше в объеме. Анабель кивает, а я словно зачарованный смотрю на экран — я впервые вижу обыкновенное чудо зарождения ребенка. С близнецами я пропустил абсолютно все из-за погони за Локвудом и из-за желания заработать все деньги мира. Я даже не разглядывал толком те небольшие фотокарточки, которые приносила Анабель от врача. — Вот это ваш ребенок, сейчас он размером с виноградину, но это уже вполне сформированный человек. — Я вижу на экране небольшой лепесток, отдаленно напоминающий ребенка, но это мой ребенок. Наш ребенок, с уже сформированными десятью крохотными пальчиками на ручках и с аномально большой головой. Пару секунд и по кабинету раздается гулкое сердцебиение малыша, очень быстрое и уверенное, подтверждающее наличие жизни в теле моей жены. Ладонью, которая лежала на щеке Анабель, я ощущаю горячие слезы и стараюсь быстро стереть их с женской щеки. Бель словно в трансе заворожено смотрит на экран с потоками слез на румяных щеках. — Уже известно кто у нас будет, доктор? — Спрашиваю я. — Пол ребенка еще рано определять и я не хочу вас ненароком обмануть, но мне он похож на мальчика. — Доктор лучезарно улыбается рыдающей Анабель, чье лицо озаряет широкая улыбка. Я и сам готов заплакать, но вместо этого я улыбаюсь изо всех сил. Сын, у меня будет сын! Мы выходим из кабинета врача после того, как Анабель получила бланк с рекомендованными витаминами для поддержания беременности. Глаза Анабель все еще мокрые от слез, но она счастлива. Я вижу это по горящим зеленым глазам и по широкой улыбке на ее лице — это то зрелище, которое хотелось бы видеть вечно. — Ты рад? — Она обращается ко мне, надевая пальто. Я киваю и притягиваю девушку к себе в объятия. Сначала она протестует и пытается отстраниться, но потом все-таки успокаивается и обнимает меня в ответ. Хотелось бы, чтобы это мгновение остановилось, и она навсегда осталась в моих руках. Анабель поднимает голову, чтобы посмотреть мне в глаза, но я резко целую ее. Я чувствую соленую влагу ее слез на губах и то насколько она удивлена данному поцелую. Сначала ее губы напряжены, но стоит мне провести языком по ее нижней губе, как она с шумным вдохом приоткрывает рот, встречая мой язык. Бель дразнит, водит своим языком круги и прикусывает мою губу. На минуту мы забываем, где мы находимся, но к реальности нас возвращает звонок телефона. — Да? — слишком грубо отвечаю я на звонок Ребекки. Анабель тем временем вытирает рукой губы, не зная, куда спрятать глаза. — Прости, если помещала, но ваши дети срочно требуют кого-то из родителей. — Почти беспомощно говорит моя сестра. На фоне кричит моя дочь, что без родителей она ничего не будет есть и если мама не заберет их, то она объявит голодовку. — Мы скоро будем, Бекка. Потерпи этих монстриков совсем чуть-чуть. Пока мы едем к дому Ребекки, Анабель ведет себя тихо, предпочитая смотреть в окно и делать вид, будто меня нет. Крошечная ручка лежит на животе, медленно поглаживая его. Скорее всего, Анабель все еще под влиянием эмоций после УЗИ, тем более, что сейчас у неё гормональные скачки настроения. Несмотря на гнетущую тишину в машине, я счастлив. Я готов согласиться на то, что моя жена и дети будут жить отдельно, по крайней мере, до рождения моего третьего ребенка. Это максимально короткий срок, который я готов дать своей жене на то, чтобы прийти в себя. Если же после родов она все еще захочет оставаться в той конуре, которую она называет квартирой, то я силой перевезу их всех домой, и будь что будет. Или же я соберу вещи и перееду к ней и буду спать на диване, главное, что вместе со своей семьей. Главное, чтобы она и мои дети были со мной. Я хотел вернуть ту самую девушку, которая стояла со мной у алтаря — естественную, бойкую и готовую познавать мир. Вместо этого она получила меня и это вряд ли можно знавать достойным подарком судьбы для Анабель. — Бель? — мягко зову я, когда до дома Ребекки остается примерно минуты четыре, — все в порядке? Она обращает на меня взор своих зеленых глаз, так словно видит меня впервые. Тихо вздыхает и задумчиво отрицательно качает головой. Я резко торможу машину, отчего нас кидает вперед и вжимает в сидение. Анабель руками опирается о приборную панель, яростно глядя на меня. — Что случилось? Где болит? — паникую я, не обращая внимания на то, что только что создал аварийную ситуацию. Сейчас главное, спасти ребенка и мою жену. — Нигде, придурок! — огрызается она, — Я в полном порядке, за исключением того, что ты опять вернулся в мою жизнь. — Ты этому не рада? — Нет, Клаус, не рада. Я жила, как в золотой клетке. Все решалось за меня — где мне работать, что мне надеть, на какой машине ездить, понимаешь? Я закрыла глаза и позволила тебе вести меня, не думая ни о чем. И, может, я бы и прожила так всю жизнь, если бы лбом не стукнулась о твои измены и вранье. Глаза у меня открылись, Клаус! Я поняла, что весь наш брак — это не больше чем фикция. Ты получил деньги, я образование и работу. Договор был выполнен и если бы не рождение близнецов, то у нас бы не осталось точек соприкосновения, и мы бы разошлись. Но, увы, я повелась на тебя и позволила себе подумать, что у нас любовь и поэтому все затянулось на целых пять лет. А я жить хочу! Хочу, чтобы меня любили и оберегали. Хочу, чтобы одна мысль о том, что вместо меня кто-то рядом будет отвращение вызывала. Я не хочу, как у нас. Я слушаю монолог своей жены, понимая, что она, по сути, права. Я все решал за нее, думая, что так будет лучше. Что она молодая, несмышленая и что я оберегаю ее от жестокого внешнего мира. Я считал себя рыцарем на белом коне, который защищает прекрасное создание от злых демонов. Только вот никто не говорил о том, что снимая доспехи, рыцарь сам становиться опаснейшим демоном. — Ты права, Анабель. Почти во всем, за исключением того, что тебя не любили. Я любил и люблю — и всегда буду любить именно тебя. Ты подарила мне смысл жизни, детей и семью. О большем я не мог мечтать. — Тогда почему, Ник? — спрашивает она, не в силах сдержать дорожки соленых слез, скатывающихся по бледным щекам. — Потому что дурак и потому что верил, что ты всегда будешь рядом. Я и сейчас верю, что ты будешь рядом. — Нет, Клаус. То, что было в моей квартире и в больнице, поцелуи — это гормоны, не более. Я не хочу, чтобы это повторилось и не хочу быть рядом. Мы родители наших детей и это единственное, что нас связывает, пойми. С разводом я спешить не буду, мы разберемся с этим после родов. Ребенок будет носить твою фамилию, как и близнецы. Это единственное, что я могу сделать для тебя. Я сдержанно киваю, делая вид, что принимаю ее точку зрения. На самом деле, внутри все кричит о том, что она не понимает, что несет и что это все гормоны. Я хочу отвезти ее домой, отнести к нам в спальню и запретить покидать её на протяжении всей жизни, чтобы она была рядом. Она так сильно нужна мне и я не могу ее потерять. Но ошибки прошлого научили меня отпускать или же делать вид, что я отпустил. Рано или поздно моя жена будет со мной, чего бы мне это не стоило.Глава 12.
18 июля 2019 г. в 17:24