Молодая жена 2. Счастья много не бывает.

Ошибку можно исправить, предательство — нет. Анабель Майклсон

      Я только что распаковала последнюю коробку с различной мелочевкой, привезенной из дома Ребекки. Наконец-то я почти оборудовала мою новенькую трехкомнатную квартирку, купленную мною неделю назад на деньги, отложенные с зарплаты и остатки из продажи дома моих родителей.       Моя мать, конечно, удивилась, когда узнала о моем намерении купить квартиру и переехать от Никлауса, но излишних вопросов она не задала. Наверное, ей хватило того что я позвонила с просьбой занять денег на неопределенный срок, поскольку лично моих денег хватало лишь на однокомнатную квартиру на Манхэттене, либо на квартиру побольше, но в Куинсе. Мне не хотелось увозить детей из привычной им обстановки и заставлять их менять школу.       Наша нынешняя квартира была именно такой, как я всегда мечтала – в светлых тонах, с теплыми полами из темного вишневого дерева. Кухня-гостинная была само воплощение уюта с этими дубовыми окнами, с видом на осенний Центральный парк. Зона отдыха нарушалась лишь тремя дверями, ведущими в наши три спальни и дверь, ведущую в ванную комнату.       Переезд был быстрым, перевозить нам было особо нечего – все необходимое уже оставили предыдущие жильцы, а детские комнаты помогла оборудовать Ребекка. Она же позаботилась о том, чтобы в моей спальне стояла кроватка и небольшой комод, забитый детскими вещами для моего будущего ребенка. Нашего ребенка, если быть точнее.       Я не вспоминала о Клаусе всю эту неделю, предпочитая напрочь вычеркнуть его из своей жизни. Судя по тому, что от Майклсона не было вестей, он считает это правильным решением. Но я бы соврала, сказав, что я не скучаю. За эти шесть лет совместной жизни я привыкла к Нику и его присутствию в своей жизни настолько, что при его отсутствии я чувствую, будто я лишилась части себя самой. Так же мне не помогают отвлечься вопросы детей о том, когда же приедет их отец. День ото дня мне было все тяжелее фальшиво им улыбаться и придумывать новую причину, по которой папочка не приезжает, а ночами слушать их тихий плач и рыдать от обиды самой.       Я боролась с желанием наплевать на все и позвонить ему, попросить приехать и вновь простить все. Вернуться в золотую клетку в новый омут вранья, измен и безразличия. Но я держалась изо всех сил – ради своего рассудка и своих детей, которым мне не хотелось заведомо подавать дурной пример семейной жизни. Я не хочу, чтобы мой сын думал, будто измены это норма и чтобы моя дочь терпела к себе пренебрежительное отношение своего мужа, как терплю это я.       Поэтому мы живем, как живем. По утрам я отвожу детей в подготовительную школу, сама спешу на работу, с головой окунаясь в водоворот событий журнала. Со школы ребят забирает их няня, пока я заканчиваю все свои деловые встречи, фотосессии и прочие прелести работы главным редактором. Все вечера мы проводим вместе за просмотром фильмов, подготовкой уроков к школе либо же в гостях у Ребекки, с которой мы специально избегаем разговором об отце моих детей и моем пока еще муже.       Сегодня у меня внеплановый выходной, связанный с походом к моему гинекологу. Несмотря на то, что моя беременность меня вовсе не беспокоила и никак не мешала мне существовать, я предпочитала находиться под чутким наблюдением своего врача.       До приема оставалось чуть больше трех часов, поэтому я прибралась за детьми, распаковала оставшиеся коробки и заварила себе имбирно-мятного чая в попытках усмирить утреннюю тошноту. Выпить свой чай с крекерами мне помешал звонок в дверь, немало меня удививший – дети час назад отправились в школу, Ребекка предупредила бы о приезде, как и все остальные мои родственники.       Открыв двери, я потрясенно застыла в дверном проеме. Передо мной стоял тот, о ком я предпочла бы больше никогда не вспоминать и не встречать. Одетый в местами выгоревшие джинсы, темно-зеленый реглан и кожаную куртку, с взлохмаченными волосами и глазами загнанного зверя стоял мой муж.       - Анабель…- выдыхает он, поджимая губы и упираясь ладонью в дверь, будто я ее сейчас закрою, - выслушай меня.       Мое тело стало подобно окоченевшему желе, абсолютно неподвластно мне. Никлаус действительно страдал, несмотря на свежевыбритое лицо, его выдавали глаза. Последний раз я видела этот взгляд пять лет назад, когда мы по очереди входили к палату Кола, чтобы навсегда с ним проститься. Это был взгляд человека, потерявшего все.       - Входи, - бормочу я, отступая на шаг назад, - не рассказывать же все соседям.       Лицо Ника светлеет, и он даже немного приподнимает уголки дрожащих губ. Он входит в квартиру, оглядываясь по сторонам, пока снимает свои ботинки. Взгляд его цепляется за рисунки детей на холодильнике, и он неуверенным шагом следует прямиком к ним, внимательно рассматривая их.       - Когда мои дети стали гениями искусства? Они уже превзошли меня.       - Я уверена, что тебя они превзошли уже давно – уж слишком низкую ты поставил планку. Чаю? – слегка улыбнувшись в ответ на улыбку мужа, спрашиваю я, открывая дверцу шкафа, чтобы достать чашку.       - Не откажусь, - смущенно бормочет Никлаус, усаживаясь на стул, - имбирный?       - Да, что-то горло побаливает. - Без зазрения совести вру я, хотя и вижу, что Клаус обо всем в курсе. В ответ муж кривовато улыбается, насыпая сахар в свою чашку.       - Анабель, ты серьезно? Детка, я все понимаю, что после смерти отца ты была в отчаянии, но это? – он жестом обводит мою квартиру, брезгливо поджимая губы. Голос его спокоен, но я знаю, что он с трудом сдерживается. – Неужели, ты думаешь, что так будет лучше? Почему ты не даешь возможности помочь тебе?       От его слов во мне клокочет ярость, вперемешку с утренней тошнотой и желанием расплакаться. Как он смеет делать из меня дуру?       - Серьезно ли я? – мой голос звучит жалко из-за слез, готовых вот-вот пролиться. – Да! И это ТЫ во всем виноват! Думал, я ни о чем не узнаю? Не увижу ту шлюху, выходящую из нашего дома? Хотя да, я же не должна была приехать! Я привыкла к изменам, честно, но это уже перебор – приводить их в дом, где живут наши дети.       Я видела, как с каждым моим словом Никлаус мрачнел и менялся в лице. Но это был не стыд, это была ярость? Разгадать это выражение лица мне помешала волна тошноты, нахлынувшая с такой скоростью, что я буквально сорвалась с места в ванную, чтобы прочистить свой желудок. Рвотные позывы выворачивали меня наизнанку пока, наконец, мой желудок не очистился от содержимого. Прислонившись горящей щекой к холодной дверце раковины, я прикрыла глаза, ожидая пока пройдет назойливый шум в ушах.       - Горло, говоришь? – Хмыкнул Ник, присаживаясь рядом. В руках у меня оказывается стакан прохладной воды с лимоном, который я тут же опустошаю. Открываю глаза и вижу его сидящим рядом на полу. Его лицо выглядит по-детски ехидным, словно мы оба знаем известную только нам тайну, и он протягивает мне пару крекеров на ладони. – В прошлый раз, ты не вставала с постели, пока не съешь парочку таких. Близнецы, конечно, знатно попортили нам жизнь во время беременности.       Пока я жую крекеры, он берет меня за руку своей горячей ладонью. Глаза излучают тепло и искреннюю радость, от былой ярости нет и следа. Он улыбается мне так, словно я маленький глупый ребенок и сейчас он мне откроет все тайны человеческого бытия.       - Я не изменял, Анабель. Не в тот раз, не у нас дома. – Тон его голоса виновный. – Да, я изменял раньше, не скрою. Но я понял, чем я рискую и что я теряю. Это мой крест, Анабель, и я буду нести его всю свою жизнь. Ты не представляешь, что меня постигло на это, но я поменяюсь, обещаю, я стану лучше. Мы пойдем опять на курсы. Помнишь, как нам они помогли? Тогда, в прошлый раз?       Я киваю, не в силах что-то сказать. Конечно, помню, ведь ты же меня изнасиловал и из-за этого мы ходили к психотерапевту – помочь мне избавиться от панического страха за себя. Почему я не ушла еще тогда? Почему позволила всему зайти так далеко? Я уже не помню ответа на этот вопрос, по-моему, я просто влюбилась.       - Кто та девушка, Клаус?       - Какая девушка? – на минуту мне действительно кажется, будто он не понимает, о чем я говорю.       - Брюнетка, которая выходила из нашего дома в день, когда я ушла от тебя. Почему она была там, Ник?       Его лицо озаряется пониманием и принимает виноватый вид. Он бросает на меня короткие отрывистые взгляды, будто решаясь говорить мне правду или нет. Наконец-то, он достает свой телефон и показывает мне фото молодого смуглого парня, много фото – в кафе, в спортзале, просто на улице, около нашего дома.       - Это Макс Абверсон, в прошлом Тайлер Локвуд. Он мой бывший водитель и персональный помощник. Ребекка рассказывала тебе что-то о моей бывшей невесте?       - Только, что она ушла от тебя ради какого-то деревенщины и погибла вместе с ним в аварии. – Бормочу я, не понимая, причем здесь его бывшая невеста, этот темноволосый парень и шлюха, которую я видела у нашего дома. Ник кивает, подтверждая мои слова.       - В целом все так. Мы с Кэролайн были вместе с моих семнадцати лет – она спасла меня от саморазрушения и помогла мне стать тем, кто я есть сейчас. Вот только, спасая меня, она разрушала себя. Кэролайн стала жадной к деньгам, ей всегда было мало – денег, секса, наркотиков. Она стала циничной, искала что-то новое для себя. Одной из таких новинок стал Тайлер Локвуд. – Я видела, как Никлаус заиграл скулами при одном воспоминании об этом пареньке. – Сначала я делал вид, будто не замечаю, думал, она одумается. Пока в один прекрасный день я не вернулся с работы, а Кэролайн сбежала, прихватив все украшения, которые были в доме, включая Бекки.       Его история подходила к концу, судя по тому, как сложно ему выдавливать из себя слова. Тело Ника пробирает мелкая дрожь, немигающим взглядом он испепеляет стену. Мне его жаль, но я помню, что он так же провел меня по пути преданного человека.       - В мире было только одно место, куда они могли податься – Мистик Фоллс, их родной город. Я поехал за ними, в надежде образумить ее. Спустя полчаса я их настиг – они въехали под грузовик, крышу автомобиля полностью смяло. Они не должны были выжить, и я уехал оттуда. Это видение будоражило меня на протяжении всего этого времени, а недавно я узнал, что Локвуд жив. Я нашел его – именно из-за этого я не попал на тот ужин к Бекке. Я мог бы убить его, но не стал, просто не хватило духу. Но он знал про вас, и поэтому я нанял Хейли – девушку, которую ты видела. Ей вроде как нужны деньги и ей все равно с кем спать, поэтому она спит с Локвудом и докладывает мне о каждом его шаге. По щеке Никлауса скатывается слезинка, когда он заглядывает мне в глаза. Бедный, разрушенный мальчик, который отчаянно нуждается в любви. Его рука крепче сжимает мою ладонь.       - Я не изменял, Анабель, не в этот раз.       - Я тебе верю, Ник, - шепчу я. Он склоняется к моим губам, затаив дыхание. Кажется, я тоже перестала дышать в ожидании его губ, которых мне так не хватало. Где-то из кухни доноситься звонок моего мобильного и магия момента рушиться.       Я встаю с пола и иду на кухню, утирая слезы. Не смотря на открывшуюся мне историю, он мне изменял и не думал этого скрывать. Он осознанно провел меня через весь ад, в котором оказался сам когда-то. Ведь это гораздо хуже – осознанно причинять человеку боль, которую ты сам терпел однажды. Номер звонящего оказывается незнакомым, хотя, возможно, это из школы.       - Алло?       - Добрый день, Анабель! Меня зовут Марисса, звоню по поводу Вашего приема к доктору Картерс. Вы записаны на сегодня, на четырнадцать часов. Все в силе?       - Да, конечно. – Отвечаю я, краем глаза замечая Клауса, прислонившегося к кухонной тумбе.       - В таком случае, мы Вас ожидаем. Как только приедете, поднимайтесь на второй этаж, кабинет 28. Доктор Картерс будет Вас ожидать. – Девушка выпаливает предложение скороговоркой и сразу после этого сбрасывает звонок. Я стараюсь не съеживаться под тяжелым взглядом Никлауса, поэтому отворачиваюсь к нему спиной, делая вид, что передвигаю магниты.       - Анабель, как долго ты планировала скрывать? – его голос звучит у самого уха, а его ладонь ложиться на мой живот, притягивая меня к его торсу. Воздух шумно покидает мои легкие, и мне требуется упереться руками в столешницу, чтобы не упасть. Мне нужно, чтобы он меня не отпускал. Мне нужно чтобы он меня отпустил!       - Я ничего не планировала, - бормочу себе под нос я, - рассказала бы все позже.       - Это глупо, детка! Ты же знаешь. – Его губы ласкают мочку моего уха, пальцами он выводит легкие узоры по моему животу, и я превращаюсь в мартовскую кошку, задницей прижимаясь к его бедрам. Мои гормоны меня подводят.       - Нет, Ник, нет! – Я покидаю плен его рук, спиной прижимаясь к дверному косяку. – Не нужно этого делать.       - Не буду, - он поднимает руки вверх, - вернись домой, Бель. Сегодня, с детьми. Попробуем терапию.       Он уверен в своих словах. Уверен, что сегодня заберет меня домой. Но хочу ли этого я? Готова ли я вернуться к привычному мне образу жизни – веры во вранье? Готова ли я следовать за мужем с широко закрытыми глазами, игнорируя происходящее в доме. Я смотрю на открытое беспечное лицо мужа и уже знаю ответ.