...
Этот разговор был похож на множество других, сделка, простая сделка не требовала чего-то особенного, мы обсуждали что хотели бы получить от союза... Хотя это громко сказано, в основном об этом говорил Аято, ему эта сделка была выгоднее, ты могла дать ему доступ к торговле с другими регионами, место под солнцем на рынке того же Ли Юэ – которого ты называла торговым портом Тайвата –, а так же доступ к большим залижам ископаемых и руд. А Аято же мог предложить только поддержку клана Камисато, что пусть и являлось неплохим предложением, но не для твоего устойчивого положения, а потому у Аято был ризонный вопрос: –Чего же хочешь ты, госпожа Ёсинага? – Аято нервничал, ты давала слишком выгодные варианты, при этом зная, что тебе нечего взять в ответ, это настораживало, тем более человнка, привыкшего искать обман между строк. Но, вопреки бушующей буре в душе, он улыбался, старался делать вид что он спокоен. И это вызывало у тебя улыбку. Ты видела его чувства, точно они были разложены на холсте перед тобой, точно сушёные чайные листья. Твой проницательный взгляд то и дело прошибал его хребет, непренужденое выражение лица, лёгкие движение рук, когда ты брала чашку и вновь делала глоток чая, притом что у мужчины он уже полностью остыл, всё это давало тебе выгодное положение и мужчина знал это даже лучше тебя. –Господин Аято, насколько я знаю ваше вольно отношение к связи с юными аристократками связаны с отсутвием достойной кондидатуры на роль жены? – Ты заметила как его плечи напряглись и довольно блестнула глазами, улыбка сползла с его лица, а взгляд стал глубже, словно он желал потопить тебя в своей настороженности. Ты поднимаешься и мягкими шагами босых ног заходишь к нему за спину, твои тонкие пальцы оказываются на его плечах, холодя его коды даже сквозь ткань, или ему так кажется из-за пробежавшего по спине холодка? Твои пальцы двинулись, совсем слабо надавливая на его мышцы и, как бы он пытался подавить это, Аято страшно. Он в ловушке, он не может ничего ответить и знает к чему ведёт разговор, но куда хуже что его тело поддаётся на твои незамыслованые ласки, плечи раслабленно опускаются, как и его голова, от чего на шее выступает костяшка позвонка. И ты не глупа чтобы отказывать себе в удовольствии. Не медля твои губы прикасаются к его по звонку на шеи, посыпая первую волну мурашек по мужской спине, первый вздрог мужских пальцем и первый удар мужского сердца, и он знает что ты заметила всё из этого. Короткий вздох срывается с губ Аято когда ты мягко, почти любовно, двигаешь губами вверх по его шеи, ты почти не отраняешь их, оставляя на его коже короткие поцелуи, от того Аято чувствут твои мягкие и тёплые губы куда отчетливей. Голова начинает кружится когда ты проведёшь дорожку поцелуев в бок, до его уха, когда твои руки сползают вниз, под подмышками на его торс, а мягкость груди прижимается к его лопаткам. Аято едва заметно сглатывает когда твои губы прижиматься к его уху, обдавая его горячим дыханием и низким шёпотом. –Ты так мило реагируешь, господин Камисато. – И, Архонты, его фамилии, сказанная твоим низким голосом, заставляет дыхание участиться. Аристократки, с которыми он крутил романы, звали его так при встречах и даже в пастели, выкрикавая его титул посреди несвязных стонов, но сейчас это ощущается по другому, каждый слог отдаёт низким гулом и он прошибает Аято насквозь, чуть ли не до дрожи в пальцах. – Чего я хочу? Всё просто, я хочу тебя. И Аято прошибает. Пальцы бьёт дрожь, сердце от чего-то трепешет в груди, он когда-то клялся себе что отдаётся всего себя клану и сестре, но что ему делать сейчас, когда ты так нагло и верно сбиваешь его курс на себя? Он не знает. –Стань моим мужем, Аято. – Шепчешь ты ему, словно это приказ, но ты была готова оторвать от него руки и сердце, давно питающее к нему любовь, откади он тебе. Как любящая женщина ты хочешь чтобы он был счастлив и если в его счастье нет место для тебя, ты отпустишь его, не в твоей манере жалко хватать его за рукава одеяния, не в твоей манере держать его и тем более не в твоей манере падать пред ним на колени. Он молчит, только нервно поджимается от раздумий. –... Стану. – Почти таким же шёпотом отвечает он и он лопатками чувствует как твоё сердце счастливо бъется, губы улыбаются в его кожу, руки отнимают сильнее, почти отчаянно сжимая еюткань его одежды, прежде чем он что-то отвечает твои руки переползают на его плечи и надавливают, отпрокидывая его на спину пол удивлённый вздох. Ты нависаешь сверху, глаза почти слезятся, губы слегка дрожат, щеки окрасились румянцем, беря его руки в свои ладони ты опускается ближе, целуя его в губы. Мягко, тело, отчаянно. Отдавая в поцелуй всю любовь, что ты заботливо теплила в сердце, пальцы твоих рук проводят по его вискам, запускаются в его мягкие волосы, что поддатливо раступаются перед ними. Руки мужчины ложатся на твою тонкую талию, смотря на твоё лицо, чувствуя твои эмоции, он обхватывает её и прижимает ближе, от чего ты ложишься на него, но не отрываясь от поцелуя он отвечает, возвращаясь тебе отдачу. Опытно, трепетно, страстно. Его чувства рождаются к тебе в той страсти, которую от отдаёт в поцелуй и ты не можешь блаженно не замычать, ваши сердца бьются в унисон, звучат, любовь журчит в них мягким ручьём. Вы отстраняетесь только когда благовония догорают в подставках, оба тяжело дышащие, с дрожащими пальцами, с красным румянцем на щеках, оба влюбленные в первый раз, оба вы смущенно отведила друг от друга взгляд, но ваши руки остаются на телах друг друга, вы не можете позволить себе отраниться сейчас, вы оба замерли, оьы не чувствуете губ от бесконечного числа поцелуев, оба чувствуете как огонь разгорается внутри, но вам обоим вовсе не хочется портить этот момент пошлостью. Ты возвращаешь голову на его грудь первый, он прижимается носом к твоим волосам, вдыхает их запах, ты же чувствуешь лёгкий аромат муржского парфюма. И это невероятных момент. Оба влюблённых закрывают глаза, оба влюблённых больше не отпустят друг друга. И хватка мужчины на твоей талии становится сильнее.Оба влюблённых. Аято.
9 января 2024 г. в 13:05
Стоит ли говорить что сын клана Камисато, мужчина, которого многие зовут истинным главой клана, ибо он слишком сильно помогает своей сестре, он берет на свои крепкие плечи слишком много, хотя, разумеется, он уверен что может это унести, он элегантен, его хрибет всегда идеально ровный, будь то разговор, поклон или взмах клинка водяного клона, с элегантность своего хозяина разрубающего неугодного, ненужного похитителя сокровищ, был идеальным? Его одежды, всегда тщательно приглажены, всегда верно поправлены, слуги тратили немыслимые часы, дабы каждая детать была на своём месте, идеально; его тембр голоса, лёгкий, глубокий, чарующий, иногда ты думала что сирены подарили ему этот голос, это журчание лесного ручейка в его голосе во время смеха, это смертельно тихое море во время серьёзных разговоров, идеально; его волосы, лёгкие, невесомые, каждый раз так естественно стекающие по его плечу горным водопадом, его глаза, глаза полные чар, полные глубины, в ней можно плескаться, наслаждаясь морским спокойствием обволакивающим тело, и можно тануть, можно кричать, пуская в воду только пузыри воздуха, можно задыхаться от того, как тёмные воды заполняют лёгкие, можно чувствовать как немеют конечности, как с каждой секундой ты чувствуешь, что ты не спасешься, что шансов нет... Слишком, слишком идеально чтобы не возжелать его телом и душой, не засыпать с мыслями о нем и не загадывать желания о эгоистичным счастье с ним под огнём звёзд.
И Аято умел этим пользоваться. Он любил юных дев, молодых аристократок из небогатых семей, таким не поверят если захотят рассказать, такие ничего не смогут потребовать от него или сделать клану. Выгодно. Невероятно выгодно. Он легко очаровывал их своим голосом, сладкими речами о их красоте, нарядах и невероятно милоте, даже слишком легко. Девы теряли голову после одного разговора, после пары комплиментов, заливались краской, трепетали перед ним, и Аято Камисато тешил в этом море обожания своё самолюбие, естественное эго, присущее всем аристократам.
Хватало пары дней чтоб некогда гордые и элегантные особы становились не более чем влюбленным месивом из остатков своей гордости, правил и порядков, через которые Аято заставлял их переступить, давая глупую надежду на любовь и брак. Ему хватало нескольких месяцев чтобы наиграться с душой и телом девы, о нет, он не развращал их, они сами делали это, они сами шли в покои змея-искусителя, его секс всегда был классическим, без излишков, он не желал тратить время на удовлетверения портнерши ртом, руками или игрушками, однако те и без этого сходили с ума, чувствуя как их складочки обволакивают его член внутри. Им всегда хватало только его члена, на отсутствие поцелуев и рук на их теле они не обращали внимания, это всегда казалось Аято таким... Скучным. Слишком скучным. Он хотел стараться даже здесь, а им не нужно было слишком много, только одна вещь.
Он бросал их быстро, он убирал элегантность и природную игривость в этот момент, говорил прямо что ничего между ними быть не может и лучше им оставить эти отношения между ними. Девы кричали, плакали, падали на колени и жалко цеплялись пальцами за рукава его деяний, умоляли Аято остаться с ними, кто-то наоборот понимающе кивал или молчал, но всё они в итоге уходили, сами или взятые под руки охраной Камисато.
Однако стоило ли ему ожидать подвоха от ещё одной из красавиц? Ох, Аято даже не представлял насколько.
...
– Я рада приветствовать в доме Ёсинага сына дома Камисато.
Ёсинага – древний род Инадзумы, славяйщийся добычей и поставкой руды не только для Инадзумских потребностей, эта семья смогла настроить поставку в Ли Юэ и Мондштат ещё при изоляции громового региона, а сейчас, во время пробуждения Электро архонта, Ёсинага стала главенствующим поставщиком Инадзумских товаров и диковинок. Служанка, покорно склонившиеся перед ним, дождалась позволительного взмаха рукой от Аято и выпрямилась.
– Прошу за мной, юная госпожа ожидает вас.
Ох, юная госпожа Т/И Ёсинага. Невероятная девушка, неземная, гордая, породистая и, в тоже время, достаточно гибгая для работы с людьми, а твой – ой, прошу прощения, госпожа – ваш бизнес требует этого и вы идеально пластины для этого. Пойти на уступок, чтобы потом поиметь с этого удвоиную выгоду? Ах, так это обычное дело. Невесомость и лёгкость голоса создавали в головах поставщиков милую леди, которой можно верить и с этой верой отдавать всего себя работе и служению, а ровная линия хребта, идеально выученая улыбка, отблеск стойкости железной руды в глазах – образ для аристократов, образ такой же равной им, аристократической девы, с которой стоит считаться, стоит сотрудничать. И за этим сотрудничеством, под фиалковый вечер Инадзумы, пришёл Аято.
– Да, прошу проводить меня.
Служанка не проронила не слово по пути к приёмной дома Ёсинага. По пути Аято заметил минималистичность дома, даже строгость, здесь не было привычных для аристократов богатых ваз, картин, на каждом сантиметре стены, не было вычурных диковинок, каждая вещь здесь была особенной и она изучала это. Вот, например, одна из небольшого количества ваз, исписанная народными символами Ли Юэ, явно подарок кого-то из путишествиников; иккебана, слишком умело сочитающая цветы каждого региона, явно привезенные контрабандой, в этой композиции явно проглядывалась рука мягкая, чистая, не изнурённая работой, рука госпожа. И Аято это забавляло. Аяка тоже любила собирать икебаны, однако обходилась растительностью Инадзумы, а вы были готовы на риск быть арестованной ради иккебаны, древнего искусства, начавшего свой путь как раз в вашем роду много сотен лет назад. Ухмылка расплывается на губах мужчины, пока тот наблюдает за переливами заходящего солнца на лепестках цветка Сицилии.
– Господин, вы на месте.
Из размышления о вероятности быть пойманной и арестованной, узнай сёгун что ты получила с чужих земель контрабандой что-то столь ничтожно как цветы, его вывели тихие слова служанки, достаточно робкие чтобы не пробудить раздражение. Мастерство. Женщина открыла двери мазолистыми руками. Ширмы разъехались в стороны, в коридор выпорхнул лёгкий аромат благовоний, дым, тонкий точно шелк Инадзумских ткачих, игриво извивался в теплом блеске свечей. Достаточно просторная комната, освещаемая поблескиванием звёзд и сиянием юной вечерней луны, создавала отмосферу уюта, в больших вазах, по обе стороны от открытого окна, легонько трепетали от лёгкого ветра липестки дикоративных сакур, розовые тени извивались на рукавах лёгкого деяния госпожи Ёсинага, белое кимоно, сродни домашнему, но из более плотной ткани и с вышивками на рукавах, простое и изящное. Как и сама хозяйка. Ох, и как Аято мог не засмотреться за волшебными чертами лица хозяйки дома, тонкие, аккуратные, точные, словно вырезанные из гранита лучшими мастерами, изящно выгнутая спина, слегка выступающая из-за этого вперёд грудь, вздымающиеся с каждым тихим вздохом, тонкая талия, обтянутая серым поясом, часть тонкого бёдра, игриво выглядающего через распах подола кимоно? Верно, никак не мог. Леди в обществе себе бы этого не позволила, но здесь не общество, а ваш полноправный дом.
–Я рада приветствовать вас, господин Камисато. – Голос чарующий, мягкий, слова лёгким ветром слетают с губ, тонкаю рука отрывается от своего пригретого места на бедре и тянется к аккуратному миниатюрному чайничку. Из носка вверх уже поднимался тонкий столбик пара, мягкий запах заваренный чайных листьев разбавлял более терпкий запах благовония.
Мягко подхватывая чайник за его ручку ты приподнимаешь его, подушечками пальцем придерживая его дно, достаточно толстое чтобы оно не обжигало пальцы, а после элегантным движением разливаешь насыщенный чёрный чай с фиолетовым отблеском по чашкам на столе, ставя чайник на место ты бросаешь чарующий взгляд из - под пушистых ресниц на мужчину в дверях. И, о Архонты, он полностью признает что терпит поражение в этих переглядках с первых секунд.
–Да, я благодарю вас за предложение, госпожа Ёсинага. – облизывая пересохшие губы, Аято улыбается, но он прекрасно чувствует что это улыбка не так идеальна, как та что надела на его лицо привычно. Это улыбка кривится, точно специально стремясь быть менее идеальной на твоём фоне, подсознательная суть Аято чувсвует что попросту не имеет на это права, это странное чувство для человека, что всегда считал себя выше многих, впрочем далеко не безосновательно, один его статус уже возносил его эго до Селестии. Но здесь, с тобой, он был словно слуга перед богом, не имеющий права быть хоть капельку идеальное. Но он давит это чувство в груди, он сын клана Камисато и, хоть и не является официальным главой, делаем многое, а потому его похода остаётся такой же идеально плавной, размеренной, когда он подходит к столу, садясь на подготовленую подушку он чуть взмахивает локтями, застовляя рукава его одеяния лечь на пол позади него идеально. Мягко взяв чашку с чаем он делает глоток с мягкой улыбкой.
–Хм, это не похоже на обычный чай. – говорит он задумчиво и смотрит сначало в тёмный омут чая, чуть повеля кистью он видит фиотеловый отблеск в свете свечей и луны, и уже поднимает заинтересованный взглдя на тебя.
А ты смеёшься, так живо и чисто, словно горный родник, подхватывая тонкими пальцами свою чашку ты так же немного отпиваешь.
–Потому что он не обычный, глава Камисато. – Ты улыбаешься ему, так мягко, что эти слова, в которых другие могли бы найти намёк на яд, являются не более чем простыми словами. И для Аято это странно, среди аристократии любят говорить медоц строк, так почему он не хочет искать их в твоих словах. – Это рецептура моего отца, он был любителем экспериментировать с чаями, например сюда добавлен сок фиалковой дыни, а так же её высущенные листья. Думаю не самое его бесполезное занятие.
И ты смеёшься и этот смех заразителем, Аято так же осмеливается отпустить с тонких губ смешок, тихий и скромный, кажется этот звук звучит слишком тихо для такого человека, но ты давно сделала вывод что в его тишине искренность.
–Возможно, а теперь я попрошу начать обсуждение дела, по которому мы собрались. – Тон его голоса меняется, становится глубоким, предупреждающим, хотя на губах мягкая улыбка, и ты не можешь не усмехнуться этому, озарно блестнув глазами.
–Да, думаю мы заболтались.