Сто йен

      Не знаю в какой именно момент я перестал слушать Рюгуджи, просто бросив телефон на столешницу. Наверное, после того, как Дракен что-то начал заливать о том, что нам надо любой ценой помочь выбраться Ханагаки из дерьма, в которое она же себя и загнала. А может, ещё раньше?       Вытираю сухим полотенцем лицо, размазывая кровь по губам и подбородку. Антидепрессанты, как и алкоголь отлично помогали избавиться от видений будущего, так какого? Опираюсь на столешницу, качая головой, как побитая собака. Тянусь за телефоном, завершая вызов.       Такемичи сама виновата, решив влезть в разборки конкурирующих банд. Как была пустоголовой, так и осталась. Хорошо, что её только потрепали и напугали, а не изнасиловали. «Хорошо», — убеждаю сам себя, вот только я никому ничего больше не должен.       Мне понадобилось больше года, чтобы уяснить эту простую истину.       — Ты уже сделала всё что могла, — шепчет Риндо, ласково поглаживая меня по спине. — Постарайся не думать о будущем и жить настоящим. Сейчас. Со мной.       Кровать в дешёвом отеле узкая и неудобная. Скрипучая. И, возможно, с клопами. Пахло плесенью и клубничной смазкой.       — Ран не простит мне, если я заберу тебя себе, — прижимаюсь щекой к его груди, вслушиваясь в размеренный и убаюкивающий ритм сердца.       — Плевать на брата.       Хотелось возразить, что так нельзя поступать, что это нечестно по отношению к Рану, но тогда получалось, что я наступал на те же грабли, ставя кого-то выше себя. Снова.       В тот день, мы сбежали на автобусе на край города Авадзи, подальше от центра и цивилизации. От всего мира. Новый год мы планировали отпраздновать здесь же, а после направиться в префектуру Нара.       «И теперь я должен был снова все потерять из-за Ханагаки?»       Заторможено моргаю, пытаясь прийти в себя. Отхожу к мойке, наливая холодной воды из фильтра. Осушаю стакан в два больших глотка, а после решаю добавить номера телефонов Рюгуджи и Сано в черный список. Нахожу в списке вызовов номер Риндо.       — Как там дедуля? — не даю Хайтани и слова вставить.       Риндо забавно крякает, подавившись.       — Все ещё в реанимации, — отвечает через некоторое время. — Упертый баран, — он явно морщится, откидываясь на жёсткую спинку стула в комнате ожидания. — Ты как там? Извини, что уехал без тебя. Глупо за такое извиняться, когда дед при смерти?       — Я могу приехать. Ран все равно пропадает в клубе, — ополаскиваю стакан и ставлю его на мойку, — толку от меня всё равно никакого там, сам знаешь.       — Это не так, — возражает мягко Риндо. — Напомнить тебе, как ты избавила нас всех от Терано?       — Во-первых, надо ещё доказать, что это был я, — начинаю препираться, — во-вторых, я соскучился. Очень.       — Раз ты одна, может я закроюсь в кабинке туалета и мы немного пошалим?       Не понимаю в серьез он так говорит сейчас или просто прикалывается?       — В больничных туалетах давно камеры стоят, чтобы ёршики не попиздили.       — Для тебя это всё ещё больная тема?       — Я вычислю когда-нибудь ту суку, что пиздит ёршик каждую субботу из последней кабинки. Меня уже в хозяйственном отделе узнавать начали.       — Что случилось, Широ? — спрашивает неожиданно меня Риндо.       — Звонил Сано.       — И?       — Просит о помощи.       — И?       — Я бросил трубку, не дослушав его до конца.       — Ты всё правильно сделала, любовь моя.       — Знаю. Так я приеду? — понимаю, что в Судзу мне при всем желании не доехать за день, но попытаться ведь стоило.       — Останься с братом, — просит Риндо. — Я приеду, как деду лучше станет.       — Может, мы насовсем переедем к нему? Облагородим участок, посадим парочку кустиков конопли и заживём.       — Ты боишься, — произносит он ошеломленно.       — Потерять тебя и аники, — Риндо знал меня как облупленного. — Если я умру…       — Ты уже пережила двух тысячи пятый.       — Засев в подвале в круге из соли и печатей на удачу. Если я умру, — повторяю я, — то я вернусь к тебе. Плевать сколько раз мне придется умирать или убивать, но я найду тебя.       — Знаю, — на выдохе, — и я тоже буду искать тебя в тысячи мирах, Широ.       «До чего же слащаво все это сейчас звучит», — думаю я, не скрывая своей счастливой улыбки. — «А может, просто устал или вырос?»       В двух тысячи седьмом мне восемнадцать. Я пережил сам себя на два года. Разве это не чудо?       — Постараюсь поспать немного.       — Хорошо, — согласно, — спокойной ночи.       — Спокойной.       На часах 18:09. И чем мне заняться? Телевизор может посмотреть да заказать чего-нибудь? Оглядываю по-спартански пустую кухню. Как бы я не старался создать уют, ничего не выходило как надо. Но братья были искренне рады пузатым кружкам с нарисованными на них мордами котов. Розовым пледам. Гирляндам. И домашней еде.       Я впервые чувствовал себя нужным. Любимым. И терять это я был не намерен.       У каждого из нас была своя комната в двухэтажной квартире. Почти той самой, из первой жизни, в которой некогда жили братья Хайтани. Ран настоял на личном пространстве, отвоевав себе самую большую комнату с балконом. Мы же с Риндо делили одну комнату на двоих с самого начала, ещё до того, как переехали в Роппонги.       Возвращаюсь обратно в большую комнату, к дивану. Складываю плед и взбиваю подушку. В квартире было прохладно из-за работающего двадцать четыре на семь кондиционера. В Токио летом без кондиционера не выжить. И чего мне вздумалось вернуться в большой город именно летом? Сидел бы сейчас у моря, пивко попивал, а не вот это все.       Слышу, как завибрировал телефон, выдавая песенку из рекламы про сырные шарики. Пришлось идти на кухню.       «Чего-то много звонков за один час», — думаю про себя отрешённо, принимая вызов.       — Йо, Мондаи-чи, — зычно здоровается со мной Мадараме.       — Да, привет, — отзываюсь я, — что случилось?       Шион звонил мне только по экстренным случаям или по просьбе Рана, когда тому было некогда даже присесть за день. Я же старался дел никаких с Мадараме не иметь, хотя Кен и просил меня приглядеть за Шионом.       От Мадараме отвернулась Вальхалла. Ещё раньше Поднебесье. Шион стал совсем неуправляемым из-за наркотиков. Так что пришлось выкручиваться и экстренно запирать Шиона в подвале клуба, пытаясь так побороть ломку и хоть немного достучаться до юноши. Братья моей затеи не оценили, но помогли затащить упирающегося Мадараме в подвал. Это уже после, в больнице, он пришел в себя и переоценил свою жизнь, перестав общаться с Рюгуджи и остальными парнями. И зачем-то же вернулся обратно, попросив хоть какую-нибудь работу, чтобы встать на ноги. Ран быстро отправил его на курсы бармена, обязав подписать какую-то расписку. Риндо был против такого расклада, как и я, но разве аники нас когда-нибудь слушал?       — Случилось, — его голос трещит в динамике. — В клуб сегодня ни ногой, поняла?       — Да я и не собирался, — дергаю плечом, — а что такое?       — Приедет верхушка Брахмана и Поднебесья.       Блять.       — И чего они хотят?       — Узнать, куда делся Саус Терано. В последний раз его видели в нашем клубе.       — Так это ещё доказать надо, — включил я сразу дурака.       Вот только Мадараме и его братки прятали Терано в одном из контейнеров стоящий на барже, перевозящих груз в тёплые и далёкие страны. Например, как Мадагаскар и Рио-де-Жанейро. Было плевать на самом деле подохнет ли Саус от обезвоживания, главное, чтобы мы больше о нем ничего и никогда не услышали.       — Король Роппонги, как же, — едко усмехаюсь, бросая на пол контейнера бутылку с водой.       Спал я в тот день, как убитый. Как и Ран, который по своей же дурости выпил разбавленный снотворным вискарь. Удобно, что в моей бананке завалялась пачка со снотворным, а Мадараме умел мастерски раздавливать таблетки до порошка. Терано же не повезло заявится качать права в наш клуб именно в тот день, когда я вернулся из командировки. Надо было уладить поставки с местными из Хирацуки, что в префектуре Канагава.       Аники по голове меня за это не погладил, но был доволен сложившейся ситуацией. А Рокухара Тандай распался сам собой, потеряв своего лидера.       — Скоро буду, — Шион чего-то пытался возразить, но я быстро захлопнул свою старенькую раскладушку. Не бросать на растерзание шакалам старшего брата.       В комнате переодеваюсь в короткий атласный топ черного цвета и джинсовые шорты. Стягиваю с плечиков белую рубашку Риндо. Осветленные волосы собираю в пучок с помощью деревянных длинных заколок, подмечая, что уши топорщатся, как у Ясухиро. Я постарался сделать все возможное, чтобы не походить на родных братьев, но каждый, сука, раз видел Хаджиме в зеркальном отражении. Ту далёкую, почти не существующую версию с осветлёнными волосами и татуировкой на голове. Волосы мне удалось осветлить, но набить татуировку уже не дал Риндо. Вместо эластичных бинтов ношу теперь короткие перчатки. Подкрашиваю быстро глаза красными тенями. Всовываю в уши сережки-висюльки. Проверяю деньги в бананке, как и документы. Телефон. Зажигалку, которую ношу я по привычке, ведь курить я бросил ещё тысячу лет назад.       Клуб начинал работать с восьми вечера. Опоздаю к открытию. Придется заходить через черный вход, избегая толпы и знакомых. Думаю, что меня сейчас навряд ли кто узнает, столкнись мы нос к носу. Официально меня признали пропавшим ещё три года назад. На плакатах, как и на официальном сайте без вести пропавших было фото Хаджиме. И это угнетало. «Не могли фото получше найти?» — не понимал я, разглядывая листовку. А после как-то забил на все это.       Из старых друзей я общался только с Кеном, Харучиё да близнецами Кавата. Ну и с Мадараме по рабочим вопросам.       Вот только Ясухиро прекрасно знал где я. Муто мог узнать номер кого-нибудь из братьев и просто позвонить. Но он не сделал этого. Не давал о себе знать и я.       В прошлом году умерла бабуля Ио. Тромб. В двух тысячи пятом, в середине июля, приезжала мама со своим выводком. Некогда родные мне люди жили своей жизнью.       Уже в такси понимаю, что Шион позвонил мне специально. Возможно, и правда переживал, как что не случилось, а может, просто хотел, чтобы кто-нибудь смог его удержать от необдуманных решений. И я не мог его в этом винить.