***
Она с рождения была немного замкнутым ребёнком, а после смерти Юнги это только усугубилось. Девочка старалась всегда держать Чимина в поле зрения. Она словно опасалась, что он тоже может уйти и никогда не вернуться. Такая, казалось бы, мелочь, как поехать в школу или к кому-нибудь в гости не с ним, практически каждый раз заканчивалась чуть ли не скандалом с криками и слезами. Спустя время, истерики реже, но ещё случались. Блондин переживал, конечно, до крови закусывал губу каждый раз после очередной ссоры, закрывая дверь чужой машины и позволяя кому-то из друзей доставить девочек до места назначения. Работа не всегда позволяла самому их отвозить. Раньше это всегда делал Юнги, ему было по пути. А даже если и нет, то свободный график посещения собственной звукозаписывающей компании всё равно позволял это делать. Сейчас всё очень сильно изменилось. Чимин мог бы перевести их учиться в другое место, поближе к дому, но он не хотел этого делать. Девочки посещали лучшие учебные заведения. Попасть туда сложно, но они справились. Даже не пришлось привлекать связи или деньги. Юнги переживал, как Дахён отнесётся к новому месту и такому большому количеству незнакомых людей, когда детский сад закончился и началась школа. Но там работали отличные преподаватели, в связи с этим каких-либо проблем не возникало. Сама девочка, преодолевая природную скромность, смогла влиться в коллектив и найти себе друзей. С Ханой же всё наоборот, даже мысли не возникало, что может пойти что-то не так. Любознательная и открытая ко всему новому, она нередко становилась соучастницей, если не зачинщицей, какой-нибудь проделки, несмотря на столь юный возраст. Именно из-за этого её родителей нередко вызывали в кабинет директрисы. Каждый раз было так стыдно за своего ребёнка, но всё недовольство от её поведения исчезало, как по щелчку пальцев, стоило этим маленьким ладошкам обнять за шею, пока они шли к машине, и тихо прошептать прямо в ухо: — Папочка, я очень сильно тебя люблю. — И блондин таял, в прямом смысле этого слова. Юнги, конечно же, был недоволен таким несерьёзным подходом со стороны младшего, ведь его самого не так-то просто очаровать невинно хлопающими глазками. Мужчина понимал, что Хана ловко манипулирует ими, и не вёлся на это, в отличие от Чимина. Тот был совершенно безоружен перед младшей дочерью. Поэтому наказаний за свои шалости она практически от него никогда не получала. Юнги каждый раз закатывал глаза и качал головой, но не спорил. Несмотря на это, Хана была замечательной девочкой, которая прислушивалась к родителям. Чувство стыда было ей не чуждо. Хоть она и ластилась к ним, чтобы избежать наказания, но уже на следующий день с самым серьёзным видом рассуждала, что поступила нехорошо. И ей очень жаль, что такое поведение их расстроило. Юнги с Чимином внимательно выслушивали её детские доводы, поощряя за честность, но при этом едва сдерживали улыбки, глядя на это нахмурившееся личико и морщинку между бровей. Когда Чимин, едва сдерживая слёзы, сообщил им о том, что папа Юнги больше не вернётся домой, Хана обняла его за шею и прошептала, что станет хорошей девочкой и не будет заставлять на неё сердиться. Так и произошло. Она превратилась в прилежную воспитанницу, и к директрисе больше не вызывали. Хотя раньше в её кабинете приходилось бывать чуть ли не каждый месяц…***
— Дахён, пожалуйста. Давай не будем ссориться? Я заберу вас вечером, и мы поедим мороженое. Хорошо? А сейчас идите чистить зубки и одеваться. Чимин смог, наконец-то, выбраться из кокона в виде объятий и одеял и направился в ванную. Девочки послушно покинули спальню. Тело всё ещё плохо слушалось, и сборы заняли больше времени, чем обычно. Чимин никак не мог сбросить с себя оковы тяжёлого сна. Что именно снилось, он так и не вспомнил. Примерно через час приехал Сокджин в ярко-розовом худи. — Дядя Джинни! — Девочки с воплями бросились его обнимать, будто тысячу лет не видели. Ловко подхватив обеих на руки, он понёс их к машине. Несмотря на раннюю весну на улице было приятно находиться, солнце ярко светило, но ещё не сильно грело. Несмотря на то, что сегодня воскресенье, Паку требовалось попасть в студию. Дебютное выступление его подопечных уже совсем скоро. Надо как следует подготовиться и тщательно всё отрепетировать, чтобы занять первые места. Бывший вокалист уже несколько лет преподавал в танцевальной студии Хосока, которую ему помог открыть Юнги. Мин очень обрадовался, когда узнал, что Чимин будет там работать, так как знал, что страсть к танцам не иссякла у него даже столько лет спустя. Он вёл занятия в собственной группе, состоявшей из парней и девушек. Блондину нравилась его работа. Это и возможность самому продолжать заниматься любимым делом, и обучать новое поколение. Даже приходя домой полностью без сил, он всегда чувствовал себя счастливым. А ещё работа очень сильно помогала справляться с горем. Отвлекала от тяжёлых мыслей, не давая совсем впасть в хандру. Переступая каждый раз порог зала, он оставлял разбитого себя снаружи и снова горел своим делом, выжигая танцем всю боль от потери любимого человека… Пристегнув детей и закрыв дверь машины, Джин обернулся к Чимину. — Джин-хён, тебе не так давно исполнилось тридцать семь лет. Розовое худи, серьёзно? — Отстань, мелкий. Я вполне могу позволить себе носить такие вещи, не пытайся меня пристыдить. Возраст тут вообще не играет никакой роли. — Наигранно-возмущаясь, произнёс тот, а затем уже серьёзно спросил. — Лучше скажи, как ты? Чимин ждал этого вопроса, но ответа от него на самом деле не требовалось. По лицу всё было прекрасно видно, поэтому уже через мгновение его сжали в тёплых объятиях. — Мне вчера звонил Тэхён после того, как они с Гуком уехали от тебя. — Понравился маникюр? — Чимин улыбнулся, вспоминая вчерашние ногти Чонгука. — Девчонки отлично над ним поработали. — Джин тоже улыбался. — Значит, ты планируешь уехать? — Возможно. Ещё ничего не решено. Да и мои ребята совсем скоро выступают. Я не могу их бросить. — Мы же совсем перестанем видеться. Чем я буду заниматься по воскресеньям? Мало того, что Намджун опять укатил куда-то в Европу, чтобы курировать очередную выставку Тэ, теперь и ты решил меня бросить. — Пригласи Хоби-хёна выпить. Уверен, на этот раз он точно согласится, — широко улыбаясь, предложил Пак. — Эта шутка уже давно потеряла свою актуальность, — парировал Джин. — Можешь открыть ещё один ресторан. Например, в Пусане. Тогда и видеться будем чаще, и воскресные посиделки сможете продолжить. — Я рассмотрю твою бизнес-идею. — Профессионально ответил старший. — Подготовь проект и смету. И да, самое главное: место расположения. Ты мне, конечно, друг, но терпеть убытки я не намерен. Оба звонко рассмеялись. — Нам всем очень не хватало твоего смеха, — практически повторив вчерашние слова Тэхёна, сказал Джин. — Я приеду к семи или около того, чтобы их забрать. Чимин ещё раз обнял старшего друга и отошёл от машины, чтобы не мешать ему проехать. С заднего сидения активно махали четыре ладошки. — До вечера! — Проводив их взглядом, блондин направился к своему автомобилю. Пак любил водить. Ветер, залетавший в салон через открытое окно. Высокая скорость, практически полёт над дорогой. Адреналин в крови и ни одной мысли. Нечто подобное он мог себе позволить в такие дни, как сегодня. Когда можно расслабиться, насладиться тишиной и одиночеством. Студия, в которую сейчас направлялся Чимин, располагалась на другом конце города. Поездка туда практически каждый день стала для него ещё одним своеобразным ритуалом. Помогала не помнить, не бояться. Только скорость и абсолютная пустота в голове. Приходила ли ему когда-нибудь мысль закрыть глаза и отпустить руль? Однажды. Это случилось вскоре после похорон, а может и спустя пару месяцев. Чимин тогда себя не помнил от горя. На улице целый день шёл проливной дождь. Складывалось впечатление, что небеса плакали вместе с ним. Оставив ещё с утра детей у Тэ и Гука, чтобы ребята могли на следующий день отвезти их в школу и сад, после работы он приехал домой и сразу же лёг на постель, даже не раздеваясь. Сил для этого просто не осталось. Тренировка была выматывающая. Он так и хотел, чтобы упасть и отключиться. Но уснуть не получилось. В пустой квартире было слишком одиноко и тихо. Бесцельно побродив по комнатам, он вернулся в спальню. Затем открыл дверь шкафа-купе, достал одну из кофт Юнги и надел на себя, прямо поверх рубашки. Руки не поднимались убрать его вещи. Чимин считал, что ещё слишком рано. Это можно сделать и позднее. — Ничем не пахнет. Я больше тебя не чувствую. Чимин спрятал лицо в вороте любимого худи старшего и заплакал. Сколько прошло времени? Минута или уже целый час. Дождь всё не унимался. Время перестало иметь значение, потому что вся его жизнь потеряла смысл. Так хотелось умереть, лишь бы не чувствовать и не помнить. Абсолютная пустота. — Почему ты не забрал меня с собой, Юнги? Почему? — Он выл, как дикий, раненый зверь. От этих звуков пробирали мурашки по всему телу. — Зачем оставил? В ответ слышались только раскаты грома за окном. От бессилия Чимин начал молотить кулаками по кровати, а затем закричал в голос. Сердце больно билось о рёбра, от слёз практически ничего уже не видно, каждый вздох жёг лёгкие. Наверное, именно так ощущается предсмертная агония. Это действительно конец? Следующее, что он помнил, как садится в автомобиль Юнги. После трагедии на нём никто не ездил. Машина сиротливо стояла на подземной парковке их дома. Вставив ключи в зажигание, Чимин завёл мотор и плавно выехал на широкую улицу. Дождь уже перестал идти. Небо было чистое и безоблачное. Светила полная луна. Не выбирая направления, он просто продолжил ехать. Очень скоро огни большого города остались позади. Дома попадались всё реже, а нога вжимала педаль газа всё ниже. Ремень безопасности был проигнорирован, о чём каждую секунду вспыхивало предупреждение. Чимин не видел его и не слышал, он вообще мало следил за дорогой, взгляд как будто остекленел. Эмоций не осталось, страха тоже. О чём он думал в тот момент? Ни о чём. Пустота, как и хотел. Неожиданно, на дороге возник чей-то силуэт. Тело среагировало быстрее мозга, нога резко ударила по тормозам. Колёса издали мерзкий звук, в попытке остановиться. Машину занесло в небольшой кювет. Блондин сильно ударился головой о руль, из рассечённой брови тут же полилась кровь. Сознание не хотело его покидать, заставляя до конца прочувствовать всю тяжесть содеянного. Находясь в полуобморочном состоянии, он кое-как открыл дверь машины и буквально вывалился из неё на землю. Тяжело поднявшись, Чимин понял, что повредил правую ногу. Наступать на неё было чертовски больно. Возможно перелом, но очень хотелось бы верить, что просто ушиб. Вокруг никого. Что за странный силуэт привёл к дорожной аварии, так и осталось загадкой. Найдя на коврике свой телефон с разбитым экраном, он вызвал скорую помощь и эвакуатор. О случившемся до сих пор ни одна живая душа не знала. При воспоминании об этом, каждый раз становилось очень стыдно. Хоби пришлось солгать, что повредил ногу на тренировке. Врач успокоил, сказав, что это всё-таки ушиб. Внезапный больничный позволил зализать раны и хорошенько подумать о своём безрассудном поступке. Если кто-нибудь из друзей узнает об этом, о спокойной жизни можно забыть. Они станут каждый день приезжать по очереди и нести «караул», не забывая постоянно напоминать о совершённой глупости. Однажды им уже приходилось это делать. И Чимин не хотел повторения.