История не нашей жизни

Юнги накрыл его губы в нетерпеливом и жадном поцелуе. Он не прекратил их терзать, даже когда воздуха стало не хватать, никак не мог насытиться. Словно голодный зверь, настигший свою жертву. Холодные руки забрались под майку и сильно сжали бока, тут же оставляя синяки на нежной коже. Чимин потерялся в ощущениях, всё происходящее сводило с ума, это было наслаждение, граничащее с болью. Голова просто шла кругом. — Подожди. — Блондин немного пришёл в себя. Он упёрся руками в чужую грудь и отстранил его назад, чтобы перевести дыхание. Такой же холодный, как и руки, взгляд отрезвил моментально и заставил поёжиться, смотреть в эти глаза оказалось весьма неприятно и даже страшно. От прежней теплоты и ласки не осталось и следа. В данный момент там сиял какой-то дьявольский огонь, готовый утащить твою душу прямиком в ад. — Как ты сюда попал? Юнги убрал свои руки и молча встал. Затем неспешно подошёл к окну и одним резким движением отдёрнул шторы. Снаружи была глубокая ночь. — Я пришёл поговорить о нашем с тобой предназначении, Чимин. На кону стоит слишком много жизней. А времени с каждым днём всё меньше и меньше. Ничего не понимая, Пак выбрался из постели, поправил сползшую лямку на левом плече и встал рядом с ним. Мин по-прежнему продолжал смотреть в темноту, заложив руки за спину. Его очень бледное лицо вообще ничего не выражало, все эмоции будто отключили. Сложно поверить, что минуту назад именно этот человек целовал, даже кусал его губы, настойчиво проникал в рот и, не давая сделать глоток воздуха, буквально изнасиловал своим языком. Сейчас перед ним стояла абсолютно другая личность, лишь отдалённо напоминавшая горячо любимого человека. — Ты можешь объяснить? Я ничего не понял. — Чимин осторожно прикоснулся к его плечу. Ладонь обожгло холодом. — Почему ты такой холодный? — Потому что я мёртв, любовь моя. Благодаря тебе, моё тело уже целый год гниёт в сырой земле. От этих слов, как от пощёчины, парень отшатнулся назад, отдёрнув руку. Он во все глаза уставился на брюнета, не в силах что-либо сказать. Видя такую реакцию, Мин с тенью улыбки произнёс: — Ооо, не нужно так расстраиваться. Я не держу на тебя зла. Иди ко мне. Он распахнул объятия. Чимин не смог решиться и сделать шаг навстречу, поэтому остался стоять на месте. — Прости. Мои слова, наверное, грубо прозвучали, да? Я здесь не для того, чтобы напоминать о твоих неверных решениях, ты лучше меня про них знаешь. Давай поговорим о нашей группе. Каждое произнесённое им слово выбивало последний воздух из лёгких, Чимин не мог смотреть в эти холодные глаза, поэтому отвёл взгляд, почти не слушая. Сердце колотилось о рёбра как сумасшедшее, причиняя физическую боль. От чего он невольно приложил руку к левой стороне груди. — Не мог бы ты смотреть на меня, когда я с тобой разговариваю? Прояви хоть немного уважения. — Прости, хён. Я не хотел показаться невежливым, прости меня. Огромным усилием Пак снова поднял глаза, чтобы на него посмотреть. Мин улыбнулся почти, как раньше, и продолжил. — Наша группа, Чимин. Ты хоть ещё помнишь о ней? — Насмешливый тон заставил ещё сильнее напрячься. — Я никогда не забывал. — Да? А мне почему-то так не кажется. Иди сюда, позволь кое-что тебе показать. — Несмотря на спокойный тон собеседника, Чимин не мог заставить себя приблизиться, хотя бы шаг сделать. Видя его нерешительность, Мин подошёл сам. Он больно дёрнул, схватив за запястье, и насильно заставил подойти к окну. — Посмотри туда и скажи, что ты видишь. Блондин сделал, как ему велели. — Там ничего нет, просто ночь. — Не торопись и присмотрись внимательнее. — Мин слегка толкнул его в спину, призывая снова обратить взгляд наружу. — Я по-прежнему ничего не… Красная дорожка. По ней не спеша шли семь человек. Они вежливо улыбались и приветливо махали руками. Толпа фанатов стояла за ограждением. Одни скандировали их имена, тряся самодельными плакатами, другие радостно визжали от возможности лицезреть своих кумиров вживую. Каждый из ребят облачён в прекрасный дорогой костюм, сшитый на заказ, идеально подчеркивающий все достоинства стройного телосложения. Фотографы, не переставая, щёлкали затворами камер. Важно успеть запечатлеть каждый момент, каждую эмоцию на лицах мировых звёзд. Вспышки слепили глаза, но парни оставались невозмутимыми и спокойными. Им не привыкать к подобному вниманию как со стороны прессы, так и со стороны поклонников. За столько лет своей творческой деятельности это уже не доставляло какого-либо дискомфорта. Небольшая доля переживания присутствовала, бесспорно. Чем закончится вечер? Какая это по счёту попытка? Седьмая? Да. Они в седьмой раз стали номинантами на главную музыкальную премию. Так не хочется сегодня почувствовать горечь разочарования из-за того, что награда вновь досталась другим. Феерическое выступление прошло великолепно, как обычно. Затем оглашение результатов. Здесь тоже всё, как всегда. И вот она, заветная статуэтка у них в руках. Сколько же эмоций ребята испытали в тот момент, пока поднимались за ней, невозможно передать словами. Они так долго ждали, так упорно шли к своей цели, столько трудились, чтобы оказаться на этой сцене и выразить свою любовь, а также нескончаемую благодарность фанатам по всему миру. Сегодня это случилось, их общая мечта исполнилась… — Ну? Что скажешь? — Мин сложил руки на груди и самодовольно улыбнулся, глядя на Чимина. Эмоции, что отражались на некогда красивом лице, можно назвать злорадством и неким превосходством. Словно между ними шло какое-то соревнование. Только непонятно, за что они борются, и какие здесь правила. Ночной гость не спешил ввести его в курс дела. — Мы получили Грэмми? — Ты почти угадал. Мы МОГЛИ получить Грэмми, но этого не произошло. Группа развалилась, как ты помнишь, и вместо исполнения своей мечты я менял подгузники. Что ж, спасибо тебе за это. — Почему ты в этом меня обвиняешь? Мы же оба хотели создать семью и сделали это. Разве я не прав? Мин звонко рассмеялся, не в силах и дальше слушать глупые рассуждения. — Чимини, ты всегда был таким наивным мальчиком. — Брюнет по-отечески потрепал его по щеке. — Мне хотелось так многого добиться в жизни. И Грэмми лишь одна из возможных вершин успеха. Но даже это не главное. То, что делала наша группа, действительно являлось очень важным, имело огромное значение. Как ты не понимаешь? Мы ведь не просто семь человек, которые собрались вместе, чтобы петь и танцевать. Мы стали огромной движущей силой. Наше влияние столь велико, что даже представить себе сложно. А ты говоришь про какую-то там семью. Сними, наконец, розовые очки и посмотри, что происходит вокруг. Этот мир в огне, и с каждым годом становится только хуже. Мин почти кричал на него, гневно сверкая глазами. Чимин под этим суровым взглядом сжался весь и опустил голову, он уже был готов к тому, что его ударят. — Я же просил смотреть на меня! — Юнги схватил его за плечи и с силой встряхнул, заставляя снова поднять голову. — Если ты не веришь мне, вот ещё одно доказательство. Сам посмотри. Это случится в ближайшие пять лет. Затем он развернул его и грубо пихнул в сторону окна, почти ударяя о стекло. А сам встал сзади, обжигая шею ледяным дыханием, и прошептал в самое ухо: — Смотри очень внимательно. Ты не должен что-либо упустить. Уже знакомый вид из окна на родной город, которым Чимин ранее так любил наслаждаться, изменился до неузнаваемости. По улицам двигалась различная военная техника, и сновали солдаты, многие дома горели или были разрушены почти до основания. Повсюду слышались выстрелы, доносились крики и плачь людей. Каждую минуту кто-то убивал, а кто-то умирал. — Что там происходит? Чимин прижался обеими ладонями к окну в попытке хоть что-нибудь разглядеть. Но густой едкий дым не позволил этого сделать. Кажется, запах гари и разлагающихся прямо на улице трупов проникал даже сюда. Начало подташнивать, но он не смел отвести взгляд от того ужаса, что разворачивался внизу. — Это война, любовь моя. Сейчас ты видишь, как убивают мирных граждан, грабят их дома, берут в плен женщин и детей, чтобы продать их на чёрном рынке. Жаль, что не удалось этого избежать. Чимин резко развернулся и с вызовом на него уставился. — Не пытайся на меня повесить ответственность за события, к которым я не имею прямого отношения. Наша группа никогда не занималась политикой. Мы к этому не причастны. — Он махнул рукой в сторону окна. Мин горько рассмеялся. — Ты по-прежнему не видишь картину целиком. Отвлекись на минуту от созерцания собственной никчёмности и посмотри вокруг. Неужели, ты думаешь, что выступления с речами на многочисленных конференциях, заседаниях в ООН, Юнеско и так далее ничего не значили? — Парень сохранял молчание. — Это давало мощный толчок, чтобы хрупкий мир оставался на плаву. Но тебе, как я посмотрю, совершенно плевать на жизни других людей, потому что слишком зациклен на себе. Никогда бы не подумал, что ты окажешься настолько эгоистичен. — Замолчи! Это неправда. Я думаю не только о себе. Чимина всего трясло от несправедливости злых слов. — О, серьёзно? Именно поэтому ты не хочешь, чтобы я смог прожить долгую и счастливую жизнь, а остался лежать в гробу и продолжил кормить червей? Так ты думаешь не только о себе? Я всё верно понимаю? — Наши дети. Почему ты не говоришь о них? Чтобы вернуть тебя, им придётся навсегда исчезнуть. Пак всеми силами пытался воззвать к голосу разума. — Чимин, приди в себя. Их не должно в принципе существовать. Это ошибка! Парень не мог поверить в то, что услышал, открыв рот в немом шоке. — Не надо так на меня смотреть. Это не столь большая плата за то, чтобы сохранить баланс во Вселенной. — Ты сейчас говоришь серьёзно? — Тихо прошептал блондин. — Я никогда не хотел детей. Никогда! Я мечтал заниматься музыкой. А ты отобрал эту мечту. Но сейчас тебе выпал шанс всё исправить. Все ошибки, которые ты совершил в своей жизни. И я не прошу, а требую согласиться на предложенные условия. У тебя нет никакого права лишать меня будущего. И ты не можешь забрать это будущее у миллионов других людей по всему миру, которые из-за тебя погибнут. Из-за того, что ты слабохарактерный и бесполезный. Мин продолжал сжимать его плечи своими холодными руками, не давая шанса отстраниться или отвести взгляд. — Я не верю. Этого не может быть. — Чужие слова не укладывались в голове. — Хорошо. Раз тебе плевать на группу, на судьбу всего человечества, давай взглянем на то, что ждёт непосредственно твоих детей. Брюнет насильно подтащил сопротивляющегося парня к окну и прижал его лбом к холодному стеклу, удерживая голову в таком положении и не позволяя отстраниться. — Смотри, любовь моя, это очень скоро произойдёт. Чимин не мог освободиться, поэтому вынужден был смотреть. Дахён лежала на постели с закрытыми глазами, находясь в своей комнате. Её личико приобрело смертельно-бледный цвет. Девочка тяжело дышала через рот, из-за чего кожа на тонких губах высохла и местами потрескалась, образуя незаживающие кровавые ранки. Сил в маленьком теле почти не осталось. Чимин сидел на стуле, опустив тяжёлую голову на собственные руки. Слёзы не переставали бежать из глаз. Врач, стоявший рядом с ним, положил ладонь на плечо убитого горем отца и тихо произнёс: — Мужайтесь, сегодня её последняя ночь. Очень жаль, что медицина оказалась бессильна справиться с этим недугом. Затем он так же тихо ушёл, прикрыв за собой дверь. Хорошо, что Ханы здесь нет. Малышка осталась в доме Тэхёна и Чонгука. Она так плакала, когда её забирали, будто уже знала. Гуку пришлось силой отцепить девочку от Чимина и взять на руки. Тэхён сжал друга в объятиях, глотая слёзы. — Папочка. — Слабый голосок заставил его поднять голову и посмотреть на своего умирающего ребёнка. — Я здесь, малышка. Я рядом. Она слепо вытянула маленькую ладонь в направлении голоса, и её тут же сжала тёплая рука отца. — Мне уже не больно. Не плачь, пожалуйста. Малышка до последнего вздоха старалась заботиться о своём родителе, даря ему любовь и поддержку. Чимин прижался губами к её руке. — Хорошо, я рад это слышать. Отдыхай. Ты, наверное, устала? — Да, я очень устала и хочу поспать. Чимин свободной рукой поглаживал по голове, как делал это раньше, когда укладывал её. Это действие успокаивало и помогало быстрее уснуть. — Спи, моя маленькая. Надеюсь, во сне ты встретишь нашего папу Юнги и сможешь крепко его обнять. — Я правда смогу это сделать? В её голосе слышалось столько надежды, она так по нему соскучилась. — Правда. Я верю в это, ты тоже верь. А теперь засыпай. Это был долгий день. Когда дыхание перестало слышаться, а ресницы навеки замерли, Чимин осторожно поцеловал ребёнка в холодный лоб, отпустил её ручку и вышел из комнаты, аккуратно прикрывая дверь, чтобы не потревожить мёртвый сон. Тэхён ответил практически мгновенно. — Её больше нет. Сказать что-либо ещё он не смог, захлёбываясь слезами. На том конце трубки тоже послышался горький всхлип… Блондин отшатнулся от окна, вырываясь из захвата чужих рук. Он не мог поверить тому, что сейчас увидел. — Это неправда! Не может быть. Скажи, что ты лжёшь. — Всё именно так и произойдёт. Твоя дочь умрёт в свой десятый день рождения. — Постой. — Он ошарашенно посмотрел в холодные глаза. — Это значит, что… — Да, уже в этом. Третьего ноября 2030 года она умрёт. — Лицо брюнета скривилось в хищном оскале. — Зато мне будет не так одиноко. Чимин начал задыхался, медленно оседая на пол. — Нет, нет, нет. Она не может тоже умереть. Я не верю тебе. Он начал судорожно трясти головой из стороны в сторону, словно это могло помочь избавиться от ужасного ведения. Затем обнял себя руками, потому что тело дрожало от липкого страха, который поселился в его душе. Мин присел рядом с ним и осторожно поднял одной рукой за подбородок. — Ты можешь всё исправить, и девочке не придётся так рано умирать. Прими верное решение, любовь моя. Ты сможешь это сделать. — Не называй меня так. Ты не он, а какое-то чудовище. Чимин дёрнул головой, избавляясь от руки на своём лице. Брюнет поднялся на ноги и зло рассмеялся. — Возможно, так и есть, но я не большее чудовище, чем ты. Разница заключается лишь в том, что я это признаю. А ты продолжаешь отрицать, считая себя жертвой. Но ты не жертва, Чимини, пойми и прими, наконец, этот факт. Ты — палач, который вынес смертельный приговор мне, своим детям и ещё миллионам других людей, но упорно продолжаешь отрицать, думая, что непричастен ко всему происходящему вокруг. Так кто из нас чудовище? — Глумливо склоняясь над сидящим на полу человеком, спросил Мин. — Что ты мне подарил? — Едва слышно прошептал блондин. — Говори громче. Что ты там бормочешь? — Брюнет упёр руки в бока, по-прежнему смотря на свою жертву сверху вниз. — Что ты подарил мне в тот год, когда попал в аварию, накануне моего дня рождения? Ответь. — Чимин поднял на него взгляд, полный твёрдости и решимости. — Это простой вопрос. Продолжая улыбаться, Мин смотрел на него, но молчал. — Я так и думал. Ты вовсе не Юнги, а самозванец. — Ты оказался не так глуп, как мне показалось при нашей первой встрече. Чимин моргнул один раз и перед ним предстал совершенно другой человек. Своим внешним видом он кое-кого напоминал. Такая же одежда, цвет глаз и…крылья. Они были меньше и абсолютно белого цвета. — Ты тоже ангел? — С сомнением в голосе спросил блондин. — Я не просто ангел, Чимини. Я ангел-хранитель, которого ты оставил без работы. — Лай, немедленно это прекрати! — В дверях комнаты стоял Лу и грозным взглядом сверлил своего «коллегу». — Я пытаюсь выполнить задание, которое тебе, очевидно, не под силу. Мог бы сказать «спасибо». — Тебе не положено здесь находиться. — Хорошо, я ухожу. С этими словами Лай растворился в воздухе. Чимин боялся сделать вздох, слушая перепалку небесных созданий. Когда один из них внезапно исчез, он с трудом поднялся на ноги и посмотрел на виноватое лицо второго Ангела, а затем спросил: — Всё, что он показал мне сейчас, это правда? Пак замер в ожидании. На самом деле, его интересовал ответ только относительно последнего видения. Лу тоже это осознавал и не спешил говорить. — Чимин, позволь мне сначала объяснить… — Просто ответь на вопрос: да или нет?! Ангел сделал пару шагов к нему с протянутыми руками. Увидев, как Чимин снова от него отшатнулся, он вернулся на место, опустив голову и ладони. — Лай не имел права всё это показывать. Он не должен был на тебя давить. — Ответь мне, пожалуйста. Слёзы душили, в горле стоял огромный ком, сделать вдох никак не получалось. Чимин уже предчувствовал ответ, но не хотел в него верить, пока не получит подтверждение. — Всё, что ты сейчас увидел, является правдой. Блондин взвыл в голос и спрятал лицо в ладонях. Лу подошёл к нему и попытался обнять, но встретил резкое сопротивление. — Убирайся! — Чимин, послушай… — Я сказал, пошёл вон! Что есть силы, он толкнул Ангела куда-то в грудь и в следующее мгновение открыл глаза, лёжа в собственной постели. По щекам бежали неконтролируемые слёзы, из-за этого стало практически невозможно дышать. Не понимая, что происходит, Чимин хотел сесть, но тело снова будто одеревенело. Видимо, ему приснился кошмар. Кое-как поднявшись на ноги и зайдя в ванную, он привёл себя в порядок. Успокоившись, вернулся обратно в кровать. Внезапное оцепенение прошло, но руки ещё немного подрагивали. Он попытался вспомнить, что ему снилось, но так и не смог этого сделать. Посмотрев на часы, блондин увидел четыре нуля. За окном была глубокая ночь. Через некоторое время, снова засыпая, он уловил какой-то шум. Внимательно прислушавшись, понял, что это чей-то кашель. Чимин снова встал и направился к ближайшей комнате. Осторожно открыв дверь и не включая свет, он прислушался. Хана спокойно спала, обнимая игрушечного кота. Неплохо бы его постирать. Постояв для верности ещё пару минут, Чимин успокоился и закрыл дверь. Подойдя к спальне старшей дочери и даже не успев открыть дверь, он снова услышал сильный кашель. Тихо войдя внутрь, встревоженный отец спросил: — Дахён, что случилось? — Кажется, я простудилась. Включив ночник, установленный на прикроватной тумбе, он присел на постель и потрогал лоб. Тот оказался горячим. Девочка изрядно вспотела из-за поднявшейся температуры. — Это моя вина. Не стоило есть мороженое прямо на улице. Надо было сразу идти домой. Пак корил себя за бездумный поступок, который привёл к такому состоянию дочери. — Я скоро вернусь. Он спустился вниз на кухню и достал из аптечки нужные лекарства, а затем вернулся обратно. Выпоив всё необходимое, стал медленно гладить ребёнка по голове. — Ты побудешь со мной, пока я не усну? — Конечно. Ложись поудобнее и скорее засыпай. — А колыбельную споёшь? — Хитро улыбаясь, спросила Дахён. — Помнится, ты говорила, что уже слишком взрослая для чего-то подобного. Чимин тоже мягко улыбнулся, не прекращаясь осторожно водить по длинным волосам. — Только, когда я болею. В остальное время не нужно этого делать. — Договорились. — Покопавшись в памяти, блондин виновато произнёс. — Прямо сейчас я не могу вспомнить ни одной колыбельной. — Тогда спой одну из своих песен. Ты уже очень давно этого не делал. И это чистая правда. После смерти Юнги, Чимин больше не мог петь. Физически он был абсолютно здоров, но у него болела душа. Боль оказалась настолько сильной, что каждая попытка напеть даже самую простую мелодию, заканчивалась тем, что в горле возникало ужасающее чувство, словно ему перерезали связки. Он начинал задыхаться, слёзы душили, а сердце было готово в любой момент выпрыгнуть из груди. Его состояние по всем признакам смахивало на паническую атаку, но певец не стал обращаться к специалистам, оставив всё, как есть. Раньше в их доме постоянно звучала музыка. Ведь оба родителя девочек буквально ею жили. К сожалению, это осталось в прошлом. Чимин прокашлялся и комнату наполнил приятный мелодичный голос. Песня была о чём-то весьма печальном. Герой просил свою возлюбленную стать светом для самой себя, чтобы она больше не чувствовала боль. Несмотря на это, Дахён улыбалась. Она очень соскучилась по волшебному пению своего отца, так как давно его не слышала. Спустя какое-то время ребёнок уснул, и Чимин вернулся к себе в комнату. Забравшись под одеяло, он продолжил напевать ту же мелодию и вскоре погрузился в сон без сновидений.