Закрытый холст

Рука дрогнула. Кисть со звонким стуком упала на пол, оставляя под собой кляксу розово-фиолетового цвета. Переписчик тяжело вздохнул, внимательно глядя на холст перед собой. Руки долгое время выводили каждый изгиб, каждый мазок казался совершенством, а может, это из-за того, что совершенством казалась женщина на портрете? Каждый ее жест в жизни был наполнен изяществом и неким умиротворением. Пальцы бережно держали волшебное перо, а с губ ее обычно не сходила лёгкая полуулыбка… Лицо… Лицо! Это мягкое, округлое лицо с тёплыми глазами, оно все никак не хотело получаться! Казалось, каждая морщинка оставалась в памяти художника, каждая полоса на лице и складка, но перенести на холст всё это оказалось той ещё задачей. Он не мог закончить этот портрет который месяц. Каждый раз он садился за него, рисовал и видел новые изъяны, которые пытался устранить. Образ получался узнаваемым, похожим, но что-то вечно мазолило его глаз. Будто чего-то не хватало, чего-то, что Магнификус никак не мог уловить, удержать в своих руках и на конце своей кисти. Он сделал пару шагов назад, глядя на улыбающееся лицо Гриморы на холсте. Ему все ещё не нравилось. Может, это потому что он рисовал по памяти? Переписчица смерти — единственная, с кем ему ещё нравилось проводить время, но просто так усадить перед собой он ее не мог. Каждый раз, как пытался об этом заговорить, почему-то хотелось перевести разговор в другое русло, что он и делал. Эта неуверенность была такой чуждой для, обычно, прямолинейного переписчика, но сейчас он никак не мог от нее избавиться. — Слишком занят, чтобы встречать гостей? — раздался мягкий голос со стороны входа в его мастерскую. Вздрогнув, переписчик тут же натянул на холст кусок материи, явно не желая, чтобы любопытные глазки заглядывали туда. Он внимательно посмотрел на стоящую Гримору. Женщина мягко улыбнулась и привычно села на один из стульев. Она, должно быть, уже не стояла у двери и не стучала по нескольку раз. Заходила так, без предупреждения, все равно у Магнификуса не было ни привычки, ни желания встречать гостей. — Все никак не можешь дорисовать эту работу? — вновь спросила она, с интересом глядя на закрытый холст. Переписчик постоянно закрывал его, а она и не пыталась посмотреть, что там. Зная его скверный характер, лучше было не сунуть свой нос, куда не следует. — Что-то хотела? — не отвечая на вопрос, произнес он, поднимая кисть, небрежно бросая ее в стаканчик и начиная готовить чай. — Да нет. Общаться с трупами иногда надоедает, решила… Проведать тебя. Не одичал ли ты тут, в своей башне. — Гримора кокетливо хихикнула. Опусти такую шутку Леший, он бы уже, в лучшем случае, выгнал его. Не то чтобы он так же заходит к нему, но подобного от других он терпеть бы не стал, а ей легко спускал подобное с рук. — Очень смешно. — Нахмурился Магнификус, ставя перед переписчицей небольшую чашечку с ароматным напитком. — Мне надо тренировать своих учеников и… — У тебя же есть граммофон? — Что? — переписчик на мгновение застыл, то ли не понимая как она могла его перебить, то ли к чему ей граммофон. Растерянный взгляд проскользил по фигуре женщины, остановился на ее руках. Только сейчас он заметил, что она держала своего рода конверт из картона, внутри которых обычно хранили пластинки. Гримора улыбнулась: — ну так что.? Переписчик кивнул и, забрав из ее рук явно старую, потрепанную жизнью пластинку, направился на поисках нужного устройства. — Ты… потревожила меня из-за какой-то пластинки.?! — небрежно бубнел он себе под нос, роясь в собственных вещах. Наконец, нужная вещь была найдена. Стряхнув с него пыль, Магнификус достал пластинку; пара не особо хитрых махинаций и она уже начинала кружить под натиском специальной иглы. Пару мгновений она лишь шумела, издавая невнятный скрежет, но после комната заполнилась приятной, медленной музыкой. Гримора улыбнулась. Казалось, ее лицо ненадолго посветлело, морщинки разгладились, а глаза засияли. Женщина встала и лёгкими, изящными движениями проскользила из одного угла комнаты к другому. Весело шуршали ее юбки, а лучи солнца, проникающие через окно, игриво обволакивали ее фигурку. Маг же с интересом наблюдал, как та пару секунд вальсировала сама с собой, пока наконец не решила остановиться. — Я уже и забыла, что было на ней. — с неким даже трепетом произнесла переписчица, глядя на своего товарища. — Не знал, что ты умеешь танцевать. Магнификус усмехнулся, после чего отставил мольберт с холстом и свой небольшой столик с красками и кистями чуть в угол, чтобы тот не мешал. Поправив кусок ткани, он вновь обернулся к переписчице смерти. Та стояла, оперевшись на стол, блаженно прикрыв глаза. — А ты? — Что «я»? — Ты танцевать умеешь? Магнификус недовольно скривился. Вряд ли это было сильно заметно, но он явно не был в восторге от этого. — Немного, но времени на эти глупости у меня нет. И без этого дел по гороло. — твердо отчеканил он, скрещивая тонкие руки на груди. Женщина вдруг хитро улыбнулась и сделала пару легких шагов вперёд. Магнификус скептично глянул чуть вверх, внимательно глядя на свою собеседницу. Ох, она и так была немного выше его, но Гримора предпочитала носить ещё и каблук. Рядом с ней он ощущал себя меньше положенного и ему это совсем не нравилось. — Я уже даже знаю, что ты от меня хочешь. — устало протянул переписчик, после чего запустил пластинку заново и вежливо протянул даме руку, приглашая ту на танец. Не говоря и слова, Гримора приняла его предложение. Шаг левой, поворот, шаг правой… Переписчики кружились по не очень большой комнатке, внимательно глядя друг на друга. Магнификус первое время сбивался, но женщина лишь очаровательно хихикала в ответ, подсказывая с движениями. Раз, два, три… Раз, два, три… Странные чувства. Он стоял ближе положенного, но все было в порядке. Он бережно клал руку на ее талию, но никто не чувствовал стиснения. Должно быть, она видела в этом лишь безобидное развлечение, но почему-то сердце переписчика трепыхало слишком сильно, и дело даже не в подобной нагрузке. Она держала край юбки, обходя вокруг него. Весело стучали небольшие каблучки о деревянный пол. Для нее этот танец был чем-то более интимным, нежели что-то другое. Без похоти и разврата, без лишних движений и мыслей, но именно сейчас, в этом танце они были так близки, как никогда не были. Солнце играло на волосах и одежде, иногда слепило в глаза, комната вращалась вокруг них, а пластинка всё играла. Почему-то, все остальные вдруг забылись, будто никого кроме них нет и никогда не будет, не будет и проблем, и забот… Так странно все это. Пластинка остановилась. Они тоже замерли, стоя посреди комнаты. Грудь обоих тяжело вздымалась, но переписчики не думали отпускать руки друг друга. С молчаливой нежностью смотрели друг другу в глаза, боясь разрушить идеальную тишину этого мгновения неуместными словами и движениями. Они нехотя расцепили свои руки. На долю секунды он задержал кончики пальцев Гриморы в своей ладони, а после все же отстранился. — Думаю, я уже слишком стара для этого… — неловко отводя взгляд, проговорила Гримора усмехаясь и укладывая руку себе на грудь, будто пытаясь успокоить и сердце, и дыхание. — Думаю, я тоже… — коротко подтвердил Магнификус. Они оба сели за стол, взяли в руки чашки с уже остываюшим чаем. Молчали. Бурной беседы не было. Как они не старались, она заканчивалась достаточно быстро, даже немного неловко, но никто не спешил уходить, отвлекаться на другие дела. Что-то точно сегодня изменилось. — Если найдешь, принеси ещё пластинок. — задумчиво произнес Магнификус, внимательно вглядываясь в коричневую ароматную жидкость. Гримора улыбнулась в ответ: — Обязательно.