Карточный долг

Карандаш для глаз попался ему возле кассы в аптеке, когда они были в Торке. Дешевый даже на вид, с колпачком-точилкой. Рокэ был третий в очереди, и пока ждал, вертел в руках банку со смазкой и смотрел на подводку. Вспоминал Марселя. Тот теперь был его деловым партнером. Управляющий прислал уже два письма, содержащие одни лишь хвалебные оды Рокэ за то, что тот привлек им такого клиента. Марсель оказался генеральным директором ВалмонГруп, владельцем гостиничного бизнеса по всей Эпине, сети казино и крупным заводчиком каких-то жутко дорогих собак. Разумеется, все клиенты Марселя любили участвовать в мероприятиях, есть и пить вино. Теперь и вино под маркой Соберано. Они иногда переписывались в соцсетях. Марсель быстро понял, что Рокэ мало смыслит в своем бизнесе, но все равно продолжал общаться с ним. Спрашивать что-то про Кэналлоа и вина, разбалтывать светские сплетни. Он совсем не походил на человека, который, как Ричард, пашет днями и ночами. Так выяснилось, что стрелки не были поводом покрасоваться перед бывшим спутником — Марсель всегда ходил накрашенным. И Рокэ был вынужден признать, тому удивительно шло. В Кэналлоа на празднике молодого вина парни иногда подводили глаза, и Рокэ в свои пятнадцать тоже не избежал этой участи. Это были теплые, счастливые воспоминания: прогретая солнцем улочка старого города, танцовщицы, бочки с вином, разноцветные флажки, крики, смех — он сам, пляшущий вместе с другими ребятами босиком и с цветастым платком на бедрах. Тогда еще был жив отец, а Карлитто не пил и не играл в карты. Он встряхнулся, отгоняя грустные мысли. С братом они не общались с тех пор, как тот отдал его Ричарду. Улетая в Олларию, Рокэ написал ему, что жив и здоров, а фамильная собственность возвращена в семью. Ответом ему было глухое молчание. Убедиться, что с братом все в порядке, он смог только через общих знакомых. Тот много пил и гонял на машине. Рокэ боялся, что это закончится чем-то плохим. Тем вечером он встречал Ричарда с густо подведенными глазами. — М, — тот замер у двери в спальню, завороженно наблюдая, как развалившийся в кресле Рокэ потягивает Черную кровь из бокала. — У кого-то сегодня игривое настроение? — Тебе нравится? — напрямую спросил Рокэ. Он все еще сомневался, не слишком ли? На смазливой мордашке Марселя смотрелось уместно — а на его? — Да, — Ричард достал из кармана маленькую продолговатую коробочку. — Я, признаться, думал тебя порадовать. Подойди. Рокэ немного повело, когда он вставал — бокал был не первый за вечер. Пришлось ухватиться за спинку кресла и неловко улыбнуться. — Что ты мне принес? — коробка по форме не походила на те, в какие укладывают украшения. — Взгляни, — сказал Ричард, приподнимая крышку. Внутри был чокер. Рокэ узнал это слово из одного гайифского каталога, который прислал ему Марсель. Почти невесомая паутина кружева — и голубой сапфир посередине. Он провел по камню кончиками пальцев. — Подойдет к твоим глазам, — Ричард развернул его спиной к себе и шепнул на ухо: — Ты позволишь? — Да… — Рокэ прокашлялся. — Да, конечно. Кружево плотно обхватило горло, но не сдавило — Ричард угадал с размером до миллиметра. Это было… приятно… как знак принадлежности. — Спасибо, — он повернулся и поцеловал Ричарда в уголок рта. Получилось совсем невинно, и оттого горячо. — Мне нравится. — Ты просто чудо, — тот притянул его обратно и впился губами по-настоящему. — Ты самое прекрасное создание, что я когда-либо встречал. «Лучше Марселя?», — хотел передразнить Рокэ, но вовремя прикусил язык. Зачем? Сейчас Ричард был его, а вчерашний день не имеет никакого значения. — Как насчет того, чтобы из одежды на мне остался только твой подарок? — вместо этого спросил он. Ричард был щедрым любовником. Целовал, гладил, умело пользовался ртом. Когда Рокэ оказался распростертым на постели, тот склонился над ним и принялся выцеловывать живот и бока. Рокэ плавился под этими нежными прикосновениями, выгибался навстречу, просил еще, а стоило Ричарду вобрать в рот его член, и вовсе потерялся в ощущениях. Казалось, вся кровь бросилась к паху, и в голове от этого стало звеняще пусто. Ричард то заглатывал до конца, то оставлял в своем теплом влажном рту одну головку, то прослеживал языком венки, а когда Рокэ начинал слишком уж сильно метаться и стонать, отстранялся и дул на сверхчувствительный член. — Что же ты… дразнишься, — почти рычал он, мечтая больше всего на свете вцепиться в мягкие волосы на Ричардовом затылке и ткнуть того обратно к своему паху. — Хочу тебя по-настоящему! — Видел бы ты себя со стороны, — завороженно прошептал Ричард. Рокэ представлял. Потный, с зацелованными губами и размазавшейся косметикой — он сейчас, вероятно, был олицетворением порока. — Сделай уже что-нибудь! — требовательно воскликнул он. Тело выламывало от удовольствия. Он обхватил Ричарда ногами, чтобы прижаться как можно ближе, и восторженно застонал, стоило тому оказаться внутри. Они целовались, сталкиваясь зубами и рвано дышали в унисон. «Ты мой, — хотелось рычать Рокэ. Чокер на шее царапал ставшую чувствительной кожу, оправа камня холодила. — Ты мой, а я твой!» Он кончил, когда Ричард положил руку ему на шею и слегка стиснул. Хорошо.