If I can dream

Вот почему все проблемы в группе всегда валяться на такую маленькую и фактически беззащитную Викторию? Почему именно она морально вытаскивает любого участника группы из какого-нибудь очередного дерьма, которое случилось в его жизни? Почему именно на плечах Де Анджелис всегда держится мотивация и дружеские отношения в группе? Почему такую роль не может занимать Томас или, например, Итан, которые тоже умеют поддерживать и помогать людям? А ответ на этот вопрос уж слишком лёгок и даже наивен. Всё дело в том, что Вик слишком сильно дорожит тем, что у неё на данный момент имеется, а именно своей рок-группой, которая была её мечтой на протяжении всего её детства, а ещё точнее, с того момента, когда в её руках оказалась гитара. Поэтому любая мелкая ссора в группе, недопонимание или опускание рук всегда сказываются на моральном, а иногда даже физическом состоянии Де Анджелис. И из-за этого, когда она видит новую проблему, которая касается её любимой и драгоценной группы, басистка со всех ног бежит её решать, даже не обращая внимание на то, что ей самой надо бы над собой поработать. Но, к счастью, всю её грусть или подавленное состояние на протяжении уже многих лет зализывает один и тот же человек, а именно Томас, который этого иногда даже не подозревает. Конечно же, ни в коем случае нельзя сказать, что гитарист не может понять, когда его девушке морально или физически плохо. Он, наоборот, всегда видит, что что-то идёт не так. Но, к сожалению, Виктория не особо любит показывать свои настоящие эмоции даже своему, фактически самому родному человеку. Ведь она должна быть сильной, а не какой-то плаксой, которая при любой ситуации идёт к кому-то на ручки. Как раз это мнение о себе, которое засело в голове Виктории, и является её самой большой проблемой на протяжении уже многих лет. Пока девушка сидит в студии на диване под тихое копошение Томаса и обдумывает сегодняшнюю ситуацию и то, как ей можно всё это исправить, она успевает заметно приуныть, опустив взгляд в пол и поменяв своё почти пожизненное весёлое выражение лица на какую-то печаль в глазах. Раджи тем временем заканчивает с аппаратурой и обращает внимание на девушку, замечая в ней некую опустошённость. И, конечно же, Томас сразу же садится рядом, кладя свою руку на ажурное плечико своей маленькой и такой беззащитной девочки. Этим движением он немного пододвигает её ближе к себе, а её голова ложится на его плечо. — Вик, что-то случилось? — трепетно интересуется парень, перебирая волосы девушки. В ответ он получает лёгкий кивок, а после из его уст вылетает ещё один ласковый вопрос, скорее даже просьба: Расскажешь? После этого слова Виктория без всяких сомнений начинает рассказывать причину её беспокойства — Томми, ты знаешь, как я всегда расстраиваюсь или начинаю переживать из-за ссор или каких-то проблем в нашей группе. А сегодняшняя ситуация — это же кошмар какой-то. Всё же только-только налаживаться стало. Мы все перестали ругаться, начали работать с вдохновением каждый день, а Дамиано опять со своим длинным языком всё испортил. И Итан по новой погряз в своих проблемах, — повествует Де Анджелис, а после добавляет — Их надо мирить, потому что невозможно уже. А вечеринка им, видимо, не помогла, — вздыхая от усталости, говорит басистка. Томас пару секунд молчит, переваривая всё сказанное в своей голове, а после говорит пару предложений, а точнее свой взгляд на всё происходящее: Вик, мне вообще кажется, что нам надо и Итана, и Дамиано оставить в покое. И тогда они, возможно, успокоятся. Потому что мы же их постоянно терроризируем насчёт того, что Давид — урод последний, а Итан либо большой молодец, и ему нечего стыдиться, либо он ведёт себя как девчонка. Поэтому они, так скажем, сами в себе разобраться не могут, а помериться — тем более, — разъясняет своё мнение Раджи. Да, с какой-то стороны — это сущая правда. Но вот вся проблема в том, что попытки так сделать, уже были и это ни к чему не приводило. А вот разговоры с Дамиано несколько раз срабатывали, хоть и не на все сто, но результат был, в отличие от первого варианта. Виктория опять же просто кивает парню, а после говорит: Ладно, пойдём. Всё хорошо будет. Да и помирятся они как-нибудь, — с небольшой улыбкой произносит девушка, вставая с дивана. А Раджи, услышав эти слова, заметно веселеет. И так же встаёт вслед за девушкой, размещая руку на её талии. Хоть Виктория на словах согласилась с мнением парня, в своей душе она всё равно стоит на том, чтобы прямо сейчас рвануться с места и пойти вставлять Давиду мозги. Но на данный момент она всё-таки сдерживает свой пыл, ища поддержку в любимом человеке. *** Остаток сегодняшнего дня гитаристы проводит дома за просмотром кино. И если парень просто лежит на постели в обнимку с попкорном и с полным поглощением в сюжет, то девушка, оперевшись об изголовье кровати, делает вид, что смотрит кино и ей это интересно. Но на самом деле сейчас всё её внимание направлено совсем в другое русло. Виктория всё никак не может вытряхнуть из своих мыслей сегодняшнюю ситуацию, которая произошла в группе. А ещё её очень сильно напрягает факт того, что группа вновь теряет свою дружескую атмосферу, сменяя её на ненависть к друг другу. К сожалению, Де Анджелис не может, как Томас, взять и забыть обо всём, делая вид, что ей всё равно, и ждать, когда же всё возьмёт и само по себе наладится. Басистка понимает, точнее, знает, что без её пинков под зад эти двое никогда и ничего между собой не решат. А это означает, что проблем будет ещё больше. Поэтому она принимает всё так близко к сердцу и считает себя ответственной за исправление тех ошибок, которые изо дня в день совершают её друзья. Досмотрев фильм, Виктория зарывается в одеяло и ложится на плечо парня в надежде побыстрее уснуть, чтобы новый день наступил как можно скорее. И она смогла бы хоть что-нибудь сделать со всем этим ужасом, который сейчас происходит, а именно поговорить с вокалистом. Утром Томас едет к родителям на другой конец Рима, а Виктория, под предлогом, что она пойдёт по торговому центру погуляет, отправляется к Дамиано. Да, девушка врёт парню. А делает она это, так скажем, во благо и только для того, чтобы не поругаться ещё и с гитаристом фактически на пустом месте и ещё сильнее не усугубить ситуации. Примерно в двенадцать часов дня Де Анджелис приезжает к дому Дамиано. И через несколько минут она уже жмёт на дверной звонок с надеждой, что этот придурок ей откроет, и он будет находиться в трезвом состоянии, а не бухой в стельку после очередной бурной ночки. Через некоторое время дверь всё же открывается, и Виктория видит перед собой неопрятного Давида в домашнем халате, который прибывает в стадии отхода от похмелья, что заметно по его покрасневшему сонному лицу, по синим кругам под глазами и слегка покачавшейся походке, которая сейчас демонстрируется девушке под недовольное и наглое: Входи. Да этот человек даже поздороваться не удосуживается. Что уж тут вообще можно говорить о том, что он будет в состоянии выслушать очередную лекцию от подруги. На это Виктория тихо вздыхает, переходя через порог квартиры и снимая с себя обувь. А в голове только и крутятся мысли, которые говорят ей, что ничего хорошего сейчас не случится. А это значит, что никакой нормальной беседы можно и не ждать. На что она надеялась, когда шла сюда? Зная, что вероятность встретить трезвого вокалиста равна где-то одному проценту из ста, не больше. Так как вчера у них выдался своеобразный выходной из-за утренней неудачи на студии. А чем у нас занимается Дамиано в свободные вечера? Вы все прекрасно знаете. — Что-то случилось? — так же нагло спрашивает Давид, разваливаясь на диване и закуривая сигарету. Конечно же, вокалист понимает, зачем Виктория сейчас стоит перед ним не с самым добродушным видом. Но он всё равно задаёт вопрос, делая вид, что не знает, с какими же намерениями пришла девушка. А делает он это только для того, чтобы уменьшить то время, которое Де Анджелис проведёт в его квартире. — Дамиано, я хочу с тобой поговорить, — весьма монотонно и сдержанно отвечает девушка, которая, смотря на эту фигуру, воссевшую на мягком диване, уже хочет либо вдоволь наорать на вокалиста, либо просто уйти отсюда. Но, к её большому сожалению, она остаётся, начиная разговор, точнее очередную ссору, даже поначалу не осознавая этого. — И о чём же? — интересуется Давид, не меняя тона, а после делает вид, что до него только доходит цель визита Виктории, и громко восклицает: Аааа! Так ты, наверное, опять пришла поебать мне мозги по поводу нашего бедного барабанщика? — усмехается Дамиано, показывая, что ему будет плевать на любое слово, которое сегодня басистка произнесёт в его адрес. — Да, поговорить я хочу с тобой именно на эту тему. И сейчас я прошу меня молча выслушать, — сдерживая желание заорать говорит девушка. Но Давид, не желая выслушивать монотонные высказывание блондинки о том, как ему надо жить, решает её перебить. — Вик, я же знаю, что ты будешь говорить: Дамиано, так жить, как ты живёшь, нельзя. А ещё нельзя оскорблять других людей. А тебе было бы приятно, если бы к тебе так относились. И вот Итан как раз в отличие от тебя, нормальный. И поверь, то, как ему выглядеть и вести себя — это не твоё собачье дело. Поэтому ты не имеешь право лезть в его личную жизнь, а оскорблять и доводить его тем более. И такими темпами из-за твоих выходок с барабанщиком наша группа вообще развалится: Бла, бла, бла, — пародируя звонкий женский голосочек Виктории, говорит Дамиано, а после смотря на разозлённую Де Анджелис заливается громким смехом, с полным пониманием, что из сегодняшней дискуссии он вышел победителем, хотя это никого не волнует, а девушку, которая больше не в силах себя сдерживать — тем более. Услышав данные слова, а точнее краткий пересказ того, что она обычно говорит Давиду, Виктория глубоко вздыхает в надежде подавить в себе нарастающую агрессию. Но, к сожалению, скорее даже к счастью, у Де Анджелис не получается заставить уйти свою накопленную за некоторое время ненависть. Поэтому она, грубо говоря, срывается на вокалиста. — Да, Дамиано, правильно, молодец! Я хотела тебе это сказать, так что ты угадал! Только вот мне интересно, а когда ты поймёшь, что эти сбрасывания нервов на барабанщика ни к чему хорошему не ведут. И нашей группе они лучше не делают, а Итану тем более. Поэтому советую тебе извиниться перед Торкио и впредь держать свой грубый и пылающий ненавистью на весь мир язык за зубами и следить за тем, что у тебя вылетает из твоего грёбанного рта! — ругается Виктория, высказывая всё, что она хотела на высоких тонах с неимоверным желанием поскорее свалить от сюда. Поэтому после своих гневных слов Виктория быстро одевает обувь, а вокалист ей в след говорит парочку «умных» словечек — А я вот думаю, что Итан на правильном пути. Он же в кое-то веки меняться начинает. Но всё равно нормальным он вряд ли станет, — высказывает Дамиано с полностью спокойным видом, пожимая плечами с закуренной сигаретой в руке. Как же хорошо, что эти слова Виктория фактически не ухватывает, так как уже где-то на половине она захлопывает за своей спиной дверь, ведущую в квартиру Давида. Медленно вздохнув полной грудью, а после так же протяжно выдохнув, Де Анджелис выходит на улицу и направляется к своей машине, чтобы как можно быстрее и подальше уехать от взбесившего её Давида, а после пойти в торговый центр в качестве отвлечения от всех проблем. *** Да, нормального разговора, к сожалению, не получилось, так как у Дамиано даже и в мыслях не проскользнуло то, что он виноват в этой ситуации. И ему бы извиниться по-хорошему надо. Но его личное превосходство и прогнившие взгляды на жизнь не дают ему даже понять этого. А не то, чтобы сделать. Исходя из последних событий, единственный вариант, который остаётся у девушки, чтобы примерить группу — это попробовать поговорить с Итаном, что является задачей не из легких. Так как на то, чтобы поймать Торкио, для разговора понадобится уже очень много сил. А ещё к этой беседе следует подготовиться, потому что только одно не вовремя сказанное слово и барабанщика перед глазами девушки больше нет. *** Тот день после неудачной репетиции Итан проводит в парке, наедине со своими мыслями. Вообще, он часто сюда приходит, чтобы просто подумать о своих нескончаемых проблемах, так как лесная успокаивающая атмосфера всегда снимает груз с плеч Торкио, даёт ему уйти вглубь себя и забыться на небольшое количество времени. И сейчас барабанщик медленно ходит по узким лесным тропинкам, наслаждаясь тем спокойствием, которое царит в этом небольшом лесочке. И как же он любит эту манящую его тишину, которую изредка перебивает шелест листьев или звонкое пение птиц. И с какой-то стороны он даже завидует этим маленьким крылатым созданиям. Ведь у них особо нет проблем, и они, наверное, самые беззаботные существа на нашей огромной планете, так как птицы просто летают под небесами, размахивая своими небольшими крыльями, и, возможно, даже так же наслаждаются красотой, которую нам дарит природа. Только вот делают они это с очень большой высоты в приятном одиночестве. И, наверное, каждый из нас когда-то задумывается, а каково это — летать под небесами и ни о чём не беспокоиться. Подумав, мы, конечно же, приходим к мысли о том, что это, скорее всего, прекрасное ощущение и такая же прекрасная лёгкая жизнь. И Вы, скорее всего, даже не представляете, насколько же Торкио хочет такой же простой жизни, в которой нет проблем, нет правил и нет разделения на плохих и хороших людей. Да, Итан уже очень давно мечтает о нормальном существовании на этой злой, беспощадной Земле и о красивой любви, а не о той, которая отнимает у него все моральные силы на протяжении многих лет. Торкио уже очень долго ходит по лесу, полностью углубившись в себя, в свои мысли. А думает он о группе, о себе и об одном всем нам известном человеке, который заставляет барабанщика изменить свою жизнь и себя самого, чтобы стать нормальным. Ведь только тогда он сможет зажить адекватной, радостной жизнью. Барабанщик надеялся, что после похода в лес ему станет легче, но нет. К сожалению, своими размышлениями о Дамиано Итан убивает себя внутри ещё сильнее, а одни слова вокалиста, которые он вспоминает под конец своей прогулки, добивают его окончательно. Поэтому он, сдерживая нахлынувшие на него слёзы, мчится домой, чтобы кое-что сделать. — Итан, знаешь, я бы посоветовал тебе отстричь свои ужасные и длинные волосы, потому что, во-первых тебе они не идут, а во-вторых иметь волосы до жопы не по-мужски, — Торкио проворачивает эти слова у себя в голове, стоя в ванной комнате напротив зеркала и держа в руке ножницы. Барабанщик смотрит на себя в зеркало, точнее, разглядывает свои длинные шелковистые локоны, обдумывая своё решение. Конечно же, в глубине себя Торкио прекрасно понимает, что эта идея, скорее даже обычные слова Давида, которые в последнее время действуют на пошатанную психику Итана, как приказ, надо отложить и желательно на самую дальнюю полку, на которую только возможно. Так как его волосы —эта та часть тела, которую он очень сильно любит и которую он бережёт лет так с девяти. Ведь именно в этом возрасте он принимает решение, что хочет иметь длинные волосы. И с того момента, кроме двух или трёх сантиметров он не отрезает. Да и то, делает он это для того, чтобы привести концы волос в порядок, когда они начинают сечься. А происходит это довольно редко, так как уход на волосами у Итана всегда стоит на первом месте. Но, к большому сожалению, здравый смысл барабанщика опять уходит на второй план. А вина такого исхода событий — это шутки Давида, перешедшие все дозволенные границы и сильные любовные чувства, которые в нашем случае не приносят Итану ничего хорошего. Торкио заключительный раз обдумывает у себя в голове сложившуюся ситуацию, а после последний раз заплетает на своих длинных волосах низкий хвост, не затягивая его резинкой до самого конца, оставляя её на высоте плеч. И взяв в одну руку ножницы, а другой рукой придерживая волосы, он подносит острый предмет к шелковистым локонами. Итан делает всё это очень медленно, а в последний момент он от давления, которое сейчас происходит внутри него, зажмуривает глаза. А после раздаётся щелчок от закрытия ножницы, и в руке Торкио появляется довольно-таки большой отстриженный кусок его собственных волос. Барабанщик через силу открывает глаза, но пока что его взгляд направлен в пол, так как он не осмеливается посмотреть на себя в зеркало и увидеть в отражение совсем нового, изменившегося человека. Сейчас ему хватает того, что он видит в левой руке, а именно отстриженную прядь, которая уже вселяет в него некий ужас и грусть от осознания того, что он сейчас вытворяет. Но в своей голове Итан пытается себя успокоить, говоря себе, что так нужно. И он делает всё правильно. Перед тем как посмотреть в зеркало, Торкио понадобилось минут пять, чтобы пересилить себя, поднять взгляд и увидеть в нём нового и нормального для этого мира себя. Но, смотря на эту ситуацию, появляется один вопрос: будет ли в отражении стекла стоят Итан, а не другой человек, которого вначале ломают, а после берут и лепят полностью противоположную личность? *** Конечно же, разговор с Викторией пролетел мимо ушей Дамиано. Точнее, правильнее сказать, в этот раз он полностью взял роль девушки на себя и произнёс всё сам. Но это тоже никакого результата не понесло. После разговора Дамиано, так скажем, немного взбесился. А успокоение, которое должно было быть у него после бурной ночки, в этот раз у него почему-то не было. Да и удовольствия он особо не получил. Но всё это он сваливает на партнёршу, которая, судя по всему, была не совсем в его вкусе. И, конечно же, чтобы вновь попробовать обрести покой хотя бы на некоторое время, Дамиано переодевается из халата в повседневную одежду, а после отправляется в клуб за поиском случайного и быстрого секса, чтобы опять же снять нависшее над ним напряжение. Давид, как обычно, приходит в клуб. И когда он вливает в свой организм большую дозу алкоголя, ему на глаза попадается сексуальная девчонка. А после Дамиано заманивает её в постель. Но в данном случае вместо кровати была кабинка в туалете клуба. Но для быстрой перетирки этого вполне достаточно. Ничего не предвещает беды, и всё идёт как обычно. Но когда дело доходит до самого конца, а точнее до оргазма, Давид еле кончает, что является для него довольно странной ситуацией, так как он находится в достаточно возбуждённом состоянии, а партнёрша просто прекрасна. И вопрос, что же с ним сейчас происходит, теперь не покидает голову вокалиста. *** Подняв взгляд, барабанщик видит в отражении зеркала какого-то парнишку с коротенькой стрижкой, который кажется ему совершенно иным по сравнению с тем Итаном, что был пару дней назад. Торкио блуждает взглядом по человеку, который стоит перед ним. И замечает он лишь одну неизменную деталь, а именно горючие слёзы, текущие по щекам от мимолётного осознания того, что он полностью потерялся в себе, а после потерял и себя.