***
Коннор прислонился спиной к машине и так сосредоточенно ловил на язык снежинки, что Хэнк остался незамеченным и долго стоял, разглядывая заигравшегося андроида, очарованный непривычным зрелищем. Он никогда не видел Коннора в чём-то кроме тех белых рубашек. Фирменное худи департамента делало его таким разболтанно-уютным, что щемило в груди. — Тебе идёт, — когда Хэнк, наконец-то, приблизился к машине, Коннор прекратил своё смешное занятие. Опустил взгляд сначала на человека, а потом на свою вынужденную обновку. Неловко расправил на плечах капюшон. Хэнк улыбнулся. — Судя по состоянию, он это ни разу не надевал. Этот логотип сползает после первой стирки. Коннор посмотрел исподлобья, испытывая ещё большую неловкость от того, как легко напарник распознал причину его смущения. Нет, он был благодарен Риду за щедрый жест, особенно потому, что никто его об этом не просил. Тот просто посмотрел, как Коннор изучает остатки своей рубашки, молча сходил в спальню и вернулся с толстовкой — копией той, что была у Хэнка дома, только на пару размеров меньше. В ней было мягко, так же мягко изнутри, как на Хэнковой снаружи. Она и села на Коннора как влитая, ведь сувенирную продукцию делали максимально стандартной, а у кого может быть более стандартное тело, чем у андроида? Но это была одежда Рида, а Рид был настолько не его человек, насколько возможно. — После того, что он сделал с моими проводами, мне придётся выйти за него замуж в любом случае, — проворчал Коннор. Хэнк рассмеялся от неожиданности. Это была, наверное, самая «человеческая» шутка, которую он слышал от напарника когда-либо. — Развлекались тут, значит, да? — он иронично поднял брови. Коннор с встречной иронией посмотрел ему в глаза. — Я же должен был выяснить, что ты в нём нашёл. Хэнк поперхнулся следующей шуткой. Коннор умел поймать врасплох. Как и там, на полу чужой гостиной. «Я люблю тебя». Как будто специально не хотел оставлять времени ответить. Хэнк ещё рот не закрыл, а андроид уже подскочил на ноги и пошёл, ни много не мало, «проверять Гэвина». Пришлось вставать тоже, задвигая услышанное на задворки сознания. Вызывать кавалерию, оформляться как на выезд, и даже делать кофе для обитателя дома на его собственной кухне. Когда Хэнк добрался с кружкой в прихожую, эти двое перешёптывались голова к голове, как кадеты, задумавшие пакость дисциплинарному офицеру. Потом Рид отпаивался горячим, не выпуская из руки оружия, а Коннор, наконец-то, рассказал. А выслушав, Хэнк отбросил осторожность и рассказал тоже. Удивительно, сколько можно услышать, сказать и сделать за двадцать минут. До приезда экспертов они договорились до сокрытия улик, дачи ложных показаний, и немаленького уголовного срока за препятствование следствию. Половина идей принадлежала Риду. Что было в голове младшего коллеги, Хэнк уже не пытался понять, просто принял его намерения на веру. Узнай кто, что Коннор был скомпрометирован, его работе в полиции пришёл бы конец. Узнай кто, что в подвале Хэнка лежит тело его копии, предпринявшей попытку убийства двух офицеров, и спасти андроида могло бы только отступление в Иерихон. В глубине души Хэнк подозревал, что Рид, как и он, не хотел ничего решать сейчас. Слишком много, слишком запутанно, слишком быстро, к тому же, случись что, всё равно вина падала на детектива Андерсона, старшего в этом расследовании. Одного взгляда на парня было достаточно, чтобы вписать его в жертвы и только в жертвы — разбитая бровь, синяки, порезы, и багровый след на шее, который ещё только обещал разрастись в полный пиздец. А уж обстоятельства его получения оставались на откуп чистой фантазии. Хэнк и готов был принять всё за одну только возможность подумать с утра, на трезвую голову, когда и люди, и андроид придут в себя. Но до утра было несколько часов, а они с Коннором ещё стояли на подъездной дорожке чужого дома, наконец-то одни, в тишине, оставленные друг другу и своим мыслям, и те слова напарника как алый диод, пульсировали в мыслях. Хэнк никогда не ждал, что услышит что-то подобное от Коннора. Что значит любовь для андроида? Очередное переложение на человеческий язык сложных системных процессов? Но даже если так — такой ли большой была разница между этими процессами и тем, что происходило в органическом компьютере, упакованном в человеческий череп? Коннор признался ему в любви. Пусть так, на бегу, может, избегая, а может и не считая, что это нужно обсуждать, но пронёс это признание через сумасшедший вечер. А Хэнк? Хэнк бросил взгляд на дом, где ещё светились окна. Грудь сдавило. Он не собирался скрывать. Не собирался давать Риду повод для шантажа, как бы «просто» ни было с ним в последние сутки. Но никак не ожидал, что будет рассказывать о своей выходке сразу после того, как андроид найдёт способ выразить свои чувства. Хэнк несмело зацепился пальцами за его ладонь. — Коннор, я натворил хуйни. Ну. Немного, но хуйни. Ирония во взгляде андроида сменилась настороженностью. Он ведь сам ещё не отошёл. Ни от «интимных контактов» с Гэвином, ни от своего признания, которое выплеснул на Хэнка просто потому, что в голове наконец-то сложилась картина. А потом бросил его с этим признанием, потому что они никак не могли зависнуть там надолго, а потом чувствовал себя виноватым, разрываясь между двумя людьми, которые вдруг оказались нужны ему одновременно. — Что ты имеешь в виду? — Я его поцеловал. Рида, — Хэнк смотрел на руку Коннора в своей, ожидая, когда её оттуда выдернут. Коннор смотрел на него. Несколько секунд, а потом отвернулся. Медленно на его лице появилась полуулыбка. — И омелы, полагаю, там не было. Хэнк пристыженно потёр шею. — Не. Нихуя там не было. — Так и что же произошло, что ты всё-таки полез к нему в штаны? Хэнк вздрогнул от цитаты, как от удара. Прямолинейность и безупречная память робота били прямиком в стремительно опухающую совесть. — Никуда я к нему не лез, — слабо запротестовал он, но тут-то руку и забрали. — Ты ещё скажи, ты его в лоб поцеловал. Хэнк покорно заткнулся и глянул в лицо Коннору, напоровшись на мрачный взгляд. Больно раз, больно два, как две пощёчины. — Я надрался, — вздохнул он, — Обиделся. Чуть не убился об какой-то грузовик. Он меня нашёл почти на дороге, до дома довёз, а там… хуй знает, как это произошло. Не хочу, чтоб ты узнал об этом от него. Простишь? На одном дыхании, пока не пришло искушение подбирать бессмысленные оправдания. Коннор отвернулся, обалдело таращась на маленький сугроб, который уже насыпало на бампере. Минуту — только минуту назад он чувствовал виноватым себя! Перед ними обоими! Нет, к Гэвину у него претензий и сейчас не было. Гэвин Рид при таких раскладах рисковал стать его лучшим другом. — А тебе нужно моё прощение? — спросил он, выкинув из голоса все интонации к чёрту. Хэнк поднял глаза к небу, обречённо молясь за упокой своей бестолковой души. — А нахуя я его, по-твоему, прошу? — Ты человек, Хэнк. Ты уверен, что хочешь отчитываться, где ты был и с кем спал, перед роботом? Больно три. — Да не спал я с ним! — Хэнк оттолкнулся от машины и нервно потянул из кармана пачку сигарет, — И не собирался! Не знаю. Я о нём даже не думал. — Ты, — Коннор недоверчиво поглядел через плечо, — не думал о человеке, которого целовал? Хэнк сунул в рот сигарету и раздражённо защёлкал зажигалкой. — Он уже врезал мне по морде, можешь за него не беспокоиться. От одного вида этого щёлканья улыбка полезла на лицо. — Я не беспокоюсь, — Коннор повернулся, — Он умеет постоять за себя. — Вы действительно успели наладить контакт, а? — Хэнк затянулся и улыбнулся тоже. Коннор опустил глаза на логотип департамента у себя на груди. — Он не выстрелил мне в голову, когда мог и должен был. Он помог мне с перезагрузкой несмотря на то, что это далось ему с трудом, и поделился одеждой. Он дал ложные показания ради моей безопасности. Мне трудно остаться к этому равнодушным. Хэнк задумчиво кивнул. — Не такой уж он и мудак. Коннор посмотрел лукаво. — Он — нет. Хэнк закатил глаза. Потом улыбнулся шире этому выжиданию в глазах. — Но ты всё равно любишь меня, — проговорил он как по книжке. — Испытываю противоречивые эмоции по этой причине, — с удовольствием закончил андроид. И добавил, насладившись моментом триумфа. — Только тебе тоже нужно меня кое за что простить.***
Исповедь Коннора после его собственной прозвучала формальностью, но Хэнк оценил проявление откровенности. Инженер Томпсон всё-таки вышла на сцену, пошерудила ручками в его роботе и растворилась, что твоя фея, оставив тириумную пыльцу на его губах. Хэнк и в другое-то время вряд ли отреагировал бы остро на такой рассказ. Ни в какое сравнение с его метаниями он не шёл, и андроид, кажется, и сам уже это понимал, но всё равно выглядел смущённым. Зато теперь они наконец-то ехали домой, вдвоём с Коннором, и Хэнк наслаждался моментом покоя, не веря выпавшему счастью. Он тщательно проверил закрытую дверь и медленно повернулся к стоящему в глубине коридора андроиду. Молча они смотрели друг на друга, только Сумо уже, конечно, вертелся тут же, главным образом вокруг гостя, как водится, опустив хозяина до статуса необходимой, но не вызывающей восторгов мебели. Впервые Хэнк видел, чтобы Коннор не смотрел на собаку, машинально поглаживая по большой голове, когда она проскальзывала мимо ладони. Смотрел он на Хэнка, напряжённо, испытующе, до боли милый в своём-ридовом худи, с веснушками, родинками, вихром, сбившимся под порывом ветра. Сенбернар притих, улёгся на полу. Коннор, напротив, будто освободился и шагнул, толкнулся грудью в грудь, припирая человека к двери. — Хэнк? — позвал он тихо. — Да? — Хэнк неуверенно свёл руки на его спине и утонул в плотной мягкой ткани, стремительно теряя голову. Будь напарник человеком, он уже стоял бы перед ним на коленях, избавив от всего, кроме этой мягкости, и заключал бы мир самым простым способом из возможных. Увы, с андроидом почти любое привычное действие оставалось игрой в одни ворота, а сейчас Хэнк был здесь для него. И он просто стоял, ожидая ответа, проваливаясь и выныривая из набирающих обороты фантазий. Коннор не сразу продолжил, пойманный врасплох объятьем. Он боялся ехать сюда. Боялся, что после неправильного дня здесь тоже всё станет не таким. В каком-то смысле стало. Они остановились на пороге, как будто сам Хэнк тоже боялся перейти какую-то границу. В чужой одежде, с чужой учёткой в памяти. Дважды за пару часов разобранный и собранный чужими руками. И если Люси всё делала как по книжке, то от пальцев Рида, путающихся, скользящих, застревающих, до сих пор бегали импульсы. Здесь, в доме Хэнка, в руках Хэнка Коннор и себя чувствовал сейчас чужим. Ты — его собственность? Но разве он должен кому-то принадлежать? Даже мысль эта была подсказана Ридом. Нужная мысль. Гэвин Рид оказался не самым плохим источником данных. Разве этого Коннор хотел? Стать частью этого дома, ещё одним любимым предметом обстановки? Хэнк, безусловно, любил свою мебель. Не менял годами, а шкаф в спальне даже отправлял на полную реставрацию. Но вряд ли он извинялся бы за случайный пьяный поцелуй даже перед этим шкафом. Случайный поцелуй. Кажется, Коннор начинал понимать. Не нужно было быть собственностью, чтобы чувствовать его руки на спине. Не нужно было ставить на себя гравировку, чтобы вздрагивать от каждого их движения. Одежда Гэвина не привязывала к её владельцу. Поцелуй с Люси не приковывал к её столу. Он не был чужим — он не был ничьим. В череде случайностей он сам выбирал, каким превращаться в закономерность И Хэнк выбирал тоже. Коннор вдохнул. Медленно, глубоко, во всю ширину искусственных лёгких. Приятное щекочущее чувство. И смешно стало от того, как удивлённо расширились глаза напарника, заметившего этот вдох. Хэнк действительно привык. Настолько привык к тому, с кем имеет дело, что любое проявление человеческого вызывало у него больше удивления, чем «машинные» повадки. Но Коннор всё ещё хотел большего. И не хотел испытывать стыд от этого желания. — Сними с меня скин, — попросил он. Хэнк потерялся в его глазах. Что-то происходило, он чувствовал это. Что-то пролетало на сверхскоростях в мыслях затихшего андроида. Трудно было стоять так, нос к носу, не шевелясь, не смея коснуться даже щеки, но он ждал, и теперь протянул руку, не зная, где именно лежит нужный сенсор. Коннор поймал его пальцы и закрыл глаза, направляя на ощупь. Под знакомым жужжанием скин полностью исчез. Андроид открыл глаза и, робея, потянулся к губам человека. Допился — первой пришла в голову Хэнка нервная мысль, когда серые губы второй раз за сегодня дотронулись до его губ. До серых чертей допился. Серых и озабоченных, быстро поправился он, чувствуя его язык и невольно расплываясь в улыбке. Ни способность, ни желание андроида целоваться явно не зависели от веснушек. Отпихнуть насевшего робота удалось с трудом. — Коннор? Коон? Раздеться-то дашь? — спросил Хэнк негромко. Коннор проморгался, как всегда, теряя равновесие после этих поцелуев. В этом Хэнк для него точно не изменился, даже стал ещё более дебалансирующим. Каждый поцелуй с ним — это не его поцелуй с кем-то ещё. — «Кон»? Хэнк заглянул в себя. — Что, я тебя так ещё не называл? Андроид нахмурился, так знакомо, что и скина не нужно было. — Я бы запомнил. И возразил. Хэнк рассмеялся. — И что вам всем это так не нравится? — «Нам всем»? — медленно переспросил Коннор. Хэнк прикусил язык. — Фигура речи? — неубедительно отмазался он. — Ты врёшь, — обиженно отрезал Коннор. — Не вдаюсь в ненужные подробности, — с надеждой переформулировал Хэнк. Коннор резко отступил на шаг. Похолодало. — Ты собирался раздеваться. Хэнк с сомнением потеребил полу куртки. — Я могу передумать, если мне сейчас придётся бегать за тобой по улице. Коннор смерил его мрачным взглядом, но губы против воли дрогнули. Одним движением он толкнулся обратно и дёрнул с плеч напарника сразу и куртку, и пиджак, эффективно его обездвижив. — Всё равно не догонишь, — прошептал он ему на ухо, перекручивая ткань у него за спиной. Хэнк прыснул, ощутив мощь капкана. — Я бы поспорил. Я знаю этот район лучше тебя. Что ты… — он резко вдохнул, когда андроид закусил его шею. — А на что это похоже? — Коннор отметил губами место, где были зубы. Хэнк нервно улыбнулся, подставляя шею под поцелуи. Укус был болезненным, но, может быть, случайно? — Как насчёт меня выпутать сначала? — Зависит от того, сколько у тебя ещё «фигур речи». — Нисколько! За кого ты меня принимаешь? Блядь… — Я пока не настолько категоричен. Андроид издевался. Боль от зубов, злой, отрывистый шёпот и нежные сладкие поцелуи. Простая пытка — жертва не знает, что её ждёт в следующий момент. Хэнк вспомнил поведение второго RK. У них это наверняка в базовой программе, достаточно немного фантазии. А его разбирал смех. Надо же было так просто попасться. — Сумо… откуси… ему… что-нибудь. Коннор прервался, правда только чтобы слизнуть со взмокшего виска человека капли пота. — Нельзя отдавать собаке команды таким голосом, — поучительно заявил он уже откуда-то из-под кадыка. Хэнк захихикал, снова опознав собственную фразу. — Моей собаке можно отдавать команды любым голосом. Она их не выполняет. — Вся в тебя, — не стал спорить андроид, — Большое. Хаотичное. Млекопитающее. А Хэнк думал, он слышал от него всё. Но хохот потонул в стоне, когда Коннор напористо и сердито ткнулся коленом между его бёдер. — Коннор, блядь! — Хэнк ошалело перевёл дыхание, — Знаешь, если тебе просто хотелось связать мне руки, у меня в сейфе лежат нормальные браслеты. Вот теперь андроид остановился. Озадаченно пощекотался носом о последний, оставленный на коже человека след. — А есть разница? — Я ёбаный коп! — Хэнк поднял глаза к потолку, не пытаясь разглядеть хоть что-нибудь на этом, один хуй, непроницаемом лице. Даже блядский диод синел себе, как заевшая полицейская мигалка, — Должны у меня быть какие-то стандарты? Коннор попытался привязать в голове «стандарты» к замене мягкой материи на тяжёлый грубый металл. — Ты очень интересный человек, Хэнк. — А ты охуеть какой интересный робот. И ты всё ещё держишь меня связанным. Хватка на узле ткани ослабла. Одежда соскользнула с его запястий и шлёпнулась на пол, оставив в качестве пут только руки самого андроида. Коннор давно перестал дышать. Он хотел пошутить. Подразнить немного. Но ему слишком нравился связанный Хэнк. Его качало от связанного Хэнка. Хэнка, которого не подхватит отсюда никакая случайность. Хэнка, который наконец-то держит свои неугомонные руки при себе! Но наручники — это было неправильно. Они действительно были тяжёлыми. Твёрдыми. Холодными. Это, в конце-концов, нецелевое использование рабочего инвентаря! — А тебе всё ещё не нравится? — прошептал он дрожащим голосом, на ходу узнавая, что у него там что-то может дрожать. Хэнк собирался подумать трезво, но дрожь эта обрушила все благие намерения. Ладони андроида разминали его ноющие руки, и вчера, Хэнк мог поклясться, его так не гладили нигде. Вчера его скорее тыкали в разные места. Где-то на полу, довольный присутствием необходимых для душевного спокойствия человекообразных единиц, завалился на бок сонный сенбернар, намереваясь кусать разве что собственную лапу. Эта ночь была обязана закончиться какой-нибудь невменяемой хуйнёй, но каким-то чудом она при этом заканчивалась Коннором. Как далеко может зайти андроид? Как далеко может зайти укреплённый кевларом андроид, у которого даже без веснушек самые милые щёчки на свете? И как будто ему сейчас не похуй? — Ты знаешь, где этот ёбаный сейф.