Переменные

      Вид синяков на человеческой коже вызывал неприятное царапающее чувство. Вина. Как Коннор и предполагал, полицейские наручники — не лучший инвентарь для чего либо кроме использования по прямому назначению. Но Хэнк всё ещё был самым упрямым человеком на свете, а Коннор — с Коннором, кажется, произошло то, что Хэнк называл «ёбнулся». Он хорошо помнил безумный взгляд, которыми смотрел его человек прошлой ночью, и в этот раз всё вышло ровно наоборот. Упиханный в спальню прямо от порога, грубо расплющенный по кровати, Хэнк растерянно разглядывал тело нависшего андроида, несмело дотрагивался до стыков и сочленений, а Коннор — Коннор составлял в голове длинный список того, что с человеком делать нельзя. На ходу забивал жёсткими запретами оперативную память, грубо перечёркивал целые блоки предложений, всплывающих с самых низких уровней кода. «Человеческий череп не открывается» и ещё сотня полезных советов для синтетического придурка, которого угораздило спутаться с уязвимым и нежным, легко ломающимся существом.       Он не задавал вопросов, его не вело любопытство и не терзала жажда информации. Он даже не был уверен, что хоть что-то сохранил в базу. Любое рацио, едва вспыхнув, гасло в выжигающем, бессмысленном, бесконтрольном «хочу». Коннор не первый раз хотел чего-то в своей жизни. Но между «хочу посмотреть мультик про говорящий гриб» и «хочу ощутить предельное напряжение каждой его мышцы» зияла пропасть, наполненная уже не ласковым шёпотом и смехом, но вскриками, шипением сквозь зубы, звоном металла. Наполненная Хэнком, нимало не испуганным, подначивающим, настаивающим «не отвлекаться по ерунде», и как же легко оказалось не отвлекаться под его взглядом. Сумасшествие первой ночи перетекло в Коннора, а Хэнк — Хэнк смотрел на него с восхищением. Как, с какими критическими повреждениями центральной нервной системы можно было смотреть с восхищением на андроида без скина, потерявшего последние предельные величины, следующего случайным обрывкам кода, вспыхивающим и растворяющимся в доли наносекунд как частицы в вакууме?       Сумо недовольно шебуршал за дверью, но впускать заснеженного пса с мокрыми лапами в тишину и тепло спальни было никак нельзя. Коннор и сам с улицы был холодным и обветренным, поэтому примостился на краешке кровати, старательно гоняя по телу случайные процессы, чтобы хоть немного прогреться изнутри. Сидел бы и сидел тут весь день, слушая мирное похрапывание, украдкой водя пальцами по тёплой широкой спине, но Фаулер уже звонил четверть часа назад, и Коннор клятвенно заверил шефа, что разбудит, оденет, накормит и в машину посадит, а сам не приступил даже к первому пункту.       — Хэнк? — позвал он нехотя и очень тихо. Напарник, конечно же, не пошевелился. Коннор помялся ещё немного, но отменить тут всё равно ничего было нельзя, а значит, можно было перестать себя ограничивать.       Хэнк проснулся от того, что на него всё-таки наехал грузовик. Наехал, встал поперёк спины и начал щекотаться передним бампером.       — Коннор, — прохрипел он, когда сон расплёлся с явью, — я дышать хочу!       Андроид, веса в котором по ощущениям было не меньше, чем в самом Хэнке, только крепче сжал руки на его груди.       — В твои лёгкие поступает достаточно кислорода, просто выровняй ритм дыхания.       — «Просто»? — Хэнк рассмеялся, оттолкнулся и сумел-таки завалиться набок, вместе с роботом, прилипшим к спине.       — Ну что ты делаешь? — он пощупал сзади наугад, нашёл голову и с наслаждением взлохматил вернувшиеся волосы. Коннор вжался теснее, давя неконтролируемый тремор физической фиксацией.       — Обнимаю, — проговорил он глухо, пряча лицо между его лопаток, — Ты меня всё время обнимаешь, а я тебя — нет.       Хэнк уронил руку, сражённый и оставил сопротивление. Что-то ему надо было сделать, куда-то ему надо было идти. Но все шефы полиции в мире могли подождать, пока не наобнимается любимый робот Хэнка Андерсона, потому что Хэнк Андерсон въебёт любому, имеющему возражения, если конечно любимый робот его для этого отпустит.

***

      Сидя на кровати и доедая третий пончик, Хэнк думал о наручниках. Краем сознания он понимал, что у него должны были бы быть ещё какие-то заботы, но в спальне было тепло и тихо, чем-то шуршал в шкафу Коннор, у него была кружка кофе, за которой даже идти не пришлось, и в голове болталась одна ленивая мысль - «нормальные» браслеты не годились. Конечно, если это была разовая акция, их можно было вернуть обратно и забыть, но если нет? Верёвки его всё ещё не устраивали. Хуёвины с мехом с титульной страницы любого секс-шопа можно было нацепить только на его труп. Должно было быть в этом мире что-то между? И за каким хуем так вышло, что он думает о таких вещах на шестом десятке?       За вон тем, покачивающимся, аккуратненьким — умилённо подсказал Хэнк сам себе и поднял взгляд от локального чуда техники к лицу глобального в сотый раз за утро.       — Где ты взял пончики? — он с любопытством посмотрел на незнакомый логотип на бумажном пакете. Вкус был странный, но в чём подвох, по логотипу оставалось неясно.       — Заказал, — туманно откликнулся Коннор, складывая его одежду на спинку стула.       Сегодня андроиду твёрдо захотелось попробовать себя в качестве личного ассистента, и попробуй объясни, что сам можешь достать себе из шкафа рубашку.       — Ты хакнул мою карту?       — Я рассчитался с твоего служебного счёта в департаменте. Ты едешь туда с утра в субботу, должны они тебе хотя бы пончик?       Хэнк рассмеялся и глянул на часы.       — Но ведь моя регистрация заканчивается в семь. Они изменили правила?       — О, — Коннор медленно повернулся с шарфом в руках. Брови приподнялись с озарением, — Тогда… кажется, я купил тебе пончики за счёт Гэвина.       Хэнк чуть кофе не выплюнул. Хэнк зафыркал. Потом до Хэнка дошло.       — А он какого хуя делает в твоей системе?! — возмутился он.       Коннор смущённо помял шарф в руках.       — Я его попросил. Вчера. Я надеялся, что мои системы более восприимчивы к стандартным командам. Он, правда, утверждал, что ему это помогло. Но мне кажется, он просто пытался меня утешить.       — Рид? — недоверчиво переспросил Хэнк, — Утешить? Тебя? Так чем вы, говоришь, там занимались-то?       Коннор вскинул подбородок, выражая готовность сопротивляться самому жёсткому допросу. Хэнк прищурился.       — Ну-ка иди сюда, — он требовательно ткнул пальцем в кровать рядом. Андроид посмотрел лукаво.       — Зачем?       — Сам знаешь, зачем!       Коннор изо всех сил сжал губы, но улыбка так и лезла до ушей. Он бросил шарф, медленно подошёл к кровати и сел точно на указанное место, зажав ладони между голыми коленками.       Хэнк с трудом оторвал взгляд от этих коленок, от того, что было выше, тоже оторвал. Облапил строптивый тостер обеими руками. Коннор закрыл глаза, слушая негромкий голос, наговаривающий регистрационные данные.       — Регистрация завершена, — прошептал он, хотя в аудио подтверждении необходимости не было. И всё-таки расплылся в улыбке, когда Хэнк жадно прижался губами к его щеке.       — Ибо нехуй, — резюмировал тот с удовлетворённым вздохом. В целом, Коннор был с ним согласен.

***

      Чёрный свитер «с горлом» на Хэнке выглядел ещё непривычнее, чем на Конноре — худи, но выбора было не много. Не настолько он помолодел душой, чтобы светить засосами на весь офис. Сидеть там в шарфе с неделю — тоже ебануться. Теперь из зеркала на него смотрел престарелый рокер-неудачник, чья карьера закончилась с первым гаражным выступлением. Хэнк вздохнул, чувствуя ощутимую нервозность от перемены облика, который оставался постоянным несколько лет. Он-то искренне полагал, что ему наплевать на свой внешний вид. Но оказалось, наплевать только потому, что он давно выбрал образ, который устраивал, и никогда не отклонялся с этих уютных рельсов. С сомнением Хэнк стянул волосы на затылке. «Рокер» превратился в «молодящегося учителя литературы» — надеть очки, взять книжку в руки и идти убеждать малолетних долбоёбов, не вылезающих из виара, что есть жизнь за пределами пикселей на высокотехнологичных линзах.       — Резинку? — Коннор с любопытством наблюдал за этими манипуляциями. Ему тоже было не очень комфортно от поменявшегося Хэнка, но с людьми это случалось, и порой куда радикальнее, так что он только надеялся, что любые отклонения будут появляться пошагово, чтобы успевать запоминать.       Хэнк посмотрел на него удивлённо.       — А у тебя есть?       — У тебя есть, — Коннор указал на нижний ящик комода, — Вон там, под женским бельём. А зачем тебе женское бельё?       Хэнк уставился на комод как призрака увидел.       Бельё в самом деле нашлось, в количестве двух растянутых выцветших трусов и бюстгальтера без косточки. Хэнк отодвинул эту радость фетишиста и выудил из глубины несколько резинок.       — Это был шкафчик Рейч, — сказал он, растерянно разглядывая разноцветную россыпь на ладони.       — Рейч…ел, — достроил Коннор, — Твоя бывшая жена? Но она не была тут…       –… четыре года, — изумлённо пробормотал Хэнк, — Я сюда четыре года не смотрел, представляешь? Я вообще никуда не смотрел.       Он переложил приветы из прошлого на кровать и покидал сверху резинки, самые яркие и с отделкой. Задумчиво посмотрел на то, что осталось.       — Бери синюю, — Коннор, наоборот, выбрал из «сброса» ту, на которой было больше всего бисера, и с любопытством перебирал пальцами крошечные блестящие бусинки, — Как твои глаза.       Его напарник явно задался целью выбить у него из-под ног последнюю почву сегодня. Хэнк никогда — для начала, он никогда не задумывался, что у него есть глаза. Тем более, что у них есть какой-то там цвет. Тем более, он не ожидал услышать подобное наблюдение от робота. Он сам, если положа руку на сердце, и если не поворачиваться и не подглядывать, мог вспомнить, что у Коннора глаза… не синие, это точно. Не синие и, кажется, тёмные. Смешные подвижные бровки над глазами. Родинка у уголка губ. Не единственная, но самая запомнившаяся, куда так нравилось целовать. Логично, что Коннор что-то запомнил о нём самом тоже. Логично, но до сих пор не укладывалось в голове. Хэнк улыбнулся, натянул синюю на запястье и поднялся, бросив остальные, прошедшие «ценз на яркость», на комод.       — А это? — Коннор указал на оставшееся на кровати.       — А это выкину, — Хэнк подобрал сброс и протянул руку. Коннор с неохотой передал ему спонтанную игрушку.       Хэнк с интересом наклонил голову.       — Тебе нравится бисер? — он представил андроида сосредоточенно выплетающим браслетик, какие в детстве массово носили девочки, а изредка — и избранные ими мальчики.       — В нём много цвета, — Коннор выглядел смущённым, как всегда, когда его ловили на интересе к какой-нибудь «нерелевантной» мелочи, — Цвет — тоже вид информации.       Вот тебе и «синие». Интересно, какую информацию нёс для робота цвет его радужки? Хэнк сел рядом и заглянул напарнику в лицо.       — Ты ведь сам мог бы носить цветную одежду.       — Но она же служебная? — Коннор смешался. Хэнк, вроде бы, не смеялся, но другой-то одежды в его жизни не было. Даже пальто, несмотря на все протесты Фаулера, легко вписывалось в регламент. А толстовку надо было отдать обратно.       Хэнк не сдержал улыбки, когда диод растерянно замигал жёлтым.       — Нам, конечно, придётся вернуть твой пиджак, — задумчиво согласился он, — Но рубашки-то ты можешь покупать сам. А они у тебя как раз кончились.

***

      Уже на пороге Хэнк не выдержал.       — Ты теперь всегда так будешь тут ходить?       Коннор и вчера утром набрасывал его рубашку, но тогда на нём была хоть какая-то одежда кроме.       Андроид невинно посмотрел вниз, переступил босыми ногами.       — Тебе нравится, что я так хожу.       — Правда?       — Очень нравится.       Знакомый прищур работающего сканера сузил поле для возражений в точку. Хэнк зажмурился, а потом «просканировал» напарника в ответ. «Нравится», конечно, не отражало ситуацию в полноте. Но и сказать, что не отражало, нельзя было. А то, что у него от этого «нравится» хуй подрагивает всё утро, так это разборки с хуем а не с Коннором. Но лучше бы тогда андроид эту блядскую рубашку совсем снял.       — А… ты и курьера так встречал? — всё-таки спросил он напоследок.       — Нет, конечно, — Коннор обиженно насупился, — я застегнулся.       Хэнк захлопнул рот, не представляя, что тут можно добавить. Хороший ведь мальчик. Приличный. Застегнулся. Давясь фырканьем, он снял куртку с крючка.       — Ты уверен, что хочешь заняться этим один?       Коннор серьёзно кивнул.       — Я надеюсь что-нибудь выяснить, когда ты вернёшься со свидания с Гэвином.       Куртка выпала из рук и брякнулась на пол.       — Чего блядь? — Хэнк резко повернулся.       Коннор деловито сложил руки за спиной и развернул на внутреннем экране список дел, который составил на основании того, что напарник бормотал засыпая.       — Ты сказал, «надо поболтать с Ридом, пока он нас не сдал». Я внёс это в твоё расписание, после департамента и заезда в сервис-центр, и отправил приглашение с твоего телефона. Он ещё не ответил?       Хэнк лихорадочно захлопал по телу, не сразу вспомнив, что на свитере в отличие от пиджака никаких карманов не было.       — Что ты ему отправил?!       Коннор улыбнулся самой скромной своей улыбкой.

***

      Лицо Хэнка ещё стояло перед глазами, когда Коннор спрыгнул на пол подвала, и он прижал кулак к губам, чувствуя и неловкость, и дурацкую незрелую радость за мелкое хулиганство. Он всего-то пытался выразить свою готовность признать существование Гэвина Рида в их дальнейшей жизни. Девиант он или где?       Но повернувшись к уложенному на брезент телу, андроид помрачнел. Тело, которое когда-то могло стать его собственным. Он снял рубашку Хэнка и аккуратно повесил на стремянку у стены. Трудно было удержаться, чтобы не подразнить напарника, но дело, разумеется, было не в том, что кому нравилось. Просто не было смысла одеваться, когда он собирался снова пачкаться. Коннор опустился на колени рядом с двойником. Осторожно дотронулся ладонью до его щеки, готовясь отражать атаку, и физическую, и на уровне процессов, но, кажется, перед ним действительно был просто сломанный робот. Во лбу синели две аккуратные дырочки — Хэнк сразу стрелял наверняка, и не поскупился на контрольный.       Тело андроида c разбитым центральным процессором — не труп человека. Оно не застывает и не начинает разлагаться. Податливое и тёплое, пока не выйдет заряд энергомодуля. Раздевая двойника, Коннор невольно вспомнил расследование, которое досталось им с Хэнком в начале декабря. Тот сумасшедший успел собрать немаленькую коллекцию таких тел у себя в летнем домике. Обрядив свои трофеи в викторианские костюмы, он по большей части играл с ними, как ребёнок с куклами, хотя определённые органические следы показывали, что игры не всегда заканчивались чаепитиями.       Справившись с пиджаком, Коннор отодвинулся ненадолго, пытаясь отделаться от жуткого воспоминания. Он обыскал добытый предмет одежды и с любопытством заглянул в набитый чем-то внутренний карман. Медленно поднял полоску тёмной ткани на просвет яркой лампы и притих, заворожённый, растянув галстук на ладонях. Как давно он не надевал такой сам.

***

      Гэвин чистил зубы, когда пришёл первый пуш.       «Сходим куда-нибудь?»       Кому бы ни захотелось его внимания в полдень субботы, он просто и без затей шёл нахуй. Голова после опустошённой за остаток ночи бутылки отваливалась, шею саднило как при жёсткой ангине, зато он сумел отрубиться, пусть и под утро, и поспал часа четыре, а то и все пять. И планировал повторить этот подвиг после успокаивающей чашки кофе.       «Выбираешь ты :)»       Гэвин закатил глаза, и вытаращился на третий, в котором многозначительно болталось сердечко.       Закусив щётку, он наскоро вытертым мизинцем дотянулся до экрана, посмотреть, кого это из его ублюдков-приятелей сегодня распёрло на нежные чувства, и уставился на результат. Сердечко развернулось в стикер в виде рыже-белой собачки, обнимающей сердцеобразную же подушку. В никнейме игриво значилось «Папочка». Несколько мучительных секунд Гэвин сопоставлял стикер, ник и пиздец какой знакомый аватар, панически перебирая катастрофически туманные воспоминания последних часов сношений с блядской бутылкой. Леденея от ужаса, он сбросил переименованный зачем-то ночью контакт в дефолт.       Хэнк А.