Взаимопомощь

— Мирон, — Слава оперся руками о чужую парту, чтобы побыстрее обратить на себя внимание, — есть предложение. Выгодное. Он впервые обратился к однокласснику по имени — странное ощущение. Раньше предпочитал исключительно ласково звать жидом, носатиком или зубрилой. С таким раскладом, конечно, возможность сотрудничества стремилась к нулю, но рискнуть стоило. И все же Федоров поднял глаза на парня, скрестив руки на груди. — Я слушаю, — ответил деловито, глядя пристально в чужие глаза, — что за предложение? — Ты дружишь с языками и литрой, — наконец-то Федоров посмотрел на него нормально, не вскользь. — И имеешь проблемы с математикой. У меня все ровно наоборот. Улавливаешь? Он тянул слова, улыбался хитро, мастерски скрывая волнение. Только бы нахер не послали. Эта затея — последняя возможность исправить аттестат перед выпуском без денежных трат. Омега уставился на него максимально непонимающими глазами. Нет, такое поведение с его стороны достаточно логично, Слава это понимал и сам, рассматривая чужое лицо, не выражающее особого энтузиазма. Но это пока что. — С чего это ты решил обратиться ко мне? У Машеньки такая же проблема. — У Машеньки, — Слава наклонился поближе и перешел на шепот, — есть Сашенька, который меня к ней не подпустит. Соглашайся, Мирон, тебе же тоже нужен аттестат. Для твоих заграниц. Мирон понимающе прищурился. Ну какому альфе будет в кайф, если к его омежке подойдет какой-то другой альфа, со своими предложениями? Непорядок. Слава это понимал, но свято верил, что если бы у Машеньки не было своего альфы, он подошел бы к ней, а не к зазнавшемуся жиду. Вся школа знала, что Мирон Федоров, местная звездочка и омега из приличной еврейской семьи, собирается поступать в университет за морем. А Слава не поленился и узнал, что аттестат в этом деле решает немало. На лице Мирона отобразился сложный мыслительный процесс и душевные терзания. Думал, наверно, в его ли кодексе чести помогать клоунам вроде Славы. — Ладно, — ой как глаза закатил, — уговорил. Поможем друг другу. — Не делай такое лицо, Мирка, — Карелин заметно выдыхает и отклоняется. Произносить это имя приятно. — Обещаю, будет весело и совсем не больно. Можем начать уже сегодня. Сейчас. Здесь. Либо у меня дома. Уроки кончились, он свободен. Светлый класс с рядами ровных парт стремительно пустел, оставляя их в окружении цветов и больших окон, из которых льется теплый свет солнца, прямиком на какие-то биологические плакаты на стенах. Слава вообще не хотел думать зачем им знать, как выглядит кошка в боковом разрезе. Ее иногда даже жалко становилось, но сейчас мысли были заняты немного другим. Мирон тоже свободен, Слава знал. Видел, как омега зачем-то оставался в школе после уроков, занимаясь своими делами. Странный парень этот Федоров. Альфа уже почти что пожалел, что пошел на такие крайние меры, ради одной лишней четверки в аттестате. Ладно, двух, но сути это не меняло. — Чтобы ты знал, я делаю это не ради тебя, Слава, — Мирон впервые назвал парня простым «Слава», без «Вячеслав» или хитровыебанных книжных оскорблений. — Давай тут. Вдруг ты маньяк. — Да кто в наше время делает что-то ради других, — вздохнул Слава, слегка поник на долю секунды, но тут же вернулся в прежнее приподнятое настроение. Слышать свое имя не менее приятно, чем произносить чужое. — Не беспокойся, не собираюсь я покушаться на твою девственность, –фыркнул с усмешкой, — Идем в библиотеку тогда. — Вот именно, Слав, никто, — подростку не совсем понятно, чего это Слава на секунду поник. Ну это же истина жизни! Чего он встрепенулся потом, тем более уж не ясно, — еще бы ты покусился. Я бы тебе тогда хер отгрыз. Карелин только посмотрел весело, качая головой, заставляя и без того растрепанные волосы растрепаться еще сильнее. Слишком неумелый у Мирона юмор.

***

На месте Слава сразу же спрятался за стеллаж, проходя к столам в обход, чтобы не попасться на глаза библиотекарше. Стеллажей тут не то чтобы очень много, и они не то чтобы высокие, но главное, не приходится гнуться в три погибели, чтобы спрятаться за ними. Для высокого Карелина это была достаточно большая проблема. Даже для альфы он был высокий. Говорят, омеги тащатся по таким, жаль, Слава этого на себе не замечал. На улице было еще светло, хорошо что темные шторы отбрасывали тень, скрывая его от любых глаз. Но не от мироновых. Федоров смотрит на него своими большими глазами снова непонимающе, как тогда, в классе. — Книжку задолжал, — объяснил Слава шепотом, выбирая столик в самом углу. Их тут вряд ли заметят. Мирон за спиной тихо засмеялся. Его любимая тетя Оксана (он входил в число тех немногих любимчиков, кому разрешалось так ее называть) находится где-то в глубине, а может и вообще у себя в кабинете, так что какого хера Карелин возомнил себя ниндзя — неизвестно. — Я уж не думаю, что тетя Окса… — парень смутился, быстро себя поправив, — что Оксана Валерьевна убьет тебя за это. Мирон опустился за темный столик рядом со Славой. Вот уж что-что, а шептать он не будет. Глупо. Настала очередь Славы закатывать глаза. Но посмеяться можно, правда, с «тети Оксаны». Карелин честно пытался сдержаться. — Ты здесь как дома, да? Открою тайну: Оксана Валерьевна только к тебе так относится, а меня убьет. Даже за шум убьет, не то что книжка… Так что если спросит, меня тут нет. И вообще я в другую школу перевелся. — Да, я тут как дома. И нет, в моем присутствии никому не грозит кровавая расправа. Мы с ней часто книги обсуждаем, она меня как минимум уважает, и не станет препираться с тобой, пока я не закрою глаза, — Мирон фырканьем выразил свое недовольство, кивая согласно на все. Надо сказать, что его нет? Да без проблем, лишь бы не балаболил так много. Слава тем временем расстегнул рюкзак, демонстрируя весь ужас содержимого. Вот ту булку недельной давности надо бы выбросить… Мирон, приличный мальчик, в чужой рюкзак не стал заглядывать, но скривился явно от запаха. — Начнем с математики. Казалось, что так будет быстрее. Вслух Слава этого никогда не признает, но Мирон явно успешнее в учебе. И сейчас он ожидал, что Федоров быстро разберется с алгеброй. А с русским будут сидеть хуй знает сколько, скорее всего, пока мозги не вскипят. — С математики, так с математики, — Мирон согласно кивнул, выуживая из своего рюкзака тетрадь с ручкой, — ммм. Я не понимаю буквально все начиная с пятого класса. Это если тебе надо. — С пя… — Слава запнулся, — ладно тебе выдумывать. Смотри, вот номер. Решай. — Я не выдумываю! Реально с пятого, — Славе уши режет этим «реально». Позволяет все-таки Федоров себе живую нелитературную лексику, когда отключает режим правильного парня. Слава усмехнулся, заметив, с какой неприязнью Мирон глядел на уравнения. Весь ужас ситуации доходил до сознания Карелина достаточно постепенно… Он с пониманием выписал необходимые формулы на листок и сунул его под нос Федорову. — Вообще, это все надо знать наизусть. Но зубрить необязательно, запомнишь в процессе. Формулы есть, надо просто подставить, — с этим-то Мирон должен справиться. Слава был уверен. Пока омега решал, выдалась секундочка порассматривать книги. Толстые и тонкие книги были расположены хаотично, вон там полка с журналами, прямо рядом с окошком, и потолки высокие. На стенах картины, на окнах цветы, напоминало больше замок из картинок в книжках, и Славе даже нравилось. Романтика какая-то выходила. Их мыслей его вырывал Мирон. — Так? — подросток неуверенно что-то выводил. Почерк у Мирона красивый, но нервный. Как почерк может быть нервным? Если бы Слава знал. — Ну почти… — протянул, — написано же: упростите. То есть твоя задача сделать проще, чем было, а не усложнить в два раза, как ты со стихами своими делаешь… За «стихи» Слава его регулярно стебал. Но сейчас настроения на подобное не было, и он скорее хотел привести пример, чем задеть. Карелин принялся объяснять номер, как мог доступно и подробно. Написал схему решения. Пошло тяжело, со скрежетом, иногда действительно приходилось отвлекаться на темы класса шестого. Для Мирона слово «упростите» будто бы не имело смысла по факту. Было заметно, как тяжко ему давалась информация, и тем не менее… никому из них не было скучно. Для Славы контакт с Федоровым оказался неожиданно занимательным. Особенно от того, что можно позалипать. «Ресницы красивые, омежьи. Хотя сам по себе он такой нетипичный», — задумался Слава, пока Мирон трудился над следующим номером. Там все аналогично, должно легче пойти. И действительно. — Вот! — Мирон с гордостью в горящих глазах подсунул Славе готовое решение в надежде, что оно действительно верное, — готово. Слава сверил сначала ответ, потом решение. И не удержался от того, чтобы полушутливо потрепать Мирона по его невозможным кудряшкам. У Мирона мягкие волосы, даже удивительно. Их бы гладить да гладить. Эту мысль Слава оставил при себе, одернув руку. Хотя недовольства Мирон никак не проявил, наоборот, улыбнулся как-то даже тепло. — Все правильно, — улыбнулся Слава в ответ, ощущая неожиданную гордость за «ученика». — Теперь можно и заканчивать. Из домашки сделано не все, но перегрузить Мирона не хотелось. Он и так постарался за сегодня. Вон, видно, что мозг кипит. А им еще литературу успевать. Слава потянулся, разминаясь после долгого сидения за неудобным столом, и вытащил из рюкзака яблоко. Сколько ему? Дня два? Нормально. — Ты вообще не паришься о математике? — спросил он, прожевав, — ты же собираешься в Европу? Куда именно? Слышал, как Маша с Сашей спорили, куда ты поступишь: в Германию или в Англию. Может, не стоило так лезть к необщительному омеге. Но своему любопытству Слава никогда не сопротивлялся, а Мирон выглядел расслабленным после учебы и вполне настроенным на разговор. — Вообще-то, парюсь, — нехотя признался Мирон, подпирая щеку ладонью. — Я думаю, и там и там удачу попытаю. Но больше хочется в Англию. — Лондон из зе кэпитал оф Грейт Бритн? — улыбнулся Славка, для которого английский был не лучше китайского, и вспомнил свои тысячу и одну подъебки по поводу амбиций Федорова. Тот, видно, подумал о том же и картинно закатил глаза. — Пойдем в магазин. Столовая уже закрыта к вечеру, а я голодный. И кстати, яблоки только больше способствуют выработке желудочного сока, соответственно, от них сильнее хочется есть. Пойдем, мозг проветрить тоже полезно. Слава уставился на яблоко, как на врага народа. — С биологией тоже дружишь, да? Умник такой. Пойдем, — фрукт отправился в мусорку. Карелин захватил кошелек, а вещи оставил лежать как есть. В старом заношенном рюкзаке нет ничего ценного, а учебники… кому они нужны, ей богу? Мирон же вещи прихватывает. Вот параноик.