Милосердие не предлагать

Приятно было снова пусть и ненадолго покинуть все вынужденные пределы формы. Я чувствовал, что росянка тоже тосковал по этому чувству. А уж в моем обществе это становилось куда приятней. Быть частью бесконечного движения, словно эфир заполнить это пространство между миллиардами граней. Иметь возможность соприкоснутся с каждой частицей этого потока, словно воздух, словно вода. Быть рассекаемым, но не рассеченным, лишь ощущать это нежное шелковое касание каждого нового витка бесконечного узора и звучать. Вдвоем мы составляли нечто куда более сложное, завершенное и прекрасное, далеко превосходящее нас обоих по отдельности. Когда-нибудь это сможет существовать само по себе, но еще не сейчас, не в этом мире. Я конечно знал толк в наслаждениях, но впервые понастоящему ощутил жажду равную собственной. Это не было принятие, или любопытство и эксперимент, но чистое желание наслаждаться. Съесть меня целиком. Позволить заполнить собой все пространство, между каждой из граней, так плотно, чтобы они увязли и застыли. И даже этого ему было бы мало. А я ведь совсем не представлял какая в этом дремотном омуте скрывается буря. Сила, способная заставить меня умирать от наслаждения. Меня брали, меня пили, с жадностью умирающего от жажды, до самого дна. Я был в блаженстве. К сожалению слишком быстротечном с учетом близости Бездны. Это не было нашим местом. Стоило замешкаться и она легко иссушила бы даже нас. Даже Ратию способного сопротивляться этим силам, не говоря уже о том, что он слишком берег меня. Пусть бы я умолял его позволить этому продолжаться еще хоть немного, он бы ни за что не поддался, даже в таком состоянии сохраняя рассудок лучше меня. Впрочем, я умею быть терпелив. У меня еще будет множество возможностей насладится этой близостью и я не провороню ни одной из них. В остальное время мне хватит просто того, что он рядом и я могу касаться его, ощущать этот запах, видеть этот поразительный отблеск света, в едва касающейся его губ улыбке. Быть желанным столь сильно. Непрошенными пришли ответы на вопросы, которые я не хотел знать. Теперь, когда у меня был росянка они мне были не нужны, но наше Благословение и Проклятье не делало различий. Этот взгляд Лилит адресованный Ратии там во владениях госпожи Астарот и вся ее поддержка отступников стала такой понятной. Обезумевшая от горя мать, видевшая смерти слишком многих своих детей из-за чудовищного, несправедливого проклятья. За одно только желание быть чем то большим чем компаньонка и покорная служанка. За право быть свободной. Маленькая горстка уцелевших чад, ее ревностно оберегаемое сокровище обреченное угасать здесь в Бездне. Она хотела вернуть сады Эдема для них, позволить им быть в лучшем из мест сотворенных небесным богом. Утренняя звезда думал иначе. Он давно вынашивал замысел о Творении, возможно с самого начала изгнания в Бездну. Он не собирался возвращать ей сады, Люцифер планировал подарить ей нечто большее. Чем больше проходило времени тем менее возможным ей это казалось, а у Ваала был план. Простой, понятный. Вырватся, всем отомстить, все завоевать, он охотно бы подарил сады Эдема прекрасной госпоже Темнейшей Ночи если бы она согласилась быть с ним. Вот только он ей был не интересен. Все чего хотела Лилит, это чтобы ее возлюбленный отступил от планов в которых он так упорствовал. Поэтому она уничтожила Дом Агарат и некоторых других демонов помогавших Люциферу, и когда ничего из этого не помогло, настроила нескольких своих сыновей против того из ее детей, кто проявлял больше всего интереса к замыслу Утренней звезды. Ничего из этого не должно было быть так. Ратию требовалось лишь спугнуть, но все зашло слишком далеко. Она не предвидела такого исхода. И даже зная, что произошедшее ее вина, простить Ратию не могла. Впрочем он и не нуждался в этом, слишком травмированный предательством и тем, что произошло. Обреченный на одиночество и судьбу чудовища, изгоя. Они просто избегали друг друга все это время. Я не знаю, что заставило Лилит там в Лимбе изменить свое мнение. Возможно она увидела, что план Утренней звезды постепенно воплощается и больше не кажется таким далеким и невозможным. Возможно это все же было ее дитя, пусть и мятежное. Так что это было признание? Прощение? Примирение? Как бы там ни было, Ратии нечего было ей сказать. К тому же он больше не будет один, осуждаем или отвергнут, у него есть я и мне не нужно зрение, чтобы видеть сколь прекрасен он на самом деле. Где-то посреди этого мелькнуло видение, слабое и ненавязчивое. Вспыхнуло и растворилось унесенное волной приятных ощущений. Я в Храме на Острове одет как и в прошлый раз в традиционный плащ дочерей на обнаженное тело в руке у меня ритуальный нож. Мне снова его кто-то одолжил? Или может это просто такое завуалированное приглашение, отец ведь говорил о чём-то смутно подобном. Единственное о чем я еще успел подумать прежде чем забыть об этом, что я привык к своим одеждам, а без них пусть и в плаще мне не слишком комфортно. Насчет этого я искренне завидовал Ди. Тщеславие носила свой потертый дорожный плащ так, словно на ней были царственные одежды и глядя на нее ты почти в это верил. Я сомневался, что смогу произвести хоть в половину тот же эффект. А потом это все перестало быть важно покуда время нашего обоюдного наслаждения друг другом не истекло. Рядом с Ратией я не ощущал Голода, действовало ли это так же на него? Я очень надеялся на то, что это так, а еще как же мне хотелось продлить эти ощущения в бесконечность. Увы, были формы, время, Бездна и правила этого мира, неумолимые как часовой механизм. Теперь же мне оставалось лишь огорченно вздохнуть, когда мы оба вернулись к своему привычному виду, пусть я все еще был в его объятиях. За это я заработал долгий утешительный поцелуй, сладкий с примесью битого стекла. Похоже я начинал любить это все больше. Я из прошлого решил бы, что нынешний Крэа наверняка вконец сошел с ума. Зато эта моя ипостась хотела бы запереть росянку где-нибудь в спальнях и бесконечно наслаждаться этими мгновениями близости. Но не могла. Ему будет тесно во всех этих комнатах, чуждо и неуютно, а я слишком люблю его, чтобы сделать что-то, что заставило бы его страдать. — Даже сейчас, я все еще не совсем верю в то, что это возможно. Существует на самом деле. Что ты реален и это не какой-то слишком странный и красочный сон порожденный моим спящим разумом, — тихо произнес Ратия, очевидно испытывая что-то близкое к моим собственным ощущениям. — Что ж, тогда я буду доказывать тебе реальность этого снова и снова, — хмыкнул я запустил пальцы в эти роскошные, тяжелые, шелковые волосы и слегка прикусив его губу. Дрожь и блаженный вздох были отличной мотивацией продолжить в том же духе. Пусть Бездна и ограничивала нас в самом приятном, я вполне мог заменить одно большое наслаждение тысячей мелких удовольствий, но Ратия внезапно насторожился. — Наверху кто-то есть, — предупредил меня он и я, огорченно вздохнув, попытался выяснить, кто прерывает наше с росянкой приятное уединение. Каково же было мое искреннее изумление, когда я узнал Айронет. — Не может быть… — вздохнул я и Ратия привычно склонил голову на бок, приглашая меня объяснится. — Там дочь Babyloniacus fornicaria… одна из. Но ведь они все ушли с бабулей… Я должен поговорить с ней, узнать почему она здесь, почему она осталась! На мое беспокойство Ратия только слегка кивнул и осторожно выпустил меня из объятий, позволяя принять более привычную и плотную форму. Вся эта безудержная сила, до этого с такой страстью терзавшая меня на части, вынуждавшая буквально кричать от удовольствия еще пару мгновений назад, теперь мягко отхлынула, смиренно выпустив меня на все шесть сторон. На короткое мгновение я был даже оглушен столь вопиющим отсутствием, почти готов был забыть об Айронет и бросится назад в росянкины сладостно-острые объятья… но не смог. Должен был узнать, что произошло, почему она не покинула Острова вместе с остальными. — Думаю мне стоит остаться здесь, — предложил он опасаясь, что за чем бы Айронет не появилась, он может ее спугнуть. — Нет, — отрицательно покачал головой я. — Я еще не знаю почему, но чувствую, что это что-то важное для меня, поэтому хочу чтобы ты был там со мной. — Хорошо, — мягко улыбнулся он, той самой улыбкой которую я безумно в нем любил и мне стало легче. Я пошел к винтовой лестнице и Ратия бесшумно последовал за мной. Железный барьер перекрывающий вход в тайные помещения развернулся и исчез выпуская нас в обломки изувеченного Лимба. Айронет все еще стояла там, с тревогой поглядывая по сторонам, но как только увидела меня тут же оживилась. — Крэа! Ты изменился… — Ага, подрос слегка, — пошутил я и ее хмурое напряженное лицо немного разгладилось, в нем даже проскользнула слабая улыбка. Которая тут же сменилась испугом, когда она увидела росянку. — Я не причиню вреда ни одной из вас. Вам, как и ему, я обязан жизнью, — озвучил он вслух то, что я заметил мгновением раньше, Айронет здесь была далеко не одна. От звука его голоса она вздрогнула, но осталась на месте, тревожно поглядывая то на меня то на Ратию. Из-за обломков на нас смотрели и другие сестры. Их было много. Куда меньше, чем всех тех, кто ушел с бабулей, но все же. Я подошел ближе к Айронет и они осторожно начали выбираться из своих укрытий стягиваясь к нам. Я узнал Селин, Фаль, сестру из владений Бельфегор, ту которая не выдала меня у бабули и даже юную Ринель одолжившую мне тогда свой атам. Мысль о том, что все они и многие другие остались здесь принесла мне облегчение. Оно не было способно избавить меня от скорби по всем тем сестрам, что ушли с Блудницей на Землю, но все же дарила утешение. Их не хватит, чтобы позаботится обо всем, но по крайней мере Храм на Острове не будет пуст. Передо мной стояли те, кто не смотря на приказы Матери всех блудниц не предали нашего Господина. Росянка снова оказался прав. Но разве не должны были они все вернутся на Твердь? — Айронет, почему вы здесь? Я боялся, что вы ушли с остальными и рад, что это не так. — Предположение подоспевшее следом немного изумляло. — Вы ведь специально разыскивали меня? К этому моменту их собралось столько, что зал оказался практически полностью заполнен, если бы не их страх перед Проклятым Охотником оставлявший пятачок свободного пространства они бы окружили меня со всех сторон. Глядя на них я осознал, что это были все до последней сестры из тех, что остались на островах. А в следующий момент они все как одна преклонились передо мной протянув свои ритуальные ножи на вытянутых ладонях в знак вечной службы. От такого я даже потерял дар речи. Все во мне тут же отчаянно воспротивилось этому. Для меня они были сестрами, умными, интересным, прекрасными. Их заботы о храмах были священными обязательствами, кто я чтобы становится между этим?! Чтобы принять их служение мне?! — Я не могу их принять, — отрицательно качнул головой я. — Крэа, мы давно знали о планах Блудницы покинуть Острова и противились этому, — произнесла Айронет, подняв на меня глаза. — Те из нас кто служил в Храме слышали о замысле Утренней звезды и желали остаться частью этого, но без связей старухи, без ее интриг и защиты мы были обречены. Все, что нам оставалось, это возносить молитвы Утренней звезде чтобы он дал нам шанс остатся, выйти из подчинения Блудницы.Ты стал нашим ответом. Будешь ли ты господином, который поведет нас в эти времена? Я понимал ее как никогда хорошо. Отлично помнил, что произошло с сестрой которая была с Селин, там во владениях Декарабии. И все же… — Мои прекрасные сестры. Ваша служба священна. И если у вас и есть господин то это не я, а тот кто все это время слышал ваши просьбы, — ответил я склонившись перед ними. — И все же я буду рад если вы позволите мне быть одним среди равных, остатся вашим братом, я сделаю все, чтобы защищать вас. Если вам нужен голос выражающий вашу волю — я буду им для вас. Я понял, что на меня изумленно смотрят все они. Какой демон станет отказываться от той власти, которая была у моей бабули, если только этот демон не я. -Тогда хорошо, что мы отыскали твой атам! — улыбнулась мне Ринель, подходя ближе. Мой?! Теперь настала моя очередь делать изумленное лицо. — У меня был атам? — ошарашенно спросил я. — Да, но старуха так никогда тебе его и не отдала, — возмутилась Ринель. — Не думаю, что Герцог бы позволил ей забрать меня. Но теперь когда она ушла это больше не связано с подчинением ей, я буду этому только рад, — пожал плечами я все еще думая эту изумительную мысль. Я никогда не был так чужд и далек от них как мне казалось. Бабуля и моя покойная матушка просто заставили меня поверить в это. Но на самом деле это всегда было и моим предназначением тоже. Знал ли об этом отец? Очевидно знал, иначе зачем бы ему упоминать об этом? Более того, своим решением насчет герцогства он устранил все, что могло воспрепятствовать мне принять предложение сестер. — Мы не были уверены точно, но начали искать после твоего прибытия в Храм и нашли! Обычно для каждой из нас это куда более торжественное событие. Обидно, что тебе приходится возвращать его в такие времена, и при подобных обстоятельствах, — вздохнула Ринель, протянув мне сверток тончайшей, почти невесомой ткани в которую был завернут нож. — Его никто не касался до тебя. Такова традиция, — пояснила Фаль, увидев мое короткое замешательство. — Но для того чтобы закончить посвящение все равно требуется быть в Храме на Острове. «Или быть уверенным, что ОН тебя слышит», — мысленно ухмыльнулся Ратия за моей спиной. «Что он может слышать лучше, чем собственноручно созданные Голоса». «Я снова получил свой ответ», — согласился я, позволив ткани соскользнуть с безупречного обсидианового лезвия. Даже сквозь ткань свертка я ощущал этот нож как часть себя, не говоря уже о том моменте, когда мои пальцы коснулись его прохладной поверхности. То же чувство, что и с холодным оружием Ратии, временно отделенным от него, только теперь уже для меня. Он всегда был где-то там и, только держа его в руках, я осознал как мне этого не хватало. Резная рукоять атама заставила меня печально улыбнутся. Что бы говорило о его владельце еще красноречивей чем тонкая изящная фигура с завязанными глазами, любовно обнимающая проткнутое шипами сердце. Не смотря на то, что шипы пронзили и ее тоже, намертво пригвоздив к предмету притяжения, лицо ее все еще безмятежно. «Требует небольшого кровопролития, чтобы подтвердить намерение», — вновь подсказал мне росянка. «А ты то откуда это знаешь?» — мысленно улыбнувшись, поинтересовался у него я. «Я был любопытным ребенком», — невозмутимо откликнулся он. Глядя на его вечную полудрему сказать такое было сложно, пришлось поверить на слово. Нож лег в руку таким легким и привычным движением будь-то всегда был моим единственным и основным оружием. Его темное, обсидиановое лезвие было настолько острым, что я даже боли не ощутил порезав ладонь. — Стой! Это здесь не… — попытались предупредить меня они, но нож уже рассыпался мелкими частицами втянувшись в рану которая тут же исчезла. Просто долгожданное воссоединение меня с одной маленькой, казалось давно утраченной частью. Странное чувство, ощущать себя более целым, более завершенным чем мгновение назад. Я знал, что могу призвать его в любой момент, когда он будет нужен. Что я и сделал вновь, а потом опять позволил ему исчезнуть. -… сработает, — также в унисон выдохнули они. Судя по взглядам, я им сейчас явил как минимум небольшое божественное чудо. «Похоже теперь путь у меня только один вниз на Остров», — подумал я, подозревая, что росянка вряд-ли последует туда со мной. «Точно. Во владениях Камио делать уже нечего, одна разруха. Другое дело апартаменты Блудницы. Очевидно они потребуют некоторой перестановки, но ты с этим отлично справишься». Услышав об этом я замер. Занять владения моей бесценной бабули? Такая мысль мне в голову никогда не приходила. Дотеперь, покуда ее с легкостью не озвучил росянка. Естественно это самое родное и привычное для Сестер место, вряд-ли они захотят его покинуть, да и есть ли смысл? — Он и рад бы отправится с вами, но столкнулся с проблемой, — подал голос Ратия, пока я и так и эдак оценивал новую мысль. Сестры замерли снова, услышав Проклятого Охотника, но внимание он привлек. — Там за нами вход в сокровищницу Камио, которую Крэа желал заполучить со дня победы над птичьим губернатором и доставить ее в свое Герцогство. Будьте добры, возьмите это дело под свой контроль, иначе бедняга еще день будет раздумывать, как провернуть это наилучшим образом, — невозмутимо сообщил он, сделав вид, что не обратил внимания, насколько парализующий эффект его тон производит. Меня подобное заявление смутило, так как я не хотел отягощать своими проблемами Сестер, им эти события и так нанесли огромный урон. Вот только они моего мнения совсем не разделяли проявив к вопросу живейший энтузиазм, как только Ратия замолчал. Сам же росянка двинулся прочь из зала и суккубы опасливо расступались перед ним, давая ему дорогу. — А ты? — спросил его я, чувствуя огорчение от того, что он вознамерился меня бросить. Я понимал, что он прав, Сестры боялись его, присутствие росянки лишь осложняло мое с ними общение. Оставалось лишь надеяться, что позже они перестанут его боятся и смогут принять, но это произойдет не сейчас. Для таких вещей нужно время. Я не сомневался, что стоит только им узнать его получше и их отношение к нему изменится. И все же эта вынужденная разлука сейчас порождала весьма унылое чувство. — Увижусь с тобой уже на Острове, — откликнулся он, с легкостью разогнав все мои страхи. — Уверен, что ты хотел бы отправится туда с ними. Ваша компания слишком уж медленна для меня. — А еще я ни за что не повел бы прекрасных дам теми жуткими улочками по которым ты обычно шаришся сам и не заставил бы их любоваться видом на Бездну, — шутя фыркнул я, скрестив руки на груди. — Что ж, значит увидимся там, — согласился я, а через мгновение его высокая изящная фигура скрылась из виду за обломками стен, а я остался в окружении толпы обворожительных суккуб уже придумавших как разрешить почти все мои несчастья. Снова. Кажется это начало входить у него в привычку.