Прежде чем ты изменишься

Костя оглянулся на здание кофейни, вывеска которой покачивалась от пронизывающего ветра. Наверное, он всегда будет возвращаться сюда, пусть один, без Вадима, это неважно. Важно то, что он всегда будет помнить. Помнить всё, что у них когда-либо было. Это было незабываемое время, и Костя был благодарен Вадиму за то, что тот подарил ему все эти воспоминания. Сейчас всё, что было между ними, стояло на краю пропасти, готовое рухнуть вниз, утянув за собой и Костю. Парень раздражённо отвернулся и затопал по мокрому снегу, кутаясь в шарф. В голове то и дело вертелся тот день и тот разговор, непредназначенный для его ушей.

* * *

Костя сидел на диване в углу, но больше всего ему сейчас хотелось оказаться где угодно, только не здесь. Слишком много шума. Громкая музыка, взрывы смеха, шумные разговоры — всё это сплеталось в единую какофонию звуков. Коля был тем, кто вносил в эту какофонию ещё больше хаоса. Самый активный и громкий, настоящий заводила. Это ведь он сейчас, взгромоздившись на журнальный столик, танцевал под Toxic, делая своим телом неприличные движения, да? Ваня заигрывал сразу с двумя девчонками, а Ренат с округлившимися глазами что-то доказывал парню, стоящему рядом с ним. Только Вадима не было видно. Где Вадим? Костя с тёплым чувством вспоминал реакцию друга на видео. Его искренний смех и восторженные реплики ему хотелось запечатать в какой-нибудь флакончик, чтобы время от времени доставать, открывать пробку и наполнять себя теплотой его голоса. Вадиму понравилось видео, и он тут же репостнул его во всех социальных сетях, а потом ходил и добродушно ворчал, что оно набирает гораздо больше просмотров за несколько часов, чем его ролики. Костя пытался оправдываться, но Вадим с широкой улыбкой перебил его: — Кость, ну ты чего? Я же понимаю, что развлекательный контент люди смотрят охотнее, чем научно-популярный. К тому же я безумно рад, что твой первый ролик завирусился, тогда, может быть, и платных заказов у тебя станет больше. Из этих мыслей Костю вырвали восторженные выкрики Коли. Две девушки присоединились к нему на многострадальном столике, и теперь они втроём пытались танцевать под Toxic. Если бы ЭТО видела Ева, она бы уже всех тут разогнала к чертям. Но Ева пока не вернулась из своей Греции. «Похоже, нужно сматываться отсюда, пока они все не упали прямо на меня», — лениво подумалось ему. Костя чувствовал головокружение. Кажется, всё-таки перебрал. К тому же он потерял Вадима. Куда он запропастился? Парень сделал неуклюжую попытку встать с дивана, но появившийся из ниоткуда Вадим уселся с ним рядом, и Костя, почувствовав тепло, инстинктивно придвинулся вплотную к нему. Теперь идти никуда не хотелось. — Здесь слишком опасно оставаться, — сказал Костя, наклоняясь к уху Вадима, чтобы тот мог услышать его сквозь громкую музыку, — эти горе-танцоры могут свалиться прямо на нас. — Не волнуйся, — со смешком ответил Вадим, поворачиваясь к Косте, — Колька не допустит того, чтобы девушки оказались в чужих объятиях. Только в его. Он тот ещё бабник. Костя упустил почти половину слов, что говорил Вадим, просто наслаждался его запахом, его голосом и его близостью, а затем и сам не заметил, как голова оказалась на его плече. Перед глазами всё вертелось, и поэтому Костя подумал, что у него начались глюки на фоне опьянения, когда он увидел, что девушки, отодвинув Колю в сторону, целуются друг с другом. Распахнув глаза, он поднял голову с плеча Вадима и уставился на девушек. Нет, похоже, это всё же не глюки. Они действительно целуются. Он перевёл ошарашенный взгляд на Вадима, тот смеялся, прикрыв рот рукой. — Они… лесбиянки? — услышал Костя свой хриплый голос. — Не знаю, думаю, что нет. А даже если и да, то кто мы такие, чтобы давать оценки? Я вот точно ничего против не имею. «Вот он шанс!» — подумал Костя. Нужно просто спросить. Костя взволнованно вдохнул и решился, наконец, задать будораживший его вопрос. Они ведь уже достаточно пьяны для этого? — А… как ты относишься к геям? — выпалил на одном дыхании Костя и умолк в ожидании ответа. Вадим замер на мгновение, уставившись на Костю. В нём явно чувствовалась перемена, расслабленность исчезла, уступив место напряжению. Розовый язык нервно прошёлся по губам, затем небрежная усмешка, тихое покашливание и проникновенный взгляд голубых глаз устремился прямо на него. — Я… к ним отношусь, — последовал ответ. Костя, распахнув глаза, в напряжении ждал продолжения этой фразы, замерев, как каменное изваяние. Но продолжения не последовало. Вадим молчал. Костя был обескуражен, видимо, пьяные мозги соображали очень вяло. Он продолжал смотреть на друга и тот смотрел в ответ, в голубых глазах читалось что-то потаённое, но Костя никак не мог вычислить, что. После того как в слабой улыбке Вадима он уловил тщательно скрытую нервозность, до него дошёл смысл фразы. Нет, не так. Смысл обрушился на него потоком ледяной воды. «Я к ним отношусь», — пульсировала фраза в его голове, вызывая триллион разных мыслей, что теснились внутри, не давая ухватить себя и хорошенько обдумать. Вадим прервал их зрительный контакт первым и уставился на свои руки. Послышался рваный выдох и Костя осознал, что он донёсся из его горла. Не в силах отвести взгляда, он продолжал пялиться на парня, заметив, как его щёки постепенно приобретают больше румянца. Он смущён? Видеть смущённого Вадима — это что-то утопичное, то, чего не может произойти на самом деле. Какова вероятность того, что Костя спит и это всё снится ему в пьяном бреду? Он открыл рот, чтобы переспросить, правильно ли он понял, но настойчиво вибрирующий смартфон в кармане джинсов отвлёк его, и момент был безвозвратно упущен. Оказалось, что это был смартфон Вадима. — Извини, — проговорил Вадим, взглянув на экран, — Ева с Серёжей вернулись. Просили встретить их у такси, сумок слишком много. Вадим, кинув нерешительный взгляд на Костю, встал и двинулся к выходу из комнаты. А Костя остался на диване, раздавленный и ошеломлённый. Некоторое время он неподвижно сидел, уставившись невидящим взглядом перед собой, затем попытался стряхнуть оцепенение. После признания Вадима он чувствовал себя так, как будто бы жёстко налажал, но причин возникновения этого чувства не мог понять. Что-то неоформленное, мерзкое и досадное ворочалось внутри него, а он всё пытался ухватить это что-то за хвост, чтобы разобраться в себе. Он нашёл свой бокал и сделал глоток, затем ещё один, и ещё, и снова. Как будто от их количества зависело понимание этого чувства, что поселилось внутри и не давало покоя. Костя всё ещё был ходячим хаосом внутри обычной человеческой оболочки, когда решил, что нужно двигаться. Парень поднялся с дивана, зажмурив глаза, подождал, когда пройдёт головокружение, и нетвёрдой походкой двинулся к выходу из гостиной. Тут было слишком много народу, никто не обращал внимания на Костю, и его это устраивало. Он сам не знал, куда направляется, но точно знал, что ему нужен Вадим. А когда всё-таки он увидел Вадима, то отнюдь не испытал облегчения. Тот был с Лютиным. Костя замер, увидев их вместе. Они стояли в коридоре у входной двери, слишком близко друг к другу. Уже полностью одетый Вадим внимательно смотрел на Лютина, слегка опустив голову и слушал, как тот что-то ему увлечённо говорил. Именно в этот момент понимание обрушилось на него. Конечно! Как же раньше он не догадался?! Костя такой придурок! Они с Лютиным не просто друзья! Они нечто большее. И те слова Евы «он бывший друг» вдруг приобрели совершенно другое значение. Мгновенная ревность, сидевшая внутри и постоянно подпитывавшаяся теми моментами каждый раз, когда Костя видел этого ублюдка рядом с Вадимом, поднялась огромной волной. Он не осознавал этого чувства раньше, но это не мешало ревности черпать Костины ресурсы огромными ложками и подпитывать его и без того громадную неуверенность в себе. Было не слышно, о чём они говорили, но когда Вадим нетерпеливо прервал Лютина и, показав на часы, вышел за дверь, Костя, наконец, понял, что может вздохнуть. Всё не так уж и плохо, верно? Даже если Лютин его бывший парень, это ведь не значит, что между ними что-то есть сейчас, так ведь? Всё не так плохо. Костя хотел выйти на улицу следом за Вадимом, но понял, что не в состоянии сделать ни шагу. Головокружение усилилось, внезапно взявшаяся тошнота накатила на него, и он прикрыл глаза, борясь с ней. А когда вновь открыл, то увидел Лютина, проходившего мимо него. Он уловил на себе его презрительно-насмешливый взгляд, как будто этот недоумок знал нечто такое, что было неведомо Косте. Как будто он имел превосходство. А он ведь его имел, чёрт возьми! Если это правда, и они действительно когда-то были вместе, то не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, чего Лютин добивается. Снова приступ тошноты. Костя почти наощупь добрался до ванной и заперся там, даже не включив свет. Он прикрыл уши руками, прислонился к холодному кафелю, до сих пор осознавая то, что на него обрушилось. Его знобило, но тошнота постепенно отступила, и Костя рискнул всё-таки покинуть ванную комнату. На ватных ногах он добрался до гостиной, громкая музыка била по перепонкам и усиливала головокружение. — Костя! — услышал он радостный голос Евы, бросившейся ему на шею. — Ну как вы здесь? Скучали без меня, да? Надеюсь, не спалили кухню? — Кухня в порядке, — с трудом пробормотал Костя, затем откашлялся и добавил, — Вадим жив, и твоя комната не разгромлена, потому что я закрыл её на ключ перед вечеринкой, как ты и просила. — Спасибо, Костя, — сказала Ева, затем обеспокоенно оглядела его, — что-то ты бледноватый… — Со мной всё в порядке, — отмахнулся Костя. Ева пробормотала что-то напоследок и растворилась в толпе. Костя тоже решил вернуться в гостиную. Во-первых, нужно найти Вадима. Во-вторых, надо проверить, как там пианино, которое он задвинул подальше перед приходом гостей. Очень странно думать о сохранности пианино в то время, как тебя мутит и хочется сдохнуть. «Где Вадим? Мне нужно найти Вадима», — проносились настойчивые мысли в голове, пока он оглядывал многолюдную гостиную, силясь сфокусировать зрение. Они ведь не договорили… Хотя, конечно, из Кости сейчас очень хреновый бы получился собеседник, но какая, к чёрту, разница! Ему нужен Вадим. Протиснувшись между танцующих гостей, Костя остановился как вкопанный, наткнувшись взглядом на знакомые силуэты у окна. Опять Лютин! Чёртов Лютин преследует Вадима буквально весь вечер! Костя почувствовал, будто бы ненависть к этому мудаку перешла на новый, более продвинутый уровень. Ладони машинально сжались в кулаки, всё, чего сейчас Косте хотелось, так это подойти и хорошенько вмазать ему. От этого отчаянного шага его останавливало лишь усилившееся головокружение, а также нежелание портить Вадиму настроение. Поэтому всё, что оставалось Косте, это смотреть и скрипеть зубами от досады. Они стояли и о чём-то разговаривали. Вадим как обычно жестикулировал, затем будто бы что-то переспросил и наклонился ниже к Лютину (конечно, тот ведь грёбаный коротышка по сравнению с Вадимом). Костя с напряжением наблюдал, как рука обвилась вокруг шеи Вадима, заставляя его наклониться ещё ниже. Косте стало мерзко, он хотел отвернуться, но взгляд успел выхватить губы, поднесённые к уху, а затем высунутый язык. Он что, реально лизнул его ухо?! Костя почувствовал, что его сейчас точно вырвет. Он нетвёрдым шагом вышел в коридор и направился к ванной. Блять! Заперто! Костя в отчаянии саданул кулаком по двери, затем, схватив куртку, стремительным шагом вышел из квартиры. Он не знал, сколько находился на улице, не ощущал ни холода, ни чувства времени. Просто стоял возле подъезда, без сил прислонившись спиной к холодной стене дома, и старался не забывать дышать. Тошнота вновь отступила, но головокружение не проходило. Ночное небо вертелось перед глазами, стоило ему взглянуть вверх. Ему вспомнилось, как они с Вадимом были на крыше и смотрели в телескоп на метеорный поток. Как же там Вадим его называл? Квадрантиды, кажется. Да, квадрантиды. Он восторженно показывал на звездопад, и помогал Косте рассмотреть сгорающие в атмосфере Земли метеоры. А теперь он стоит там с этим чёртовым Лютиным, а тот засунул язык ему в ухо. Блять! Вот дерьмо! Чего Косте хотелось больше всего, так это пойти туда и набить рожу этому смазливому уёбку. Но он понимал, насколько это глупое и сиюминутное желание. Это расстроит Вадима. Он ведь не виноват, что Костя напридумывал что-то в своей голове, в конце концов, он не имел права ревновать. Вадим никогда ничего ему не обещал. Этими мыслями Костя пытался успокоить себя, стараясь глубоко дышать. Внезапно он услышал доносящийся с балкона знакомый голос: — О чём ты хотел поговорить? Кажется, он слышал голос Евы. Костя хотел было отойти подальше, дабы не стать невольным свидетелем её разговора с Серёжей или, ещё хуже, услышать звуки их поцелуев. Хотя… блять, кто вообще выходит на балкон целоваться в январе? Костя отпрянул от стены, чтобы уйти, но замер, не смея пошевелиться, когда услышал до боли знакомый родной голос. Голос Вадима. — Я хотел поговорить… о, чёрт, — осёкся Вадим, затем с досадой пробормотал, — закрой дверь в свою комнату. Послышался звук закрывшейся двери, затем вернулась Ева и раздражённо пробормотала: — Какого чёрта Игорь Лютин здесь, а? Что-то он зачастил к нам, тебе не кажется? — Да ладно тебе, у него сейчас тяжёлые времена, ему хреново. — Интересно, почему он приползает к тебе только когда у него тяжёлые времена? — с сарказмом сказала Ева, — а когда всё становится хорошо, он опять куда-то улетучивается, а? — Ох, послушай, Ева, я хотел поговорить с тобой не об этом, — после этих слов послышался нервный выдох Вадима. — В чём дело? Что-то случилось? — встревоженно спросила Ева. — Нет, всё в порядке… это по поводу квартиры. — Уже нашёл что-то подходящее? — Пока нет. Я… понял, что мне нужна трёхкомнатная, ну или, на крайний случай, двухкомнатная… — Время для поисков есть, не торопись. Мы начнём ремонт только весной, когда Серёжа вернётся в город окончательно… — Да, но я не об этом. Я… — вновь послышался нервный вздох Вадима, после которого он выпалил, — я хочу предложить ему жить вместе. На несколько мгновений воцарилось молчание, даже Костя замер внизу, как каменное изваяние, пытаясь вникнуть в смысл услышанного. Он понимал, что разговор явно не для его ушей, но моральная сторона вопроса его беспокоила сейчас в последнюю очередь. В данный момент его терзала смутная тревога, усиливающая тошноту, и сильное желание знать (или не знать), о ком говорил Вадим. — Ох, — выдохнула Ева, Костя мог бы поклясться, что сейчас она сокрушённо качала головой, — Вадим, ты уверен, что… — Да, — его твёрдый голос перебил её, и она не стала возражать. — Ты прекрасно знаешь, что я обо всём этом думаю, — послышался грустный голос Евы, — учитывая то, что ты втрескался в него по уши, предложить жить вместе — это не самая твоя гениальная идея. — Я так и думал, что ты это скажешь, — горько усмехнулся Вадим. Костя даже дышать перестал, только бы расслышать, о чём они говорят, на мгновение ему показалось, что даже сердце остановилось. — Конечно! Потому что я в первую очередь беспокоюсь о тебе, — сквозь звон в ушах и пелену слышался голос Евы. О ком они говорят? О КОМ ОНИ ГОВОРЯТ? «окомониговорятокомониговорятокомониговорят», — это пульсировало в опьянённом мозгу Кости, и он изо всех сил старался сдержать тошноту, внезапно накатившую на него особенно сильно. — Просто подумай на секундочку, каково тебе будет, когда он начнёт приводить к себе своих девушек или… — Ева не закончила фразу, резко замолчав, затем с досадой выдохнула, — Ох, опять он здесь… Лёгок на помине! — Вадим, вот ты где? — послышался манерный знакомый голос. Лютин. Чёртов грёбаный Лютин! Вот дерьмо! О нём они говорили? Нет! Не может быть! От звуков его голоса Костю всегда передёргивало, но теперь хотелось хорошенько проблеваться. Он зажал рот ладонью и, стараясь остаться необнаруженным, выскользнул из своего убежища и поспешно завернул за угол дома. Пройдя ещё несколько шагов, позволил, наконец, содержимому желудка, так рьяно рвавшемуся наружу всё это время, выплеснуться из него. После приступа рвоты, Костя обессиленно прислонился к холодной стене щекой и отчаянно хотел навсегда забыть только что подслушанный разговор, как будто бы от этого он вдруг перестанет существовать, и всё снова станет как раньше. «Лёгок на помине» — так сказала Ева. Значит, они о нём говорили, да? Костя пытался припомнить каждую деталь разговора, но эти детали ускользали от него. Но что он знал наверняка, так это то, что ЕГО, Костиного имени, точно не было произнесено ни разу. Костя мотал головой, не желая в это верить. Это неправда! Мысли о Лютине, Вадиме и только что подслушанном разговоре не хотели покидать его голову и ухудшали и без того отвратительное состояние. Хотелось кричать от досады и топать ногами, вытряхнуть то, что мерзко копошилось внутри, отравляя его сознание всё больше и больше. Он не знал, сколько простоял там, кутаясь в свою куртку, но понял, что пора возвращаться, когда зубы начали стучать друг о друга. Обилие людей и громкая музыка не делали его состояние лучше. Навалившаяся слабость и головокружение не оставляли его, пока он старался снять с себя куртку. Костя уже плохо понимал происходящее. Всё, что он знал, так это то, что головная боль не шла ни в какое сравнение с болью, которая поселилась внутри него и усиливалась с каждой мыслью о том, что он может потерять самое ценное, что у него есть — дружбу Вадима. — Ох, Костя, ты такой бледный, похоже, ты перебрал, — слышался рядом обеспокоенный голос Евы, — идём в мою комнату, дорогой. Он позволил девушке утянуть себя за дверь, мечтая лишь о том, чтобы мысли, душившие его, перестали переполнять голову. Он хотел спросить у Евы, о ком они говорили там, на балконе, но смог лишь промычать что-то нечленораздельное. И вскоре вырубился.