Прежде чем ты изменишься

Костя открыл глаза, но уже в следующее мгновение очень пожалел об этом. Свет причинял боль. Некоторое время он был неподвижен, но потом понял, что если пролежит ещё хоть несколько минут, то просто-напросто умрёт от обезвоживания. Он сфокусировал свой взгляд, видя перед собой не привычный белый потолок с квадратным светильником, а множество звёзд из серебристой фольги. Такое есть только в спальне Вадима. Костя резко приподнял голову и охнул — в глазах потемнело, а голова, казалось, сейчас просто разлетится на отдельные куски. Когда зрение вернулось, Костя огляделся. Он действительно лежал на кровати Вадима, сине-зелёное одеяло сползло на пол. На тумбочке обнаружился стакан воды и пластинка таблеток, наверное, от головной боли. Костя тут же осушил стакан, затем с трудом поднялся. Оказывается, на нём не было ни футболки, ни джинсов, хотя он не помнил, как раздевался. Он вообще мало что помнил. Почему он в комнате Вадима, а самого Вадима нигде нет? Костя сел на кровати, и вдруг его буквально окатило ледяным потоком отрывочных воспоминаний. День рождения Вадима. Вечеринка. Целующиеся девушки. — Как ты относишься к геям? — Я к ним отношусь. Вадим и Лютин, стоящие в коридоре слишком близко друг к другу. «Это его друг… бывший» — слышится голос Евы. Бледная рука, обвивающая шею Вадима. Наклоняющийся Вадим, язык Лютина, облизывающий его ухо. Подслушанный разговор. «Это плохая идея», — снова укоризненный голос Евы. Ну, конечно, Ева ведь сразу сказала, что недолюбливает Лютина. Видимо, он сделал что-то плохое Вадиму. Наверное, они расстались при не самых благоприятных обстоятельствах. Дерьмо! Вадим собирается переезжать в другую квартиру с Лютиным?! ВАДИМ СОБИРАЕТСЯ ПЕРЕЕЗЖАТЬ В ДРУГУЮ КВАРТИРУ С ЛЮТИНЫМ! Косте нужно срочно поговорить с ним! Или нет? Что если Вадим находится на кухне и, как только Костя войдёт, скажет нечто вроде: — Костя, тебе нужно выметаться отсюда. Что если рядом с ним будет сидеть Лютин и ехидно посмеиваться, глядя на Костю. А затем одарит его победным взглядом, когда тот будет покидать квартиру со своими вещами. Нет! Костя это вряд ли выдержит. Можно он ещё немного побудет в неведении? Как будто ничего не произошло? Как будто его мир вовсе не разрушен? А сам он вовсе не раздавлен? Хоть несколько минуточек? Некоторое время он сидел в комнате, но биологические потребности никто не отменял, поэтому пришлось встать и направиться в ванную. Приняв душ, он почувствовал себя гораздо лучше, хотя пустыня во рту никуда не девалась. — Доброе утро! — воскликнула Ева, когда Костя осторожно заглянул в кухню. Она мыла гору посуды, находящуюся в раковине, а Серёжа вытирал тарелки полотенцем и убирал в шкаф. — Ты как? Вчера совсем хреново выглядел, — послышался голос Серёжи. — Да вроде всё нормально, — пробормотал Костя скрипучим голосом, садясь на стул. Он молча наблюдал за тем, как слаженно Ева с Серёжей работали вместе, а потом понял, что ему спокойно просто находиться здесь, рядом с ними. Они хорошие. Костя будет по ним скучать. — Где Вадим? — вырвалось у Кости. — Он уехал к родителям, — послышался голос Евы. — Что-то случилось? — встревоженно спросил Костя. — Его отец… снова попал в больницу, — объяснила Ева, — и… когда ему сообщили об этом, он улетел домой ближайшим рейсом. Костя почувствовал себя настоящим мудаком. Он сходит с ума от ревности, от своих мелочных обид, в то время как Вадиму сейчас, наверное, очень тяжело. — Я должен позвонить ему, — пробормотал Костя, вскакивая с табурета. Костя распахнул дверь и увидел Лютина, челюсти непроизвольно стиснулись сильнее. Новоявленный гость не смог удержаться и сморщил свой идеальный нос, когда понял, кто именно открыл ему. «Ты всё ещё здесь?!» — будто бы надменно говорил его взгляд, но вслух он произнёс безукоризненное: — Мне нужен Вадим. «Мне он тоже нужен, мудак!» — хотелось заорать Косте. Но всё, что он мог, так это с нарастающим раздражением проследить взглядом за проходящей мимо него фигурой Лютина в чёрном пальто. Тот брезгливо посторонился Кости, а затем небрежным жестом поправил свои белокурые волосы. — Его нет, — сквозь зубы сказал Костя. Лютин, как будто не слыша его, бесцеремонно прошёл дальше по коридору, заглянул в гостиную, затем в комнату Вадима. А потом, совершенно не обращая внимания на Костю, прошёл в кухню и, усевшись на табурет, достал смартфон и принялся рыться в нём. Костя, сложив руки на груди, неотрывно следил за всеми этими передвижениями, затем, кипя от клокотавшей внутри злости, проговорил: — Я думаю, тебе лучше уйти! Лютин посмотрел на него так, как будто Костя был надоедливым мерзким насекомым, решившим вдруг заговорить, а потом вновь уткнулся в смартфон и чётко проговорил: — А я так не думаю. — Чего ты добиваешься? Чтобы я вышвырнул тебя отсюда за шкирку? — не сдержался Костя. — А не много ли ты себе позволяешь, чучело? Разве у тебя есть какое-то право вышвыривать из этой квартиры кого бы то ни было? — Лютин кинул на него насмешливый взгляд и продолжил, — на твоём месте любой самый законченный болван бы уже понял, что он здесь лишний и убрался бы подальше. А до тебя всё никак не доходит… — Кто должен убраться отсюда, так это ты! — с едва сдерживаемым гневом проговорил Костя. Лютин посмотрел прямо на него, и на лице расцвела самая сладкая его улыбочка: — Это ты так решил? Кажется, мнение шавки здесь никто спрашивал. Да и Вадим был бы с тобой не согласен, — Лютин хохотнул, поправив свои волосы, и сказал, — знаешь, он не очень-то хотел, чтобы я куда-то уходил, когда мы целовались здесь в прошлый раз. Ох, он определённо не хотел меня никуда отпускать, так прижимал к этому холодильнику… Костя понял, что мозг отказывается мыслить разумно, а ярость захлестнула его оглушительной волной. «Целовались. Целовались, целовались. Прижимал» — долбится у него в мозгу болезненным набатом. Он сжал челюсти, и, стиснув пальцы в кулаки, стремительно двинулся в сторону сидящего на табурете Лютина. — Ну, ты и мразь! — прошипел Костя. Его кулак лишь слегка успел пройти по касательной мимо его скулы, как тот, соскочив с места, в панике выставил руки вперёд ладонями и заорал: — Ты долбанный псих!!! Не думаю, что Ева скажет тебе спасибо за то, что ты убьёшь меня в её собственной кухне. — Что здесь происходит? — в дверном проёме показалось румяное от мороза лицо Евы. Она встревоженно оглядывала обоих парней. — Ева, убери от меня этого бешеного пса! — воскликнул Лютин, в голосе до сих пор слышались нотки паники. «Ненавижу! Ненавижу!» — это единственная мысль, которая отчётливо билась в сознании Кости красным флагом. Казалось, он весь был наполнен яростью и ненавистью, они словно бы ждали, что им дадут выход. Костя вновь двинулся на него, сжав кулаки, но прохладная рука цепко впилась в его запястье. Уже потом Костя понял, что Ева решительно преградила ему путь. — Костя, пойдём со мной, — твёрдо произнесла она, глядя ему прямо в глаза. Её спокойный голос слегка развеял туман ярости, бушующий в Костиной голове, и он остановился на секунду, замер, тяжело дыша. Ева настойчиво подтолкнула его к выходу из кухни. — Где Строгов откопал его? Он знает, что у него тяжёлая степень бешенства? — слышался из кухни приглушённый голос Лютина. Пока Ева закрывала двери гостиной, Костя со всей силы пнул свою ни в чём неповинную спортивную сумку, лежащую возле дивана. Та отлетела к окну. Но Костя, казалось, ничего не замечал, в висках пульсировало: «целовалисьцеловалисьцеловалисьцеловалисьцеловалисьцеловались» Почему так чертовски больно? Ева настойчиво усадила его на стул возле пианино и проговорила: — Слушай, Костя, Лютин тот ещё мудак, но рукоприкладство ни к чему не приведёт. Сейчас я выпровожу его из квартиры и вернусь, а ты сиди здесь, — она направилась к дверям, затем на секунду, обернувшись, добавила, — что бы он там ни наговорил, не принимай всё за чистую монету. Она вышла, плотно закрыв за собой дверь, а Костя остался сидеть, абсолютно ошеломлённый и раздавленный. Ярость постепенно уходила, охлаждая его чувства, и теперь Костя ясно мог почувствовать внутри что-то колючее, тяжёлое, пульсирующее. Это боль. Она разрасталась, наполняя собой каждую клеточку его тела. «Он целовал его», — с каким-то горьким удовлетворением думал Костя. Наверное, Вадим до сих пор что-то чувствует по отношению к своему бывшему парню. Как бы ни было больно признавать это, но Костя должен посмотреть правде в глаза. Ни к чему обманывать себя. И то, что их с Вадимом дружба сойдёт на нет — это лишь вопрос времени. Костя просто-напросто не сможет сосуществовать рядом с таким, как этот Лютин. Он сложил руки на гладкой чёрной поверхности пианино, а затем обессиленно уронил на них голову. Спрятал своё лицо, с силой уткнувшись в мягкую ткань рукавов. Он понимал, что должен принять любой выбор Вадима. Просто… это так сложно, трудно, больно… Невыносимо. — Зачем ты здесь? — уставилась на него Ева, сложив руки на груди. — Я думал, это очевидно, — Игорь поднял на неё взгляд, — я пришёл к Вадиму. — Он уехал из города. Видимо, у тебя нет с ним связи, раз ты не знаешь, что он сейчас у родителей, — проговорила Ева, явно наслаждаясь видом задетого за живое Лютина. Тот, естественно, пытался скрыть своё недовольство и хитро прищурился, он хотел было что-то сказать, но Ева не желала вести с ним светские беседы и сразу перешла к волнующей её теме: — Зачем ты его ищешь? — Тебя это вряд ли касается, — хмыкнул он. — Я догадываюсь. И я категорически против, — сказала она, всё так же стоя над ним, сложив руки на груди. Лютин вновь взметнул свой взгляд на неё и самодовольно усмехнулся: — И что? Разве это может повлиять на его решение? Никогда прежде не влияло и сейчас не повлияет. Теперь настала её очередь испытывать досаду. Как бы Ева ни отрицала, она понимала, что Лютин прав. Вадим никогда не слушал её предостережения на этот счёт. Он всегда поступал по-своему. — Ты всерьёз собрался каждый раз приползать к Вадиму после неудачных интрижек? — с возмущением в голосе спросила она. — Я теперь понял, что Вадим — то, что мне нужно, — твёрдо ответил Лютин. — Но ТЫ — не то, что нужно Вадиму! — заявила Ева, качая головой. Лютин уязвлённо сжал губы, затем недовольство сменилось напускным равнодушием: — Это уже не тебе решать, не так ли? Лютин вальяжно встал и, поправляя шарф, двинулся в сторону выхода, сопровождаемый раздражённым взглядом Евы. За эти две недели, что Вадима не было, они нечасто созванивались. И каждый раз Костя был жутко напряжён во время этих разговоров. Этот постоянный страх, что вот сейчас Вадим скажет ему о переезде, не исчезал ни на минуту. Поэтому большую часть времени парень только и делал, что переводил их общение на другие темы. Костя расспрашивал друга про здоровье отца, про его самочувствие. Пока Вадим отвечал на вопрос, он рассматривал его тёмные круги под глазами, небрежно зачёсанные чёрные волосы, щетину на подбородке, слушал его родной низкий баритон и понимал, как же сильно хочется оказаться там, рядом с ним, быть его поддержкой, если понадобится. Костя ни за что бы не осмелился сказать Вадиму напрямую, как сильно он скучает, зато разные бытовые мелочи в их разговорах просто кричали об этом. Он долго не мог заснуть, вынужденный слушать непривычную тишину за стенкой, вместо звуков шагов, кликов мышью и работающих вентиляторов в корпусе компьютера. Носки не валялись на полу и других совершенно неожиданных поверхностях, и Костя не думал, что когда-то ему будет этого не хватать. Каждое утро, слушая звук насыпающихся в тарелку хлопьев, он с раздражением понимал, что их количество в коробке почему-то почти не уменьшается. Если бы Вадим был здесь, они бы уже давно кончились. Костя мимолётом затрагивал эти мелочи в разговорах, но понимал это только тогда, когда уже смотрел на погасший экран смартфона с поникшими плечами. Понимал ли это Вадим? После визита Лютина Костя и вовсе поймал себя на том, что буквально избегал общения с Вадимом. Был ли причиной этому страх увидеть разочарование в глазах друга от того, как он обошёлся с его бывшим парнем? Да, возможно. Или может быть, причиной было грызущее чувство вины за своё инфантильное поведение и ревность, на которую он не имеет права? Да, так и есть. Костя пришёл к выводу, что лучше и дальше плавать в этой вязкой неопределённости, чем знать, что навсегда потерял лучшего друга. Именно этим он руководствовался каждый раз, когда Косте начинало казаться, будто Вадим пытается сказать ему что-то важное. Костя просто сбегал, придумывая тысячи разных отговорок. — Костя, я… нам нужно поговорить, — напряжённый голос Вадима слышался в ушах до сих пор. Эти слова пугали Костю. По-настоящему пугали. Его ладони начали потеть, сам он взволнованно облизывал губы и тёр рукой затылок. — Прямо сейчас? — слабым голосом спросил Костя. — Ну… я хотел… — Послушай, я спешу и сейчас не самый подходящий момент, — быстро залепетал он. — Хорошо, я… позвоню позже. — Прости, мне правда пора идти. Пока! — Костя дрожащим пальцем нажал на кнопку завершения вызова и нервно выдохнул, проводя рукой по лицу. О чём Вадим хотел поговорить, долго думать не надо. Наверняка, хотел сказать о том, что Косте пора переезжать. Эти мысли терзали, ни на минуту не покидая головы, вертелись и вертелись, разжигая тревожность до небывалых высот. Парень понимал, что ведёт себя максимально глупо, избегая этих разговоров. Точь-в-точь маленький ребёнок, который напуган страшилкой и уверен, что лучшее средство — это зажмурить глаза, прикрыть уши руками и безостановочно твердить «Я ничё не слышу! Говорите ерунду, сколько хотите! Всё равно ничё не слышу!» Костя задумчиво натягивал на себя зимнюю куртку и думал о Маринке. Он не видел сестру уже более полугода, и теперь им представится возможность увидеться лишь на некоторое время, пока она находится в городе со своими подругами. Когда ему ещё подвернётся такая возможность, он не знал. В связи с тем, что с родителями он окончательно разругался, путь домой ему, похоже, пока заказан. Костя слишком долго откладывал признание в том, что он бросил юридический, пока не стало слишком поздно. Родители узнали об этом напрямую от сотрудника деканата. — Должно быть, вы ошибаетесь. Проверьте ещё раз, — требовательно попросила женщина. — Нет-нет, ваш сын забрал свои документы и был отчислен ещё в июне прошлого года, — уверял сотрудник. Косте пришлось во всём признаться. Естественно, разразился скандал. Родители были недовольны в первую очередь тем, что он сделал такой ответственный шаг, не посоветовавшись с ними. Они корили его за то, что он лгал всё это время. А Костя, ужасно накрученный недавней встречей с Лютиным, не сдержался и наговорил очень много вещей, о которых сейчас жалел. Телефонный разговор закончился абсолютным фиаско. После этого Костя стал чувствовать себя ещё хуже. Почти сразу после звонка от родителей ему позвонила Катя. У Кости вырвался истерический смешок. Давайте, блять, все и сразу. Это чувствовалось как какая-то расплата Косте за то, что он так долго откладывал из-за своей трусости. Преисполнившись решимости, Костя окончательно порвал отношения с Катей. По телефону. Он, блять, просто чёртов гений! Костя, взяв ключи от квартиры, вышел. На улице был мокрый снегопад вперемешку с дождём и промозглый ветер. Погода этим вечером очень хорошо отражала его душевное состояние. Он задумался о своём будущем. На помощь родителей надеяться глупо, а стипендии вряд ли хватит надолго. Заказов, связанных с созданием музыки или ремиксов, не так много, чтобы полноценно на этом зарабатывать. Костя понял, что нужно устроиться на работу, если он хочет как-то выжить в этом городе. Эти мысли проносились в его голове, пока он направлялся к станции метро. Он слабо улыбнулся, подумав о сестре. Всё-таки он скучал по ней и сейчас пребывал в лёгком нетерпении, хотелось увидеть её и услышать звонкий голос. Костя назначил сестре встречу в их кофейне. Они с Вадимом часто бывали там вместе. Всё было как обычно: у дверей кофейни лежал старый пёс, вывеска со скрипом раскачивалась на ветру, а колокольчик всё так же мелодично звенел при входе. Всё было такое привычное и родное, что у Кости сжалось сердце. Он снял капюшон и направился к стойке.