Судьба? Возможно

"Pov: Тим." Вот, наконец, и эта больница, в которой совсем скоро в очередной раз прольётся кровь. Даже у меня, у опытного убийцы, который не должен испытывать ни единой эмоции от предвкушения смерти, помимо удовольствия и азарта, по коже невольно пробежали мурашки: мрачное, страшное место. Оттуда не доносилось ни звука и только свистящий, тоскливый ветер носился в тёмном пространстве, создавая печальную и тоскливую музыку. Белые стены здания светлели сквозь темноту, и от этого тоскливого неясного света, исходящего от него, становилось неуютно и страшно, а от абсолютного купола неба над головой всё тело пронзило холодное чувство печального одиночества. Но сейчас не время раздумывать о морали, не время смотреть на эмоции - пора начинать операцию, решающую судьбы. Возможно, даже мою судьбу... — Итак, план прост. Входим тихо, скорее всего дрыхнут все. Худи, возьмёшь список пациентов, может, там помечено кто где лежит. Если нет просто осматриваем отделения для буйных, он, скорее всего, там. Тоби, быстро отключаешь камеры, там отсек с электрооборудованием должен быть рядом с ресепшеном. Худи, ты его контролируешь. Идём быстро, режем тихо и бегом. Не шуметь! Дверь сам открою. Всем ясно? — Ясно. — Худи кивнул, сжимая в руках нож. Тоби не отреагировал на мои слова, но отчего-то я был уверен в том, что он понял меня. — Тогда пошли. С дверью я справился быстро, даже не пришлось возиться. Какие же всё-таки глупые эти люди, даже защиту нормальную поставить не могут. Как и ожидалось, все ещё спали; ясное дело, время сейчас слишком раннее для подъёма. Было полутемно, тихо и гулко, шаги, закованные в эти белые полы и стены, стучали угрожающе и недобро, густым эхом отражаясь от низких потолков. — Быстрее. — сквозь крепко стиснутые зубы прошипел я. Времени на раздумья не было, а мои напарники явно тормозили. Худи коротко кивнул и направился к ресепшену, ведя Тоби за собой. — Охрану режем? — Этот вопрос шелестящим ветром пронёсся по коридору. Я напрягся, прислушиваясь к тишине. Ничего. — Вырубаем. — коротко ответил я, подходя к будке охранника и раздумывая о том, что с ним делать. Решив, что каплей шума можно пожертвовать, я осторожно взял лежащую в будке резиновую дубинку и со всей силы огрел врага по голове. Бил я сильно, точно зная, куда бить. Дыхание мужчины сбилось. Я потрогал пульс - медленный и плавный. В отрубе. Мда уж, по себе знаю, как больно бьёт эта дубинка - синяки неделями не сходят, а по ногам так вообще мрак. Так что это, можно считать, месть. — Я отключил! — Громким шёпотом воскликнул Тоби, подбегая ко мне. Захотелось его придушить, но я снова сдержался, вспоминая его недавние слёзы. Вообще, вся эта ситуация, произошедшая так недавно, не давала мне покоя, мучая откуда-то изнутри. Почему он заплакал? Ну что тут такого? Ударил я его, да, но реветь-то зачем? Ему же даже не больно! Я не находил ответа на эти вопросы, и от этого становилось ещё хуже, а внутри нарастало тяжёлое чувство обидной вины. Ладно, это сейчас неважно. Сейчас, наверное, мораль не важна. Как, впрочем, и во всей моей чёртовой жизни. Меня выдернул из угнетающих мыслей Худи, принёсший, к сожалению, не самые лучшие новости. — Списка нет. — раздался шёпот друга, как гром среди ясного неба. А вот это уже проблема. Если бы был список, то мы бы просто по диагнозу и симптомам нашли нашу цель и убили, но если списка нет, то сразу возникает множество проблем, которые следуют одна за другой и, как итог, приводят к полному провалу операции. Имени нашего "дорогого" свидетеля мы не знаем, в какой палате он находится - тоже. Не будем же мы в каждую палату заглядывать и у каждого пациента спрашивать: "Привет, чел! Ты случайно не видел, как какой-то парень разрубает человека топорами?... Что-что ты говоришь? Нет, не видел?... А, так ты у нас Владимир Красное Солнышко! Хорошо, хорошо, я понял! Удачного тебе крещения Руси." Нет, так дело явно не пойдёт. — Эй, Тим! Так что делать будем? — в очередной раз Худи вытаскивает меня из внутреннего монолога, заставляя вернуться в суровую реальность, которая говорит о том, что времени на раздумья почти нет. — Не знаю, подожди. — говорю я, и только после этого понимаю, какую глупость сморозил. Он-то, может, и подождёт, а вот охранники и дежурные врачи ждать вряд ли будут. Точно, врачи! — Значит так, меняем план действий. Сейчас находим какого-нибудь врача и узнаем всё у него. — А после? — спрашивает меня Тоби, а я смотрю на него, как на умственно отсталого. Типа, он это сейчас серьёзно или просто решил побесить меня и в очередной раз сорвать операцию?! Неужели не ясно, что будет потом? Ладно, сейчас точно не время, чтобы с ним ссориться, дома ему всё выскажу, а сейчас лучше отвечу на его вопрос. — После мы убиваем уже двоих свидетелей и валим. Теперь всё понятно? — я взглянул на обоих товарищей и те синхронно, будто сговорившись, кивнули. — Тогда пошли. Быстро, тихо, и без смертей по дороге! — Приказал я, поудобнее перехватывая нож. — Заходим в любой кабинет и всё, тихо и молча! — Да поняли мы, поняли, — раздражённо ответил Худи, чем очень меня взбесил. «Поняли, поняли», а потом «упс, оно само»! Как обычно, впрочем. — Тихо, — я толкнул дверь в кабинет. Там, уронив голову на стол, спала девушка - в её расслабленных пальцах была ручка, а белокурые волосы спадали с плеч. Эх, присунуть бы ей, красивая. Так, Тим, не о том думаешь. Судя по всему, она спала - впрочем, это очевидно. Ничего, сейчас разбудим. — Тоби, встань у дверей! — Недовольно ворча что-то про себя парень выполнил моё приказание. — Худи, иди ко мне, поможешь, — да, я в курсе, что должен был для начала велеть ему обыскать кабинет и проверить наличие других людей, но смысла в этом не было никакого: здесь ничего не было, помимо стола, пары тумбочек, стула и небольшого шкафчика, такого узенького, что туда не поместился бы и ребёнок. Так что смысла в подобном приказе не было. Я обошёл стол, становясь аккурат за спиной у заснувшей. Сейчас важно действовать быстро и чётко - заорёт ещё, проблем не оберёшься. — Я держу, ты допрашивай, — велел я. Несмотря на то, что я был старшим, допрос должен был вести именно Худи: во-первых он слышал о этом свидетеле из первых уст, а не я, а во-вторых после провала с ментовкой жертву я ему не скоро доверю. Всыпать бы этому придурку за такой провал, но это не моя прерогатива. Напарник тихо кивнул и замер у стола, словно кошка, приготовившаяся к прыжку. — Раз, два, три, — стоило последнему звуку слететь с моих губ я резко зажал жертве рот, за вьющиеся волосы задирая её голову наверх. Девушка вскрикнула, распахнув глаза, и постаралась закричать, но я настолько сильно прижал ладонь к её лицу, что вышел лишь слабый стон. — Заткнись и слушай внимательно, — тихо прошипел Худи, сжимая в руке нож. — У вас лежит якобы свидетель убийства в лесу, так? — Девушка испуганно закивала. Приятно, чёрт возьми - красивая, чуть ли не плачет, дрожит вся. — Где он? В какой палате? Я слегка расслабил руку, обтянутую кожаной перчаткой, и немного отодвинул её от женского лица - говорить же ей как-то надо. — Заорёшь - урою, — еле слышно прошептал я, на всякий случай перехватывая её горло. — В ш-шест-той, — чуть слышно, постоянно заикаясь, ответила девушка. - Н-на вт-тором эт-таже. — Ясно. Скотч есть? — Резко спросил Худи, кивнув мне; мол, запоминай. Я снова прижал к лицу девушки ладонь - ответить она и так сможет, найдём сами. На удивление, она смогла даже указать нам место, где лежал вожделенный предмет, указав на ящик стола трясущейся рукой. Худи, быстро достав нужную вещицу, кинул её мне; сам не мог, что ли? Словив его одной рукой я, быстро убрав ладонь, заклеил девушке рот: убивать останется Тоби, а он с ней точно не справится. — Шестая палата, второй этаж, — тихо проговорил я, запоминая. — Тоби! Убей её, а мы пошли. Догонишь, но быстро и тихо, понял меня? И без выкрутасов! — Да чего ты одно и то же бубнишь, понял я! Валите уже, — отмахнулся Тоби. Судя по его физиономии, его можно было не ждать вообще. Да наплевать, в принципе. Я, тихонько приоткрыв дверь и игнорируя явные попытки жертвы освободиться, выскользнул наружу. Зря мы ей руки не связали, зря. Впрочем, неважно - не моя проблема. — Пошли резать? — Я ухмыльнулся, но Худи увидел лишь пустую белую маску. — Пошли, — напарник прокрутил нож в тонких пальцах, нагоняя меня. — Только быстро и тихо. — Ага, - согласился я. — Быстро и тихо. "Pov: Тикки-Тоби" Дверь едва слышно щёлкнула, закрываясь. Значит, меня бросили? Ладушки. Ещё сами пожалеют. Что мы имеем? Я, с наслаждением, легко, подошёл к плачущей девушке, истерично пытающейся снять скотч со рта. — Не шуми-и, — я старался говорить как можно ласковее, но она всё равно почему-то испугалась. Взяв скотч я хотел было стянуть её руки, но после передумал, лишь получше замотав рот. После, взяв стул, я подсел к ней поближе, подтянув коленки к подбородку и обхватив их руками. Потом я немного подумал и связал девушке ноги. Устроился поудобнее. Её писки начинали раздражать. Может, поговорить с ней немножко перед убийством? По душам, так сказать. Ей-то уже всё равно, а мне хоть пообщаться с кем будет. От этих же не дождёшься... — Ты любишь вафли? — Спросил я наугад, желая завести какой-никакой разговор. Девушка притихла и, уставившись на меня, кивнула, видимо, удивившись вопросу. — Я тоже очень люблю. И сыр люблю. Ты любишь сыр? Девушка снова кивнула, глядя на меня скорее удивлённо, чем испуганно. Мне стало очень хорошо: наконец-то собеседник, хоть и не шибко разговорчивый. Даже возникла мысль упросить ребят взять её с собой, а не убивать, но пришлось отвергнуть её: не согласятся. Побьют ещё... — Ты прости, я всё равно тебя убью, — увидев, что девушка вновь начала вырываться, я примотал её к стулу. Как же много скотча на это уходит, ужас просто! — Ну я сам не хочу, просто ребята не согласятся совсем тебя у нас оставить. Ты орать будешь, тебя кормить надо, сбежишь ещё... — Увидев, что жертва плачет, я поспешно погладил её по голове. — Ну, не плачь, не больно будет, обещаю. Мне показалось, что она вновь успокоилась. Уткнувшись лбом в коленки я на пару минут притих, полностью погрузившись в собственные мысли: не хотелось убивать её. Она такая милая, такая добрая, такая красивая, так хорошо слушает меня. Кажется, впервые в жизни мне не хотелось этого опьяняющего чувства неимоверного наслаждения от горячей, бурлящей крови, стекающей по рукам. Ну ведь её... Как бы не будет больше! А хотелось, чтобы была всегда. Внезапно я понял, что смерть это по сути и есть исчезновение, что после убийства человека больше нет. От этого стало горько во рту. Почему мне нельзя оставить её? Тим не позволит, это понятно. Ещё и разозлится. А может и ударит. Зачем он меня ударил? Он же знает, что мне не больно! Не больно... Но тогда же было именно больно... — А меня Тим ударил недавно, — поделился я, исподлобья глянув на девушку. Она выглядела очень грустной — неужто ей жаль меня? Единственная, кому жаль... - Ни за что, просто взял и ударил. Нет-нет, я не чувствую боли, ты не бойся, — я поспешил утешить её, чтобы она не волновалась сильно. — Но когда он ударил, я заплакал. Сам не знаю, почему. Просто он не бил раньше, и я испугался, наверное... — Снова захотелось заплакать. – За что они меня так не любят? Они вечно огрызаются и отмахиваются, говорят, что я тупой и бесполезный. И всегда самую тупую работу дают! За что? Я быстро утёр слёзы, бежавшие из под очков. Снова плачу, как маленький. Что за глупость? Я слез, беря в руки топор. Было очень обидно. Не буду убивать её! Тихонько домой протащу, у меня жить будет! От Тима с Худи спрячу, не найдут! — Ты не бойся, я не буду... — Договорить я не успел. Жертва резко вскочила со стула - когда, спрашивается, успела? И ноги ещё развязала, шустрая какая! Отбежав в угол она постаралась содрать скотч со своего лица. — Да не бойся! — Я подошёл к ней, мягко, стараясь не спугнуть. Девушка, испуганно вжавшись в стенку, секунду смотрела на меня, а потом резко бросилась вперёд. Я инстинктивно выставил топор перед собой, защищаясь, - раздался отвратительный треск, а после - грохот, оглушающий в этой тишине. Я глянул на жертву, оттирая кровь со стекол очков - я почти отрезал ей голову. Она дёргалась, истекая кровью и заливая ею мои джинсы и башмаки. Стало жалко - она такая хорошая была! Я тяжело вздохнул, поднимая второй топор, который до этого мирно покоился у стены. — Пока, — я отошёл к двери, не отрываясь глядя на наверняка ещё тёплое тело. — Ты хорошая была.