челлендж

                  [pov: hobi] — присаживайтесь, ким хансу-щи. воды? — идите к черту со своей водой. 'ясно', — думает хосок, — 'вот настолько правдивые были характеристики, значит.' — … воздержусь, пожалуй. но воды вы просите, если что. хосок отпивает кофе из любимой допросной кружки, с легкой улыбкой глядя на подозреваемого, определенно чересчур раздраженного для начала беседы, чтобы быть абсолютно непричастным. как показывает практика, такие как минимум что-то скрывают — необязательно то, что они, детективы, рассчитывают узнать, но что-то. он мысленно надеется, что на этот раз оно все же окажется тем, что они ищут — еще одного ли хисына его нервы и детективное самолюбие так легко не перенесут. — что вы делали на базе олимпийской сборной днем одиннадцатого июля, ким хансу-щи? — решал важные вопросы личного характера. хосок задумчиво кивает, по-прежнему не сводя с него взгляда. интересное начало получается — он как-то даже не рассчитывал с первой попытки получить честный ответ на поставленный вопрос, предполагая, что придется сперва услышать 'с чего вы взяли, что я там был', затем упомянуть, что у них есть свидетель, в ответ на это получить что-нибудь вроде 'значит, ваш свидетель ошибся, потому что меня там не было', и лишь затем, в порядке блефа сказав, что директор базы на допросе подтвердила факт их встречи, получить неохотное подтверждение. ким хансу, как ему показалось на первый собственный взгляд с поправкой на сборную характеристику от тэхёна и сокджина, был именно из таких людей — выходит, он ошибся. по крайней мере частично. что ж, допустим. — видимо, вопросы действительно были очень важные. знаете ли вы, ким хансу-щи, что база олимпийской сборной — комплекс закрытого типа? — и? подозреваемый в раздраженной манере вопросительно поднимает бровь, то ли не понимая, к чему он клонит, то ли понимая, но не желая это понимание демонстрировать. хосок развивает мысль. — и закрытый тип подразумевает невозможность въезда на территорию посторонних без многоступенчатого согласования с руководством комплекса и соответствующими спортивными структурами. — и? — еще более раздраженно, чем до этого. хосок тяжело вздыхает, нарочно затягивая с ответом, настукивая ручкой по столу какой-то рваный ритм. — я бы хотел узнать, на каком основании согласовали доступ вам, ким хансу-щи. вы, насколько мне известно, не спортсмен, не тренер и не сотрудник базы. — я спонсор строительства. и родитель спортсмена. замечание первое: сначала упоминает о спонсорстве, и только потом о сыне. вероятно, считает деньги достаточным основанием и средством для решения любого вопроса. замечание второе: упоминая о спонсорстве, говорит даже не 'моя компания', а 'я'. определенно эгоцентричен и самолюбив. — полагаю, вы и без меня прекрасно понимаете, что ни то, ни другое формально не является основанием для согласования допуска. — формально. он усмехается и дергает бровями, как бы говоря: ну и что? что вы с этим сделаете? хосок ловит себя на том, что ему буквально противно это наблюдать. — поясните, пожалуйста, что вы имеете в виду, ким хансу-щи. — мне нечего пояснять, — тот усмехается снова, по-лисьи щурясь. — что бы вы ни планировали пытаться мне предъявить, я не собираюсь давать вам основания для этого своими словами. — и все же вам придется объяснить, каким образом вы получили доступ туда, куда не должны были. — придется? не думаю, детектив чон. ваш мальчик сам сказал, что у меня есть право не свидетельствовать против себя, когда арестовал меня посреди собрания. и я планирую в полной мере воспользоваться этим правом. хосок тяжело вздыхает. ну вот, опять. и почему только все вечно думают, что молчание им действительно как-то поможет?                   [pov end]                                        [pov: jk] — хей, чонгук-щи! ты же умеешь ломать телефоны? — я? пф-ф-ф, обижаешь, хён, это моя специализация! что нужно? — телефон отца ким юнвона, он ничерта не собирается нам рассказывать, нужно что-то нарыть. — ты же обычно против взломов? — не в этот раз… сколько времени займет? — двое суток. — надо быстрее. чонгуку эта просьба — как благословение свыше: ему срочно нужно было какое-нибудь чрезвычайно важное задание, чтобы тэхён не лез с этой своей 'программой, которая анализирует всякие писульки, ну что, сложно что ли, чон чонгук!' — нет. не сложно. очень даже просто — но скучно, блин, до жути, так что этим может и какой-то менее квалифицированный программист заняться. а такой человек, как чонгук, не должен такой хренью маяться! — его ждут великие дела. он должен во что бы то ни стало написать такой код, который ломанет телефон быстрее, чем это получается обычно. нужно что-то, что отрабатывает оперативнее, выдает в процессе меньше ошибок, сразу доходит до сути — а не какими-то запутанными лабиринтами. для него это вызов, и он любит вызовы — это его интригует, и заряжает, и мотивирует. настолько, что он принимается за работу, когда намджун еще даже не успевает отойти от его хакерского стола в офисе — с несколькими компьютерами и кучей другой странной техники. его пальцы снова бегают по клавиатуре со скоростью звука, и этот звук — лучшая asmr-терапия для него. нет ничего вкуснее, чем понимать, что у тебя sexy brain. вообще, если так рассудить, — думает чонгук — то они даже не делают ничего незаконного, так что намджун-хёну не за что переживать. они ведь арестовали этого мразотника, верно? и телефон изъяли при аресте вместе с другими вещами, которые могут послужить доказательством. у них был ордер на обыск его квартиры и рабочего кабинета — ну и что, что на обыск телефона отдельного ордера не выдают? ну и какая разница, запаролен он или нет? человек подозревается в убийстве! — против него, чонгук убежден, не бывает незаконных методов расследования. так-то. [если бы в полицейской академии знали, кого и с какой философией они обучают, то чон чонгук оказался бы за воротами уже спустя месяц занятий — а тут, получается, выпустился. одним из лучших на курсе. выпендрежник.] то ли это его настрой так влияет, то ли что-то в нем преобразилось и от лишнего похода в лабораторию к юнги он стал умнее, но дело реально идет быстрее — и вот уже таймер до часа-икс запускается, и на фиолетовой плашке написано не привычное '2 дня', а '19 часов'. чонгук чуть ли не подскакивает в кресле, радостно, как ребенок, хлопая в ладоши. — что такое, чонгук~а? — усмехаясь, спрашивает хосок, сидящий неподалеку. — уже сегодня ночью у меня будет его телефон. не через два дня, как обычно, а сегодня ночью, представляешь! мне кажется, я заслуживаю премии 'хакер года'! — жаль, что такой не существует… — очень, эх… — ну ничего, заслужишь хотя бы уважение от ким хансу. скажу ему, мол, вот, наш мальчик кроме того, чтобы вас арестовать, еще и в телефоне вашем кое-что подглядел- — всмысле, ваш мальчик… — ну это он тебя так на допросе назвал. ваш мальчик, говорит, сам мне сказал, что у меня есть право- — хоби-хён, где он, показывай мне его, а то я за свои действия не-

***

в камеру к ким хансу, чтобы хорошенько тому врезать за 'мальчика', чонгука, естественно, не пустили, но он после этого зарядился желанием во что бы то ни стало найти компромат в этом злоебучем телефоне еще сильнее. он закупился энергетиками [с разными вкусами, чтобы не так скучно было] и, в ожидании заветного уведомления, сел на своем личном ноуте клепать программу для ким тэхёна: так и время быстрее пролетит, и не придется больше слушать вот это его 'тебе за это деньги платят, чтобы ты программы делал'. если получится хорошей, можно будет продать ее какой-нибудь другой команде полицейских задорого и купить себе какую-нибудь… он еще не придумал, что, но обязательно придумает. когда главный компьютер [мегабосс] начинает издавать радостные звуки, чонгук от неожиданности дергается и нетерпеливо хватается за мышку. он умный, он самый умный. он проверит все: приложения, заметки, историю поиска, мессенджеры, галерею, подписки, — все на свете, лишь бы у них не осталось ни единого сомнения в том, что они не зря его задержали. и не страшно, что он проведет в участке всю ночь — на нем, вон, на двери написано, что он круглосуточный, а отоспаться он еще десять раз успеет. ему, конечно, за такую переработку не заплатят, но это работой и не ощущается: это соревнование. в котором чонгук непременно победит. — встретимся в два-тридцать, после обеда подходи в сквер за зданием администрации, я буду там, да, хорошо, господин ким, я постараюсь не опаздывать, постарайся уж, тэён~а, — чонгук бегает по строчкам, прочитывая их вслух буквально слитно, уже около семи часов утра — и до него не сразу доходит, что это что-то полезное. — тебе лучше передумать… стоп, это же ким тэён! передумать, говоришь? а я, блять, говорил, что тебе прилетит за 'мальчика', хуй недоделаный!                   [pov end]                                        [pov: hobi] — и снова здравствуйте, ким хансу-щи. рад снова вас видеть. — крайне невзаимно, детектив чон. хосок в ответ на это только улыбается, забавно морщась. к счастью, для него теперь нет решительно никакой необходимости в дружелюбном настрое подозреваемого и хотя бы минимальной готовности сотрудничать со следствием с его стороны — того, что смог откопать чонгук, более чем достаточно, чтобы заставить любого заговорить независимо от желания это делать. даже такого упрямого и несговорчивого любого, как ким хансу. — расскажете мне что-нибудь новое сегодня, ким хансу-щи? — с чего бы, детектив? — тот усмехается. — думаете, за день в камере без бесед с вами мои взгляды на ситуацию изменились? хосок непринужденно пожимает плечами. — мало ли что. в нашем деле, знаете, многое может измениться за день, — он многозначительно дергает бровями. во взгляде собеседника проскальзывает недоумение. — … что вы- — точно ничего не хотите рассказать, ким хансу-щи? на этот раз он не отвечает сразу же, как стабильно делал раньше. хосок наблюдает, не сводя с него взгляда — и буквально может видеть, как напряженно ворочаются шестеренки в чужой голове, как сменяют друг друга вопросы 'что он имеет в виду?', 'это блеф или у них действительно что-то есть?', 'что именно у них может быть?'. давай, думает он. давай же. — … точно не хочу. вот и отлично. хосок открывает папку, которую принес с собой вместе с кофе, и вытаскивает оттуда тонкую стопку распечаток. — что это? — с наигранным безразличием интересуется подозреваемый, и хосок может только расслабленно рассмеяться. — имейте терпение, ким хансу-щи. не превращайтесь в типичного паникующего преступника из детективных сериалов: вы так профессионально держали лицо все это время — разве не обидно вот так легко пускать все собственные старания насмарку? хосок улыбается. его собеседник напряженно молчит. — тебе лучше передумать, — зачитывает он, нарочно растягивая слова, и снова переводит взгляд на подозреваемого. — полагаю, теперь вам понятно, что это, ким хансу-щи. — … это моя личная переписка. — и вы под следствием, а мы действуем в интересах расследования. помните, я говорил вам позавчера, что вам придется объяснять? кажется, теперь самое время. — … не думаю. — что ж, тогда я объясню, — хосок бодро подмигивает, прежде чем начать, окончательно выбивая собеседника из колеи. — ваш сын — второй запасной сборной по бадминтону. недостаточно солидно по вашим меркам, верно? вы хотели видеть его как минимум первым запасным, но он все никак не мог добиться этой позиции. вы злились на него за то, что он недостаточно хорош, но не могли просто оставить все как есть — и решили взять дело в свои руки. решили, что сделаете все сам, чтобы добиться нужного результата, как вы и привыкли поступать. вы встретились с первым запасным, ким тэёном, и, видимо, угрожали ему, чтобы он освободил свое место в сборной для вашего сына — но тот не согласился. и тогда вы заказали его убийство. директор согласовала для убийцы пропуск на базу, как согласовала и для вас немногим ранее, потому что была перед вами в долгу после того, как вы устроили в компанию ее сына, — он делает паузу, чтобы сделать глоток кофе, и лишь после заканчивает: — как видите, у нас за день многое изменилось, ким хансу-щи. теперь мы планируем предъявить вам не только обвинение в коррупции, но и обвинение в заказе убийства. и вот тут, после этих слов, у подозреваемого происходит какая-то резкая разблокировка функции проявления эмоций — как будто кто-то выключателем щелкнул где-то у него в голове. за долю секунды в его взгляде проносится больше чего-то настоящего и живого, чем хосоку удалось увидеть за оба допроса вместе взятых. ему требуется около минуты, чтобы собраться с мыслями и вернуть самообладание, прежде чем хоть что-то ответить. — послушайте, детектив, — впервые он смотрит на него с просьбой во взгляде, а не с пренебрежением, и хосок может только сдержанно ядовито усмехнуться такой перемене, — я этого не делал. — что же вы тогда делали, ким хансу-щи? я из раза в раз задаю вам этот вопрос, а вы из раза в раз отказываетесь на него отвечать, не оставляя нам иного выбора, кроме как самостоятельно делать выводы, сомневаться в которых не приходится. хотите что-то поправить или уточнить — вперед, я весь внимание. чужой взгляд нервно бегает по комнате. хосок выжидающе молчит. в конце концов собеседник, собравшись с духом, смотрит на него. — … можно воды? он испытывает импульсивное желание выдать в ответ 'нет, нельзя', но сдерживается. у них тут допрос, а не пытки, в конце концов. — конечно. через минуту в допросную просачивается тэхён со стаканом воды. оставив его на столе перед подозреваемым, он выходит за дверь так же тихо, как и вошел, а тот, отпив пару глотков, наконец начинает говорить. — я действительно приезжал на базу, чтобы встретиться с ким тэёном. и директор кан действительно договорилась, чтобы меня пропустили, в благодарность за мою помощь в трудоустройстве ее сына. но я никому не угрожал и… никого не заказывал. — разумеется. и с ким тэёном вы дружелюбно чай пили. — я… — хосок видит, как он нерешительно мнется, затягивая с ответом. — я предложил ему денег — достаточно большую сумму, — чтобы он просто… снялся по собственному желанию. он не согласился, и я отправил ему то сообщение, которое вы читали, советуя передумать. и я понимаю, как это выглядит для вас сейчас, но я правда не собирался ничего с ним делать. не собирался его убивать. хосок только вздыхает, качая головой. неубедительно. — но он не передумал. вот вы и собрались.