"И имя тебе – Медуза"

Глядя на храм Посейдона снаружи, любой мог решить, что именно сюда он и вложил все свои деньги. Потратил все средства на одну только золотую обёртку, под которой ничего особенного нет. На самом же деле, внешний вид «дворца» был всего лишь началом. Парень не сильно разбирался в предметах роскоши — редкие вылазки в высший свет, которые у них случались, к сожалению, не успевали многому научить. Но даже самому последнему дураку хватило бы и одного взгляда, чтобы понять насколько это всё дорого. Боги, с которыми он сейчас шёл, судя по выражению их лиц, тоже едва сдерживали свой шок. Видимо, они так же ни разу здесь не бывали, и зря. Постепенно в их глазах появлялись и другие эмоции, такие как злость, но удивление перевешивало всё. Афина тоже выглядел недовольным: прищурившись, разглядывал обстановку, медленно покачивая веером. Не было похоже чтобы он завидовал или сожалел о чём-то, скорее казался… Раздражённым? — А убытки, значит, он возместить не может! Моя библиотека… Пять отделов, семнадцать стеллажей… — все вопросы сразу же отпали, стоило только услышать его бормотание. В самом деле, если Посейдон так богат, почему же ничего не предпринял и не попытался замять это дело? Одни только вазы, расставленные тут и там, чего стоят: даже на них была позолота. Этот блеск ослеплял, находился повсюду, куда только не кинь взгляд. Всё такое яркое, торжественное и неимоверно тяжёлое! Казалось, пройдёт всего мгновение, и стены разом падут, погребут под собой. Про Титанов юноша знал ещё меньше, чем про Небожителей — дядя не любил поднимать эту тему, по-своему переживая гибель сестры. Да и к чему ему эта информация, если кроме Тяньлан-цзюня в живых никого больше не осталось? Вот только, не бывает в этом мире тех, кто не вспомнит Атланта, что на своих широких каменных плечах и по сей день держит небесный свод. Ноша определённо непростая, почти никто её не сможет осилить. Однако этот дворец, со своими статуями, драгоценными камнями и прочими сокровищами казался куда тяжелее Неба. Чужие слуги глядели со страхом на них, незваных гостей, прятались по углам, бежали прочь. На какой-то миг Чжучжи Лану даже стало совестно, но он быстро отогнал эти мысли — всё равно бы сюда явился. И не факт, что удержался бы от необдуманных поступков. Он не мог выносить одно только упоминание Посейдона в разговоре, а теперь, оказавшись снова в одном с ним помещении, едва сдерживал свой гнев. Змеи танцевали, нагоняя на несчастных ещё больший ужас. Юноша старался не смотреть на них лишний раз: только повторения с окаменением ему для полного счастья не хватало. Однако взгляд продолжал скользить всё дальше и дальше, пока не зацепился за ребёнка. От неожиданности он едва не споткнулся — золотой дворец, с кучей дорогих и хрупких предметов, разве здесь место детям? Как Посейдон это позволил, или всё творилось без его ведома? Удивление было настолько велико, что он позабыл всё, о чём думал раньше. Однако остальные, казалось, и вовсе не заметили её. Девочка явно старалась спрятаться, вот только не выходило у неё быть незаметной, для Чжучжи так точно. Розовое платье слишком уж выделялось, ровно как и украшения. Всë ясно говорило, она не дочка какого-то простого слуги. Может, она просто играла, случайно замерев вот так, у стены. И до Небожителей ей на самом деле не было интереса вовсе. Но глаза её почему-то пугали, такие холодные, неживые, словно замершая подо льдом вода. В голове закружилась какая-то неясная догадка, которую он так и не успел уловить. Их небольшой отряд шагал дальше по бесконечным коридорам, ища того, ради кого они сюда прибыли. Он ждал их у высокой двери, словно бы охраняя этот вход. И совсем не спешил идти им навстречу, выражая отчаянное неуважение к Богам. Грубый, гордый, самовлюблённый без меры. Но отчего-то выглядящий намного хуже, чем в их прошлую встречу, несмотря на сверкающие золотом одежды. — Глава, какая неожиданная встреча! Не думал я, что мне выпадет честь встречать вас в моём доме! Отчего же вы не предупредили? Я бы подготовился для дорогих гостей. — быстро проговорил он, льстиво улыбаясь. — Прошу прощения за вторжение, Посейдон, но признаться, ты заставил нас всех побеспокоиться! Мне казалось, ты нездоров, никто не знает, где пропадаешь, даже письма, судя по всему, до тебя не доходят. Отрадно видеть, что с тобой всё в порядке. — Ах, простите, я доставил неудобства… Что ж, сейчас все дела завершены, могу уделить вам всё своё внимание! У вас есть задание для меня? — Хм, есть один вопрос, но не мог бы ты сперва ответить, что за дела тебя так увлекли. Признаться, мне интересно! На миг их взгляды пересеклись, и одни только глаза этого старика словно насмехались над ним, простым смертным, ещё и проклятым по его прихоти. Он не слышал о чём дальше говорили эти двое — все звуки мира для него исчезли. Они плели тонкое кружево из фраз с двойным дном, прикрывали страстный допрос участием и заботой, презрение прятали за вежливостью, но юноша не разбирал слов. В его голове было пусто, как в дырявой корзине, и клубки мыслей раз за разом выкатывались оттуда. Хотелось кричать, знать бы только, что именно. В груди, как в котле, кипели самые разнообразные чувства, при этом покрываясь холодной корочкой льда. «Эмоции не должны мешать тебе в битве» — часто приговаривал в детстве Тяньлан-цзюнь, когда Чжучжи снова в досаде ломал стрелы, так и не попав в цель. Теперь он гордится, что его ученик собран, даже когда силы не равны. Даже если ладони нетерпеливо дрожат от желания свернуть тому шею, а сердце все быстрее гонит горячую кровь. Ни одного лишнего движения или вздоха — нужно немного потерпеть. Но скоро, совсем скоро, ещё пару мгновений, пока тот не дойдёт до точки… Мучитель и жертва поменяются местами, сполна насладившись новыми ролями. Змеи протестующе зашипели, однако его воли хватило, чтобы их успокоить. Как вдруг, лёгкое прикосновение тёплой ладони к его запястью выдернуло юнца из кровавых мыслей. «Ты в порядке?» — одними губами спросил Афина, а в глазах зелёным морем плескалось беспокойство. Парень согласно кивнул: «Да, я смогу с этим справиться. Доверься мне!» Бог отвернулся, но руки не отнял, и борясь с желанием придвинуться ближе, он смотрел, что будет дальше. Небожителя уверенно жали к стене бойкая Артемида и Апполон, крепко держащий за плечо Ареса, что уже готов был ринуться в бой. Но Посейдон не сдавался, раз за разом уворачиваясь от обвинений. Никому из них так и не удалось узнать, где он пропадал и отчего не отвечал на письма. Ловкий и скользкий, как рыба. Такого голыми руками не возьмёшь. Чжучжи внимательно рассматривал злодея, и не вязалась какая-то деталь в этом образе. Вроде и на виду, а сразу и не скажешь, что не так. Афина, подозрительно прищурившись, мучительно что-то обдумывал. — Как странно… — прошептал он задумчиво, и юноша мгновенно повернулся к нему, удивлённо спросив: — Тебе тоже кажется, что что-то не так? — Не думал, что когда-нибудь это скажу, но… Даже жаль, что раньше я так мало с ним встречался, сейчас точно был бы уверен. — он удобнее перехватил свой веер другой рукой. — Однако раньше его волосы едва достигали середины спины! Эта фраза прозвучала куда громче остальных, так, что услышали все. Толпа резко притихла, переглядываясь между собой. — Да и морщин вроде было поменьше… — растерянно заметила Артемида. Кажется, у них появились какие-то свои догадки. Правдивые, судя по тому, как побледнело лицо Посейдона. Весомые, способные одолеть его раз и навсегда. — Но как так, мы же вне времени… — Всем известно, что Боги… — Не стареют. — твердо заключил знакомый голос. Родной, по которому Чжучжи так истосковался, что сперва подумал, будто у него галлюцинации. Но нет, уверенно стуча каблуками по направлению к ним, из глубины коридоров вперёд вышла Су Сиянь. Прекрасная, яркая, как лето, но с зимним холодом в глазах. Следом за ней, уже куда тише шёл Тяньлан-цзюнь. Его широкая чуть безумная улыбка не предвещала Небожителю ничего хорошего. Или, уже не такому уж и Небожителю?.. Как вообще они ухитрились их не заметить, неужели так увлеклись? Цзюньшан встал прямо за спиной юноши, одним своим присутствием даря уверенность и силу. Этот привычный хитрый взгляд, широкие ладони, как казалось ему в детстве, способные укрыть от целого мира. И, словно ребёнку, подмигнул, весело спрашивая: — Ну как ты тут, мелкий? Дашь тётушке ему по шее надавать, или обидишься, что твою игрушку отобрали? Сердце у парня защемило от приливших к нему нежности и смеха. Ну не может дядя его не дразнить! Но как же этого ему не хватало… Верного ответа на эту загадку почти не было. В стороне останешься — скучный, ничего в радостях жизни не понимаешь. А если влезешь, то жадина, раз не хочешь дать ей душу отвести. К счастью, Чжучжи Лан давно успел выучить Тяньлан-цзюня, чтобы знать как ответить. — Если я не ошибаюсь, то настоящая семья всё делает вместе… Так что просто попрошу Цзюньшана к нам присоединиться! Тот едва не расхохотался от такого заявления, да видно, не хотел мешать своей супруге. Та медленным, размеренным шагом приближалась к Посейдону, и Боги раступались перед ней. Что-то подсказывало юноше: этот момент станет её триумфом. Су Сиянь была горда и спокойна, широко расправив плечи, с презрением смотрела вниз. Старик в какой-то момент упал перед ней на колени, почти как раб. «Почти», потому как не смотрят такими масленными глазами на госпожу. Дрожащие потные руки потянулись в её сторону, так и не сумев даже коснуться. Его ладонь поймала только воздух, а сам он издал поражённый вдох. Казалось, не верил, что это правда она, но будь то даже простой мираж, думал, как бы половчее её схватить. — Фемида… — выдал он благоговейно пересохшими губами. Женщина же только усмехнулась: — Лао Гунчжу. Тот побледнел пуще, чем его борода, и часто задышал. Зрители резко ахнули, услышав эти имена. Но никто не вмешивался, с интересом наблюдая за этим, как за представлением. Что ещё она скажет, что будет в итоге? Откуда знает его имя, и действительно ли это та самая… А Су Сиянь тем временем продолжала. — Не чаял меня уже увидеть, верно? Вот и пришла, когда не ждали. — она обогнула того дугой, словно он был лишь незначительные препятствием на её пути. — Знаешь, я могла бы понять, направь ты весь свой гнев на меня, или даже на моего мужа… В конце концов, именно из-за одного нашего маленького отказа твой план и не удался. Старик скривился, как от зубной боли, но не пытался вставить ни слова. — Но нападать на моего дорогого племянника… Совсем без кровушки тяжко приходится, м? Услыхав последнюю фразу, Глава резко пришёл в себя. Убрав ладонь с плеча ошеломлённого Ареса, он сделал шаг на встречу: — Госпожа, — лёгкий приветственный кивок головой. — прошу прощения, но не могли бы вы рассказать, что вам известно? — Ох, а вы ещё не в курсе? Что же, вам повезло. Мне говорили, из меня хороший сказитель. Она легко рассмеялась, как настоящая актриса, и начала говорить. — Давным-давно… А может, и недавно, для кого как, жили двое друзей. У которых было общее всё: увлечения, предпочтения, даже имя и дата рождения. Только с одной небольшой поправкой, что один из них являлся принцем целой Империи, а второй считался просто слугой. Лао Гунчжу вскинулся, и словно хотел подорваться с места, закричать. Однако один взгляд ледяных глаз, щелчок пальцев, заклинание шёпотом — и тот уже не мог сопротивляться. — Так казалось внешне, но внутри сердца их серьёзно различались, с каждым годом всё больше. И как итог, один ступил на тропу Небес, готовясь пройти по золотой дорожке, а второй… Должен был остаться там, где он и был. Но в последний момент что-то изменилось. Женщина подошла к старику и присела возле него, снимая с костлявой руки браслет, который никто сразу и не заметил. — Тому мужчине, да-да, именно взрослому состоявшемуся мужчине, сильно доверяли, поэтому во дворце у него были ходы куда угодно и связи с кем угодно. Он смог пробраться в сокровищницу и даже договориться, чтобы в последний момент в ритуале принца заменили на него. Сумел украсть не то, что мощное оружие, но и чужую судьбу. И, представляете! Вознёсся. Украшение тиконько звякнуло, превращаясь по её желанию в тот самый хлыст. Чжучжи поморщился, вспоминания все его удары. Афина только крепче сжал его ладонь, не отрывая от происходящего глаз. — Да только есть одна загвоздка. В том ритуале кандидат на вознесение сперва должен выпить кровь Титана, ведь только так он обретёт бессмертие и сможет пробудить свой дар. И делается это с самого начала, — усмешка стала сильнее. — чего тот конечно же не знал. Она кинула хлыст прямо в толпу, где собрались не только Небожители, но и особо любопытные смелые слуги. Те бросились отчаянно рассматривать, и Арес, как один из экспертов по оружию, вынес вердикт. — Древний артефакт! — присвистнул он. — Так зачарован, любую гору проломит. Наверное, ещё Титаны колдовали. — И по своей силе вполне может заменить любой дар. — продолжила Су Сиянь. — Удобно получается. — Может и так. — старик снова обрёл дар речи и гордость, но смотрел по-прежнему жадно. — Но даже без этого я по прежнему Бог. Я вознёсся, у меня множество храмов и верующих по всему миру! — Верно. — легко согласилась Фемида. — Бог, но всего лишь наполовину. Отбери у тебя все алтари и молитвы, рассыпешься в тот же миг. Ты ведь потому и напал на Чжучжи Лана? Сын Реи и племянник Кроноса, прямой наследник столь необходимой тебе крови… — Хорош наследничек, — выплюнул Посейдон. — никаких способностей. Только бегать и умеет, а сил нет! — Стало только хуже, верно? Она улыбнулась — нежно, невинно, почти по-девичьи, и бросила лукавый взгляд на своего супруга. Тяньлан-цзюнь зачем-то повернулся, шепотом обратившись к Афине: «Смотри в оба!» А после в три широких шага подобрался к любимой жене. — И дара не получил, и здоровье испортил… — как-то лениво протянул он. — Ты же не думал, в самом деле, что мы его оставим на произвол судьбы? Желающих бессмертия немало, славы тоже, надо же как-то выкручиваться! — В своих путешествиях мы наткнулись на одни крайне интересные чары. Если заколдовать так кого-то, вся боль от ран, что ты ему причинил, вернётся в десятикратном размере. — Су Сиянь положила голову на плечо мужа. — Для кого-то благословение, для кого проклятье. В любом случае, нужна всего лишь пара красных капелек… И оно начнёт действовать. Чувствуешь, не так ли? Неужели так сильно хотелось быть Богом? Старик только сцепил руки в кулаки, пока парень с мрачным удовольствием на это смотрел. Куски пазла наконец-то начали образовывать цельную картину, но некоторых деталей всё ещё не доставало. Единственное, что немало удивляло, так это то, как легко Посейдон признался. Но судя по хитрой улыбке Афины, ничего необычного в этом не было. Если тот умеет слышать истину, значит ли это, что он может доставать её наружу? — Мне хотелось тебя. — поднял он на неё взгляд, по прежнему липкий, грязный. Наверное, стоило бы говорить в настоящем времени. — Я любил, но ты эту любовь предала! Да я до сих пор… Женщина рассмеялась во весь голос, словно не слышала ничего более нелепого. — Ой-ли? Я могу поверить только в то, что ты меня хотел. Ну, а ещё всё было потому, что способность моя, видеть чужие грехи, с порога тебя расскусила. Да только кто бы поверил юной девушке, что безоглядно влюбилась в главного врага человечества? К концу, фразы её преобрели крайне печальный оттенок. Цзюньшан приподнял её лицо за подбородок и нежно погладил по щеке. — Я счастлива со своей семьёй. У меня есть замечательный племянник и непоседливый сын. — улыбка вернулась к ней. — Ради всего святого, Гунчжу, у тебя самого маленькая дочка! И ты все равно врёшь мне про великую любовь? Дочь, та девочка в коридоре? Парень не мог поверить, хотя всё сходилось. Тот выглядел так, словно ему стукнул век, и Чжучжи сильно сомневался, что до проклятья было лучше. А та малышка в лучшем случае была ровесницей Бинхэ. Неясно, что именно окончательно вывело Посейдона из себя: то, что ни одно из его оправданий не сработало, упоминание дочери, или что Су Сиянь снова предпочла не его? В последнем отчаянном порыве тот бросился вперёд. Тяньлан-цзюнь успел среагировать, отбив неожиданную магическую атаку соперника. Чжучжи Лан немедленно кинулся к ним, отчётливо понимая: настал его момент. Слуги с криками разбежались кто куда, Боги расчехлили мечи. Парень немедленно перевёл внимание соперника на себя, тем самым помогая Аресу неожиданно того атаковать. У этого нового изменённого тела было определённое преимущество в скорости. Казалось, это не он такой быстрый, а просто мир застыл вокруг него. Но юноше хотелось использовать кое-что другое. «Проклятье на проклятье! Сосредоточься, поймай!» — змеи бешено взвились, и Чжучжи с кровавым восторгом почувствовал, как изменяются его глаза. Один резкий прыжок, удар в подбородок, во время падения мимолётный взгляд, и битва закончилась, не успев толком начаться. С мечом Бога Войны в груди, тело Лао Гунчжу застыло, превратившись в камень. Небожители в шоке переводили взгляды с одного на второго, не зная, как им реагировать. Но суд, даже такой неправильный, по воле Мойр всё же свершился. Посейдон сам наслал на него такие чары, все это знали. И вот от них же он и поплатился. На шум прибежали другие слуги, попутно узнавая новости от других, кто был здесь едва не с самого начала. Никто и не сомневался, что к вечеру вся Империя будет судачить о том, что сегодня случилось. Вместе с ними пришла и та самая девочка, неожиданно, под руку с мамой. Её холодные глаза смеялись, с восхищением глядя на статую. Теперь действительно верилось, что однажды слова этой крохи едва не загубили жизнь Андромеды и многих других. — Теперь папочка всегда будет с нами, да? Он точно не уйдёт? Мам! Её мать только загадочно улыбнулась, завороженно гладя холодный камень. Она была такой же. Чжучжи сделалось как-то не по себе. Конечно, такая реакция намного лучше криков и обвинений, но пугала не меньше, вызывая внутреннюю дрожь. Парень поспешил к своим близким, от всей души желая только одного — невыносимо крепко их обнять. На Олимпе хоть и было хорошо, но он даже весточки им отправить не мог, чтобы беду не навлечь. Они и сами, как оказалось, нашли его случайно — одно заклятье пробралось под щиты неполноценного Бога. Долгое время они просто стояли так, вместе, почти всей семьёй. Бинхэ им пришлось оставить на попечение заботливой хозяйки гостиницы, дабы тот не попал под удар. Но через некоторое время Тяньлан-цзюнь с привычной ухмылкой отстранился: — Иди, поговори с ним. Или бедолага совсем свихнётся, как ты там и что с тобой. Он покорно кивнул — ему и самому того хотелось. И только на полпути к Афине вспомнилось, что они ничего не сказали про его внешний вид. Злые чары не спали, а теперь, когда Посейдона больше нет, наверное, останутся навсегда. Мужчина видимо хотел поговорить о чём-то другом, не менее важном. Но увидев выражение его лица, изменил тему беседы, мгновенно догадавшись, что именно сейчас того волнует. — Ты самый прекрасный человек, которого я знаю. Они, так тем более, считай уже приняли все изменения. Твоя семья навсегда останется с тобой. — А ты? Афина непонимающе приподнял брови. — Останешься со мной? — сказал, а сам отвёл взгляд. Признаться, подобное его немного смущало, и он совсем не знал, куда себя деть от стеснения. Но если годы в бегах и смогли его чему научить, так это осторожности и смелости. Осторожности в словах, но храбрости их произнести. — Просто, эм, мне бы хотелось, чтобы ты остался. Я чувствую себя счастливым рядом с тобой. Мне нравится проводить с тобой время, общаться на разные темы… Гулять ещё… Чжучжи не сильно разбирался в том, что с ним происходит, и как это лучше объяснить. Он решил просто быть честным, а дальше — как пойдёт. Может, не только у него сердце в последнее время частит и дыхание сбивается. Признание вышло скомканным, обрывочным — с лёгкостью мог потерять одну мысль и сразу же схватиться за другую. Голос звучал тихо, почти как шелест листвы. Его ни разу не перебили, скорее напротив, слушали внимательно, как никогда. Пальцы крепко сжимали несчастный веер, а в зелёных омутах плескалось… Что-то такое тёплое, нужное. Когда юноша наконец поднял голову, то едва не задохнулся. — Отвечая на твой вопрос, — кажется, не ему одному необходим был воздух. — Останусь, если сам не прогонишь. — Не прогоню. — на губы сама легла робкая, но до безумия счастливая улыбка. — Не посмею. Из храма они выходили последними, держась за руки, ладонь в ладони. И так же вместе краснели, когда их встретили хитрые взгляды родственников, чьё-то улюлюканье и свист. А также довольная Артемида, кричащая громче всех: «Ну наконец-то, а я ведь говорила!» Так Хребет Цанцюн принял в свои владения уже не просто гостя, но и нового полноправного хозяина, вместе со старейшинами и новым, совсем юным учеником. Мир нового Бога встречал настороженно, с опаской, однако старого упорно забывал. Хотя Чжучжи Лан так-то Небожителем не был, и вообще не понимал, с чего все это взяли. Но ему не понадобилось много усилий, чтобы вознестись. Однако пусть про него и знала теперь любая собака, многие настаивали, чтобы традиции были соблюдены. Так что ничего не оставалось, кроме как в один из ясных солнечных дней преклонить колени и получить свой титул. Спустя целую палочку благовоний Апполон закончил свою длинную речь и глубоко вздохнул. Его лицо лучилось светом и какой-то тихой радостью, когда он в конце концов объявил: — И имя тебе — Медуза!